Глава 14
Мария-Элена Домбрийская
В этот раз Лоран за завтраком появился. С таким видом, словно Малена ему была кругом должна и отдавать не собиралась. Вплыл этак вальяжно в столовую, оглядел присутствующих и процедил:
– Мария-Элена, ваша мать желает вас видеть.
Матильда и не подумала тушеваться.
– Дядюшка, давно ли вы умерли?
Лоран открыл рот.
– Моя мать, – доходчиво разъяснила Матильда, – мертва уж лет десять. Если вы живы, то как умудрились с ней пообщаться?
Лоран скривился.
– Моя сестра, а ваша мать.
– Ах, мамуся! Так бы и сказали, дядюшка, мол, мачеха просит зайти. Ладно, сразу же после завтрака загляну. Будете блинчики с медом? Они сегодня положительно удались.
Учитывая, что вчера вечером Матильда лично навестила кухню и дала кухарке распоряжение и рецепт, оказавшийся в новинку, блюдо действительно удалось. Блинчики получились толстоватыми и заслуживали звания оладушек, но разве это важно?
Хочется ведь! Здесь блинов не пекли, делали лепешки, а это совсем другое.
Лоран потянул носом. Желудок жалобно взвыл, но разум оказался превыше бренной плоти.
– Я думал, что мать для вас важнее завтрака.
Матильда пожала плечами.
– Мамусе плохо?
– Да!
– Она умирает? Аманда, пригласите стряпчего!
Лоран аж задохнулся от наглости девчонки. Но что тут сделаешь? При таком количестве свидетелей? Даже ругаться нормально не получается. Лоран просто не ожидал такого нахальства. Как-то привык, что он здесь самый хищный и наглый, потому и не рассчитывал раз за разом. Только вот по меркам двадцать первого века его наглость просто не выплывала.
Матильда помнила, как в свое время читала «Унесенных ветром». И получила откровенный шок. Видите ли, джентльмен не может сказать ничего плохого о леди. И даже правды сказать не может, если та недостаточно благозвучна. Что бы означенная леди ни творила.
Чем и пользовалась Скарлетт О’Хара Гамильтон Кеннеди Батлер.
А в наше время? В наш просвещенный двадцать первый век? О даме нельзя сказать плохо, это же дама? Вот-вот, почувствуйте разницу. А выиграли мы или проиграли – кто знает?
– Она не умирает, – процедил Лоран.
– А блинчики стынут. Кстати, дядюшка, можете приказать принести вам поднос и позавтракать с мамусей. А я поднимусь к вам чуть позднее.
Лоран понял, что, если он сейчас не поставит наглую соплюшку на место, его в доме даже тараканы уважать не будут. Но прежде, чем он открыл рот…
– Ваша светлость, вам письмо от матушки Эралин.
Лоран звучно лязгнул челюстями, но Матильда и внимания не обратила. Она протянула руку, взяла письмо и недолго думая распечатала.
И тут же зачитала вслух.
Моя дорогая Мария-Элена.
Я узнала, что ты в Аланее. Волей Сестры Милосердной я также сейчас нахожусь в столице. Надеюсь, ты помнишь, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. В любой ситуации.
Если ты пожелаешь отдохнуть в одном из монастырей, сестры будут счастливы принять тебя. На любой срок.
А я надеюсь на скорую встречу.
Да пребудет с тобой благословение Сестры Милосердной.
Матушка Эралин.
В столовой повисло молчание.
Матильда пожала плечами.
– Однако какая жесткая конкуренция. Дядюшка, хотите, я договорюсь с матушкой Эралин? Она с удовольствием пообщается с мамусей!
Лоран впервые не нашелся что сказать. Матильда одарила его очаровательной улыбкой.
– Молчание – знак согласия. Как только мы с ней встретимся, так сразу же и поговорю. И мамуся мне желает добра, и матушка Эралин мне желает бобра, то есть добра, не сомневаюсь, если они найдут общий язык, добро выйдет из берегов и затопит всю Аланею.
Граф Ардонский чем-то подавился и теперь пытался откашляться. Вообще, кашель с такой силой напал на поголовье Ардонских, что Матильде даже страшно стало.
– Дядюшка Астон, водички попейте. А то мне слушать страшно. И давайте завтракать, у меня тут две матушки на очереди.
– Малена, – кое-как смогла взять себя в руки графиня Элинор, – у нас сегодня еще примерка у портнихи.
– Нам надо куда-то ехать?
– Нет. Она приедет к полудню.
– Вот видите, как все замечательно складывается? Я успею поговорить с одной мамусей, написать второй, и как раз приедет портниха. Дядюшка, вам костюмчик заказать не надо?
– Не надо.
– А зря. В голубых тонах, к примеру. Вам пойдет… голубизна.
Лоран скрипнул зубами. На Ромее голубой цвет ничего не означал, здесь вообще мужеложество преследовалось по закону. Но мужчина понял, что над ним издеваются, развернулся и хлопнул дверью.
То есть – попытался. Но когда дверь дубовая, да высотой метра под три, ею особенно не похлопаешь.
Матильда проводила его печальным взором.
– Бедный дядюшка. Он ТАК переживает! Аманда!
– Да, ваша светлость?
Домоправительница тоже была подозрительно розового оттенка.
