– Что произошло в самолете?

Мы копали могилу убитому Бобу. Охранник остервенело кромсал ножом камни и переплетение корней с небольшими вкраплениями земли, а я отломанной от самолета железкой выкидывал их из ямы. Производительность труда была удручающе мала, времени на разговоры хватало.

– Искал карту или что-то похожее на нее, чтобы определить наше текущее местоположение и возможный маршрут к цивилизации.

– Нашел?

– Ну я же показывал. Андреич сейчас разбирается.

– А потом что было?

– Попытался включить борт, чтобы по навигатору посмотреть наш маршрут.

– Зачем? Ты же нашел карту?

– Вдруг на ней нет ничего полезного? А для нас сейчас чем больше информации, тем лучше.

– Что случилось, когда ты «включил борт»?

– Раздался какой-то треск, и все лампочки погасли. И я услышал крик «Пожар».

– Почему?

– Вероятнее всего, твои пули повредили провода. Искра, пары бензина, пожар.

– Не мог заранее подумать о такой вероятности?

– Не мог. Я программист, а не летчик и не пожарный.

Охранник надолго замолчал. Яма постепенно становилась глубже.

– В самолете была рация. Можно было попробовать вызвать помощь.

– Чтобы включить рацию, сперва надо было бы включить борт. С тем же результатом.

– Согласен. Извини.

И снова молчание, только удары железа по камням.

– Давай хоть познакомимся. Я – Влад.

– А я – нет.

– Не смешно.

– А это и не смешно. У меня позывной такой – Нот.

– Извини, не понял.

– Проехали.

И мы опять заработали своими убогими инструментами. Яма была уже по грудь, когда подошел Андреич.

– Так, ребята, вылезайте. Поверьте биологу – из такого грунта здешние твари тело не выкопают. Особенно если рядом есть еще парочка. А с учетом того, сколько здесь всего сгорело, – и не учуют.

Нот пожал плечами и одним быстрым движением оказался наверху. Нагнулся, протянул мне руку. Я поблагодарил и вылез тоже.

– Нот, Влад, есть один момент, который хотелось бы обсудить до похорон. Пока вы копали могилу, я изучил карты. Мы сейчас находимся в стороне от обычных маршрутов полетов, и на этой поляне нас не найдут никогда. Придется идти самим. А вот для похода наш юный друг экипирован не самым лучшим образом. Ему нужны как минимум нормальные ботинки, брюки и куртка. Также не помешал бы большой рюкзак. И, конечно, длинное оружие.

Нот недобро посмотрел на ученого.

– Я понял. Хочешь раздеть Боба?

– Точнее сказать, взять необходимое. Тебе еще портфель доставить надо. А три ствола лучше, чем два. Подходящие брюки и куртку я в багаже уже нашел. Вот с ботинками – беда.

– Согласен. Снимем ботинки. Заберем оружие и боезапас. Все?

– Да, спасибо.

Нот сам разул своего друга и поставил передо мной пару здоровенных берцев. Снял с его бронежилета карманы с магазинами и кобуру. Мы завернули тело в найденное в самолете одеяло, опустили в яму, засыпали землей.

Трижды выстрелили в воздух.

И пошли собираться в дорогу.

Через час пути я думал, что еще не совсем развалина и пока держусь. Через два часа я не был уже столь категоричен в своем оптимизме. Через три выкинул глупости из головы и сосредоточился на ходьбе. Андреич пер вперед, как ГТТ по тундре, я старался не очень сильно от него отставать, а замыкал процессию бдительный Нот. И, похоже, мне одному эта прогулка доставляла хоть какие-то неудобства.

Унаследованные ботинки оказались на пару размеров больше, чем я обычно ношу, но опытный Иван Андреич присоветовал пустить на портянки полотенце пилота-негодяя. Удивительно, руки вспомнили сами, как и куда наматывать. Что я в тех сапогах ходил-то – месяц на картошке и месяц на сборах, но опыт полезным оказался. Нот поворчал про крейзи рашнз и даже пару раз по пути спрашивал, не пора ли выкинуть эти тряпки и надеть нормальные носки, а потом отстал.

Шагать нам предстояло немало. Сперва километров тридцать до перевала, потом залезть на гору и спуститься с другой стороны, ну и на закуску преодолеть полторы сотни верст до ближайшего города. На картах были помечены отдельные прямоугольнички как «предположительно обитаемые», но идти туда страшновато. В этих краях достаточно нелегальных старателей, и наркоогородников, не стремящихся к известности и без восторга относящихся к посетителям. Да и всякие охотники-собиратели тоже не любят посторонних. Заглянешь и превратишься в раба на нелегальном руднике или на плантации веселой травы. А если повезет – просто убьют.

Так что в город. Левой-правой, левой-правой, мы идем по Африке, и пыль из-под сапог. Давно ли я ехал по степи, напевал ту же песенку и проклинал пыль? Здесь пыли нет, но нет и автомобиля. Зато есть грязища, змеи, насекомые и прочие неприятности. Уж лучше пыль, от нее можно шемахом спастись. Или салонным фильтром, ага.

Чтобы мы не скучали, Андреич занимается нашим образованием. Отходит на пару шагов от дороги, делает неуловимый взмах рукой, и очередная отвратительная гадина начинает биться, щелкая челюстями и обвивая хвостом запястье. Дальше следует лекция об ареале и особенностях поведения данного вида, змея отправляется по своим делам, а заслуженный герпетолог двух миров снова внимательно осматривает траву и кусты. Скоро мы с одного взгляда начнем различать голубую, лазоревую, бирюзовую и небесную гадюк. При том, что шкура у них одинаковая, темно-серая с черным рисунком, а различается только радужка глаза. Но различать надо, потому что голубая неядовита, а небесная может отправить на небеса через три секунды. Как я теперь спать буду? Вся эта дрянь ползающая сразу представляется.

