Глава 8
2007 год. Зона отчуждения
Когда Сергей увидел ее в первый раз, то на секунду забыл обо всем вокруг. За время своего пребывания в Зоне отчуждения, Птица встречал разных девушек: работниц столовых, медсестер, даже военных. И он не то чтобы очень удивился, узнав, что в группе будут представительницы прекрасного пола. Но эта… Эта девушка не была похожа ни на одну из прочих.
– Иева. Иева Вирулайне, – представилась она, протянув ему свою красивую, изящную руку.
Рукопожатие у девушки было приятным, не вялым, как у амебы, не нарочито крепким, ладонь – прохладная и чуть жесткая на ощупь. Уже потом, в суете погрузки, Сергей постоянно тайком бросал взгляды на эту удивительную девушку.
Красивая? Пожалуй. Правильные черты лица, русые волосы, заплетенные в косу. Но что действительно делало Иеву необыкновенной, так это пронзительный взгляд очень живых, невероятных серо-зеленых глаз. А когда девушка улыбалась, на ее правой щеке появлялась трогательно милая, волшебная ямочка.
Иева была высокой, наверное, метр семьдесят пять. И это без всяких там шпилек и каблуков. Очевидно, она занималась спортом, так как фигура ее была довольно подтянутой, а движения – уверенными и грациозными. Одно удовольствие было смотреть, как она ходит, жестикулирует.
Если она изредка встречалась с ним взглядом, Сергей смущался и тут же делал вид, что рассматривает что-то другое.
Когда началась погрузка в вертолет, Птица, словно бы ненароком, стал прохаживаться рядом с девушкой. В этом была тактическая хитрость – он решил при посадке занять место подле нее.
С одной стороны, ему очень хотелось, чтобы она села напротив, тогда на нее можно было бы любоваться весь полет. Но с другой стороны, Сергей вдруг испытал невероятное желание пообщаться с ней. Однако, начав свой мысленный диалог с девушкой, он вдруг понял, что толком и не знает, что ей сказать.
Едва прозвучала команда: «Грузимся!», – он прошел вслед за Иевой, опередив одного из научников, и уселся с ней рядом. Как бы невзначай покрутил головой, лишний раз отметив необыкновенно хорошенький профиль девушки. Справа от Птицы разместился поляк Марек, шумно сопя и распространяя запах пота. Сергею захотелось отвернуться в сторону от подобного амбре, но слева сидела Иева, и получилось бы так, будто Сокольских на нее пялится.
На противоположную скамью, лицом к нему, села вторая девушка из их группы, Ольга. Она тоже была довольно привлекательна, но какой-то жесткой, первобытной красотой: сильно очерченные скулы, блестящие черные волосы, собранные в тугой хвост. Глаза у нее были серые, веселые, но ощущение было такое, словно на тебя острые гвозди смотрят. А вот улыбка – приятная, чуть пухлые губы обнажали ряд белых, удивительно ровных зубов. «С такой, наверное, целоваться здорово, – подумал Сергей. – Весьма эффектная девушка, если бы не выражение глаз».
Ольга вытянула в проход длинные красивые ноги, туго обтянутые брюками комбинезона, и прикрыла глаза. Но Птицу не покидало ощущение, что она наблюдает за ним через приопущенные веки и видит, как он хочет заговорить с Иевой, но стесняется.
Сергей почувствовал себя неуютно. «Лучше бы мужик напротив сидел, до него мне бы дела не было, пусть хоть обсмотрится. А тут, она наверняка думает: „Ну-ну парень, давай уже начинай подкатывать к моей подруге“. Только что не улыбается».
И тут Ольга, будто прочитав его мысли, улыбнулась, обнажив кончик розового языка. Птица совершенно смутился, нахмурил брови и до самого взлета не поднимал глаз от пола.
С нарастающим гулом заработали винты. Медленно, отсекая от группы внешний мир, поднялась задняя рампа. Вертолет, словно тяжелый жук, оторвался от земли и, качнувшись вперед, стал набирать высоту.
