Двадцать шесть

Наверное, я действительно устала, потому что даже с бурлящим в моих жилах нездоровым коктейлем из гнева, стыда и не улегшегося возбуждения я уснула в считаные минуты. Меня разбудил стук в дверь, и я заставила себя разлепить глаза. Может, мне все это приснилось? Поцелуи Джеймса, его руки на моей голой коже, его бегство без объяснений?

На пороге возник Финн.

– Джеймс получил сообщение от Рихтера. Он собирается встретиться с ним в ресторане в центре в час дня и хочет, чтобы мы поехали с ним.

– Что? – Я села. Голова была тяжелой и кружилась. Когда все это произошло? Сколько я спала?

– Странно он себя ведет, да? Даже для Джеймса. Он словно думает, что…

– Что он все еще может сделать что-то такое, что имело бы значение? – сказала я.

– Ну да. – Финн вздохнул. – Я не могу и дальше бегать за ним и ждать, когда он свалится. Я и так уже два дня, считай, дома не был. Ты можешь поговорить с ним?

Я встала с кровати и поправила одежду.

– Я точно собираюсь попробовать.

– Да, кстати, – добавил Финн, – явилось семейство, и Алиса дико зла на нас.

– Зашибись.

Я отыскала Джеймса внизу, у кухонного острова – он жадно пил кофе. Джеймс принял душ и переоделся, но по покрасневшим глазам ясно было, что он не спал. Приехала Нэнси Шоу-Бруклин; ее трое детей сидели за столом в столовой и ссорились из-за цветных мелков. Алиса, которая, наверное, в жизни ни единой тарелки не помыла, вытащила из холодильника все содержимое и теперь с плохо контролируемым фанатизмом драила его изнутри, пока Вивианна, сидящая с закрытыми глазами и потирающая висок, договаривалась по телефону с кейтеринговой компанией. Я слушала все это в замешательстве, пока до меня не дошло.

Ах, да. Поминки.

– А ты кто такая? – спросила Алиса, оторвавшись от холодильника, когда я вошла на кухню.

Джеймс поставил пустую чашку и ответил, не глядя на меня:

– Алиса, это Марина. Ты много раз встречалась с ней. Она была в больнице, помнишь?

– А, та самая, которая убежала от меня, как будто мы там в игрушки играли?

– Что? – не поняла я.

– И та самая, с которой ты удрал прошлой ночью? – добавила Алиса, словно не слыша меня. – Бедной Вивианне могла бы пригодиться твоя поддержка…

Джеймс схватился за голову.

– Я же извинился! Мне нужно было кое-что сделать!

– Не понимаю, что может быть важнее, чем быть со своей семьей в такой момент… – дальнейшие слова Алисы сделались неразборчивы, поскольку она нырнула обратно в холодильник и продолжила его драить. Джеймс налил себе еще кофе, сморщил нос и снова глотнул горькую жидкость.

Вивианна закончила договариваться с поставщиками готовых блюд. Она казалась безжизненной. Как будто лишилась того, что оживляло ее черты. Так могла бы выглядеть кукла со стеклянными глазами.

– Знаете, я хотела просто зарегистрировать брак в мэрии, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Это Нат уговорил меня на пышную свадьбу.

Никто не мог поднять на нее глаз.

– Теперь я никогда не стану членом этой семьи, – сказала Вивианна, потом снова взяла мобильник и стала звонить дальше. Нэнси подошла и обняла ее, и даже Алиса оторвалась от мытья холодильника, чтобы похлопать ее по плечу. Джеймс же просто смотрел в пол и пил свой кофе.

Я схватила его за руку и потащила на задний двор, где выпавший два дня назад снег превратился в жидкую грязь у нас под ногами.

– Что это на тебя нашло? – спросила я. – Ты позвонил Рихтеру? Эй, если ты позволишь себя убить, это не вернет Ната!

Джеймс поставил чашку на перила.

– Врага надо знать в лицо.

– Да на кой черт?! – сказала я. – Не знаю, что творится в твоих блестящих мозгах, Джеймс, но ты действительно начинаешь меня беспокоить. И Финна тоже. На хрена тебе потребовалось встречаться с Рихтером после того, что мы обнаружили? Почему ты не обратился к директору Нолану?

Джеймс скрестил руки на груди и стал смотреть на застывший двор.

– Кое-что изменилось.

– Что именно? – Я еле удержалась, чтобы не схватить его и не начать трясти до тех пор, пока он не ответит внятно. Когда он так и не ответил, я спросила: – А что сказал доктор Фейнберг? Он давал Нату твои записи?

Джеймс швырнул чашку на заледеневшие плиты, и она разлетелась вдребезги. Я взвизгнула и отскочила.

– Доктор Фейнберг не берет трубку! Он исчез, Марина. Его никто не видел вот уже два дня.

– М-может, он уехал из города…

– Нет. Это Рихтер. – Джеймс успокоился. Его гнев улегся так же быстро, как и вскипел. – Больше некому. Значит, он мне и поможет.

Я сморгнула слезы бессилия.

– Поможет тебе? В чем?

– Марина, пожалуйста. – Джеймс подошел ко мне, и мне пришлось упереться ногами в землю, чтобы не попятиться. Он взял мое лицо в ладони, и на один головокружительный миг мне показалось, что он собирается снова поцеловать меня, но он всего лишь заглянул мне в глаза. – Пожалуйста. Мне нужно поговорить с Рихтером, но я не могу сделать это один. Мне нужно, чтобы ты была со мной.

– А вдруг это опасно? – сказала я. – Вдруг он что-нибудь с тобой сделает?

– Не сделает.

– Откуда ты знаешь? Все, что мы обнаружили, указывает на него…

– Я знаю, что Крис Рихтер не имеет никакого отношения к людям, которые стреляли в меня. – Он провел пальцем по моей скуле. – Ты мне доверяешь?

