Мстислав Мстиславич Удатный, слушая о происходящих делах во Владимирском княжестве, думал совсем о другом, а именно о том, что пора выдавать дочь замуж. Вот только за кого?

Кандидатов было не так уж и много, по крайней мере, вблизи.

Может, девка и могла бы потерпеть еще пару лет, но ситуация изменилась. В Новгороде стало как-то неуютно, опять эти купчины воду мутить начали (жалко им денюжек дополнительно на укрепление дружины подкинуть, понимаешь), с Орденом меченосцев, что ни год, биться задолбало, того гляди, самого прибьют, а значит, надо было просчитывать и такой вариант, что придется менять стол. Желательно где-нибудь сильно южнее, а то эти холода просто выматывают душу.

«Галич, например, хорошая цель, – подумал он. – И тепло, и город как бы не богаче Новгорода…»

Вот так просто взять и поехать занимать стол, естественно, невозможно, это все равно что совершить разбойное нападение, а кто признает татя своим князем? В княжестве должна быть внутренняя сила, что поддержит его, как было в случае с Новгородом, и такая сила имелась. О том свидетельствовало недавно прибывшее к нему тайное посольство.

Эта группировка, связанная с церковью, была очень недовольна тем, что княжество слишком уж сильно сливается с Венгрией, того и гляди, станет ее частью, а сын Андраша Второго – Коломан, что сейчас сидел на княжении, в больших количествах призвал папских священников, что сманивают к себе паству. А ведь это потеря не только независимости, но и финансовая…

Так вот, таскать дочь за собой – не самая лучшая мысль. Она вошла в самый возраст, в одном месте нестерпимо чешется, за ней ведь теперь глаз да глаз нужен. В своих хоромах она под контролем, а когда в пути, того и гляди, спортит кто-нибудь. Кому ее потом такую спихнешь?

А спихнуть желательно не с убытком, давая богатое, поистине княжеское приданое, а, наоборот, с прибылью!

«Валить надо из Новгорода, иначе я сам скоро купцом стану!» – осознав последнюю мысль, подумал князь Мстислав.

– Стало быть, нет шансов у Константина? – спросил он, когда докладчик закончил говорить и вот уже минуту стоял, глядя на впавшего в глубокую задумчивость князя.

– Если не найдет надежных союзников, то нет, княже.

– С половцами у него не получилось, стало быть, ко мне прибежит, – усмехнулся он.

И надо ж такому случиться, что один из дежурных дружинников заглянул в палаты и, получив дозволение от князя, приблизился с докладом.

– Что там?

– Гонец от князя ростовского до тебя, княже…

– Ха! Бывают же совпадения!

Через пару дней прибыл сам Константин Всеволодович. После полагающейся встречи князья засели за пиршеский стол в княжеской резиденции, поговорить о своих делах.

– Пришел просить помощи против брата своего? – скорее утвердительно произнес Мстислав.

– Да…

– Шустрый он оказался, а таким тихоней-святошей выглядел… Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся!

– Что ты хочешь за помощь? – спросил Константин, подумав, что собеседник, расхваливая Юрия, набивает себе цену.

– Я бы и рад тебе помочь, да не могу.

– Почему?!

– В Галич зовут.

– А что же Новгород?

– А это они сами пусть решают. Не впервой. Найдут кого.

Константин, что называется, выпал в осадок от таких вестей.

– Хм-м… Но сторонники у тебя еще есть?

– Есть.

– Это хорошо… – задумчиво протянул Константин, лихорадочно просчитывая различные варианты и комбинации.

– Что удумал? – прищурился Мстислав, поняв, что даже из своего ухода при удаче можно немалую выгоду поиметь.

– Пусть призовут на княжение Ярослава, – предложил Константин.

– А согласится? Все-таки вашего брата Святослава выгнали, очень уж…

– Согласится. Ради тех денег, что даст Новгород, можно многое простить. Это не со своего удела гроши собирать.

