Книжка с картинками по компаративному когнитивному познанию для продвинутых читателей

Мое золотце, мое дитя, мой ценитель многосложных слов и витиеватых идей, и извилистых предложений, и барочных образов! Пока солнце спит, а луна бродит по небу сомнамбулой, пока звезды купают нас в своем мерцании, возникшем за миллиарды лет до нас и за многие световые года от нас, пока ты уютно укутан покрывалами, а я сутулюсь на стуле у твоей кровати, пока мы в тепле, безопасности и спокойствии, объятые уютной сферой света лампы накаливания, что испускает жемчужина в руках русалки, пока мы с тобой пребываем на этой вращающейся планете, мчащейся в леденящей тьме по нескольку десятков километров в секунду, давай же почитаем!

Мозги телосиан регистрируют все стимулы, возбуждающие органы чувств: любое дуновение вдоль своих волосистых хребтов, любую звуковую волну, ударяющуюся об их мембранное тело, любое изображение, принимаемое их простыми фасеточными преломляющими световое поле глазами, любое молекулярное вкусовое ощущение и обонятельное раздражение, которое воспринимает их трепетная стебленожка, любое отливное и приливное течение в магнитном поле их искривленной, напоминающей своей формой картофелину планете.

По желанию они способны вызвать каждое ощущение и почувствовать его снова с той же оригинальной четкостью. Они могут остановить сцену из прошлого и масштабировать ее, изучая мельчайшую деталь, они могут подробно анализировать и переанализировать каждую беседу, чтобы проникнуться каждым тончайшим нюансом. Приятные воспоминания можно переживать бесконечное число раз, делая с каждым разом новые неожиданные открытия. Мучительные воспоминания можно воспроизводить бесконечное число раз, с каждым разом по-новому впадая в ярость. Эйдетическая реминисценция является признаком жизни.

Бесконечность, попирающая ограниченность, здесь четко является несостоятельной.

Орган познания телосиан находится в сегментированном теле, которое цветет и растет с одного конца и вянет, осыпаясь, с другого. Каждый год свежий сегмент вырастает на голове для регистрации будущего; каждый год старый сегмент опадает с хвоста, отпуская в небытие прошлое.

Поэтому телосиане ничего не забывают, но ничего и не помнят. Говорят, они никогда не умирают, однако трудно сказать, что они вообще живут.

Есть обоснованное мнение, что мышление – это форма сжатия.

Помнишь, когда ты впервые попробовал шоколад? Стоял летний день, и твоя мать только что вернулась домой из магазина. Она отломила кусочек плитки и положила ее в твой рот, а ты сидел на детском стульчике.

По мере впитывания тепла твоего рта и плавления на твоем языке стеарат в масле какао выделял алкалоиды, которые просачивались через твои вкусовые рецепторы: раздражающий кофеин, головокружительный фенетиламин, серотонический теобромин.

– Теобромин, – сказала твоя мама, – значит «пища богов».

Мы смеялись, наблюдая, как округляются твои глаза в удивлении от соприкосновения с текстурой. Твое личико сморщилось от ощущения горечи, затем все твое тело расслабилось, так как сладость наполнила твои вкусовые сосочки, а вместе с ней пустились в пляс тысячи различных органических соединений.

Затем мама разломила оставшуюся плитку наполовину, дала кусок мне, а сама съела второй.

– Мы рожаем детей, потому что не можем вспомнить, как впервые попробовали амброзию.

Я не могу вспомнить цвет платья на ней или что она тогда купила себе; я не могу вспомнить, что еще мы делали в тот день; я не могу воссоздать точный тембр ее голоса или определенные черты ее лица, линии в уголках губ или название ее духов. Я только помню, как солнечный свет, проникший через кухонное окно, падал на ее плечо светлой дугой, такой же милой, как и ее улыбка.

Освещенное плечо, смех, пища богов. Вот наши воспоминания: сжатые, сокрытые в искрящихся драгоценных камнях ограниченного пространства нашего разума. Действие становится мнемоническим, разговор сводится к одной фразе, от целого дня остается мимолетное ощущение радости.