– Распорядись, пусть мамусе и дядюшке отнесут завтрак.
– Слушаюсь, ваша светлость.
Матильда одарила ее очаровательной улыбкой и кровожадно вонзила вилку в кусочек блина. Уммм…
* * *
Спустя час она стояла перед дверями в комнаты Лорены. Ну, как – стояла. Подходила поближе.
А заодно успокаивала Малену.
– Сестренка, расслабься. Хочешь, я прямо сейчас Лорену из окна выкину?
– А можно?
– Конечно! К примеру, дядюшка полезет мне за розой и выпадет из окна. А мамуся за ним.
– Это как?
– А она его за ноги держала.
– А куда Лоран полезет за розами? – невольно заинтересовалась герцогесса, переставая нервничать. Нахальство Матильды было заразительно, хуже всякого гриппа.
– А что у вас зеленое по стене вьется?
– Это плющ.
– Ну вот. Полез он за розами на плющ, тут его бананом и накрыло.
– А бананом-то почему?
– Во исполнение заветов великого ученого Мичурина!
– У нас он еще не рождался.
– Это уже детали.
Матильда недолго думая пнула дверь ногой и ввалилась в покои Лорены.
Служанка уставилась на герцогессу большими испуганными глазами.
– Ва-ва-ша светлость?
– Моя. Успокойся, возьми букетик и проводи меня к моей страдающей мамусе!
А что? Не с пустыми же руками идти? Вот Малена и распорядилась нащипать в саду цветочков, каких не жалко. Аманда выполнила приказание, и герцогесса отправилась к болящей матушке с букетом. Еще бы томик стихов или каких-нибудь житий святых, но это так быстро не раздобудешь. А мы вот с собой письмо матушки Эралин возьмем, пусть читает и наслаждается слогом. В оригинале, так сказать.
И надо пнуть Аманду.
Интересно, это кто-то из особняка стучит – или просто наблюдателя посадили? Или у монашки свои люди в королевской канцелярии? Вчера письмо отправили, сегодня Малене написали?
Варианты возможны. Информации не хватает для точного анализа. Надо бы сегодня проехаться по городу, кстати. Хоть поглядеть, куда занесло?
Заодно и книжную лавку посетить, кстати говоря.
* * *
Матильда отметила, что покои Лорены и обставлены шикарнее, и размером побольше. М-да, мамуся даром времени не теряла.
Ну и х… хвост с ней.
Лорена возлежала на груде подушек и вид имела самый больной.
Матильда ахнула так, что шторки заколебались.
– Мамуся! Какое горе!
Лорена дернулась.
Сотрясение мозга, даже в легкой форме, подразумевает покой и отдых. И тишину, которую Матильда создавать не собиралась.
– Мария-Элена, дитя мое…
Что там дальше собиралась сказать Лорена, Матильду не интересовало. Она затараторила так, что позавидовал бы любой перфоратор:
– Мамуся, ты, главное, лежи! Потому как если ты лежать не будешь, то у тебя прозрачная желчь разольется, а ежели прозрачная желчь разольется, то и с черной сладу не будет. А если почернеешь, то и желчный пузырь отвалится, вот так возьмет, да и вывалится, откуда не жалко. А если не жалко, то и не надо, наверное. А вдруг оно все-таки надо? Потому как если желчного пузыря не будет, то и с желчью никакой пользы не будет, и пищу переваривать не сумеешь. Это ж дело такое, раз – и стошнило…
Лорена застонала, и ее действительно принялось рвать. Лекарь едва тазик успел подставить.
Матильда коварно ухмыльнулась. Монолог в стиле «Ежели Трындычиха разойдется, то с Трындычихой никакого сладу не будет» в очередной раз доказал, что классика – бессмертна.
Просто если человек лежит после сотрясения мозга, да еще сильного, да еще его активно лечат местными средствами, его обязательно будет тошнить. А может и вообще помереть.
Матильда изобразила глотательное движение, словно ей тоже плохо, вылетела из спальни Лорены в ее же, герцогини, гостиную и там громко и напоказ устроила всем разнос.
А почему они за мамусей не смотрят? Второй день, понимаешь ли, пошел, а Лорена еще не бегает призовым рысаком! Вылечить ее немедленно!
Иначе она всех повесит! Нет, сдаст в департамент Дознания!
Нет! Лучше сначала прикажет выпороть, потом сдаст в департамент, а потом повесит. И денег не заплатит!
Визг был вдохновенным.
Лорене лучше не становилось. Вышел лекарь и заявил, что герцогине нужен покой и только покой. После кровопускания ее тело должно восстановить здоровую кровь, иначе он не ручается за результат. Может, в конце недели опять больную кровь придется сцеживать.
Матильда горячо заверила, что для здоровья любимой мамуси на все согласна. Пусть хоть три литра сцеживают! Если кровь дурная, ее точно слить надо.
Оставила письмо матушки Эралин на столике – и удрала.
Попыталась.
Лоран ждал в коридоре.
– Поговорим, дорогая племянница?
Малена оцепенела. По счастью, телом в этот момент управляла Матильда, которой на Лорана было чихать. Три раза.
– Дядюшка, вы меня что – в коридоре беседовать собрались?
– Че-го? – опешил от странного построения фразы Лоран.
– В кабинет, дядюшка! В кабинет!
