Третья часть. Схватка за Русь

Разгром Мстислава Мстиславича Удатного и примкнувших к нему чисто новгородских сил получился полный. Только на поле боя оказалось свыше тысячи убитыми и ранеными. Сколько-то зарубили во время погони. Потери по тем временам в подобного рода сражениях страшные.

Еще с пять сотен полегло ушкуйников. От них досталось с три десятка ладей. Их прибило к берегу, так как большую часть гребцов перестреляли арбалетчики, а те, кто выжил, оказались ранены и не смогли управлять тяжелыми лодками. Лодки, естественно, затрофеили и вернули к удобному берегу.

«Если потесниться, то на них можно перевезти под тысячу человек», – подумал Юрий, имея в виду, конечно же, своих стрелков.

Собственные потери составили порядка двух сотен дружинников, понесли их большей частью в тот момент, когда произошел контакт кавалерийских масс на флангах, в основном, ранеными.

Да среди пешцев нашлось два десятка убитых и полсотни раненых. Все-таки дружинники даже с седла стреляли весьма неплохо и смогли поразить кого-то в лицо. Опыта поведения у ребят в реальном бою не было, а полученного на учениях не хватало, вот и подставлялись, слишком сильно поднимая головы, из-за чего широкий козырек шлема их уже не спасал.

Удивительное дело, но никто из кавалеристов даже не подумал специально спешиться, чтобы добраться до арбалетчиков. Конечно, арбалетчики сами клювом не щелкали и быстро бы завалили таких умников, ибо их на это специально натаскивали, вдалбливая в головы, что страшны для них не всадники, а именно пешие дружинники. Но будь таких спешенных много и доберись до строя хотя бы человек пять, то… все могло получиться крайне печально, ибо в рукопашке ребята бы не выстояли.

Под вечер вернулся Ярослав, ведя с собой изрядное количество пленных. Среди них был и их самый младший брат Иван.

Позже большая часть дружинников, служивших Константину, узнав, что тот погиб, пришли к Юрию сами. Обычное дело для тех времен. Служить кому-то надо, а служить победителю сам бог велел. Остальные по каким-то причинам предпочли уйти с Мстиславом.

– Надо развивать достигнутый успех, – сказал Юрий утром.

– Согласен! Что думаешь делать?

– Надо оставить часть дружины ловить разбежавшихся ушкуйников и отслеживать Мстислава, а ну как задумает чего… Вот только на кого бы их оставить? И ты, и я должны идти в Новгород, а без князя бояре могут начать чудить, выясняя, у кого из них писюн длиннее…

– Да Ивана и оставь, – отсмеявшись, предложил Ярослав. – А при нем моего дядьку Данилу или твоего Охрима. Или на обоих сразу.

– Хм-м… – с сомнением посмотрел Юрий на Ивана, что присутствовал на совещании братьев.

Ну а чего от него теперь таиться? Никуда он теперь не денется. С другой стороны, брат все-таки, и в цепи не заковать.

Часть Юрия, та, что из будущего, активно протестовала против того, чтобы что-то доверять в буквальном смысле еще вчерашнему противнику, будь он хоть трижды брат, несмотря на то, что тот успел уже покаяться и на верность великому князю на Евангелии. Но выбора не было.

– Я все сделаю, брат, – с хмурым видом кивнул Иван, прекрасно видя прохладное отношение старшего к нему.

Ярослав в этом плане был куда как проще, будто и не было меж ними распри.

– Просто когда догонишь их, предложи им вернуться в новгородскую землю, и все. А если начнут артачиться, то…

– Хорошо…

– Ладно… Заканчиваем все дела и завтра выступаем.

Ушкуйники все же оказались ребятами умными и поняли, что попали в переплет. Несмотря на то, что ребята эти были отморожены на всю голову, но биться в заведомо проигрышной ситуации они не пожелали и к вечеру того же дня сами прислали ладью с переговорщиками.

Ушкуйники просили попустить их обратно в Новгород.

Юрий был только «за» и даже сильно много требовать от них не стал, а только лишь чтобы ушкуйники максимально уплотнились на своих корабликах, а те лодочки, что в итоге после этого останутся свободными, достались ему. Брать с них, собственно, было больше нечего.