Наказание времени – это потеря достоверности после сжатия. Набросок, не фотография. Воспоминание – это воссоздание, и оно драгоценно, так как содержит одновременно и больше, и меньше, чем оригинал.

Проводя жизнь в теплом, бескрайнем море, пронизанном светом и богатым скоплениями органических молекул, эзоптроны напоминают огромные клетки, некоторые из них почти столь же велики, как наши киты. Волнообразно передвигая свои прозрачные тела, они дрейфуют, поднимаются и опускаются, кувыркаются и вращаются, как фосфоресцирующие медузы, плывущие по течению.

Мысли эзоптронов кодируются в сложные цепочки протеинов, которые закручиваются вокруг себя и своего соседа, как змеи в корзине заклинателя, пытаясь найти самый низкий энергетический уровень, чтобы занять как можно меньше места. Практически все время эзоптроны лежат и спят.

Если два эзоптрона встречают друг друга, они могут временно слиться, и между их мембранами формируется что-то вроде туннеля. Это слияние в поцелуе может продолжаться часами, днями или годами, пока не пробудятся воспоминания обоих участников акта и они не начнут обмениваться, вместе с тем передавая друг другу энергию. Приятные воспоминания выборочно дублируются, почти как экспрессия белка: змееподобные протеины разворачиваются и зачаровывающе танцуют под электрическую музыку кодирующих последовательностей по мере их первого прочитывания и повторного выражения, тогда как неприятные воспоминания растворяются, разделяясь между двумя телами. Для эзоптронов общая радость по-настоящему удваивается, а общая скорбь наполовину сокращается.

Расстаются они, впитав весь жизненный опыт друг друга. Это истинная форма сопереживания, так как первичные ощущения жизненного опыта передаются и выражаются в самом что ни на есть неискаженном виде. Это не требует перевода, здесь не нужно средств обмена. Они познают друг друга значительно лучше и глубже, чем любые другие создания во всей вселенной.

Но есть и свои недостатки в том, чтобы служить зеркалом души друг для друга: к тому времени, как они расстаются, отдельные особи в семейной паре становятся абсолютно идентичными. Перед слиянием они тянутся друг к другу; когда они расстаются, то теряют часть себя. То качество, которое привлекло их друг к другу, так же неизбежно разрушило их союз.

До сих пор обсуждается, является это благословением или проклятием.

Твоя мать никогда не скрывала своего желания уйти.

Мы встретились летней ночью в кемпинге для автотуристов, расположенном посередине Скалистых гор. Мы были с разных побережий, две случайные частицы на разных траекториях пути. Я направлялся, чтобы заступить на новую должность: ехал через всю страну и остановился в кемпинге, чтобы сэкономить денег; она возвращалась в Бостон после того, как проводила подругу, переезжавшую с полным грузовиком вещей в Сан-Франциско; остановилась в кемпинге, потому что хотела полюбоваться на звезды.

Мы пили дешевое вино и ели еще более дешевые поджаренные на гриле сосиски. Затем мы бродили вместе под темным вельветовым куполом, усыпанным кристаллическими звездами, как внутренняя часть жеоды. Звезды были как никогда яркими, и она объясняла мне, в чем их красота: каждая звезда – уникальна, как бриллиант, и светится особым цветом. Я не мог вспомнить, когда последний раз глядел на звезды.

– Я отправляюсь туда, – сказала она.

– Ты имеешь в виду Марс?

Это были самые обсуждаемые новости того времени: объявление о полете на Марс. Все знали, что это пропагандистская попытка вновь сделать Америку великой: новая космическая гонка, которая шла параллельно новой гонке ядерных вооружений, накоплению редкоземельных элементов и борьбой с киберуязвимостями нулевого дня. Другая сторона уже пообещала основать собственную базу на Марсе, и нам пришлось зеркально отразить их ходы, чтобы преуспеть в этой новой Большой игре.