И Матильда, ловко поднырнув под нахальную руку, проследовала в нужном направлении.
Пусть скажет спасибо, что ничего ему не сломала. Гад.
* * *
В кабинете Матильда уселась в хозяйское кресло и кивнула Лорану на кресло напротив.
– Прошу, дядюшка. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях.
Лоран скривился. Но расположился со всеми удобствами.
Мария-Элена нервничала. Матильда достала чернильницу с пером и посмотрела на Рисойского.
– Давайте в темпе вальса, то есть побыстрее! Мне еще одной матушке сейчас отписать надо. Портниха скоро явится опять же. Дел – по горло.
Лоран прищурился.
– Собираешься ко двору?
– Есть сомнения?
– Нет. А знаешь, что с тобой король сделает?
– Поздоровается? – невинно предположила Матильда.
Лоран оскалился.
– Не строй из себя идиотку. Не получится.
– Уже не верите, дядюшка? А жаль… когда наступило столь долгожданное прозрение?
– Позавчера, – хмыкнул Лоран. – Ты понимаешь, что король найдет тебе мужа?
– И что с того?
– И готова согласиться с королевским выбором?
Матильда и ухом не повела.
– Подумаешь, какие мелочи жизни. Все там будем. Надеюсь, мне тоже выбор предоставят, хотя бы из двух-трех человек. Все же герцогесса, не кухарка. А что?
– У тебя есть неплохой выход.
– На тот свет? Спасибо, перебьюсь. В монастырь тоже не предлагайте. Сыта по горло, – оскалилась уже Матильда. – Или… Дайте-ка угадаю? Есть возможность расширить список женихов еще до его оглашения? Радость-то какая!
Лоран хмыкнул.
– Имеешь что-то против?
– Да, совсем чуть-чуть. Жить хочется, дядюшка.
– Никто тебя убивать и не планировал, – скривился Лоран.
– Да неужели? После третьего-пятого ребенка, к примеру?
– Дешевле было запереть где-нибудь в Донэре. Мало ли что.
– Угумс. И что изменилось в гениальных планах?
Лоран покривился.
– Лорена представляла тебя иной. Совсем иной.
Матильда откровенно и нагло фыркнула.
– Ага, конечно! Маленький ребенок, потерявший мать, которого шпыняла здоровущая тетка, – и взрослая девушка, твердо намеренная отстоять свое. Какие уж тут отличия? Вы что – семилетку из монастыря ожидали? Спустя десять-то лет?
Лоран смущенно кашлянул.
– Этот монастырь считается одним из самых строгих… правда, и образование дает лучшее…
– Спасибо за заботу, благодетели, – яда в голосе Матильды хватило бы на роту гадюк. Еще и осталось бы. – Сложно было додуматься? Если там такие условия, то и нравы соответствующие. Милая девочка там бы просто не выжила.
Лоран глубоко вздохнул.
– Догадался. И предлагаю честное соглашение. Мне нужны деньги.
– Мои деньги.
– Твоего отца.
– Матери, – мило уточнила Матильда. – Папаша покойный к ним имеет опосредованное отношение.
– Не скажи. Может, он и плохим отцом был, но ваше состояние почти утроил за эти годы.
– Ах, папочка. Я так его любила! – мгновенно сменила выражение лица на вдохновенно-пролюбленное Матильда.
– Не сомневаюсь. Завещанное Лорене – капля в море.
– Меньше рога наставлять отцу надо было, – парировала Матильда. – Давайте к делу? Знаю я про Сетона, знаю.
– Лорена – молодая женщина, в самом расцвете сил и возможностей, – все же попробовал воздействовать Лоран.
– Так и надо было выходить замуж за сверстника, – не устыдилась Матильда. – Или позаботиться о завещании заранее.
Лоран понял, что воззвания не помогут, что он зря тратит время, и смирился.
– Предлагаю тебе соглашение. Мы женимся, но заключаем брачный контракт. Мне определяется содержание, тебе определяется содержание, основной капитал мы не тратим.
– Допустим.
– Оговариваем, сколько достанется детям. Ну и держать тебя в Донэре я не буду. Ты будешь вольна в своей судьбе.
– Даже в выборе любовников?
– На здоровье. Надеюсь на такое же понимание с твоей стороны. Но первых двоих детей изволь родить от меня, мне наследники тоже нужны.
– Вот и надо было их делать с первой супругой, – отбила мяч Матильда.
– Не сложилось. Но я искренне горевал.
– Во всех подвернувшихся постелях.
– Ревнуешь?
Матильда посмотрела так, что Лоран устыдился бездарной остроты.
Ага, ревнует. Три раза.
– Предложение интересное. Мне надо его обдумать, – честно призналась Матильда. – Так сразу и не ответишь.
Лоран перевел дух.
– Но ты готова его рассмотреть?
– Вполне. А вы понимаете, что рискуете жизнью, дядюшка?
– Почему? Ты меня отравишь?
– Скажите еще – залюблю до смерти. В вашем-то возрасте, – подколола Матильда. – Все намного проще. Если мы нарушим планы короля, куда уж проще – вас повесить, меня, после окончания срока траура, выдать замуж за другого?
Лоран хмыкнул.
