Звезды.

Джаред спал под ними, забывшись тревожным сном среди опавших листьев.

На зубчатой стене Финн смотрел на них, видел невероятные расстояния между галактиками и туманностями и думал, что люди друг от друга еще дальше.

В отцовском кабинете Клодия видела их в помехах на экране.

В Тюрьме Аттия видела их во сне. Она прикорнула на жестком стуле. Рикс увлеченно перекладывал содержимое потайных карманов – монеты, стекляшки, спрятанные лоскутки.

Во мраке мелькала одинокая искра – это Кейро упражнялся с монеткой: крутил волчком и ловил, крутил волчком и ловил.

По всему Инкарцерону – над туннелями и коридорами, над камерами и морями – начали закрываться Очи. Одно за другим они гасли в галереях, где люди выбирались из хижин посмотреть на происходящее; в городах, где жрецы непонятных культов взывали к Сапфику; в дальних залах, где веками бродили кочевники; над безумным Узником, всю жизнь роющим туннель ржавой лопатой. Очи гасли на потолках, в затянутом паутиной углу каземата, в логове Лорда Крыла, на соломенной крыше дома. Инкарцерон отводил взгляд, впервые со дня пробуждения он игнорировал Узников, сосредоточивался на себе, закрывал пустые секции, копил силу.

Аттия повернулась было на другой бок и открыла глаза. Что-то изменилось и побеспокоило ее, но что именно, девушка не поняла. В комнате было темно, огонь в камине почти погас. Кейро устроился на стуле – он спал, свесив одну ногу с деревянного подлокотника. Рикс о чем-то думал, пристально глядя на Аттию.

Испугавшись, Аттия нащупала Перчатку и успокоилась, ощутив шершавые чешуйки.

– Как жаль, что загадку загадала не ты, Аттия, – шепнул Рикс. – Я бы лучше тебя учил.

Чародей не спросил, у нее ли Перчатка, но Аттия понимала почему. Инкарцерон услышит.

Девушка потерла затекшую шею и так же тихо спросила:

– Рикс, что ты задумал?

– Задумал? – Чародей улыбнулся. – Задумал я величайшую из иллюзий. Сенсационную! Такую, чтобы люди не забывали поколениями.

– Если люди к тому времени не исчезнут. – Кейро уже открыл глаза и прислушивался, но не к болтовне Рикса. – Слышите разницу?

Пульс Инкарцерона теперь звучал иначе: сдвоенные удары стали громче и быстрее. В такт пульсу звенела хрустальная люстра и вибрировал стул, на котором сидела Аттия. Потом так громко, что Аттия подскочила, прозвенел звонок. Невыносимо звонкий, он прорезал тишину, и девушка зажала уши руками. Звонок прозвенел раз, другой третий. Четыре раза, пять, шесть. Наконец невыносимый звон затих, отворилась дверь, и вошел Смотритель. Темный сюртук он перехватил ремнем, к которому прикрепил два кремневых ружья. В руках он держал меч, серые глаза казались ледяными.

– Вставайте, – велел он.

– Вы без свиты? – поинтересовался Кейро, неторопливо поднимаясь.

– Сейчас никакой свиты. В сердце Инкарцерона вхож только я. Вы станете первыми и последними порождениями Тюрьмы, которые увидят ее истинное обличье.

Рикс незаметно пожал Аттии руку.

– Словами не передать, какая честь нам оказана, – негромко проговорил он и поклонился.

Аттия поняла, что он хочет вернуть себе Перчатку. Немедленно. Девушка шагнула к Смотрителю: решение примет она, и никто другой. Кейро все видел, его холодная улыбка совершенно не понравилась Аттии.

Смотритель если что-то и заметил, то вида не подал. В углу комнаты висел гобелен с оленями в лесу – Джон Арлекс отодвинул его в сторону. За ним высилась решетка, древняя и ржавая. Смотритель нагнулся и обеими руками крутанул древнюю лебедку. Один поворот, второй – раздался скрип, посыпалась ржавчина, и решетка поднялась. За ней скрывалась изъеденная червями деревянная дверца. Смотритель распахнул ее, и в комнату хлынул теплый воздух. За дверью пульсировала парящая, горячая тьма.

Джон Арлекс вытащил меч из ножен:

– Ну вот, Рикс, об этом ты грезил всю жизнь.

Финн вошел в кабинет, и Клодия подняла голову. Глаза у нее покраснели. «Неужели плакала? – подумал Финн. – Сейчас она явно кипит от разочарования».

– Ты только глянь! – рявкнула Клодия. – Столько часов работы, и ничего не прояснилось. Не Портал, а непостижимый кавардак!

Финн поставил на стол поднос с вином, которое захватил по настоянию Ральфа, и огляделся: архив Джареда пребывал в полном хаосе.

– Тебе нужно отдохнуть. Результат наверняка есть.

Девушка хохотнула, потом вскочила так резко, что гигантское голубое перо в углу поднялось в воздух.