Она покачала головой.

– В чем смысл забираться на риф в нескольких шагах от побережья? Я имею в виду – туда…

Такое заявление не оспоришь, не поставишь под сомнение, не начнешь задавать вопросы «почему» да «как» и «о чем это ты говоришь». Я спросил ее, что она собирается найти среди звезд.

– О чем они думают? Как они изучают мир? Я представляла это себе всю свою жизнь, однако правда может оказаться более странной и более чудесной, чем любая сказка.

Она рассказывала мне о гравитационных линзах и ядерной импульсной движущей силе, о парадоксе Ферми и уравнении Дрейка, о Аресибо и Евпатории, о Blue Origin и SpaceX.

– И ты не боишься? – спросил я.

– Я практически умерла, прежде чем смогла что-то вспомнить.

Она рассказала мне о своем детстве. Ее родители были заядлыми яхтсменами, которым очень повезло и они рано ушли на пенсию. Они купили яхту и жили на ней, и эта яхта стала ее первым домом. Когда ей исполнилось три года, родители решили переплыть Тихий океан. Где-то на полпути, в районе Маршалловых островов, яхта дала течь. Семья попыталась сделать все возможное, чтобы спасти судно, однако в конце концов пришлось выбрасывать аварийный радиомаяк и надеяться на помощь.

– Это и было моим первым воспоминанием. Я качалась на грандиозном мосту между небом и океаном, он погружался в воду, а когда нам пришлось прыгать, мама попрощалась со мной.

К тому времени, как их спас самолет береговой охраны, они пробыли в воде в спасательных жилетах целый день и всю ночь. Обожженная солнцем, недомогающая от проглоченной соленой воды, она месяц пролежала в больнице.

– Люди злились на моих родителей, говорили, что они совершенно безответственные и безрассудные, так как подвергли ребенка смертельной опасности. Но я навсегда им признательна. Они дали мне лучший подарок, который родители только способны дать своему ребенку: бесстрашие. Они начали работать и накопили деньги на другую яхту, и мы снова отправились в море.

Это был настолько чужеродный для меня образ мышления, что я не знал, что ей ответить. Казалось, она заметила мою неловкость, повернулась ко мне и улыбнулась.

– Мне нравится думать, что мы продолжаем традицию полинезийцев, которые переплыли бесконечный Тихий океан в своих лодчонках, или же викингов, прибывших в Америку. Знаешь, мы ведь всегда жили на корабле. Наша Земля – это большой космический корабль.

Пока я слушал ее, на одно-единственное мгновение мне показалось, что я могу пересечь это бескрайнее расстояние между нами и услышать эхо мира ее ушами, увидеть звезды ее глазами: аскетическая четкость, которая взбудоражила мое сердце.

Тик-таки – единственные известные во вселенной урановые формы жизни.

Поверхность их планеты – нескончаемые голые скалы. Для человека – это безжизненная каменная пустыня, однако на поверхности содержатся цветные вкрапления огромных размеров, каждое из которых столь же велико, как аэропорт или стадион: завитки как каллиграфические мазки; спирали, как кончики листьев папоротника; гиперболы, как светотени на темных стенах пещеры; излучающие кластеры, как города, видимые из космоса. Время от времени струйка перегретого пара вырывается из-под земли, как выдох кита или взрыв ледяного вулкана на Энцеладе.

Кто же те существа, что оставили эти изумительные узоры? Эту дань прожитым и утраченным жизням, эти записи известных и забытых радостей и скорбей?

Нужно углубиться под поверхность. Прошурфовав шельфовый песчаник над гранитной подошвой, можно найти карманы урана, пропитанные водой.

В темноте ядро атома урана стихийно делится, освобождая несколько нейтронов. Нейтроны летят по безбрежной пустоте межъядерного пространства как корабли, устремленные к неведомым звездам (это на самом деле не совсем верная иллюстрация, но очень романтичная, образная и понятная). Молекулы воды, похожие на туманности, замедляют нейтроны, пока те не достигают ядра урана – целого нового мира.