– Об этом я не задумывался. Но если ты будешь беременна…
– У вас тоже земли есть. Не сомневаюсь, его величество назначит ребенку опекуна. Может быть, в лице моего второго мужа.
Лоран скривился. Перспектива его не вдохновляла.
– Со мной договориться будет проще.
– Я подумаю, – честно сказала Матильда. – Не могу сейчас дать ответ, но обещаю, что буду серьезно обдумывать все плюсы и минусы.
– Это больше того, на что я рассчитывал.
– А вы бы, дядюшка, сразу по-хорошему договориться попробовали. Глядишь, и свинья нового интимного опыта бы не приобрела. – Матильда хлестала наотмашь. – А то развели тут… Увидел Лоран-королевич прекрасную девицу, утащил в кусты, да как давай жениться… раз шесть подряд, пока мозоли не натерлись.
Лорану аж поплохело.
– Это тебя в монастыре такому научили?
– Дядюшка! То бишь супруг в потенциале! Это – монастырь! Чего там можно насмотреться, наслушаться и какой опыт приобрести… лучше вам того не знать. Я-то хоть девушкой осталась, а кое-кто из моих соучениц – нет.
Лоран покачал головой. Матильда хмыкнула и добила:
– Лицемерить там учат. Молиться, пакостить другим. А вот с благочестием – проблемы.
Учитывая, что именно лицемерие и пакости Лоран и поимел от герцогессы за время их знакомства, сомневаться он не стал.
– Никогда бы не подумал.
– Зато какой результат! Хоть из благодарности замуж за вас выходи, любезный дядюшка.
Лоран скривился.
– Ты меня так и будешь называть?
– Хорошо, достопочтенный Рисойский. Могу иначе.
– А по имени?
– Извиняйте. Питаю почтение к вашему возрасту.
– Не заметил, – огрызнулся Лоран.
– Неужели я вам мало это доказывала? – искренне огорчилась Матильда. – Ничего, я еще добавлю!
Лоран поежился.
Да, романтики не получалось. Но может, так оно и лучше?
– Сколько тебе времени надо на обдумывание?
– Знать бы.
– Три дня? Пять?
Матильда едва пальцем у виска не покрутила. Остановило только то, что на Ромее этого жеста не знали.
– Дядюшка, мне надо узнать, сколько и чего у меня есть, узнать расклад сил на данный момент в столице, вдруг с кем-то договариваться придется, поговорить со стряпчими, чтобы вы меня не надули, и это я еще молчу о подготовке к визиту!
– Какому?
– Ко двору. А, забыла. Спорим?
– О чем? На что?
– Дня не пройдет, как сюда явится матушка Эралин. Мечтая затащить меня обратно в монастырь.
Лоран хмыкнул.
– О, в твоих талантах я не сомневаюсь. Только постарайся ее не убить.
– Тогда в ваших же интересах побыть в это время рядом.
– В ближайшее время я и так отсюда никуда не денусь. Лорене после твоего визита хуже стало.
Матильда развела руками, не чувствуя за собой никакой вины.
– Не я начала первой. А защищаться буду любыми способами. Не нравится? Пишите завещание.
Лоран покачал головой.
– Знал бы – никогда тебя в монастырь не отправил.
– Пф-ф-ф… это все?
– Да.
– Тогда будьте любезны оставить меня. Мне и письмо написать надо, и подумать, и портниха скоро приедет.
Лоран улыбнулся, плотоядно оглядел герцогессу и откланялся.
Девушка фыркнула, потянулась.
– Наивный чукотский Рисойский.
– Тильда, ты же не всерьез? – очнулась Малена, которая весь разговор просидела, как мышь под метлой.
Матильду аж передернуло.
– Малечка, ты что? Сдался нам этот потасканный козел!
– Просто ты так с ним торговалась, словно и правда хочешь за него замуж.
– Фу, ну и фантазии у вас, герцогесса.
– А что я должна была подумать?
– А что мне еще оставалось? Если отказать, он тут и пойдет на приступ. А убивать… конечно, можно, но не здесь же? Куда я труп-то спрячу? Под книги? Завоняет на второй же день!
– Думаешь, так он слово сдержит?
– Малечка, ты что? Какое еще слово?
– Ну…
Мария-Элена подумала – и затихла. А правда, какое слово? Лоран ведь ничего не обещал! То есть – вообще ничего. Даже прекратить атаки.
– То-то же! – Матильда хмыкнула. Исключительно про себя, поскольку общалась с сестренкой и не хотела посвящать в их дела весь белый свет. – Он мне слова не давал. Он просто сделал мне предложение. Руки, сердца, а кошелек по умолчанию предлагается мой.
– Сволочь! – искренне высказалась Малена.
– Конечно. Сейчас, по сценарию, ты должна расслабиться, и Рисойский тебя возьмет голыми руками.
– Ага, два раза!
– Он-то не знает, что брать надо двоих, – веселилась Матильда. – И прекрасно понял, что я просто пообещала подумать.
– То есть?
– Я знаю, чего он хочет. Он знает, что я знаю… короче – мирный договор возможен, но не в этих условиях. У вас слишком мало прав для замужней женщины.
– Разве?
– С нормальным мужем – дело другое. А вот с таким типом, как Рисойский… доверять ему – это как голым задом на ежа усаживаться.
– В смысле?