– У тебя необычное имя! – решился все же на разговор Сергей и чуть подался к Иеве.
Девушка наклонилась к нему поближе, чтобы расслышать фразу, тонувшую в грохоте винтов. Птица ощутил едва осязаемый запах ее духов – пахло цветущей яблоней.
– Это литовское имя, его дала мне мама. А фамилия – Вирулайне, папина, он из Эстонии. Я прибалтка.
По-русски Иева говорила хорошо, но с чуть заметным мелодичным акцентом. Сергей нашел его необыкновенно приятным.
– Давно в Зоне отчуждения?
– Второй год. Первый – не вылезала с научной станции, знала о происходящем только из отчетов и по работе с образцами. Потом понемногу стала участвовать в небольших экспедициях. Это четвертый мой крупный выезд за условно безопасный периметр. А ты?
– Я? Третий год хожу.
– Ого! Это же много!
– Это смотря как считать. Есть такие, кто за полгода больше Зоны натоптал, чем я за все время.
– Скромничаешь?
– Ну почему, так и есть.
– Я думаю, что малоопытного проводника нам бы не дали. Я сама слышала, как «папа» Джейкоб говорил тем двум военным, которые идут с нами, чтобы они к тебе прислушивались.
Птица хотел было добавить, что проводником его взяли, так как под рукой больше никого не было, и что ходил он к подстанции всего один раз. Но не стал. Он подумал: «Не надо ей этого знать. Может, все и обойдется». Верил ли он сам в это? Пожалуй, нет. Да и про конкретную цель экспедиции – рассохинскую подстанцию – большая часть группы до поры до времени ничего не должна была знать. Майор несколько раз сделал на этом акцент в их беседе. Так что Сергей промолчал.
Через некоторое время вертолет вдруг круто сменил курс. Потом, заложив вираж, пошел на снижение. Мягкий толчок – и винтокрыл приземлился. Створка аппарели медленно поползла вниз.
– Выходим! Быстрее, быстрее! – Сержант Грегори, придерживая рукой кепи, кричал и жестикулировал, подгоняя группу.
Он и капрал выскочили первыми и уже осмотрели десантную площадку. Теперь пришел черед остальных членов команды покидать вертолет.
Все довольно сноровисто выскочили, не толкаясь и не мешая друг другу. На траве выросла куча рюкзаков и снаряжения.
Грегори быстро осмотрел салон на предмет забытых вещей и сотрудников. Никого и ничего не забыли.
– Давай! – Он махнул рукой наблюдавшему за ними пилоту, и тот, кивнув, повернулся к своим приборам.
Аппарель закрылась. Вертолет качнулся и плавно поднялся вверх. Вместе с уменьшающимся вдали силуэтом винтокрылой машины, стал понемногу стихать и ее рокочущий гул. Через пару минут вертолет исчез за лесом.
– Эх, жаль, что нельзя было вот таким манером до конечной точки маршрута долететь! – мечтательно произнес Фред, физик-ядерщик с добродушным лицом пекаря. Ему бы фартук, лоток с кренделями да маковыми бубликами – и хоть сейчас на ярмарку. От детей и взрослых, желающих у него что-то купить, отбоя бы не было. Бывают же вот такие характерные лица.
Грегори посмотрел на него и сказал:
– Если бы была такая возможность, уже поверь, мы бы непременно ей воспользовались. Только дальше по воздушному маршруту есть ряд электромагнитных и гравитационных аномалий, которые завернули бы наш полет уже через минуту. Поэтому, теперь пешком. К сожалению или к счастью – выбирай сам.
– Ладно-ладно, Грегги-бой, как скажешь! Пешком – значит пешком. – Фред засмеялся и примирительно поднял руки.
– Не курить, траву не вытаптывать, ничего после себя не оставлять! – Морпех вернулся к группе. Люди разбирали свои вещи и пристраивали на плечи рюкзаки.