– Хитро! – засмеялся Мстислав, сразу раскусив замысел Константина. – Ярослав со своей дружиной сядет в Новгороде и не сможет помочь Юрию, занятый отражением угрозы от Ордена меченосцев. В этом случае у тебя появляется возможность одолеть в два раза ослабевшего соперника.

– Именно.

– Заманчиво, конечно, но они могут заподозрить ловушку, наш с тобой сговор, тем более что вряд ли твое прибытие останется без внимания.

– Ну и что с того? Прибыл я просить у тебя помощи, так ты не дал, ибо в Галич идешь, а потому я вернулся ни с чем. А чтобы еще сильнее притупить их внимание, неплохо бы тебе замириться с моими братьями перед отъездом.

– И как же это сделать?

– Сосватай свою дочь Феодосию за Ярослава. Этот шаг с твоей стороны покажет им, что ты уверен в их победе настолько, что отдаешь свою дочь…

– Хм-м… очень умно. Вот только что я получу с того? Тем более, что, если так смотреть, то их победа в будущем действительно вероятнее твоей. Есть ли мне тогда смысл отдавать дочь за того, кого я сам таким образом обрекаю на поражение?

Константин скривился, но ответил:

– В случае моей победы я дам твоему сыну Тверь в удельное княжение. Что до дочери, то ей уж всяко ничего худого не будет.

– Достойная плата, – с довольным видом кивнул Мстислав.

«А уж сделать удельное княжество полноценным, при определенных шагах, не составит большого труда», – подумал он.

Константин тоже это понимал, но, чтобы завладеть большим, нужно отказаться от малого. Иначе не бывает.

– Я согласен, – протянул руку Мстислав Мстиславич, еще раз подтвердивший свое прозвище.

Ну разве не удача – поиметь такой куш со своего отъезда, заодно и дочку пристроил не за кого-то, а за новгородского князя? Конечно, новгородцы в своих лучших традициях через какое-то время его могут погнать, но Ярослав все равно останется князем, пусть и удельным Переяславль-Залесским.

Спешный вояж Константина, проведенный на грани политического приличия, агенты КСБ отследили, но, поскольку никакого результата достигнуто не было, то Юрий успокоился. Тем более сразу после этого Мстислав Мстиславич Удатный предложил свою дочь в жены Ярославу.

Как-то сложно представить, что кто-то будет предлагать свою дочь врагу с возможностью сделать ее вдовой. Скорее, этим показывалось, на кого делают ставку в противостоянии, и Юрий окончательно успокоился, тем более что Константин вел себя тише воды ниже травы.

Свадьбу сыграли, а потом князь новгородский свалил на юга. Новгородцы же призвали на княжение Ярослава.

Только теперь Юрий стал что-то смутно подозревать, но разгадать многоходовку не смог. Все, что он был в состоянии сделать, – это усилить наблюдение за старшим братом, но тот продолжал вести себя тихо. Подозрительно тихо.

Да и некогда было особо разгадывать шарады, дел хватало выше крыши. Тут и дела чисто великокняжеские, управление землями да решение конфликтов между боярами да купцами, что шли к нему за справедливостью.

Тут и чисто свои. А именно производство товаров из металла и стекла, наращивание производства, а также вооружение. Ну и, конечно же, кадеты.

Число будущих солдат уже достигло пяти тысяч. Легион.

Люди во Владимирское княжество, несмотря на случившуюся замятню между братьями, шли все увеличивающимся потоком, и их тоже надо было расселять.

Последний всплеск беженцев породила смерть черниговского князя Рюрика Ростиславича и наезд тестя Юрия, занявшего Черниговский стол, на смоленских Ростиславичей в попытке лишить их части в Русской земле, обвинив в повешении двух Игоревичей в Галиче.

А как подобные наезды организовывает Всеволод Святославич Чермный, всем хорошо известно, а именно призывом половцев. Как действуют на Руси половцы, всем известно не менее хорошо. Так что беженцев из тех мест хватало.

Что делать с этими людьми, пришедшими практически голыми? В лучшем случае худая лошаденка либо вол или коровка.