Но добавление новых нейтронов делает ядро неустойчивым. Оно колеблется, как звенящий будильник, разделяется на два новых ядерных элемента и два или три нейтрона: новые звездные корабли устремляются к отдаленным мирам, чтобы снова дать начало циклу.

Чтобы обеспечить устойчивую цепную ядерную реакцию урана, необходимо наличие достаточной концентрации нужного вида урана – урана-235, который делится, когда поглощает свободные нейтроны, а также вещество, которое замедляет ускоряющиеся нейтроны, чтобы их можно было поглотить. Для этого достаточно хорошо подходит вода. Создатель наделил мир тик-таков и тем, и другим.

Побочные продукты деления, фрагменты, отделяющиеся от атома урана, проходят бимодальное распределение. Цезий, йод, ксенон, цирконий, молибден, технеций… словно новые звезды, образуются они из остатков сверхновой, некоторые существуют пару часов, другие – миллионы лет.

Мысли и воспоминания тик-таков формируются из этих блестящих драгоценных камней в темном море. Атомы выступают в роли нейтронов, а нейтроны становятся нейротрансмиттерами. Замедляющая среда и поглотители нейтронов играют роль ингибиторов и смещают полет нейтронов, формируя тем самым нейронные проводящие пути в пустоте. Процесс вычислений происходит на субатомном уровне и выражается в путях полета несущих нейтронов, в топологии, составе и расположении атомов, а также в восхитительных вспышках взрывов расщепляющегося материала и в его распаде.

Когда мысли тик-таков становятся более подвижными и возбужденными, вода в урановых карманах нагревается. Если давление становится достаточно большим, поток перегретой воды находит свой путь наверх через шельфовый песчаник и вырывается на поверхность струей пара. Эти огромные замысловатые фрактальные узоры, состоящие из разноцветных отложений солей, которые тик-таки оставляют на поверхности, напоминают следы ионизации, оставляемые субатомными частицами в пузырьковой камере.

Наконец, испаряется достаточное количество воды, так что атомы урана больше не могут перехватывать быстрые нейтроны для удержания реакции. Вселенная погружается в состояние покоя, и мысли пропадают из этой галактики атомов. Так умирают тик-таки: в самом пылу и разгаре своих жизненных сил.

Постепенно вода возвращается в карманы, просачиваясь через линзочки в песчанике и трещины в граните. Когда достаточное количество воды накапливается в оболочке прошлого, случайным образом делящийся атом отдает нейтрон, который снова запускает цепную реакцию, давая рождение новым идеям и новым убеждениям. Новое поколение жизни начинает светиться в тлеющих угольках прошлого.

Некоторые ученые сомневаются в том, что тик-таки способны мыслить. «Как можно говорить, что они по-настоящему думают, – спросит скептик, – если полет нейтронов определяется законами физики и лишь в чрезмерно малой степени квантом случайности? Где их свободная воля? Где их самоопределение?» Тем временем в мозгах скептиков работают собственные электрохимические реакторы, которые практически незаметно для скептиков следуют тем же самым законам физики.

Подобно волнам, ядерные реакции тик-таков по своей природе являются импульсными. Цикл за циклом каждое поколение заново открывает для себя мир. Древние не оставляют после себя мудрости для последующих поколений, а молодежь не помнит прошлого. Это жизнь на один сезон, и только лишь на один сезон.

Однако на поверхности планеты в этих выгравированных, фантастических наскальных рисунках содержится палимпсест их взлетов и падений, дыхание империй. Хроники тик-таков остаются открытыми для трактовки другими разумными существами вселенной.

Жизнь тик-таков также приводит к истощению концентрации урана-235. Каждое поколение расходует часть невозобновляемых ресурсов в их вселенной, оставляя все меньше и меньше для последующих поколений и приближая тот день, когда устойчивая цепная реакция станет попросту невозможной. Подобно механическим часам, которые рано или поздно неумолимо остановятся, мир тик-таков погрузится в вечную, холодную тишину.