– На текущее время, шесть-десять утра, состав нашей экспедиции официально все еще находится в полете. Высадка должна будет произойти через тридцать пять минут и много южнее этого места. Поэтому, по возможности, ничто не должно указать случайному наблюдателю на время и область нашей настоящей посадки. А также – реальный выход группы на маршрут движения.
– Мы помним. – Ольга поправила хвост волос за капюшоном и попрыгала, проверяя, как сидит экипировка. – Только к чему такие хитрости? Ожидаются проблемы?
– Моя работа состоит в том, чтобы ожидать любых проблем, мисс. – Сержант мрачно посмотрел на темную кромку леса. – Поэтому я и капрал Сандрес закреплены за группой в качестве сопровождения. Напомню, наши с ним приказы не подлежат обсуждению. Все готовы? Тогда не будем терять время. Проводник и капрал в голове колонны, я замыкающий, остальные располагаются согласно своим штатным местам. Выдвигаемся!
Солнце только-только начало свое величественное, неторопливое восхождение. Кромка лилово-розового неба стала робко окрашиваться в голубой цвет. Двенадцать человек, растянувшись гусеницей, скрылись в сумраке пробуждающегося леса.
Второй дежурный диспетчер. Сообщение о чрезвычайной ситуации.
В 6.41 на транспортно-грузовом вертолете Ми-8Т, бортовой номер 319, следовавшем с крейсерской скоростью… на высоте…, сработала аварийная система оповещения. Датчик сигнализировал об обстреле вертолета переносным зенитно-ракетным комплексом. Пилоты вертолета доложили о выполнении противоракетного маневра. В 6.42 связь с экипажем была потеряна. Последнему месту выхода в эфир соответствуют координаты… долготы и… широты. В данный квадрат была немедленно отправлена мобильно-спасательная группа. Поисковая операция осложняется наличием в этой области ряда магнитных и гравитационных аномалий с ярко выраженным «кочующим» характером. На борту вертолета, помимо двух пилотов, согласно полетно-маршрутной ведомости должны были находиться 12 сотрудников специальной экспедиции. Их судьба в настоящее время неизвестна.
Оперативный штаб ОВК. Директива:
Установить:
– Состоят ли на снабжении в отдельных частях ОВК переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК)?
– Были ли ранее выявлены случаи попадания не задокументированных единиц ПЗРК в Зону отчуждения по неофициальным каналам?
– Может ли аварийный датчик летной машины принять за работу ПЗРК отдельные возмущения электромагнитных аномалий?
Через четыре часа устроили первый привал. Любая, даже самая могучая эскадра движется со скоростью своего самого тихоходного судна. Первыми кандидатами на «балласт» оказались поляк Марек и «пекарь» Фред. Они тяжело дышали и громко сопели. Птица шел впереди и внимательно осматривал путь. Солнце еще не поднялось достаточно высоко, но даже сейчас в лесу чувствовалось, что день будет жарким. Душным.
На привал группа расположилась на небольшой, густо укрытой кронами дубов полянке. Почти все улеглись спинами на землю и водрузили уставшие ноги на снятые рюкзаки.
– Водой не злоупотреблять! Три глотка на каждого, не больше! – Грегори прохаживался мимо научных сотрудников и, казалось, совсем не устал. – Господа! Если вы не хотите через десять минут превратиться в шумных, потеющих свиней, спотыкающихся на каждом шагу, убирайте свои фляжки. Марек! Я же сказал, не больше трех глотков!
Поляк виновато оторвался от фляжки и вытер лоб шейным платком.
Сергей, вернувшись из головного дозора, сел рядом с Иевой.
– Устала?
– Ну что ты, я даже не начала утомляться. – Девушка рассмеялась, и на щеке ее проступила милая ямочка. – В юности мы часто ходили с друзьями в походы, так что я еще полна сил. А вот Марек и Фред, кажется, начали сдавать. – Она с сочувствием посмотрела на товарищей. – Нам еще долго лесом идти?