Ушкуйникам не осталось ничего другого, как согласиться. Начни они брыкаться, так не только лодки свои потеряют, так и жизней да здоровья большинство лишится. А смысл драться, если надежды на получение добычи не осталось? Как говорится: не до жиру, быть бы живу…

В итоге Юрий получил еще полтора десятка лодок, на которые можно было погрузить порядка пяти сотен человек.

В итоге почти вся его пехота могла принять участие в походе на Новгород.

Ушкуйников отпустили, и те, ударными темпами махая веслами, полетели обратно с ужасной вестью о разгроме Мстислава.

– Отсталость только понять, как новгородцы на это отреагируют, – пробормотал Юрий.

– Попробуют откупиться по своей торгашеской натуре, покаются да снова меня на княжение позовут, – уверенно ответил Ярослав.

– Хорошо бы… Не хотелось бы устраивать новое сражение. Штурм города обойдется на порядок дороже полевой битвы.

Опасения Юрия были понятны, Мстислав смог уйти, а значит, быстро доберется до Новгорода, ведь его больше ничего не сдерживает, весь обоз достался победителям.

И тут уже все зависит от уровня политической поддержки в Новгороде. Если он высок, то весьма вероятна новая драка…

«Проигравших никто не любит…» – мелькнула мысль.

Так оно и вышло. Новгородцы, узнав о разгроме Мстислава, тут же собрали свое любимое Вече и после нескольких часов гама с локальными кулачными схватками на главной площади попросили его на выход…

Мстислав возражать не стал и, схватив что полегче да ценнее, быстро отбыл на юга в Галич, дескать, простите, люди добрые, что оставляю, да дела у меня там неотложные образовались.

Новгородцы же встретили Юрия настороженно. Сошлись, поприветствовали друг друга как положено, но недосказанность осталась. Одно дело – самим призвать князя и совсем другое – принять его от победителя. Получается попрание привилегии в свободе выбора князей.

– Хочу поговорить с людом новгородским, – сказал Юрий.

– Как пожелает великий князь, – поклонились бояре и купцы из встречающей делегации.

Народу на площадь, после звона вечевого колокола, набежала тьма-тьмущая, яблоку реально некуда было упасть.

– Приветствую вас, люд новгородский, – заговорил Юрий Всеволодович, после того как гомонящая толпа замолчала по взмаху его руки. – Многие из вас думают, что я пришел посадить на новгородский стол своего изгнанного Мстиславом брата Ярослава по праву победителя, но это не так. Я пришел к вам с предложением, но прежде чем я вам его сделаю, хочу рассказать, чего хочу добиться в этой жизни, о чем мечтаю…

– И о чем же?! – выкрикнул какой-то юный наглец, за что тут же получил от старших сразу несколько затрещин.

«Как только мозги не вышибли? Если они там вообще изначально были…» – невольно подумал оратор.

– Я хочу и мечтаю о том, чтобы объединить Русь под одной рукой, какой она уже была когда-то, чтобы славяне разных племен вспомнили, что все они одного корня и не резали друг друга, жили в мире и достатке… А чтобы Русь снова не развалилась на отдельные части, раздираемые на еще более мелкие куски забывшими христианские добродетели князьями, отменить лествичное право. То есть весь русский стол будет получать только один сын. А как же остальные, спросите вы меня? Отвечу: земли много, и если кто-то хочет стать князем не по званию, но по сути, то собери охочих, вроде ваших ушкуйников, поди и возьми, да приведи ее под руку русского государя и веру христову.

Народ на площади молчал, внимая, пусть и с настороженным видом, еще не понимая, как сказанное относится к ним.

– Что же получит тогда земля русская, если мне удастся осуществить задуманное? Прежде всего – внутренний мир. Русские люди перестанут убивать русских людей, братьев по вере. Не станет больше междоусобиц, перестанут страдать ни в чем не повинные люди, не станут гореть селища и города. Не мне вам объяснять, что это значит для той же торговли. Люди, что будут жить в безопасности, не тратясь на восстановление своих погоревших домов, станут богатеть, а это значит, что им станет требоваться больше товаров, да и сами они их станут производить в больших количествах. Для купцов это просто раздолье. Не так ли?

Толпа согласно зашумела. Особенно сильный гул пошел со стороны купцов.

«Сейчас вы и вовсе взвоете от экстаза», – мысленно улыбаясь, подумал Юрий и продолжил:

– Особенно если учесть, что все внутренние границы в таком случае будут отменены.