– Понятия не имею! Портал трещит, мерцает, из него доносятся звуки…

– Какие звуки?

– Крики, голоса. Ничего отчетливого. – Клодия щелкнула рычажком, и Финн услышал далекие отзвуки нужды и бедствий.

– Похоже на голоса испуганных людей среди какой-то бескрайней пустыни… – Финн посмотрел на Клодию.

– Те люди испуганы сильно, до смерти. Ничего не вспоминается?

Молодой человек горько засмеялся.

– Клодия, Тюрьма полна до смерти перепуганных людей.

– То есть мы не можем определить, в какой они части Тюрьмы, или…

– Что это? – Финн подошел ближе.

– О чем ты?

– О другом звуке. Он за голосами…

Клодия взглянула на Финна, подошла к панели управления и принялась подкручивать рычажки. Постепенно из хаоса шипения и треска проступили двойные удары, глухие и повторяющиеся.

Финн молчал, старательно вслушиваясь.

– Такой же стук мы слышали, когда с нами говорил отец, – сказала Клодия.

– Сейчас удары громче.

– А ты не знаешь…

Финн покачал головой:

– Сколько жил в Инкарцероне, ничего подобного не слышал.

Буквально мгновение в кабинете раздавался только пульс. Потом из кармана Финна раздался звон, напугавший обоих. Юноша вытащил часы Джона Арлекса.

– Такого никогда не было! – изумленно пролепетала Клодия.

Финн поднял золотую крышку часов. Стрелки показывали шесть, а под ними словно звенели тревожные колокольчики. Портал, будто услышав перезвон, еще немного постучал и затих.

Клодия шагнула к Финну:

– Я не подозревала, что в часах есть будильник. Кто его завел? Почему он зазвонил именно сейчас?

Финн ответил не сразу, мрачно глядя на стрелки.

– Может, чтобы напомнить нам, что до назначенного королевой времени остался всего час, – наконец проговорил он.

Серебряный кубик Инкарцерона медленно покачивался на цепочке.

– Здесь оба будьте осторожны! – Джаред перелез через обвалившиеся с потолка камни, обернулся и поднял фонарь, чтобы посветить Каспару. – Может, развяжем ему руки?

– По-моему, не стоит. – Медликоут толкнул парня кремневым ружьем. – Пошевеливайтесь, сир!

– Я мог шею сломать! – Возмущения в голосе Каспара было больше, чем страха. Когда Джаред помогал ему перебираться через груду камней, принц потерял равновесие и выругался. – За это мать прикажет отрубить головы вам обоим. Вы хоть понимаете это?

– Да, сир, прекрасно понимаем. – Джаред посмотрел вперед. Он совершенно забыл, в каком состоянии тайный ход. Потолок был ветхим еще несколько лет назад, когда они с Клодией попали сюда впервые. Клодия собиралась заняться ремонтом, но руки так и не дошли. Туннель был по-настоящему старым, его стены осыпались все сильнее. С позеленевшей кирпичной арки капала слизь, к тому же в ней жили комары, которые сейчас жужжали вокруг фонаря.

– Далеко еще? – с тревогой спросил Медликоут.

– Думаю, мы подо рвом.

Где-то впереди зловещее бульканье говорило о течи.

– Если потолок обвалится… – пробормотал Медликоут. Вместо того чтобы закончить фразу, он предложил: – Может, стоит вернуться?

– Вы, сир, можете повернуть назад в любую минуту. – Джаред ловко пролез сквозь паутину и двинулся дальше во мрак. – Я же намерен отыскать Клодию. Лучше бы нам выбраться отсюда, пока из пушек не стреляют.

Сапиент зашагал по зловонному темному туннелю. «Неужели обстрел уже начался? – гадал он про себя. – Или я слышу собственный пульс?»

За деревянной дверцей Аттия чуть не упала, потому что пол сперва оказался наклонным, а потом внезапно выпрямился. Дабы не потерять равновесие, девушка схватилась за Рикса. Тот завороженно смотрел вверх и ничего не заметил.

– Боже милостивый, мы Снаружи! – пролепетал он.

Где стены? Где потолок? Вокруг бесконечная пустота, заполненная непроглядным туманом. Аттия почувствовала себя совсем крохотной перед лицом вселенной и испугалась. Она придвинулась ближе к Риксу, и тот схватил ее за руку, словно у него тоже закружилась голова.

Клубы пара вились на высоте нескольких миль, будто облака. Пол состоял из огромных квадратов плотного минерала, звеневшего под ногами. Аттия считала шаги – от блестящего черного квадрата до следующего белого их оказалось ровно тринадцать.

– Мы как фигурки на шахматной доске, – озвучил ее мысли Кейро.

– Что во Внешнем Мире, что во Внутреннем, – с улыбкой согласился Смотритель.