– Сначала сесть голым задом на ежа, прекрасно об этом зная, а потом героически вытаскивать иголки из попы. Чтобы все видели, как ты преодолеваешь сложные обстоятельства.
Малена хрюкнула со смеху, представляя эту картину. А ведь и верно. Сначала создай себе проблемы, потом героически их решай…
– Ты чего?
– Ёжика… жалко.
– А Рисойского?
– Не жалко. Тильда, а можно его… того? На дикобраза? Бешеного?
– Можно. А вообще, давай обстригай перо и напишем матушке Эралин.
– Д-давай.
– Только писать, Малечка, будешь ты.
– Почему?
– Ты ее лучше знаешь. Могу и я написать, но у нас даже почерк разный.
Довод был веским.
Мария-Элена заперла дверь кабинета, чтобы не шлялись разные Рисойские, очинила перо и принялась писать письмо матушке Эралин.
Попутно обсуждая с Матильдой фасоны новых платьев, вечернюю поездку в книжную лавку и способы избавления от второй матушки.
Картина, изображающая настоятельницу и Лорену, почему-то уложенных валетом, преследовала герцогессу все время, пока она писала письмо.
Но управилась вовремя.
Только-только запечатала, как в дверь поскреблись. Графиня Ардонская приглашала ее светлость вниз, на выбор ткани и фасона для платьев.
* * *
Варсон Шефар потер руки.
Дом на Кожевенной улице давно распахнул свои двери перед ним. Разумеется, с Ирис. Шемальская борзая прочно завоевала сердце нелюдимого слуги. А то, что Варсон не являлся в гости без бутылочки и хорошей закуски, и вовсе подружило Сарета Корма, так звали слугу, с добряком Варсоном.
Как тут не сблизиться?
Особенно когда сидит человек один, чужое добро сторожит, всего общества – один кобель. Тут скоро сам гавкать начнешь, а не то с тоски на луну завоешь.
Кобель, кстати, тоже не возражал против общества Ирис. За встречу с борзой он что хочешь бы простил.
Варсон предупреждал своего друга о визитах заранее. Мало ли что. Мало ли кто. И сегодня услышал долгожданное: прости, друг. Хозяин обещался.
Варсон изобразил огорчение, мол, некстати, у меня тут бутылочка вина образовалась, посидеть бы, но ладно. Раз такое дело – отложим до завтра.
Сарет поддержал. Завтра-то опять тихо будет. У хозяина бабы дольше, чем на ночь, не остаются. Правда, одни и те же бегают…
Вот завтра и разопьем.
Так что вечером Варсон собирался на работу. Приехать, пролезть и посмотреть, что там за господин такой. Особенно умный. И с бабами.
Интересно еще – с какими? А то баба бабе рознь. С женой мясника – одно дело, с женой короля или, там, герцога – другое.
Было уже темно, когда Варсон открыл знакомую калитку. А то ж! Не зря он налаживал контакты, не зря. Сам и петли втихорца смазал, и ключ подобрал, и кобеля прикормил…
Вот и он, кстати. Обнюхался с Ирис, словно так и надо, потерся мордой.
Сам Варсон тем временем крался к дому. К призывно светящимся огоньками свеч окнам, на которых даже не были задернуты шторы. Шаг, второй, третий – и вот он, расположившись сбоку от окна, чтобы не было видно из комнаты, заглядывает внутрь.
И – столбенеет.
Человека, который сейчас трахал леди Сорийскую, равно как и саму леди, Варсон отлично знал. Но если он здесь…
Кусочки мозаики закрутились в голове, складываясь в единое целое. И нашлось место и принцу, и леди, и…
Горло несчастного сыщика стиснуло, словно железным обручем, жестокой рукой. И острое лезвие вошло под лопатку, сбивая дыхание, обрывая рождающийся в груди крик.
– Прости, друг, – вздохнул Сарет. – Не разопьем мы с тобой бутылочку.
Тело сыщика без сознания опустилось на траву. Правда, он еще дышал. Ненадолго. В себе Сарет был уверен.
Теперь надо его добить и зарыть, прямо здесь, в саду. Сарет пригляделся. М-да, нож сейчас выдергивать – кровью уделаешься. Пусть сдохнет, тогда выдернем. Долго не протянет, минут десять, не больше.
Сходить пока за лопатой.
Приносить ее заранее Сарет не решился. Мало ли как дело обернется.
Ладно, до сарая два шага, возьмет лопату и вернется. А там и борзую приманить можно будет. Хозяин сказал – отравить, но на такое Сарет способен не был. Ладно еще – человек, эти твари пусть хоть все передохнут. Но животное?
Никогда!
Найдем, куда борзую пристроить на время. А там и не до нее будет, хоть хозяину, хоть остальным.
Хозяину Сарет был предан не хуже той самой борзой. Напрасно Варсон считал его ни о чем не подозревающим слугой, ой напрасно. И знал он все, и работал не за страх, а за совесть. И свою долю обязательно получит после переворота. Но это потом, потом. А сейчас – за лопатой.
Стоило Сарету уйти, как Варсон перевернулся на живот.
Сознание он потерял, но буквально на минуту. Потом очнулся, когда Сарет опустил его на траву. От боли очнулся.