Вот теперь купцы действительно оживились и загомонили промеж себя.

– А то ведь сколько требуется заплатить пошлин, чтобы отвезти товар из Новгорода до Киева, так то вам лучше знать…

– Да половина от цены товара уходит! А то и больше! – с праведным гневом выкрикнул кто-то, особенно несдержанный.

– Вот и я о том. Все это очень сильно сдерживает торговлю, не говоря уже о том, что цены на иногда пустяшный товар просто безбожно велики, так что его и возить становится невыгодно. Что же еще получит Русь от объединения княжеств под одной рукой? Смею надеяться, что и мир внешний. Ведь сколько тысяч воинов вместо того, чтобы рубиться друг с другом, оспаривая право своих князей на тот или иной стол, встанут на защиту внешних рубежей! Я уже молчу о том, что никто не будет сам приводить на русскую землю иноземные силы, тех же половцев. И, опять же, не мне вам рассказывать, сколько раз тот же Орден меченосцев входил в новгородские пределы, воспользовавшись очередной княжеской замятней, отрывая кусок за куском.

И снова по площади прошел согласный гул.

Новгород в это время довольно быстро терял свое влияние на западных и северных границах. С запада давил Орден меченосцев, а с севера – шведы, отжимая племена сумь и емь, крестя их по латинскому обряду и соответственно лишая дани.

– А теперь подумайте, рискнут ли они напасть и еще что-то отнять, если на границе с ними всегда будет стоять готовое к бою войско? А ведь могут. Год за годом пытаются, и рано или поздно у них снова может получиться продвинуться на восток, особенно если мы снова начнем промеж себя резаться. А так не только отстоим, но, глядишь, если Бог позволит, то и вернем отнятое!

– Да-а!

– А правда, что в твоем войске мертвяки?! – снова выкрикнул все тот же малохольный, за что вновь получил по башке.

«Видать, какой-то местный дурачок, вот и лицо его интеллектом не сильно обезображено, – подумал великий князь, наконец разглядев его. – Другое дело – сам он эти вопросы выкрикивал или подсказывает кто?»

Но отвечать на вопрос надо. С таким тут не шутят. Вот и священники напряглись.

– Вот уж не думал, что в дружине Мстислава под мужниными одежами бабы скрываются! – засмеялся на это Юрий. – Такие небылицы сочинить, только лишь бы свое трусливое бегство чем-то оправдать! А если кто не верит, то пусть сходит сам и убедится. Можете даже святой водой их окропить с ног до головы. Только совсем уж их в ней не купайте, а то могут не так понять и в морду дать!

Люди с облегчением засмеялись. Видимо, страсти и впрямь накалились нешуточно с этими слухами о мертвяках.

Юрий же, когда толпа вновь затихла, вновь продолжил:

– Ну и было бы глупым не использовать ваш опыт внутреннего управления, что вы столь долго практиковали и доводили до ума! Ведь если объединить всю Русь в единую державу, то одному князю при всем желании за всем не усмотреть, и ему потребуется помощники. А кто лучше сможет помочь в управлении, как не бояре и князья? Для чего я планирую создать двухуровневый Совет на постоянной основе – Боярскую думу и Палату князей. По типу римского Сената, если кто-то понимает, о чем я говорю… – сказал Юрий и пристально посмотрел в сторону бояр.

Те понятливо закивали головами, по крайней мере, большинство из них, в свою очередь показывая, что поняли, о чем, собственно, говорится, как и то, что поняли более чем прозрачный намек князя. Не выродились еще бояре в умственно отсталых и заплывших жиром боровов.

– Кто же и как попадет в Думу? Это будет определяться на местных вечевых выборах. Один думный боярин от определенной территории – удела. Так, свое Владимирское княжество я планирую разделить на семь-десять уделов, значит, от владимирской земли в Думу попадет семь-десять думных бояр.

– А почему не двадцать?! – раздался очередной глас народа с ярко выраженной ехидцей. – Все больше голосов!