Твоя мать не скрывала своего восхищения.

– Ты можешь позвонить агенту? – спросила она. – Мне необходимо начать продавать наши акции. Нам больше не нужно ничего сберегать. Мама отправится на тот круиз, о котором мечтала всю свою жизнь.

– Мы выиграли в лотерею? – спросил я.

Она протянула мне стопку бумаги. Ознакомление с программой LENS.

Я полистал документы.

– Что это?

Радость на ее лице слегка поблекла, когда она догадалась, что я действительно ничего не понял.

Радиоволны быстро затухают в бесконечности космоса, так она это объясняла. Если кто-нибудь будет изо всех сил кричать в пустоту на орбите вокруг удаленной звезды, его никто не услышит, кроме ближайших соседей. Цивилизации придется собирать энергию целой звезды, чтобы передать сообщения на межзвездные расстояния. И как часто это может происходить? Взгляни на Землю: мы с трудом вынесли одну «холодную войну», и тут же началась другая. Прежде чем мы доживем до использования энергии солнца, наши дети будут либо бродить по постапокалиптической земле, либо дрожать посреди ядерной зимы, вернувшись в каменный век.

– Но можно сжульничать – даже такая примитивная цивилизация, как наша, способна поймать едва слышимый шепот с другого конца галактики и даже прошептать что-то в ответ.

Гравитация солнца преломляет световые и радиоволны с далеких звезд. Это один из самых важных выводов общей теории относительности.

Предположим, какой-то другой мир там, в нашей галактике, который продвинулся гораздо дальше, чем наш, посылает нам сообщение, используя самую мощную антенну, которую только способен соорудить. К тому времени как эти излучения дойдут до нас, электромагнитные волны настолько ослабнут, что останутся попросту незамеченными. Чтобы принять их, нам придется превратить всю солнечную систему в параболическую антенну.

Однако как только эти радиоволны падут под скользящим углом на поверхность солнца, гравитация нашей звезды слегка преломит их, почти так же, как увеличительное стекло преломляет лучи света. Эти слегка преломленные солнцем лучи будут сводиться в одну точку на некотором расстоянии от звезды.

– Так же как солнечные лучи можно сфокусировать лупой в одной точке на поверхности земли.

Усиление антенны, размещенной в фокальной точке гравитационной линзы солнца, будет огромным, более чем в 10 миллиардов раз для некоторых частотных диапазонов и на порядок величин больше в других. Даже 12-метровая тарелка сможет принимать сигналы с другого конца галактики. А если другие существа галактики также будут достаточно разумны, чтобы использовать гравитационные линзы собственного солнца, мы сможем даже общаться с ними, хотя это общение больше будет напоминать не беседы, а монологи, передаваемые в течение жизненных циклов звезд. Это будут сообщения, пущенные в море в надежде, что они когда-то достигнут отдаленных берегов: от давно умершего поколения поколению, которое еще не родилось.

Как оказалось, эта точка находится в 550 астрономических единицах от солнца, что практически в 14 раз превышает расстояние до Плутона. Свет солнца достигает этой точки практически за три дня, однако с нашим уровнем технологий космический корабль доберется до этого места только через один век.

– Потому что к тому времени, когда автоматизированный зонд доберется до фокальной точки, мы не знаем, останется ли кто-нибудь на этой планете. Сможет ли человечество выжить на Земле еще один век? Нет, мы должны послать людей, чтобы они могли слушать и, в случае чего, даже ответить.

Я улетаю и хочу, чтобы ты отправился вместе со мной.

Фиры живут в корпусах гигантских космических кораблей.

Эти существа, предчувствуя катастрофическое приближение конца света, начали строительство спасательных ковчегов для незначительной доли населения своего мира. Практически все беженцы были детьми, так как фиры любят своих детей не менее, чем любые другие существа во вселенной.