Дома поставить недолго, домики-то те махонькие, скорее, полуземлянки. Но на что питаться? Вот Юрий и предлагал им работу, а именно добывать торф. Дело в том, что после тех рекордных урожаев, полученных на поле принадлежавшем ему еще в бытность княжичем, все кинулись удобрять свои делянки навозом да золой, иногда без всякой меры, по принципу кашу маслом не испортишь, ну и как результат этот ресурс довольно быстро кончился.

Потребовалась альтернатива, и она нашлась в избытке. Тот самый торф. Но вот добыть его и доставить на место – это та еще эпопея, а работы у крестьян летом более чем достаточно. Так что эти прибывшие свободные руки были брошены на торфозаготовку. Потом зимой, когда делать станет нечего, подсохший торф развезут по полям…

А еще Юрий начал процесс вакцинации. Торопился.

Ведь откуда, по сути, все время появлялась такая зараза, как оспа? Да от половцев! Как нашествие, так на тебе – эпидемия оспы.

Сами-то они почти не болеют, так как постоянно соприкасаются с животными, что заражены этой пакостью, и по сути происходит такая вот естественная вакцинация, а вот у крестьян, ведущих достаточно замкнутый образ жизни, животные, как правило, чистые, и иммунитет не образовывается.

Как и обещал, процедура началась с него при великом стечении народа на главной площади.

Но сначала выступил со вступительным словом-проповедью епископ Симон:

– Возрадуйтесь, люди! Ибо Господь дал нам знак, что мы, как добрые христиане, радуем Его в твердости веры и усердии! В награду за это Он явил нам великую милость через благоверную жену нашего блаженного великого князя Юрия Всеволодовича: Агафье, как самой благочестивой, ниспослал знание о том, как не допустить более оспенного мора!

Толпа загудела, а потом буквально взорвалась радостными криками. Уж очень ужасна была эта болезнь. Родители боялись за своих детей, которых эта болезнь косила особенно яростно, дико уродуя выживших.

– Помолимся же во славу Господа нашего! Отблагодарим за сей великий дар!!!

Толпа в религиозном экстазе, бухнувшись на колени, запела псалмы вслед за епископом.

Ну а потом собственно произошла процедура вакцинации.

Агафья из зеленого пузырька, который предварительно перекрестил и обрызгал святой водой епископ, набирала в примитивный шприц микроскопическую дозу состава и вполне профессионально воткнула иглу в плечо, набила руку на подопытных из числа татей, что регулярно доставляли в подвалы приемного дома из разбойного приказа, чистившего торговые пути.

– Принятого лекарства достаточно, чтобы оградить от угрозы заболевания на всю жизнь! – начал своеобразную рекламу епископ.

Увидев, что сам князь подвергся процедуре от руки своей жены, на помост потянулись остальные за избавлением, чуть давка не случилась…

Нашлись среди духовенства и ретрограды, относившиеся в основном к ростовской епархии, что продолжали настаивать на том, что болезнь – это бич божий, и попытка защититься от него – богопротивная ересь, но с такими разбирались тихо. Крысиный яд отлично травит и вредителей в человеческом обличье…

Константин продолжал сидеть тихо. Снижение сил младшего брата вдвое его совсем не воодушевило на активные действия. В конце концов, силы лишь сравнялись. Тем, что удалось убрать из княжества Ярослава, он обезопасил себя от давления со стороны Юрия, и только. Выйти при равенстве сил самому было несколько… боязно.

Он ведь уже проиграл при подобном соотношении сил. Причем разгром был очень болезненным. Так что мешает Юрию второй раз его отметелить? Ведь стрелки его никуда не делись, даже, наоборот, их количество только увеличивается.

Константин как умный человек сразу понял силу стрелков, занявших выгодную позицию, и попытался сделать нечто подобное, но быстро уперся в неразрешимую проблему. Изготовить большое количество мощных самострелов не представлялось возможным. А те, что сделать получилось, выходили запредельно дорогими игрушками, ведь создавали их по прежним технологиям. То есть кузнец сам искал руду, сам ее перерабатывал и сам ковал. А кузнецов мало, и куют они долго. Вот и получалось, что за год Константин мог рассчитывать на десяток-другой самострелов, тогда как у брата их количество идет на сотни!!!