– Можно и сто, только во всем нужно знать меру, – усмехнулся Юрий, и его поддержали смехом. – Земля делится на уделы не только по размеру, но и по количеству проживающего в нем народа. Так новгородская земля по размеру могла бы выставить как раз около двадцати думных бояр…

На этом месте новгородцы заметно и по понятным причинам оживились, но Юрий их обломал, продолжив:

– Могла бы, да вот беда, земли у вас по большей части пустынны. Так что у вас тоже выходит около семи-десяти уделов. Эту зависимость еще стоит выработать… – бросил этой неопределенностью новгородцам еще одну кость.

Ведь новгородские бояре не могли не понимать, что если они соглашаются участвовать в проекте великого князя владимирского, то в будущей Думе получат одну из самых многочисленных фракций, с которой могут поспорить только владимирцы. Может, еще черниговцы, и то не факт, а остальные по три-пять, максимум десять думных боярина выставить могут. А там уж не зевай, привлекай сторонников! А у кого деньги, у того и сторонники! А денег у Новгорода хватает, и станет еще больше если внутренние границы и вправду исчезнут.

– В любом случае в таком выборном уделе в качестве центра должен быть полноценный город. Это не может быть пустыня, где народа раз-два и обчелся. Так что люди – наше главное богатство, которое надо всячески беречь… и привлекать.

Бояре вновь, хоть и с недовольным видом, но все же согласно закивали головами, признавая справедливость требования.

– А что же князья?! Они тоже будут избираться народом?!

– Поскольку вы республика, то князья у вас будут избираться боярами. В остальных же княжествах, где сильна именно княжеская власть, как во Владимирском княжестве, представители в Палату князей будут назначаться великими князьями. Там, где обе системы управления равновесны, как в Киевском княжестве, князья в Палату будут выбираться по представлению бояр и самих князей. То есть бояре и удельные князья выделяют три кандидатуры, и великий князь уже выбирает из них. Система не самая простая, ее потребуется еще утрясать в каждом отдельном случае, но позволит учесть интересы всех.

«А главное – вы будете заняты этими выборами большую часть своего времени и не станете мне мешать», – мысленно усмехнулся Юрий Всеволодович и продолжил:

– На первоначальном этапе в Палату князей будет выставляться по одному князю-представителю от каждого княжества. Потом мы этот вопрос уточним и сделаем соотношение князей в зависимости от количества уделов, чтобы ситуация была более справедлива. А то получается, что Муромское княжество, что может выставить максимум двух бояр в Думу, выставляет одного князя, когда то же Владимирское княжество выставляет до десяти бояр, также ограничено лишь одном князем.

Народ согласно закивал.

– Этот Совет будет решать все вопросы внутреннего развития государства. За государем же останутся в основном внешние дела и военная защита его от врагов, а если ему что-то понадобится изменить в законах внутренних или принять совершенно новый, то он будет вносить проект закона в Совет, и уже думные бояре да князья будут его рассматривать, внося дополнительные положения для улучшения закона, а если не понравится, то могут наложить вето… как и государь может наложит вето на закон Совета, если посчитает его вредным.

Бояре после такого заявления выглядели если и не ошарашенными, то удивленными точно. Ведь только что великий князь в случае своего успеха по сути пообещал отказаться от абсолютной власти! Где это видано? Где это слыхано?!

Юрий, наблюдая за сменой эмоций на лицах бояр, только внутренне посмеивался. Отказ от абсолютной власти – лишь видимость. Тут главное – не хлопать ушами и держать руку на пульсе, а то и вправду можно многое потерять.

Рискованно? В общем, да. Особенно для его потомков, но, увы, это было необходимо. Слишком уж иных правителей временами заносит. Опять же, этот риск будет их тонизировать, и мозги не станут заплывать жиром. А то Юрий просто ужаснулся, когда узнал о будущих нравах русских государей, что, по сути, спали да жрали, жрали да спали, и лишь Петр Первый носился по государству, словно в попу ужаленный, пытаясь расшевелить это сонное царство и не дать ему пойти ко дну.

– Так что Совету и государю потребуется искать баланс интересов на благо государства. Подозреваю, что не всегда все будет гладко, особенно на первых порах и тем более в будущем, но это взаимное ограничение нужно, ведь государь не всегда может в чем-то хорошо разбираться, а то и вовсе, поддавшись чьему-то влиянию, скрытого врага государства, или просто быть обманутым в личных интересах заинтересованного лица, задумать провести заведомо вредный закон. Так и думные бояре с князьями в будущем могут откровенно потерять берега, поставив личное выше государственного, и тут уже государю придется приводить их в чувство…

Люди на площади засмеялись, криво заулыбались сами бояре, как бы самокритично признавая, что да-де, грешны…

– Люд новгородский, я рассказал вам о своей мечте. Она велика и тяжела, и потому я сейчас прошу вас встать рядом со мной и помочь осуществить ее на благо всего нашего православного народа!