За многие годы до того, как их звезда стала сверхновой, ковчеги были запущены в разные стороны для перелета к новым мирам, которые могли бы стать новым домом. Корабли начали ускоряться, а дети – обучаться у автоматических наставников и нескольких взрослых на борту, пытаясь сохранить традиции своего умирающего мира.

И только когда последние взрослые на борту каждого корабля готовились к смерти, они открыли детям всю правду: корабли не были оснащены никакими средствами снижения скорости. Они должны были ускоряться всегда, асимптоматически приближаясь к скорости света, пока у них не закончится горючее, и тогда они полетят на окончательной крейсерской скорости по направлению к концу вселенной.

В их системе координат время будет идти как обычно. Но за бортом корабля вся остальная вселенная будет со свистом лететь к своей конечной судьбе, противодействуя волне энтропии. Для внешнего наблюдателя время на этих кораблях остановилось.

Выдернутые из потока времени дети вырастут на несколько лет, но не больше. Они умрут, только когда закончится вселенная. Это был единственный способ обеспечить их безопасность, как объяснили взрослые, – асимптоматический подход к победе над смертью. У них никогда не будет собственных детей: они не будут оплакивать ушедших, им ничего не придется бояться, планировать, жертвовать чем-либо. Они будут последними выжившими фирами и, возможно, последними разумными существами во вселенной.

Все родители решают за своих детей. Практически всегда они считают, что это к лучшему.

Я все время надеялся, что смогу ее переубедить. Я думал, что она останется из-за меня, из-за нашего ребенка. Я любил ее, потому что она была не такая, как все; я думал, что моя любовь изменит ее.

– Любовь принимает различные формы, – сказала она. – Вот моя.

Мы рассказывали друг другу столько историй о неизбежном расставании влюбленных, которые принадлежат различным мирам: Шелки, Гу хо няо, Хагоромо, лебедь-девицы… У них было общее свойство: вера одной половинки в то, что другую половинку можно изменить, когда на самом деле их различия, их сопротивление переменам и являются основой их любви. Настает день, когда находится старая тюленья кожа или накидка из перьев, и приходит время вернуться в море или в небо, в эфирную среду, которая является истинным домом возлюбленных.

Экипаж «Фокальной точки» проведет часть пути в гибернации; однако когда они достигнут первой целевой точки в 550 астрономических единицах от Солнца в сторону от галактического центра, то будут бодрствовать и слушать пространство так долго, как смогут. Они поведут корабль по спиральной траектории от Солнца, прослушивая большую часть галактики на наличие сигналов. Чем дальше они будут отдаляться от Солнца, тем лучше будет становится эффект усиления влияния Солнца в связи со снижением помех солнечной короны на отражаемые радиоволны. Ожидается, что экипаж продержится несколько веков, взрослея, старея, рожая детей для передачи им своих обязанностей, умирая в пустоте на этом суровом аванпосте надежды.

– Ты не можешь принять это решение за свою дочь, – сказал я.

– Ты сам принимаешь сейчас за нее решение. Откуда ты знаешь, что она будет здесь более спокойна или счастлива? Этот шанс ухода в трансцендентальность – лучший подарок, что мы можем ей сделать.

Затем пришли юристы и журналисты, влиятельные специалисты, вооруженные заготовленными заранее фразами и готовые принимать разные стороны.

Затем настала ночь, которую, как ты говоришь, ты все еще помнишь. Это был твой день рождения, и мы снова собрались вместе, только мы втроем, только ради тебя, потому что, как ты сказала, именно этого ты хотела.

Мы ели шоколадный торт (ты попросила «тео-брум»). Затем мы вышли на палубу, чтобы посмотреть на звезды. Мы с твоей матерью были предельно осторожны, чтобы не упоминать судебные тяжбы и приближающийся день ее отлета.

– Ты правда выросла на корабле, мамочка? – спросила ты.

– Да.

– Тебе было страшно?

– Совсем нет. Мы все живем на корабле, радость моя. Земля – это большой плот в море звезд.

– Тебе нравилось жить на корабле?