Но если на выделку железа, махать молотом, выбивать дурь из крицы можно было загнать народ в приказном порядке, так вот беда какая, железа нет! Вообще нет!

За эти годы Юрий буквально опустошил все окрестные болота от руды, и теперь нужно везти ее за тридевять земель. Так не везут! Юрий скупает все на корню и по такой цене, что Константин дать не мог. Нечем ему было рассчитываться после того поражения на Нерле с выкупом пленных дружинников и выплаты виры.

А если все же раскошелиться и купить железо, то уже на выплату дружине ничего не останется, а они и так недовольно ворчат, сидя на голодном пайке. Лишний раз их провоцировать не стоило, могут ведь и уйти…

Можно, конечно, сделать что попроще, то есть с деревянными луками вместо стальных, но эти изделия не отличались ни дальностью боя, ни мощностью. В общем, из них только в упор работать, да и то без гарантии. Кольчугу, конечно, пробьет с десятка шагов, а вот стальную пластину уже не берет, только вмятина остается.

Вот и получалось, что без сильных союзников совладать с братом невозможно, а оных нема. Хан Юрий, получив тяжелую оплеуху от Ярослава и не сумев выполнить уговора, режется со своими соплеменниками-язычниками в степи, а Мстислав зарубился с венгерским королем на юге.

Другие князья?

В Рязани своя замятня намечается. Не зря ведь Юрий выпустил Игоревичей.

Полоцко-витебский князь держит нейтралитет, дружественный Юрию.

Муромский князь откровенно на стороне Юрия.

Смоленские заняты выяснением отношений с тестем Юрия, тот, потеряв Киев, пытался удержать хотя бы Чернигов.

А больше нет никого.

Разве что булгары. Но тех звать – себе дороже.

Оставалась надежда на очередное нападение ордена меченосцев. Юрий поспешит на помощь Ярославу, что даст возможность занять Владимир или на худой конец хорошенько пройтись огнем и мечом по его городам и весям. Но те, наоборот, подозрительно притихли. Доходили слухи, что магистр умчался в Рим, не то за помощью, не то наоборот, чтобы оказать кому-то поддержку.

Тем временем у Мстислава Мстиславича Удатного на юге дела поначалу складывались не так чтобы удачно. Галич, в отличие от Новгорода, пришлось брать штурмом, долгим и изнурительным.

Но в конце концов удача ему все же улыбнулась. Неизвестно, чем бы в итоге закончилась вся эта бодяга, сил Мстиславу откровенно не хватало, но Андраш Второй забрал из Галича своего сына Коломана. У венгерского короля появилась куда как более интересная и богатая цель, и сын требовался как военачальник – начинался Пятый крестовый поход.

Стало ясно, отчего так тихо ведет себя Орден меченосцев. Они не могли пропустить такое событие и не поучаствовать.

Двадцать тысяч рыцарей со всей Европы двинулись в Палестину в который раз освобождать Гроб Господень и Иерусалим.

В начале тысяча двести пятнадцатого года Мстислав Мстиславич решил, что раз удача сопутствует ему, то почему бы не обнаглеть настолько, что поиметь сразу два богатейших стола Руси? И, наладив оборону Галича, которому теперь, по сути, мало что угрожало, вновь двинулся на север в Новгород.

Этот его финт не остался без внимания разведсети Юрия, но отреагировать на это должным образом оказалось невозможно. А именно – собрать армию и двинуться ему навстречу. Увы, Костик, сидящий в Ростове, играл роль гири на ноге. Стоит только армии уйти, как он начнет шалить.

В попытке решить дело миром Юрий с малой дружиной поскакал навстречу Удатному. Встреча произошла на границе новгородской земли и Смоленского княжества у городка Луки. Здесь к нему присоединился Ярослав со своей дружиной.

