Если через три года та же книга выходит вновь без каких-либо изменений, не следует делать вывод, что автора ни в коей мере не коснулась критика, которой подверглись его суждения. И до, и после автор осознавал наличие многих пробелов и мест, где он не слишком удачно излагает свои доказательства. И все же работу над вопросами, столь злободневными, как те, что здесь рассматриваются, произведение, столь явно обязанное взгляду на один определенный период, следовало бы – поскольку и спустя три года спрос на него все еще существует – либо писать заново и, по сути дела, иначе, либо оставить его таким, как оно есть, раз уж оно обрело свой собственный путь. Для первого мой взгляд еще не созрел: времена нынче запутанней, чем когда-либо ранее.

В этом предисловии все же хотелось бы вкратце остановиться на нескольких пунктах. Многие спрашивали меня: вы видите наше время и нашу культуру в столь черном свете и тем не менее считаете себя оптимистом? – Мой ответ: да, именно так. Оптимистом называю я не того, кто при виде самых угрожающих знаков упадка и разложения беспечно восклицает: «А! Пустяки! В конце концов все уладится!» Оптимистом я называю того, кто даже тогда, когда путь к улучшению едва заметен, все же не теряет надежды.

Многие говорили мне: вы ставите диагноз болезни, но не предлагаете ни прогноза на будущее, ни терапии недуга. – О том, что я не в силах дать прогноз, я и сам заявил (6-е изд., с. 200). Взяться за лечение, когда зло въелось так глубоко, было бы еще более дерзко. Указать возможности выздоровления – вот самое смелое, до чего я жажду возвыситься. Несколько ближе я подошел к этому вопросу в статье Der Mensch und die Kultur [Человек и культура]. Schriftenreihe «Ausblicke», Stockholm, Bermann-Fischer Verlag, 1938.

Пусть каждый для себя решит, возможен ли рост шансов на выздоровление. Да или нет, главное – сохранять мужество, веру и исполнять свой долг.