– Мне очень нравилась та яхта… Если честно, я практически ничего не помню. Мы не помним многого из того, что происходило, когда мы были маленькими, – это причуда человеческой жизни. Но я помню, что было очень грустно, когда пришлось с ним прощаться. Мне не хотелось. Этот корабль был моим домом.

– Я тоже не хочу прощаться со своим кораблем.

Она плакала. И я вместе с ней, и ты.

Она поцеловала тебя, прежде чем уехать.

Есть столько способов сказать «Я люблю тебя».

Вселенная наполнена эхом и тенями, остаточными изображениями и последними словами мертвых цивилизаций, которые проиграли в борьбе с энтропией. Затухающая рябь космической фоновой радиации – сомнительно, что какие-либо из этих сообщений будут расшифрованы.

Аналогичным образом большинство наших мыслей и воспоминаний погаснут и исчезнут, будут уничтожены по мере протекания нашей жизни и свершения нашего выбора.

И это не повод, чтобы плакать, радость моя. Такова судьба всех живых существ: растворяться в пустоте, которая является тепловой смертью вселенной. Но задолго до этого мысли любого разумного существа, достойного своего имени, станут такими же великими, как сама вселенная.

Твоя мать сейчас спит на «Фокальной точке». Она проснется, только когда ты станешь старенькой-старенькой, возможно, даже после твоего ухода.

После пробуждения она вместе с остальными членами экипажа начнет слушать и даже передавать сигналы, надеясь, что где-то во вселенной другие разумные существа также будут использовать энергию своей звезды для фокусировки слабых лучей, дошедших до них через многие световые годы. Они будут воспроизводить сообщение, предназначенное для знакомства нас с другими существами и написанное на языке математики и логики. Мне всегда казалось забавным, что, по нашему мнению, лучшим способом общения с инопланетянами является язык, на котором мы никогда не общаемся друг с другом.

А с другой стороны, в завершение нашей жизни мы имеем только сжатую запись воспоминаний, которые не представляют никакой логики: изящный изгиб дышащего кита, искры костра и дикие танцы, формулы химических веществ, из которых состоят запахи различной пищи, включая дешевое вино и сожженные сосиски, смех ребенка, пробующего впервые в жизни пищу богов. Блестящие драгоценные камни, значение которых не совсем понятно, но которые по этой причине и являются носителями жизни.

Поэтому, радость моя, мы читаем эту книгу, написанную ею до того, как улететь, видим эти украшенные слова и подробные картинки, где рассказываются сказки, которые будут расти вместе с тобой. Это апология, пачка писем, отправленных домой, и карта неведомых вод наших сердец.

Есть столько способов сказать «Я люблю тебя» в этой холодной, темной, безмолвной вселенной. Столько же, сколько мерцающих звезд на небе.

Дополнительные сведения о сознании как степени сжатия см. в статье:

Магуир, Фил (Maguire, Phil) и др. «Подлежит ли сознание вычислениям? Количественное выражение интегрированной информации с помощью алгоритмической информационной теории». Препринт архива: 1405.0126 (2014) (доступно по адресу http://arxiv.org/pdf/1405.0126).

Дополнительные сведения о ядерных реакторах см. в статье:

Тепер Игорь (Teper, Igor). «Непостоянство природы», Nautilus, 23 января 2014 г. (доступно по адресу http://nautil.us/issue/9/time/inconstants-of-nature).

Девис И. Д., Гуд С. Р. и Шарапов Е. И. (Davis E. D., Gould C. R., E. I. Sharapov). «Реакторы Окло и последствия для ядерной физики». Международный журнал современной физики 23.04 (2014) (доступно по адресу http://arxiv.org/pdf/1404.4948).

Дополнительные сведения о проекте SETI и гравитационных линзах солнца см. в статье:

Макконе, Клаудио (Maccone, Claudio). «Межзвездная радиосвязь, усиленная использованием солнца в качестве гравитационной линзы». Acta Astronautica 68.1 (2011): 76–84 (доступно по адресу http://www.snolab.ca/public/JournalClub/alex1.pdf).