Как оказалось – нормально буду спать. Просто надо устать до полусмерти.

На ночевку остановились на небольшой прогалине в прямой видимости гор. Земля под ногами сменилась щебнем, высокие лиственные деревья – корявыми колючими кустами. Рядом журчал ручеек с ледяной чистой водой, так что проблем с питьем у нас не было. Да и с пищей тоже, армейские сухпаи из самолета оказались вполне съедобными. Основное неудобство доставляло отсутствие котелка. Вскипятить воду для чая можно в использованной алюминиевой банке из рациона, но суп на всех так не сваришь.

Пока возился с ужином, Нот стоял на страже рубежей, а Андреич занимался интересным делом – в пластиковый пакет, куда он еще в лесу нарвал какой-то ему одному ведомой травы с зонтиками соцветий, теперь засунул длинную мохнатую веревку, и довольно долго ее с той травой перетирал. Заглянул вовнутрь и довольно усмехнулся:

– Теперь можно спать спокойно.

– А что это такое?

– Herba acribus arboribus. Жгучая лесная трава. Вызывает у подавляющего большинства местных хищников ожог слизистых и шкуры. Есть пара видов, которые как раз в ее зарослях и живут, но они не опасны. Если хищник чувствует ее запах, а она пахнет очень сильно, он даже близко не подойдет, как бы ни был голоден. Почти моментальный отек трахеи и смерть от удушья. А мертвым добыча ни к чему.

– А ваши любимые рептилии как же?

– У них тоже есть слизистые, и они тоже опухают. Кроме того, попадание сока на шкуру здоровья не добавляет.

– А на людей это ваше чудо-средство не подействует аналогичным образом? У меня аллергия на всякое разное растительное…

– В том-то и прелесть этой чудной травки! Мы с вами – пришельцы из другого мира, она не готовилась с нами воевать.

– Так что теперь мажем одежду этой вашей жгучей хербой и смело гуляем по лесам?

– Увы. Работает только живая или свежесорванная трава. Уже завтра от нее не будет никакого проку. Разве что в горшке ее с собой носить, но она штука капризная, требует правильных условий содержания.

Ночью все-таки решили дежурить. Я пожаловался на не очень хорошее зрение в темноте и успешно продрых большую часть ночи. Андреич растолкал меня, когда небо уже начало светлеть.

– Давай, поглядывай тут. Трава нормально работает, но мимо нас все-таки прошло несколько заинтересованных… морд. Ночные хищники сейчас уже отправляются спать, а дневные пока не активны. Доброй охоты, брат!

– Мы с тобой одной крови, – отшутился я другой цитатой из «Маугли».

В предгорьях ночью прохладно. Я напялил все свои одежки и сменный комплект формы покойного Боба, при этом согревшимся себя не чувствовал. Зато выспался хорошо. У негодяя-пилота была припасена легкая палатка и два спальных мешка. Как раз наш вариант – двое спят, один караулит.

Светлело все заметнее. Местной луны уже не было видно, она скрылась за одной из вершин, к которым лежал наш сегодняшний путь. На засыпанной светлым гравием полянке можно было различить отдельные камешки, но кусты еще стояли темными пятнами.

Странное ощущение, как будто меня разложили на разделочной доске и выбирают кусок поаппетитнее. Вот с правой стороны и рассматривают. Видимо, я в профиль толще… Что за черт, поворачиваюсь в ту сторону… и ощущение пропадает. Только отдельные кусты чуть колышутся, все дальше, дальше…

Нет, нельзя мне в такие приключения, слишком натура впечатлительная. И нежная не по годам. Вот опять какое-то волнообразное движение в траве, на границе нашего каменного пятачка. Воображение услужливо рисует змеюку метров шесть длиной. Движение замирает, потом продолжается уже от меня. Хорошо, что я последним дежурю, черта с два после подобных ночных визитеров смог бы уснуть. Или смог бы? Гадюк я тоже вчера насмотрелся, и ничего, не снились.

Такое впечатление, что наше появление вызвало интерес у всех местных жителей. Не было никогда на этой полянке ни яркой палатки, ни вкусно пахнущей двуногой еды. Ни противной ядовитой веревки по периметру. Вот все и заглядывают на огонек, кто поглазеть, кто подхарчиться, но предсказуемо обламываются. Кусты и трава шевелились с неприятной регулярностью, но чем дальше, тем меньше меня это напрягало. Я поворачивался на шум, прикидывал, как буду стрелять, а эмоции… Эмоций больше не было.

Зато пустая голова постепенно заполнялась другими мыслями. Вылетали мы вместе с фельдкурьером и его охранниками. Наше присутствие на борту наверняка зафиксировано документально. Если мы выходим к людям в компании Нота и заветного портфеля в его рюкзаке, нас допрашивают и, скорее всего, записывают в свидетели. А вот если с Нотом что-то случится или, не дай бог, он пропадает вместе с портфелем, – тут нам придется совсем кисло. Будем подозреваемыми до конца жизни. А поскольку самолет сгорел, а педиков-злоумышленников давно сожрали, с доказательной базой получается не очень. Следователи будут копаться в наших доходах, ограничивать передвижения и все такое прочее.

А из этого следует, что Нота теперь надо беречь как зеницу ока. Он должен вернуться и рассказать, что мы невиновны. А если не получится, то хотя бы портфель надо вернуть. Решено, спасаем портфель, и Нота, если получится.

Хотя, с его навыками, скорее он вернется, а я останусь.

Ладно, возвращаемся втроем. Мы в одной лодке, не считая портфеля.