– Да это и не лес даже. – Птица улыбнулся. – Настоящий лес начнется за болотами. Но до них еще весь день шагать, только к вечеру выйдем. Через час должна быть старая противопожарная засека, свернем на нее, идти будет легче. Хоть она и заросла уже изрядно. – Сергей достал карту. – Вот, смотри: сюда, до заброшенного хутора, там опять привал сделаем – и дальше к полю. Хорошо дождя и грязи нет, земля твердая, иначе мы бы гораздо больше сил потратили.
Иева склонилась над картой и задумчиво сдунула непослушную прядь волос, щекотавшую ее разрумянившуюся щеку.
«Какая она все-таки милая», – подумал Сергей и заметил, что по куртке девушки ползет божья коровка.
Иева наконец оторвала взгляд от карты. Кивнула на охотничий карабин, висевший на плече Птицы:
– Тяжело, наверное, с ним? У тебя же еще и автомат в рюкзаке, я видела.
– Это тяжесть необходимая. – Сокольских поправил оружейный ремень. – Как говорят: «Лучше иметь и не нуждаться, чем нуждаться, но не иметь». Это сейчас у нас еще пока прогулка, дальше будет сложнее. Так что ты не забывай, пожалуйста, что у тебя тоже оружие есть. – Он показал на ее кобуру с «Глоком». – Стреляешь хорошо?
– Инструкторы хвалили! – Девушка с шутливым вызовом сложила два пальца на манер пистолета и, направив руку в сторону деревьев, изобразила стрельбу. «Паф-паф-паф!» Сдула с импровизированного «ствола» воображаемый дымок и прокомментировала результат: Две в «яблочко», одна в «девятку».
Сокольских рассмеялся:
– Молодцом! Только помни про предохранитель, перед стрельбой – снимай.
«Совсем ведь девчонка. Четвертый выход за условно безопасный периметр? Эх, пройти бы болота и элеватор. И чтоб вот так, только из пальцев в воздух стрелять пришлось», – подумал Сергей и почувствовал, как передавшаяся было от Иевы безмятежность улетучилась без следа.
В свежем лесном воздухе поплыл сигаретный дым. На фоне прочих лесных запахов, он казался едким и вызывающе чужеродным.
– Натан! – Сержант материализовался рядом с научным руководителем. – Постарайтесь курить как можно меньше. В условиях природы это может сильно демаскировать группу.
– Я помню, извините. Очень захотелось курить. Весь переход терпел. – Худой руководитель научников сделал еще три глубокие затяжки и затушил сигарету. Сдув с земли пепел, он аккуратно убрал окурок в пластмассовую коробочку и спрятал ее в карман.
Птице тоже очень хотелось курить. Но он терпел. Знал, как далеко запах табака может распространяться по сторонам. И как разносящий его ветер сигнализирует всем в округе о наличии неосторожного курильщика. Сокольских давно выробатал привычку: на маршах и дневках не курить. Дурная зависимость от никотина в подобных условиях могла сократить жизнь куда быстрее, чем возможный рак. «Тьфу-тьфу», – Сергей мысленно сплюнул и постучал по старому дереву.
Через три минуты все поднялись, надели рюкзаки, расправили примятую траву и продолжили свое движение.
К вечеру вышли к границе болот.
– Гиблая топь, – прокомментировал Птица. – Мерзопакостное место, всем быть начеку, не шуметь, попробуем пройти по старой гати. За ней будет чистое, сухое пространство.
– Согласно нашим отчетам здесь водятся какие-то странные существа, но, честно говоря, мы до сих пор не имели возможности в этом убедиться, – обратился к Сергею Натан.
– Я бы очень хотел, чтобы нам всем не пришлось в этом убеждаться, – тихо ответил ему Птица. – Поверьте, вы будете совсем не рады познакомиться с ними здесь, вечером, в этой глуши.