– Почто пришел с войском великим? – спросил Юрий.

– Хочу снова занять Новгородский стол.

– Не по праву это, князь. Ведь ты взял Галич, так княжь в нем.

– Не тебе говорить о праве, Юрий! По праву на Владимирском столе должен сидеть твой старший брат Константин.

– Он сам не захотел блюсти право и отдать мне Ростов, как было должно. Было собрано вече, и оно постановило мне быть великим князем владимирским. Все по закону. И ты знаешь это.

– Знаешь, как говорят: закон что дышло, куда повернул, туда и вышло, – засмеялся Мстислав. – Мы, потомки варягов, должны признавать только один закон, закон сильного! А все эти права – в пользу слабых и бедных…

Юрий на это только улыбнулся.

«Так было, так есть и так будет, как бы ни изменилось общество», – подумал он.

– И тебя не смущает, что ты отбираешь стол у мужа своей дочери?

– Так пусть Ярослав остается со мной и поучится у более опытного князя, как управлять этим городом! Опыт у меня уже есть! – засмеялся Мстислав Удатный. – Город этот непростой, спросите у Святослава, он подтвердит.

Кипевший от злости Ярослав хотел сказать что-то оскорбительное, но Юрий не дал. Не стоило обострять отношения до того предела, когда уже не разойтись мирно.

– Так что, будем биться и выяснять, кто сильнее и чей Новгород по праву меча?

– Будем, но не сейчас.

– А что так? Почему бы и не сейчас? Али испугался? – насмешничал Мстислав.

– Давай решим дело в божьем суде в схватке один на один? – в свою очередь предложил Юрий. – Как настоящие варяги.

Он, несмотря на плотный график государственных дел, не забывал о тренировках.

– Не…

– А чего так? Али испугался? – вернул насмешку Юрий.

– Стар я стал для таких забав молодецких.

– Ну так и у меня войско мало. Или честь тебе позволит напасть втроем на одного?

– Уходи, Юрий, и ты, Ярослав, я не хочу убивать мужа моей дочери, – уже с серьезным видом сказал Мстислав Мстиславич. – Из Новгорода тоже уходи.

– Уйдем, но мы вернемся. И тогда все решит право сильного, ярым приверженцем которого ты стал.

– Я знаю и буду ждать.

Узнав о возвращении в Новгород Мстислава и изгнания Ярослава, Константин очень возбудился и, испугавшись, что Юрий с вернувшимся в Переяславль-Залесский Ярославом, объединив силы с муромским князем, превентивным ударом раздавят его в Ростове, оставив город, бросился к союзнику, чтобы тот помог одолеть братьев, если желает заполучить обещанную Тверь.

– Тверь и так уже моя, – заметил на это Удатный. – Я выполнил условия договора, ну а то, что ты не смог воспользоваться обеспеченной мной возможностью, так то сам виноват.

– Хорошо… Чего ты хочешь?

После нового торга Константин за помощь в борьбе в дополнение к Твери пообещал Углич. Плата не так уж и велика, если учитывать, что Константин собирался в будущем восполнить потери за счет Мурома и Рязани. Да, сейчас Рязань союзник, но…

За такой кус, как Тверь и Углич, уже можно было позвенеть клинками, и по весне тысяча двести пятнадцатого года Мстислав Мстиславич, собрав великое войско, насчитывавшее под десять тысяч человек, большую часть из которых составляли добровольцы-охотники из числа новгородцев, широко и печально известные ушкуйники, охочие до грабежа, двинулся на Владимирское княжество.

Как стало известно разведчикам, да это особо никто и не скрывал, первой целью должен был стать Переяславль-Залесский.

Могло быть это ловушкой с целью отвлечь внимание, дабы, сменив маршрут, ударить по другому городу, да хоть тому же Владимиру?

Нет. Ушкуйники шли на ладьях, являясь основной штурмовой силой, а прямого водного пути к Владимиру не было. Даже чтобы добраться до обозначенной цели, придется преодолевать сухопутный участок из Мста в Тверцу.