Смертельно его ранили – или нет? Так – не определить. Но если он останется здесь, его точно добьют. А значит…
Шемальские борзые не просто очаровательны. Под шикарной шерстью скрываются крепкие сухощавые мышцы. Она достигает в росте до двух локтей, а иногда и больше. Известны случаи, когда эти зверюги загрызали гиену. А уж вытащить человека…
Варсон тихонько свистнул.
Ирис долго звать не пришлось. Очень умная собака. Примчалась, ткнулась мордой, тихо заскулила, почуяв запах крови. Варсон вцепился в ошейник собаки.
– Ирис, шальтэ, араш!
Шемальский язык.
Охранять. Вытаскивать.
Теперь Ирис к нему никого не подпустит. И выбраться поможет.
Варсон кое-как поднялся на ноги. Шаг, другой, он почти лежал на холке верной борзой…
Ему повезло еще раз.
Сарет свистнул своего пса, рассчитывая, что если сучка рядом с ним, то прибежит. И запрет он обеих собак в сарае, чтобы не мешались. И не выли, кстати говоря, на дохлятину. А то переполошат улицу, помешают хозяину – ни к чему такое.
Кобель-то примчался. И отыграл Варсону еще несколько минут. Пока Сарет запирал его в сарае, пока брал лопату, пока шел обратно…
Вот и калитка. Шаг, второй, Варсон почти сползал на землю…
Сарет обнаружил пропажу и понесся вдогонку. Плевать на конспирацию, выпускать сыщика нельзя!
– Шшэ! – только и успел скомандовать Варсон, слыша шаги за спиной.
На землю он упал очень неудачно. Очень.
Закричал бы от боли, но дыхания не хватало. А за его спиной Ирис разбиралась с Саретом.
Шемальской борзой и гиена не рискует переходить дорогу. Ирис нападала молча. Не рыча, не лая – ни к чему. И лопата не сильно помогала. Сарет вынужден был отступить.
Борзая рвалась к его горлу, а учитывая, что весила она около пятидесяти килограммов, сил у нее хватало. Ранить ее Сарет просто не мог, нож остался в Варсоне. Лопата тоже не помогала, умная собака отлично знала, как избежать палки. Отмахиваться Сарет еще мог, а вот нападать – нет. И добить врага – тоже.
Варсон скрипнул зубами.
Надо подняться. Надо выползти наружу. Надо… Как же это тяжело, оказывается. Когда все твои внутренности обратились в жидкий свинец, когда по венам течет огонь, когда…
Шаг, второй… и он вывалился из переулка под колеса кареты – и та остановилась. На землю выпрыгнула девушка.
– Рехнулся?
Слово Варсон не понял. Но…
– Помогите! Умоляю…
Капли крови, которые падали в пыль, были более чем красноречивы.
– Шьорт побьери! – непонятно выругалась девушка. Но махнула рукой кучеру. Тот спрыгнул, помог подхватить Варсона и затащить его в карету.
Острая боль погасила сознание.
Последнее, что видел Варсон, – это Ирис, которая неслась к нему.
– Иши…
На большее его уже не хватило.
Он наконец-то потерял сознание, даже не зная, сработал ли его последний приказ: «Свои».
* * *
Женщины, запомните!
Портные – это зло. Как свяжешься – ни зла, ни золота не хватит.
Матильда устала злиться уже на третьем часу разборок. На пятом ей захотелось заскулить и забиться под диван. На седьмом она таки взвыла – и сообщила, что едет кататься по городу.
И ей плевать!
На фасоны, на кальсоны, на салоны и балахоны! Хоть с пугала штаны стащите! Хоть в парусину завернитесь! Пусть ее хоть во что оденут – она уходит!!!
Графиня посмотрела в глаза девушке и вздохнула. Мол, как скажете, ваша светлость. У меня тут еще три умнички, и я сама на очереди, и завтра все надо повторить…
Портниха цвела и пахла. То есть – чувствовала громадный заказ и большие деньги.
Малена плюнула, приказала заложить карету и отправилась прокатиться по вечерней Аланее. Динон выразил желание составить ей компанию. Герцогесса подумала – и согласилась. Она, Динон, Ровена, кучер и лакей. Чего еще надо?
Карета катилась по мостовой, колеса мягко стучали, уличные фонари рассеивали сумрак, и небо было звездное.
Матильда смотрела в окно, понимая, что скоро, уже совсем скоро ей надо будет возвращаться и ложиться спать, чтобы проснуться в другом мире.
Зевок… да, уже скоро.
Она отдала приказ поворачивать к дому, и карета свернула на улицу Кожевенную. Потом выедет на Лилейную…
Это же средневековый городок, понятие четырехполосной трассы еще не родилось, а развернуться на местных улицах практически нигде нельзя. Карета же! Запряженная парой лошадей! Требуется искусство кучера и достаточно широкая улица, без куч мусора, ям и канав. И если первое Матильду устраивало, то второго-то и не наблюдалось. Пришлось колесить по городу, из переулка в закоулок.
Так и занесло карету герцогессы на улицу Кожевенную.
Хорошо, хоть ехали медленно. Потому что из темноты, откуда-то из переулка, под колеса метнулось тело, и кучер едва успел удержать и успокоить ошалевших от наглости лошадей.
Матильда выскочила наружу с громадным желанием сорвать злость на идиоте, который решил покончить жизнь самоубийством, но…
И не идиот, и не покончить.