Понятно, что новгородцы не упали ему в ту же минуту на грудь с восторженными рыданиями «на все согласныя», но идея в массы была вброшена. Идея, интересная всем, в первую очередь купцам и боярам, от решения которых все, собственно, и зависело. Результат был как от пачки дрожжей, то есть все забурлило…

В следующие дни к Юрию Всеволодовичу потянулись делегации от купечества и боярства, и уже им Юрий популярно разъяснил, что если они решат в своей хитрожопой торгашеской манере выждать да посмотреть, чем дело кончится, то окончательные условия, в случае его удачи, конечно, для них могут сильно измениться.

Еще Юрий доносил до них одну простую мысль: что он хочет не только повторить успех Римской империи, но и превзойти.

– Римское государство, – говорил он, – прошло путь от царства, занимавшего лишь малую часть Италии, к республике, занявшей всю Италию, а от республики – к империи с республиканским управлением, подмявшей под себя половину известного тогда мира. И именно в такой форме достигла своего пика экономического и политического могущества. Вот и я хочу, взяв от себя царство, от вас – республику, получить республиканскую империю, которая вберет в себя не только все русские княжества, но и расширится…

А потом боярам бросил дополнительную кость, намекнув, что изначально большие территориально уделы, если их заселить, можно и поделить на стандартные по размерности… что к уже имеющимся семи-десяти уделам могут добавиться еще столько же думных мест.

– Только заселять тоже можно по-разному. Можно самим, ударными темпами размножаясь, и тогда результат будет лишь лет через сто, а можно и извне народ привезти. Только хочу сразу предостеречь от несильного перемещения русских людей. Я очень не одобряю торговлю людьми. Русскими. Но можно ведь из каких-то дальних краев привезти, с берегов Балтийского моря…

В общем, намек был более чем прозрачен, и бояре с купцами понимающе улыбались. Уж тут ушкуйники расстараются…

Улыбался и Юрий, так как чем больше уделов, тем лучше, ибо сказано умным человеком: разделяй и властвуй.

– И еще один момент, при учете населения приниматься во внимание будут только люди православного вероисповедования.

«Может, хоть это заставит наших святош оторвать свои жопы от лавок да вспомнить о своем миссионерском долге, – подумал он. – А то сидят и в ус не дуют, слишком рано вы успокоились, язычников вокруг еще пруд пруди».

Но все же быстрого ответа не требовал, главное – не пережать, но и затягивать не советовал. Ведь, чтобы начать осуществлять свой план по объединению Руси, ему требовалось знать, на какие ресурсы он может рассчитывать.

Ну а пока новгородцы были заняты выяснением того, как отнестись к предложению Юрия Всеволодовича, как-то незаметно удалось вернуть Ярослава на княжение в Новгороде. Новгородцам было не до такой мелочи…

Оставив активно снизу доверху бурливший Новгород, Юрий с младшим братом Иваном вернулся во Владимир, сначала заехав в Ростов, где он местным боярам популярно объяснил, что город теперь под его рукой. Спорить, естественно, никто на этот счет с ним не стал, тем более что самые активные его противники, почувствовав, что пахнет паленым, поспешили сбежать из города в другие княжества.

Увидев Агафью в траурных одеяниях, Юрий сильно напрягся.

«Только бы не мор из-за оспенных прививок!» – похолодев, подумал он.

Все-таки технология новая.

Впрочем, о такой беде его бы заранее оповестили…

– Что случилось, родная?

– Отец умер.

Юрий от этого известия мысленно облегченно выдохнул и стал утешать жену. Впрочем, она в утешении не очень-то и нуждалась. Отношения у нее с отцом, видать, были не шибко близкими.

Позже Юрий узнал, что Всеволод Святославич подумывал изначально отдать ее за кого-то из половецких ханов, как своеобразную плату за помощь в своих делах, но, к счастью, что-то не срослось. Так Агафью от одной мысли о том, что могла стать женой какого-то вонючки, жить в юрте, мотаясь по степи, каждый раз передергивало. Насмотрелась она на половцев, ведь отец частенько с ними контачил.