Да и к чему такие сложности? Войско огромное, вдвое превосходит владимирское с учетом тех же охотников.

Охотников, наверное, можно было бы и больше привлечь, но Юрий не стал этого делать.

– Почему? – удивлялся Ярослав.

– У меня обозники есть, – улыбнулся на это великий князь.

Ярослав понятливо кивнул. Тот бой в тринадцатом году не забылся. С тех пор те три сотни стрелков увеличились до двух тысяч. Пусть только половина была вооружена арбалетами, но это была уже сила, которую не стоило недооценивать.

Поскольку вражеское войско двигалось очень медленно, то у Юрия, как и два года назад, появилась возможность самому выбрать удобное поле боя и дождаться на нем противника, а это уже если не половина победы, то всяко ее значительная часть.

Теоретически противник мог проигнорировать Юрия, но на практике такое было невозможно. Не приняв бой, Мстислав бы открыл Юрию путь в новгородскую землю, ну а он бы развернулся там во всю ширь, тот же Торжок осадить, да так, что бояре с купцами взвоют и потребуют от Мстислава вернуться и оборонить их от бесчинств.

И подходящее поле было найдено, широкое и длинное, но тоже ограниченное с одной стороны рекой, а с другой – лесом.

Ушкуйники прибыли первыми, но, увидев войско Юрия, спешно отгребли назад, дожидаясь дружины Мстислава и Константина, что увеличил численность своего войска до тысячи человек, в том числе за счет полутора сотен бойцов Ивана, пообещав тому за помощь с три короба.

– У него так плохо с воями, что вывел в поле пешцев?! – презрительно рассмеялся Мстислав Мстиславич, когда увидел, что на той стороне посередине стоят пехотинцы, а на флангах и в тылу переминается конница.

– Не стоит их недооценивать, Мстислав, – сказал на это с хмурым видом Константин.

– Пустое! Пехота хороша либо на стенах, либо при штурме этих стен, но никак не в поле! Мои дружинники их сомнут!

Бравада и пренебрежение Удатного были понятны и логичны. Вот уже сколько столетий на поле боя царит именно тяжелая конница. Все попытки пехоты противостоять ей заканчивались для этой самой пехоты одинаково плохо. Всадники разбивали строй, и дальше шла кровавая потеха.

К тому же сказалось отношение Мстислава к Константину как к не очень смелому человеку, это мягко говоря, а потому к его предупреждению отнесся как к проявлению трусости.

Согласно обычаю князья встретились на середине поля.

– Еще раз говорю, отдай Константину Владимир, сам сядь в Суздале, и обойдемся без ненужного кровопролития, – сказал Мстислав, играя в миротворца.

Терять дружинников не хотелось.

– Это невозможно. Уходите с моей земли, либо лягте в нее.

Собственно, говорить было больше не о чем, и стороны вернулись к своим войскам.

– В атаку! – скомандовал Мстислав, и вся эта огромная конная лава, сотрясая землю и издавая гул, устремилась вперед.

Зрелище для неподготовленного человека реально страшное. Столь же жуткое, как наползание на тебя грохочущего многотонного танка. Обделаться не фиг делать. Просто сам не заметишь, что навалил полные штаны кирпичей.

Но как есть понятие «танковая обкатка», так и Юрий обкатал своих стрелков кавалерийскими атаками. Раз за разом, снова и снова. Заодно дружинников дисциплине и дополнительным маневрам по сигналу учил, а то у них с этим обстояло все не очень хорошо.

Поначалу было трудно. Парни, даже зная, что это лишь элемент обучения, и их не станут стаптывать, все равно не выдерживали и задавали стрекача. Но злые наставники с дубинкам и жесткие наказания сделали свое дело, теперь стрелки больше боялись наказания от своих наставников, чем кавалеристов.

А потом это стало для них привычно. Ведь такие учения длились неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом…

– Копейщики! Ставь копья!