Это кто-то пытался покончить с ним. Камзол в крови, сам мужик едва ползет, но выглядит вполне прилично, это не местные клошары, которых в любом времени полно, это достаточно состоятельный человек.
– Помогите! Умоляю…
Твою рыбу!
Что оставалось делать Матильде?
Даже если он по дороге загнется, все равно надо мужчину привезти в участок или куда там он скажет. У него ведь родные есть, близкие, да мало ли что и как?
Конечно, такими категориями она не мыслила и все это про себя не проговаривала. А просто подхватила раненого за руку, мимолетно подумав, что платью песец.
С другой стороны то же самое сделал Динон. Осталось запихнуть мужчину в карету и отвезти к лекарю!
А, последнее даже не обязательно, у них дома штук шесть лекарей, на выбор. Все проплачены. Любого проси… тут главное, чтобы не угробили по широте душевной.
Откуда взялась собака?
Малена даже не подозревала о ее существовании. Но она выскочила из темноты. Изящная, сильная, красивая, больше всего похожая на белого грюнендаля, только крупнее, и понеслась к ним с нехорошими намерениями.
Вообще, был у Матильды и такой случай. Шла она домой, шла вечером, и тут на нее из темноты налетела собака. Большая, но еще дурная. Мастиф-первогодок.
Когда вслед за щеном вылетел его хозяин, заранее ждущий воплей: «Да я вас! Да я его! Расстрелять обоих!!!», Матильда тискала умильную морду и сюсюкала: «Ты моя лапочка, дай я тебя поцелую». Мастиф соглашался и лизался как оглашенный.
Здесь такого явно не будет.
Собака была настроена рвать – но раненый шепнул что-то, отчего она остановилась и даже хвост смущенно прижала. Малена даже не поняла, что и как.
– Шемальская борзая! – восхитился Динон.
– Шервуль! Лишь бы не помер…
Мужчина подозрительно обмяк, и Матильда заподозрила худшее.
– Так, давайте в карету! Цигель, цигель, ай-лю-лю потом!
Волшебная фраза сработала на сто процентов.
Мужчину кое-как закинули на сиденье к Ровене с помощью лакея и Динона, Матильда, подозрительно оглядываясь, запрыгнула следом, борзая последовала за раненым и растянулась на полу.
Карета тронулась с места.
Показалось Матильде – или из переулка вышла еще одна тень?
Черт его знает… хорошо, что карета самая простая, без гербов. Специально такую взяла, остальные все раззолоченные, хоть в Эрмитаж сдавай, а эта попроще. Потемнее.
Что-то подсказывало Матильде, что дело тут не в ревнивом муже. Нет, тут что-то более вонючее, и главное теперь – молчать.
А вот как это объяснить спутникам?
* * *
Тишина в карете царила несколько минут.
Первым кашлянул Динон.
– Что будем делать с этим типом?
– Знать бы, – вздохнула Матильда. Сейчас командование взяла на себя именно она, Малена как-то с трудом представляла, что можно делать с полутрупом. – Ему нужен лекарь и отлежаться.
– Лекари у нас есть дома. Но шума поднимется… – прикинула Ровена.
– А шум нам ни к чему, – согласилась Матильда. – Что можно сделать, чтобы его не было?
Ровена переглянулась с Диноном и развела руками.
Это – закон жизни. Слуги сплетничают всегда.
– Денег дать? Пригрозить выгнать, если рот откроют?
Ровена покачала головой.
– Лучше сделать из этого что-то обычное. Чтобы сплетничать было неинтересно.
Матильда подумала пару минут.
– Допустим, благородный дворянин пошел к любовнице. И тут не вовремя явился муж.
– А собака?
– Почему благородный дворянин не может пойти с собакой? К любовнице?
Ну да. У нас дворяне так по бабам и ходят. С собачками, кошечками и крокодильчиками. Самые продвинутые – еще и с питонами.
Неубедительно.
– Что это вообще за псина? Породистая? – попробовала зайти с другого конца Матильда.
– Очень, – Динон отозвался аж с придыханием. О женщинах он так никогда не говорил, но то и понятно.
Баб много, борзых мало.
Понимая, что речь идет о ней, собака вильнула хвостом. Да, я такая, я крутая!
– Подробности?
– Шемальская борзая, – отчитался парень. – Стоит бешеных денег, если чистокровная, а эта явно такая. У нее и уши острые, и хвост с кисточкой…
Матильде было все равно, что там за хвост, но идея появилась.
– Допустим, торговец. Вез заказ. Вот эту зверушку. Могло такое быть?
Динон кивнул. Еще как могло. И возили, и бывало.
– Могли ему вместо денег – перо в бок? То есть попробовать обмануть, убить и ограбить?
– Вполне.
– Натравил борзую, вырвался? Попал к нам под колеса?
Такое быть могло. Спокойно.
– Допустим, мне понравилась собака, и я решила помочь? Может, себе куплю?
Такое тоже могло быть. И допускалось, и не осуждалось.
– Вот и отлично. Он там не сдох еще? То есть не помер?
Ровена коснулась шеи мужчины, пощупала пульс.
– Жив пока…
– Тогда поехали домой. Рысью!
* * *
Сарет скрипнул зубами.