«Оно и к лучшему», – мелькнула мысль.

Не в восторге был Юрий от своего тестя. Все время помощь канючил, несмотря на то, что у Юрия у самого непростая ситуация, ну и то, что половцев призывал по поводу и без, опускало его в глазах великого князя ниже плинтуса.

Еще хорошо в том смысле, что не придется бодаться с до предела властолюбивым тестем, когда начнется полномасштабный поход на юг, или предлагать ему какие-то особые условия. Всех можно чесать под одну гребенку.

Ситуацию могла исправить тайная ликвидация, но это палка о двух концах. Не стоило подавать остальным плохой пример, самому потом огрести можно. Хватит с него попытки отравления.

– А как вообще у тебя дела?

– Хорошо. Для себя я доноров уже нашла. Осталось подобрать для тебя.

– Что церковники? – забеспокоился Юрий. – Ведь доноры должны быть не из татей, долго их при себе держать невозможно, а из тех, что всегда рядом, под рукой…

Отношения с епископом Симоном у него, конечно, близкие, деловые партнеры, можно сказать, объединенные общей целью, но… не до такой же степени. Его еще перековывать и перековывать. И если кто сболтнет, чем занимается жена великого князя, то… костер ей обеспечен.

Вообще Юрий собирался подвести под переливание крови религиозную базу. Сказал ведь Иисус про вино, что-де это кровь моя – пейте ее. Вот если вывернуть все это мехом внутрь… но пока не находил нужных формулировок, чтобы не подкопаться было. Как ни плохи православные священники в софистике, однако ж это не означает, что они совсем никакие. Заклюют цитатами из Библии в один момент.

– Я тайно, – улыбнулась Агафья.

– Это как?

– Немного снотворного… твоя знахарка по этой части еще большая мастерица, чем по снадобьям, увеличивающим мужскую силу, – засмеялась она. – Брать кровь у татей я наловчилась так, что следов почти не остается. А если замечают, то думают, что укусил кто-то.

Это да. Как ни боролся Юрий за чистоту, но клопов и прочей насекомной кусачей дряни еще хватало. Даже удивительно, откуда они брались.

– Будь очень осторожна.

– Конечно.

По возвращению Юрия на прием запросились «томящиеся» в плену браться Святослав и Владимир. В камерах их, естественно, никто не держал, но свобода передвижения была ограничена. За кремль ни ногой. За этим смотрели.

От ран они уже давно отошли. Владимир, правда, сильно прихрамывал, но уже одно то, что ему удалось сохранить ногу, можно было считать чудом. Святослав, несмотря на полученные многочисленные переломы ног, рук и ребер, выглядел на удивление хорошо. К ним присоединился Иван.

– Желаете узнать, что я в отношении вас решил? – спросил Юрий.

– Да, – с хмурым видом кивнул Святослав. – Константина ты убил…

– В бою.

Тело Константина после той битвы законсервировали, как смогли, нашли меда и им залили, да привезли во Владимир, где не мешкая захоронили со всеми почестями.

– Никто не спорит…

– Что ж, ни убивать вас, ни держать дальше в заточении у меня желания нет. Каждому дам по уделу, и будете сидеть в них тихо-тихо, выполняя все мои наказы «от» и «до» без всякой отсебятины. Сами станете чуть ли не святыми, благодетелями народными. Если вдруг от вас пойдет волна народного недовольства, что ударит и по мне… не взыщите, накажу. И предупреждаю сразу, я чем старше становлюсь, тем хуже понимаю всякие шутки, и чем дальше, тем буду реагировать на них со все меньшей адекватностью. Только попробуйте сговориться с кем-то за моей спиной против меня, и я вас удавлю… Я еще могу понять, почему вы встали против меня на сторону Кости, хоть и признал меня отец следующим великим князем владимирским после себя, все же старший брат, но если спутаетесь с кем чужим, рука моя не дрогнет, и на мое христианское всепрощение в таком случае можете не рассчитывать. Я понятно объясняю?

– Более чем, брат, – кивнул Владимир. – Но я бы не хотел сидеть в уделе…

– А что ты хочешь?

– Ты собираешься объединять Русь под своей рукой, и я хотел бы встать рядом с тобой.