Первые три шеренги копейщиков, в число которых включили самых старших ребят, коим исполнилось уже по восемнадцать-двадцать лет, установили длинные четырехметровые копья, вложив их в специальный паз в щите и уперев в землю металлическим же наконечником. Причем не строго друг над другом, а чуть расходясь в стороны, из-за чего получался сплошной ряд острых жал.

– Стрелки! Взвести самострелы!

Ребята помладше, от шестнадцати до восемнадцати лет, укрываясь за высокими щитами, вбитыми в землю с помощью специальных стальных кольев с упором, чуть дрожащими руками взвели с помощью «козьих ног» свои самострелы.

Вражеские конные лучники пустили навесом стрелы. Русские витязи не могли не перенять некоторые приемы от своих извечных врагов-степняков, но залп ушел впустую.

– Целься! Бей!!!

Захлопали тетивы самострелов, и в небо ушла туча из тысячи болтов.

А вот этот удар оказался довольно результативным, несмотря на то, что били на пределе дальности, да еще крутым навесом.

Почему?

Потому что стрелки целили не прямо по фронту, а по противоположному флангу, из-за чего в небе образовался своеобразный Андреевский крест из болтов (с пару десятков даже столкнулись), и всадники, что привычно защищали себя и своих коней от лобового удара, оказались беззащитны от гостинцев, прилетавших сбоку.

В слабо защищенные лошадиные задницы, прикрытые лишь войлочной попоной с кожаными накладками, стали впиваться тяжелые болты.

И как бы крепка ни была лошадь на рану, но если в подвижную часть прилетит болт с широким наконечником, наносящим большую кровоточащую рану, что при движении только становится еще больше и болезненней, результат будет однозначно плачевным.

Стали валиться кони, а вместе с ними и всадники, ломая себе руки, ноги и ребра. И это им еще повезет, если скачущие позади успеют сманеврировать, и их не растопчут.

– Взвести самострелы! Целься! Бей!!!

Второй залп оказался результативнее первого, и вместо полутора-двух сотен вышедших из боя с первого залпа на землю пало порядка пяти сотен.

– Взвести самострелы!

– Держать строй!!! – тут и там орали десятники, увидев, что некоторые из копейщиков и арбалетчиков стали вести себя нервно, то и дело озираться с круглыми от страха глазами.

Оно и понятно, одно дело – учения и совсем другое – реальная атака.

– Запомните, ублюдки, все, кто сейчас струсит и попытается сбежать, окончат свою уродскую жизнь на колу!!! Некуда бежать! Но прежде я вам отрежу яйца, сделаю их них яичницу и заставлю вас ее сожрать! Так что если вам суждено сегодня сдохнуть, то сделайте это в бою как мужчины, а не евнухи!!!

– Целься! Бей!!!

Третий залп был фронтальным и не во всадников, а в скакунов. Это гораздо эффективнее.

Передняя шеренга, словно налетев на препятствие, стала кувыркаться по земле, сминая сброшенных всадников. В том числе и за счет этого образовавшегося завала натиск на пехотную шеренгу оказался смазан. Трудно как-то маневрировать и эффективно атаковать, двигаясь по куче лошадиных туш.

Тем не менее, дружинники снова попытались достать своих врагов, стреляя из луков, но тщетно. Даже если им и удавалось в кого-то попасть, то отличные стальные брони защищали копейщиков, сводя выстрелы в рикошет, а толстые фанерно-кожаные доспехи оберегали тела арбалетчиков.

Тут даже возникла некоторая истерия…

Дело в том, что стрелы втыкались в фанерные листы, в наспинные элементы, но арбалетчикам было просто некогда их выдергивать или обламывать, они продолжали с методичностью метронома взводить свои арбалеты и стрелять. Не мешает, и ладно.

– Мертвяки! – заорали то тут, то там. – Это мертвяки!!!

Ну а что еще было подумать людям с религиозно-мистическим образом мышления, когда они видят, что кого-то из вражеских стрелков пронзила стрела, а то и не одна, а он, как ни в чем не бывало, продолжает взводить свое орудие убийства и стрелять в ответ?