Словно в подтверждение его слов, далеко на болотах кто-то противно завыл. Вой переходил в плач, меняя свою тональность. Вслед этому вою с разных сторон добавилось еще несколько голосов.
– Заночуем тут, в сосняке. Завтра утром двинемся по берегу, примерно через два часа пути будет старая гать. По ней мы и шли с Ацтеком. По гати, через болота, еще часа два хода. Но идти будет легче. – Сергей снял с плеча карабин. – А на сегодня все, ставим лагерь.
В лучах заходящего солнца сосны казались сказочно красивыми. Высокие, словно облитые янтарем, терпко и удивительно приятно пахнущие смолой и хвоей.
Группа быстро поставила небольшие палатки и, под руководством сержанта морской пехоты, замаскировала их сосновыми ветками.
Костер не разводили, воспользовались портативными горелками, на которых и приготовили ужин. Сублимированная еда оказалась весьма недурной на вкус. В немалой степени этому способствовал длительный дневной переход на свежем воздухе.
Распределив ночное дежурство, сотрудники стали готовиться ко сну.
Сокольских присел рядом с капралом Сандресом, который был занят чисткой своего пулемета. Наблюдая, как военный быстро и деловито возился с оружием, Птица спросил:
– Доводилось уже принимать участие в подобных мероприятиях?
– Нет, сэр. Только небольшие выходы за пределы периметра. Так далеко еще не забирался.
– Я наблюдал, как ты двигаешься в дозоре, что делаешь. Хорошая школа. Разведчик?
– Да, разведка морской пехоты, сэр. В 2001-м был в Афганистане, в 2003-м – Ирак. Но там другие условия. Здесь все сильно отличается.
И тут же добавил:
– Но не беспокойтесь, я знаком с условиями вашей среднерусской полосы, прошел перед отправкой курс специальной подготовки.
Капрал ловко совершил руками ряд быстрых манипуляций, и пулемет вновь оказался собран. Морпех пристегнул к нему металлический короб с патронами. Звякнула, чуть качнувшись, лента, блеснули длинные латунные гильзы.
– Ты хорошо говоришь по-русски. Тоже какой-то специальный курс? – Птица с уважением посмотрел на работу бойца.
– Нет, сэр, я из эмигрантов. Родился в Саратове, а когда мне было девять лет, родители решили переехать в Штаты. Но семья до сих пор говорит на родном языке. Хотя теперь с примесью английских слов. В школе было полно ребят из России, так что я не терял навыков. – Капрал впервые за все время их знакомства улыбнулся.
– И каково там, в американской армии? – поинтересовался Сергей.
– Не могу сравнивать, ведь я попал в Штаты ребенком. Но служба в армии дает хорошие возможности. Страховка. Обучение. Рассчитываю получить качественное образование после окончания контракта. Его полностью оплатит государство. Самостоятельно я бы этого сделать не смог, у нашей семьи нет таких финансовых возможностей.
Сергей кивнул и подумал: «Хорошо, когда есть цель. Вот человек точно знает, чего хочет. Получить образование. Потом – семья, наверное. Все распланировано. Но разве это плохо? И ведь он тоже в Ираке и Афганистане хлебнул немало. Почему же груз моей войны тащит меня куда-то вниз? Почему я постоянно вспоминаю прошлое и не могу избавиться от него? Почему?»
К ним подошел Грегори. Капрал при виде старшего по званию встал. Без суеты, но получилось у него это как-то быстро и… уважительно, что ли.
– По периметру выставим сигнальные растяжки, так что за пределы лагеря, – сержант обвел пальцем вокруг, – не заходить. Я уже предупредил остальных членов группы.
Птица кивнул и задал ему вопрос:
– Грегори, а как вообще ощущения? Чувствуете что-нибудь необычное?