– Не навоевался еще?

– В уделе я быстрее подохну от скуки. Сопьюсь. И если уж мне суждено умереть, то не так позорно, захлебнувшись в собственной блевотине, а с мечом в руке.

– Настоящий варяг! – улыбнулся Юрий. – Что ж, не вижу причин тебе отказать.

– А ты не лукавил, когда говорил, что всякий, кто хочет стать князем, пусть пойдет и возьмет княжество себе?

– Нет, но это после того, как завершится объединение Руси. Я рассчитываю завершить этот процесс максимум за десять лет. А потом я с удовольствием помогу тебе расширить пределы государства. К тому времени образуется много людей, которым война будет смыслом жизни, и для мира станут совсем непригодны, так что их нужно будет куда-то направить с пользой для общего дела.

– Я подожду.

После того как в Новгороде Юрий Всеволодович по сути объявил о своих намерениях по отношению к русским княжествам, медлить с реализацией планов не стоило.

Первой целью на присоединение была выбрана Рязань.

Сидел в Рязани вроде как союзный Владимирскому княжеству князь Глеб Владимирович. Человек мутный, со скользкими повадками, потому и «вроде как». Если уж на то пошло, то человек с явными психопатическими отклонениями, что вполне отчетливо читалось на его лице, импульсивный и жестокий…

В споре за Владимирский стол Юрия и Константина поддержал последнего. В том числе и потому Юрий и выпустил из застенков тезку, Романа и Ингваря Игоревичей, чтобы Глебу жизнь медом не казалась и не лез своими грязными лапками в разборки между братьями, со своими родичами теперь разбирайся.

Да и причина, по которой Всеволод Юрьевич Большое Гнездо заточил их, была мутной. Глеб Владимирович обвинил их в измене великому князю владимирскому. Понятно, что он просто избавился чужими руками от своих конкурентов, смог как-то убедить в их виновности отца Юрия. Только слегка просчитался. Всеволод Юрьевич убивать их не стал. Тут и христианское «не убий», ну и, видимо, не до конца поверил, все же не дурак был, а потому не стал рубить с плеча.

«А такие хитропопые нам в тылу не нужны, ибо никогда не знаешь, что от них ждать», – подумал Юрий Всеволодович и предложил своему тезке, Роману и Ингварю Игоревичам свою помощь в захвате рязанского стола.

Юрий даже не представлял, как был прав. В изначальной исторической последовательности Глеб Владимирович со своим братом Константином прославился кровавым пиром в Исадах, на котором убил родного брата Изяслава и еще пятерых двоюродных братьев, в том числе Романа с их дружинами с помощью половцев… Ингварь и Юрий Игоревичи, также приглашенные на этот съезд, уцелели лишь потому, что не смогли на него прибыть.

Но сначала великий князь владимирский разъяснил им «политику партии и правительства». Отторжения это у братьев особого не вызвало. Может, потому, что Рязанское княжество изначально не могло претендовать на проведение полноценно независимой внешней политики, как те же Владимирское или Новгородское. Оно всегда вынуждено было идти в чьем-то кильватере.

– Так что сразу говорю, что Рязанское княжество будет поделено на два удела, Рязанское и Пронское, столы возьмут кто-то два из вас. Что до третьего, то могу предложить удел во владимирской земле на выбор.

– Рязанский стол пусть возьмет Юрий, Пронский – Роман, как старшие в роду, – сказал Ингварь. – А я, как и твой брат Владимир, особо сидеть на земле не хочу! Муторно мне! А если передумаю, то уделом, думаю, не обидишь.

– Не обижу, – подтвердил Юрий Всеволодович, убедившись, что старшие согласны с решением младшего.

Зимой тысяча двести пятнадцатого-шестнадцатого года начался поход владимирского войска на Рязань.

К нему присоединилась по собственному почину муромская дружина под предводительством князя Давыда Юрьевича.

Этот князь был куда как более последовательным союзником Владимирского княжества и в споре за Владимирский стол встал на сторону Юрия. Хотя в этой исторической последовательности его войска не потребовались. Но позиция была обозначена более чем четко.

Пришлось Юрию и с ним обсуждать во всех подробностях свои планы.