Ушел, гад! И как умудрился? Сарет ведь бил под лопатку, никак паразит не мог уйти! Что произошло?
И кольчуги не было, точно…
Надо доложить господину. Только не сейчас, к утру, когда леди уедет, а господин освободится. И настроение у него будет получше. В милосердие хозяина Сарет не слишком верил. Другое дело, что верных и надежных людей много не бывает, их всегда недостаточно. Поэтому его могут и пощадить.
Но Варсона придется найти и добить.
Интересно, кто его увез? Карета была без гербов, ждали его, точно сообщники. Не то бы сучка их порвала…
Сарет поморщился.
Рука, разодранная собачьими клыками, болела. И кровь текла, и заживать раны будут долго. Хорошо, хоть кость не сломана.
С-сука!
Но хороша, собака!
На Ирис он не злился, собака ведь. Понятное дело, и защищать хозяина будет, и кусаться. А вот Варсону он шею точно свернет. Надо только найти, где этот мерзавец спрячется. Или точно узнать, что он сдох.
А может, не говорить господину?
Сарет плюнул и пошел перевязывать руку. К утру решит. Такие решения с бухты-барахты не принимаются, это уж точно.
* * *
В доме было до сих пор весело и людно.
– Куда его, госпожа?
Знать бы!
Матильда едва зубами не скрипнула, но потом отдала указания Аманде. В гостевые покои, позвать лекаря.
Кто это?
Купец, не видно, что ли? Привез на продажу собаку, а его хотели в ножи и забрать борзую силой. Сил хватило отбиться, выбежать и позвать на помощь. Мы, как благородные люди, помогли. Да и собака – прелесть. Вот очнется, поговорим о покупке.
Шикарная борзая вызвала у всех восторг. И тут же была осмотрена со всех сторон.
Оказалось, что шерсть у нее немного в крови, но сучка не ранена. И борзая тут же была утащена на кухню, ее же надо кормить и гладить? Обязательно!
Сучка поскуливала, но не вырывалась и не сопротивлялась. Понимала, что хозяину помогут.
Лоран вышел, когда раненого тащили в гостевые покои, узнал о происходящем и отправился смотреть на собаку. Собака ему тоже понравилась. Так что вокруг раненого купца закружились аж целых два лекаря.
Сняли одежду…
– Ах вот оно что, – сообразила Ровена, которая получше разбиралась в ранах.
Кольчугу Варсон не носил. А вот подшить металлическими бляшками камзол – спокойно. И не тяжело, и помогло.
Когда его ударили под лопатку, нож чуть скользнул по одной из бляшек и ушел в сторону.
Легкое пострадало, а вот сердце осталось цело.
Повезло еще, и что нож не вытащили сразу из раны. Так бы мог начаться пневмоторакс, но – повезло. Клинок узкий, рана глубокая, начали образовываться сгустки фибрина…
Матильда прикидывала на основании кино и книжек, благо анатомию она проходила.
Да, гадость, но ведь не на живых людях и не на трупах им все показывали? На картинках, в фильмах, на схемах. И элементарную первую помощь их в школе оказывать учили. И объясняли, что к чему и что куда. Тут Матильда сидела и слушала внимательно.
Когда у вас дома больной, когда…
Да просто – мало ли что случится? Это вам не противогаз надевать и не падать «головой в противоположную сторону от ядерного взрыва». Это в жизни пригодится. Не знаешь как, не знаешь когда, но рану перевязать, жгут наложить… По нашим временам это не роскошь, а необходимость.
Рану Варсону обработали, причем Матильда лично проследила за чистотой рук, инструментов, повязки. Повязку щедро сдобрили медом, что девушка также одобрила и отправилась спать.
Искренне надеясь, что сегодня на ее девичью честь никто не покусится.
Вот серьезно – все равно не проснется.
– Жаль, что мы не можем ходить во сне. Как лунатики, – вздохнула Матильда, забираясь под одеяло.
Марии-Элене тоже было жалко.
– Может, попробуем?
– Можем и попробовать. Но лучше на мне, а не на тебе.
– Почему?
– У тебя тут целый кагал посторонних личностей. Еще чего заподозрят – оно нам надо? Будут потом беречь и стеречь, не отобьемся.
– А у тебя только Беся. Поняла. Надо попробовать.
– Ты тоже живностью обрастаешь, – подколола Матильда. – Собачка не нравится?
– Нравится, – согласилась Малена. – она красивая. И умная, точно… рвалась к хозяину. Вряд ли он ее продаст.
– Да, шикарная зверюга. Жаль, я такую завести не смогу.
– Почему?
– Потому что. Малечка, собака должна жить во дворе. А где ты у меня двор видишь? Если просто выводить гулять, это надо либо три-четыре раза в день с ней заниматься, либо не заморачиваться. Завести-то я могу хоть крокодила в ванной, но мало кто задумывается, что мы не просто игрушку покупаем. Это живое существо, со своим характером, вкусами, привычками, норовом… и вам придется подстраиваться друг под друга. Тебе здесь проще. Есть псарня, есть псарь…
– А маленькие собачки?
– Тогда проще завести кошку. С ними и гулять не надо, и кошки более самодостаточны.
Звучало логично.
Малена зевнула, заползла под одеяло – и отключилась.
Спа-а-а-ать…