Сержант подождал, когда капрал уйдет расставлять сигнальные растяжки, и негромко ответил:
– Хорошо, что ты спросил. Я собирался задать тебе тот же вопрос. – Он аккуратно поставил приклад винтовки на носок своего ботинка. – Нехорошее какое-то чувство. Тревожное. Объяснить не могу, но… словно за нами кто-то наблюдает. В течение всего пути я несколько раз перепроверял, не идет ли кто следом. Уверенно могу сказать: сейчас на «хвосте» у группы никого нет. Тем не менее я бы держал ухо востро, как говорите вы, русские.
Сергей согласился:
– Вот и у меня такое же впечатление. И не могу понять, что не так. В Зоне вообще нельзя терять бдительность, не то это место. Но тут что-то другое…
– Если заметишь что-либо необычное, что угодно, сообщи мне. Ты проводник, ты знаешь гораздо больше об этих местах, но и про людей не забывай. Присматривайся к ним. Группу сформировали за три дня из персонала разных научных станций. Кто-то из них знаком друг с другом, кто-то впервые влился в коллектив. По документам – все прекрасно, все они проверенные специалисты с опытом полевых работ. Но то – бумаги. Жизнь подкидывает разные шутки. Никогда не знаешь, как поведет себя человек в незнакомой обстановке, если ты раньше не видел его в деле.
Над лесом быстро и шумно пролетела утиная стая. Она поднялась с невидимой отсюда поверхности воды и, собравшись в клин, исчезла за кронами золотистых сосен.
Грегори проводил их задумчивым взглядом:
– Пусть ты и был нанят на эту работу на один только поход, пусть не связан с группой так, как я, но все же… На маршруте я полагаюсь на себя, капрала и тебя. Будь внимателен, парень.
Сказав это, сержант подхватил винтовку и ушел помогать капралу с установкой растяжек.
«Сформировали группу за три дня? – подумал Птица. – Хм, что ж, похоже. Если присмотреться, то можно заметить, что люди держатся обособленно».
Сергей окинул взглядом лагерь. Трое сотрудников научного отдела – Бронко, Фред и Саймон – проверяли работу своей аппаратуры. На траве лежали матерчатые прорезиненные чехлы, снятые с приборов, к маленькому переносному аккумулятору уже подсоединили провода.
Руди и Макс заполняли отчеты на электронных планшетах. Их лица, освещенные голубовато-белым сиянием экранов, выражали сосредоточенность. Руди – мужчина тридцати пяти лет с волевой, мужественной внешностью, – выглядел удовлетворенным. А вот сидевший рядом коренастый, словно топором вырубленный, Макс, напротив, был раздражен.
Марек, кажется, пытался ухаживать за Ольгой. Он принес ей кофе в красной пластиковой кружке и даже сделал попытку накинуть на плечи девушки свою утепленную куртку.
Ольга отстранилась, но без нарочитой холодности. Однако Марек не ушел, и теперь они вдвоем о чем-то тихо разговаривали.
Научный руководитель, Натан, сидел сам по себе. Это было одиночество капитана корабля, который знает, что одни члены команды несут вахту, другие отдыхают, но в целом все идет согласно штатному распорядку. Экипажу не нужно напоминать, что и когда делать, каждый знает свою роль. Поэтому капитан может спокойно предаваться своим, одному ему ведомым мыслям о будущем их похода.
Периодически Натан доставал остро заточенный карандаш и делал какие-то пометки в своем кожаном блокноте. Потом заглядывал в небольшой компьютер-наладонник и сверялся с расчетами. Или что там у него было?
«Так, а где Иева? – Сергей еще раз обвел взглядом лагерь. – А, вон их с Ольгой палатка шевелится, больше там быть некому, только ей. Остальные на виду».
Ольге и Иеве по понятным причинам выпала привилегия ночевать в одной на двоих палатке. Остальные размещались по трое-четверо. Честно говоря, Сокольских не удивился бы, разместись женщины в общих палатках. Европа, цивилизация, борьба за равноправие. В принципе он уже на подобные штуки насмотрелся. Но нет, само собой так получилось, что мужчины расположились отдельно от женщин.