«Это мне может выйти боком, – подумал Юрий Всеволодович, прекрасно осознавая, как быстро распространяются слухи, с течением времени обрастая дополнительными деталями. – Так меня в колдуны-некроманты, повелевающими армией зомби, могут записать…»

Тем временем, пока простые арбалетчики били по массе всадников, с десяток снайперов из своих улучшенных самострелов выцеливали комсостав. В первую очередь князей и бояр: тысячников и сотников. Благо их было легко отличить от обычной массы дружинников по особенно роскошным доспехам, добрым коням и одеждам. Князья так и вовсе мелькали в красных накидках.

Инструктировал и благословлял на это дело лично великий князь владимирский, взяв с них слово, что они будут об этом молчать до конца своих дней, даже на предсмертной исповеди. Увы, целенаправленный отстрел князей в это время, мягко говоря, не приветствовался…

Главной их целью, конечно же, стали Константин и Мстислав. Ивана Юрий приказал не трогать. Если Константин – враг непримиримый, и его сам бог велел завалить, то Иван просто… Каша. При случае его можно с выгодой использовать – в общем, ценный ресурс с кровью Рюриков, разбрасываться которой не стоило. Ну и родственные чувства никуда не делись, несмотря на перерождение…

Хотя Константин благоразумно в первые ряды изначально не лез, а после прошлого горького опыта нападения на пешцев Юрия и вовсе держался где-то в тылу, болты усиленных арбалетов его все равно достали.

Вот он получил гостинец в левое плечо и упал. Даже если выжил, то с местным уровнем медицины… протянет недолго. Шансы были бы, окажи ему помощь незамедлительно в лазарете, а так… гангрена обеспечена.

Снайперы, свалив соперника своего князя, переключились на Мстислава, но тот оставался невредим, словно заговоренный. Один болт прилетел ему в шлем, но максимум, что заработал князь, – это легкое сотрясение, очень уж по касательной пришелся снаряд. Вот уж вправду Удатный.

Но вот всадники, что так и не смогли пробить пехотный строй, натыкаясь на копья (лошади – существа не дурные и на рожон не полезут), коими их еще и отоваривали стоящие во второй и третьей линии, нанося колющие удары, и срезаемые из самострелов, дрогнули и стали заворачивать коней, отчаянно их нахлестывая.

– Уходим!

– Мертвяки!

Просто так их, конечно, не отпустили. В спины прилетело еще несколько залпов, а потом в погоню пошла кавалерия Юрия и Ярослава под предводительством последнего, рубаки до мозга костей.

– Руби! Ура!!!

– Первые пять сотен стрелков – на коней! – скомандовал Юрий, с которым остался резерв в тысячу всадников.

Оставались еще ушкуйники, и отпускать их просто так не стоило. А то разбредутся и начнут всякое непотребство творить на границе, ведь без добычи возвращаться – плохая примета, гоняйся за ними. Юрия это не вдохновляло.

Ну и не мешало бы максимально сильно выбить боевую силу политических противников Ярослава в Новгороде. Ведь именно этот контингент с такой прытью ломанулся во Владимирское княжество.

Когда добрались до места стоянки этих речных пиратов (забавно, но именно они – последние варяги по своему духу), то те уже спешно грузились в свои ладьи, увидев, что кавалерия бита и бежит с поля боя, заворачивая в лес в тщетной попытке оторваться от погони. А значит, и им на суше ловить нечего.

Сбросив стрелковый десант, кавалерия под командованием Юрия утюгом прошлась по берегу, стаптывая всех, кто не успел запрыгнуть в лодки и отчалить.

Потом к воде подошли стрелки и стали обстреливать тяжело и неуклюже маневрирующие ладьи, на которых не хватало гребцов, да и тем, что сидели, приходилось не столько ворочать веслами, сколько прикрываться щитами, что к тому же далеко не всегда спасали, из-за чего лодки то и дело сталкивались.

Тем не менее потихоньку, больше за счет течения, чем своих усилий, ушкуйники смогли выйти из зоны обстрела, а потом налегли на весла и загребли ими так, что вода в реке вскипела.