– Да, – прошептала я. Что мне еще оставалось? Джеймс – единственный на свете человек, который никогда меня не подводил.

– Тогда, пожалуйста, пойдем со мной. – Он легонько поцеловал меня в губы. – Ты обещала, что не оставишь меня.

Моя решимость начала рассыпаться, как карточный домик.

– Ладно.

– Пойдем, – сказал Джеймс. – Если не шуметь, никто даже не заметит, что мы ушли.

– Прямо сейчас? – спросила я. – А как же Вивианна и твои родственники? Ты нужен им здесь.

Джеймс отмахнулся от моих слов.

– Так я больше помогу им.

Он взял меня за руку и провел через кухню – там никто даже не взглянул на нас – и оттуда в вестибюль, за нашими куртками. Финн сидел на ступеньках и ждал нас.

– Куда-то собрались? – поинтересовался он.

– На встречу с Рихтером.

Устремленный на меня взгляд Финна посуровел, как будто я подвела его.

– Ну, вы делайте что хотите, – сказал он, – а я ухожу.

– Что? – переспросил Джеймс.

– Марина думает, что помогает тебе, позволяя носиться туда-сюда и отрицать случившееся, но я больше не могу этим заниматься. – Финн встал. – Тебе нужно остановиться на минуту и оплакать своего брата, чувак. А мне нужно домой.

– Ты не можешь, – сказал Джеймс. – Мне нужно, чтобы ты пошел со мной.

– Извини, Джимбо, но это не…

– Ты не понимаешь! – Джеймс схватил его за плечи. – Ты мне нужен, Финн! Ты не можешь меня бросить, пока все это не кончится! Не можешь!

Финн стряхнул его руки.

– Эй, что это с тобой?

– Я понимаю, тебе кажется, будто я свихнулся, но пожалуйста, поверь мне, у меня есть серьезные причины поступать именно так! – сказал Джеймс. – Ты не можешь бросить меня сейчас, Финн. Никто из вас не может. Это важно.

– Мне нужно домой, – сказал Финн, но решимости в его голосе поубавилось.

– И ты скоро туда отправишься, обещаю, – сказал Джеймс. – Мне только нужно, чтобы ты в последний раз пошел со мной.

Финн тяжело вздохнул.

– Ладно. Но в последний раз, и только потому, что я за тебя беспокоюсь.

– Спасибо.

– Джеймс! – крикнула Алиса. – Что ты там делаешь?

Джеймс подтолкнул нас к двери.

– Просто ухожу.

Я схватила свою куртку.

– Может, ты бы сказал им…

– Так будет лучше, – сказал он и захлопнул дверь, и пока Алиса продолжала звать его, он припустил к машине.

Финн поймал меня за рукав и шепотом спросил:

– Да что происходит, черт побери?

– Не знаю, но… – Я посмотрела вслед Джеймсу. – Когда Джеймс сорвался в прошлый раз, после смерти родителей, я не видела его три недели. Я не могу допустить, чтобы это случилось снова.

– Ты ничем ему не поможешь, участвуя в его безумных затеях.

Я выдернула рукав из руки Финна и двинулась следом за Джеймсом.

– Он бы сделал для меня то же.

Входная дверь дома Шоу отворилась, и трое подростков сели в «БМВ».

– Вот видишь? – сказал Финн, поднимая спинку своего сиденья. – Я же говорил, что мы их найдем!

– Какой ты умный.

– Тебе повезло, что я рядом с тобой!

Финн завел серый «Шевроле», на который была обменяна «Хонда» на той стоянке у мотеля, и мы поехали за ними по битком набитым улицам округа Колумбия. Они приехали в центр, к ресторану с кожаной мебелью и деревянными панелями, в такие часто заглядывают лоббисты и видные политики, а мы нашли место на стоянке на другой стороне улицы и стали ждать. Казалось, что каждая секунда тянется дольше предыдущей.

– Не нравится мне это, – сказала я через пятнадцать минут. – Что они там делают? Им безумно захотелось филе-миньон?

– Да, странно как-то.

Я прикусила ноготь, и без того уже обгрызенный до мяса.

– А вдруг на самом деле встреча с нами послужила для Джеймса лишним стимулом? Вдруг именно из-за того, что он нас увидел, ему в конце концов и удалось построить эту чертову машину? Теперь, когда Ната больше нет…

– Он только об этом и будет думать. – Финн посмотрел на ресторан. – О том, что он сумеет его спасти.

– И ему будет наплевать на все остальные наши рассказы. О господи, а вдруг мы только все испортили? – Я согнулась пополам и уткнулась лбом в колени.

Финн погладил меня по голове.

– Да, нелегкая это работа – спасать мир.

– Угу. И мы все угробили.

Тяжесть будущего вдруг навалилась тяжелым кошмаром, при каждом вдохе угрожая сдавить грудь. Марине придется однажды разгребать все, что я недоделала. Она найдет записку в стоке своей камеры и вернется в нынешнее время, чтобы снова попытаться спасти более молодую и невинную версию нас. Каждая секунда этого времени – новая неудача.

Рука Финна на моих волосах застыла.

– Боже мой…

Я выпрямилась так резко, что кровь отхлынула от головы, и та закружилась.

– Что такое?

Глаза Финна закатились; он то и дело стискивал зубы, словно сдерживал рвущийся наружу крик. Я коснулась его лица, но он не повернулся ко мне. Он больше не видел меня. Его здесь не было.

Я посмотрела на ресторан. Парковщик в ярко-красном жилете садился в серебристый автомобиль, а владелец машины входил в ресторан. Я лишь на миг увидела его профиль, а потом он исчез внутри, но этого было достаточно.

Это был он. Директор.