Птица поднялся и пошел к женской палатке. Иева как раз выбралась наружу и несколько раз сильно встряхнула спальный мешок.
Увидев Сергея, она мило улыбнулась ему. Бросив спальный мешок в палатку, девушка присела на лежащий рюкзак. Сергей расположился рядом.
– А ты любишь стихи? – спросила вдруг девушка.
– Пожалуй, да. Но мало их знаю. Так, из школы помню кое-что.
– Правда? – Иева немного удивилась и добавила, как ему показалось, чуть смущенно:
– А я думала, ты романтик.
– Наверное, романтик. Люблю посидеть просто так, посмотреть вдаль, подумать о чем-нибудь, помечтать. Знаешь, я ведь в городе вырос, а там нет таких просторов, природы. Одни дома кругом. А человеку иногда нужно посмотреть на горизонт, на то, как садится солнце. На море… Хотя с морем как раз самое сложное. Я только один раз на море был. Очень хочется еще раз съездить.
Иева согласно кивнула головой:
– Море – это здорово. Я не понимаю, как человек вообще может жить без моря? Мы с папой каждый год ездили на море. Знаешь, какое оно у нас? Величественное, в нем есть характер. Прибалтика – очень красивый край. Сосны, белые песчаные дюны и, конечно, море. Мне кажется, я вот сейчас закрою глаза и действительно его увижу.
Она и вправду прикрыла глаза и сидела так с минуту.
– Чайки! Один раз услышав их в детстве, я уже никогда не забуду их крика. Они поют о волнах, о чем-то далеком и манящем, что лежит там, за горизонтом. Когда-то я прочитала стихи, их написал один русский, о Балтике. Они очень точно отражают мои чувства. Хочешь послушать?
– Конечно! – Ее красивый мелодичный голос пробуждал в Сергее какие-то светлые, давно забытые чувства.
Девушка чуть сморщила лоб, вспоминая нужные строчки, а потом нараспев продекламировала:
Балтийский шторм таранит берега,
Косматых волн суровый разговор,
И если б мне вторая жизнь была дана,
Я б снова выбрала сей сказочный простор.
Клинком изогнутым врезается коса
В янтарный дивный край, где Клайпеда поет,
И шелестит который век в песках трава,
И косяками сельдь на глубине идет…
– Это о моей Родине.
Она помолчала немного, а потом спросила:
– А у тебя есть любимое стихотворение? Которое отражает твою жизнь?
Сергей задумался, в его памяти внезапно всплыли давно слышанные строчки.
– Да, только я автора не знаю. Но слова красивые.
Девушка ободряюще улыбнулась:
– Прочитай же, пожалуйста.
Сталкер, глядя в наступающий сумрак вечера, произнес:
– «…тут все слилось в пятно.
Из уст моих не вырвется стенанье.
Вот я стою в распахнутом пальто,
И мир в глаза течет сквозь решето…»
– «Сквозь решето непонимания», – закончила за него Иева и рассмеялась. – Сергей, это же Бродский! Я думала, все русские его знают!
Сокольских смутился.
– Я не знал, что конкретно эту вещь написал Бродский.
– Ты забавный. В хорошем смысле. Только очень задумчивый и серьезный.
– Место тут такое. Поневоле будешь серьезным. Впрочем, ты это место определенно скрашиваешь.
– Это комплимент? – Иева опять засмеялась и легонько щелкнула его по рукаву куртки. – Ты делаешь успехи, серьезный русский парень.
Невольно Сергей и сам улыбнулся.
«Все-таки она какая-то необычная девушка. Совершенно неподходящая для этих мрачных и опасных мест».
С ее присутствием в жизни Сокольских словно бы появилось тепло, ощутимо крепнущая надежда.
К сожалению, все хорошее заканчивается. Группа стала расходиться по палаткам. Вернулась Ольга, и девушки отправились спасть. Вжикнула молния, и полог палатки отгородил Птицу от его нового персонального солнца – Иевы Вирулайне.