– Что до уделов, один сын наследует тебе, одного могу пристроить во владимирской земле. А чтобы еще сильнее скрепить наш союз, предлагаю поженить моего брата Святослава и твою дочь Евдокию.

– Доброе дело измыслил, – кивнул князь муромский. – И за щедрость твою благодарю. А то я уже и не знал, куда своего Святослава пристроить. Наследовать же мне будет Юрий. И на свадьбу дочери с твоим братом согласен.

«Куда ни плюнь, кругом одни Юрии, у него ведь еще и брат Юрий есть, и отца их звали Юрием, – неожиданно развеселился великий князь. – Я – Юрий, Рязань займет тоже Юрий! А еще в степи у наших границ хан Юрий бегает!»

Политическая самостоятельность Мурома была еще менее значительной, чем у Рязани, не говоря уже о том, что оно не могло существовать без внешней силовой поддержки против половцев. Так что ничего удивительного, что Давыд Юрьевич выказал желание влиться в формирующееся государство абсолютно добровольно. От этого ему была только выгода. В первую очередь еще сильнее повышался уровень безопасности.

Как человек умный, он понимал, что будущего у его княжества нет, особенно если делить его дальше. А делить-то по сути больше и нечего. Требовалось менять систему наследования, но поломать даже такую несовершенную и откровенно маразматическую схему было не так-то просто. Не поймут. И вот тут такой повод!

«И кто только такую ущербную систему Мономаху присоветовал? – призадумался Юрий Всеволодович на ту же тему. – Не церковники ли греческие, все из той же истины: разделяй и властвуй? Крутить мелкими княжествами проще, чем большим царством».

Эта мысль его насторожила. Он вдруг понял, что против него может ополчиться церковный клир. По поводу христианского смирения и миролюбия церковников Юрий не обманывался. Когда надо, они вполне могут насмерть крестом по голове огреть.

«Не успеют… – зло подумал великий князь. – А потом… кто не с нами, тот против нас. Все, кто начнет вякать против объединения Руси, отправятся на внеплановое свидание с Господом, косточкой подавятся или лбом о каменный пол из излишнего религиозного рвения слишком сильно во время молитвы стукнутся… А потом у нас будет свой патриарх, и всяким грекам к нам ходу больше не будет. Своих воспитывать станем…»

Что до похода, то он закончился, толком не начавшись. Узнав, сколько на него движется войск, а это порядка пяти тысяч вместе с муромцами и дружинами Игоревичей, и не имея возможности призвать половцев (те летом хорошо отметелили друг друга, хан Юрий постарался, и сильно обескровленные отошли на юга зализывать раны), Глеб сбежал к брату Константину в Пронск.

Пошли к Пронску.

Константин тоже желания в чистом поле драться не выказал. Мог запереться в городе и отсидеться до подхода помощи из степи или еще кто сподобится, решив сбить Юрия Всеволодовича на взлете, ведь остальным князьям явно не понравятся его планы, но тут взбунтовались горожане.

Почему?

Во-первых, авторитет у братцев Владимировичей в народе был откровенно низок. Разве что Изяслав выделялся в лучшую сторону, не зря же его старшие братцы в расход пустили.

Во-вторых, сработали агенты КСБ, распускавшие слухи о надвигающейся очередной волне оспенного мора. А то, что во Владимирском княжестве эту заразу победили, было известно еще раньше. Так кто ж захочет болеть, когда вот, под стенами, князь, который принес им избавление от этой напасти?!

Война была выиграна без единого реального боя, чисто на информационном поле. И на это тоже делался расчет, когда затевалась операция с вакцинацией.

Владимировичи во главе с Глебом просто сбежали из Пронска. Пришлось дать им возможность уйти из города, а то ведь могли напакостить напоследок из принципа «так не достанься же ты никому», и подпалить городок с четырех концов.

Фактическое и бескровное присоединение к Владимирскому княжеству сразу Рязани и Мурома заставило новгородцев после очередного вечевого раунда обсуждения с традиционным мордобитием наконец принять решение присоединиться к проекту великого князя Владимирского Объединителя, как его уже успели прозвать, не без внедрения такого прозвища в народ самим Юрием Всеволодовичем с помощью агентов КСБ.

– Ну, наконец-то определились, а то крику было, словно ежа рожали иголками вперед, – усмехнулся на это Юрий Всеволодович, когда прочел послание от Ярослава, доставленное гонцом.