Больше всего Аттию пугала тишина. Пульс исчез, едва путники вышли за дверь. Они словно забрались в самые глубины тюремного сердца, где глохли все звуки.

В облаках мелькнула тень.

Кейро быстро огляделся по сторонам.

Рука. Огромная. Потом луч света, колышущий перья, каждое размером больше человека. Рикс завороженно смотрел вверх.

– Сапфик, это ты? – пролепетал он.

Мираж, видение – из облаков к нему вздымался белый исполин из пара и отблесков, с носом, глазами и крыльями, способными объять целый мир.

Аттия не смела пошевельнуться. Даже Кейро и тот остолбенел. Рикс что-то неразборчиво бормотал себе под нос. За спиной у них раздался невозмутимый голос Смотрителя.

– Потрясены, да? Рикс, это ведь тоже иллюзия, разве ты не замечаешь? – подначил он с нескрываемым презрением. – Почему размер так впечатляет? Все ведь очень относительно. Как ответил бы ты на утверждение, что Инкарцерон меньше кусочка сахара во вселенной гигантов?

Рикс оторвал взгляд от миража:

– Я ответил бы, что вы, Смотритель, безумны.

– Не исключено. Пойдемте, я покажу, откуда этот мираж.

Кейро поволок Аттию за Джоном Арлексом. Девушка не переставала оглядываться, потому что с каждым их шагом тень в облаках росла. Она мерцала, таяла и появлялась снова. А вот Рикс бежал за Смотрителем, словно позабыв свое недавнее изумление.

– Инкарцерон настолько мал?

– Меньше, чем ты способен вообразить. – Джон Арлекс смерил его взглядом.

– Так я воображаю себя колоссом! Я и есть вселенная. Не существует никого, кроме меня.

– Значит, ты как в Тюрьме, – проговорил Кейро.

Впереди туман рассеялся. В центре мраморного пола, окруженный прожекторами, на пьедестале с пятью ступенями стоял человек. Сначала путники подумали, что у него крылья с черными, как у лебедя, перьями. Потом разглядели темный плащ сапиента, расшитый переливчатыми перьями. Узкое лицо, обрамленное темными волосами, сияло красотой – глаза ясные, на губах добрая, искренняя улыбка. Человек замер с поднятой рукой. Он не двигался, не говорил, не дышал.

Рикс поднялся на первую ступень и посмотрел вверх.

– Это Сапфик, – пробормотал он. – У Тюрьмы лицо Сапфика.

– Это просто статуя, – буркнул Кейро.

В ответ раздался шепот Инкарцерона. Он окружал их, ласково обволакивал.

– Нет, это не статуя. Это мое тело.

Из Портала донеслись какие-то слова. Финн обернулся. Над экраном плыли клочья серой дымки, похожие на облака. Гул в кабинете изменился. Все индикаторы замигали.

– Отойди! – велела Клодия, мгновенно встав у панели управления. – Там что-то происходит.

– Твой отец… он предупреждал нас о попытках проникнуть в этот мир.

– Я помню! – Девушка, не оборачиваясь, подкручивала настройки. – Ты вооружен?

Финн медленно поднял шпагу.

В кабинете потемнело.

– А вдруг это Кейро? Я не смогу убить Кейро!

– Инкарцерон коварен и может принять любое обличье.

– Клодия, я не могу! – Финн шагнул к Порталу.

Вдруг без всякого предупреждения кабинет накренился и заговорил.

«Мое тело…» – сказал он.

Финн пошатнулся и врезался в стол, с грохотом выронив шпагу. Он попытался схватиться за Клодию, но девушка, охнув, покатилась назад, потеряла равновесие и рухнула в кресло.

Подняться Клодия не успела: она просто исчезла.

Рикс не растерялся. Он мгновенно выхватил меч из-за пояса Смотрителя и приставил Аттии к горлу:

– Пора вернуть мне Перчатку.

– Рикс… – Правая рука статуи оказалась совсем близко. На кончиках пальцев расплывались красные кружки. – Поступай, как должен, сын мой! – подбодрил Инкарцерон.

– Слушаюсь, господин, – кивнул Рикс, вытащил Перчатку из-под плаща Аттии и торжествующе поднял артефакт над головой. Прожектора тут же развернули свои лучи на нее. В облаках, кроме теней статуи, появились раздутые белые фигуры Аттии и Кейро.

– Так смотрите же! – буркнул Рикс. – Величайшая иллюзия в истории Тюрьмы! – Он резко убрал меч от горла девушки.

Аттия рванула к чародею, но Кейро оказался проворнее. Метнувшись вперед, он оттолкнул меч и сильно ударил Рикса в грудь.

Закричал почему-то Кейро. Дрожа от шока, он отлетел назад, а Рикс беззубо оскалился и захохотал:

– Смотри, как сильна магия, мой Ученик! Вот как она хранит своего повелителя! – Чародей протянул Перчатку к краснеющим пальцам статуи.

– Нет! – вскричала Аттия. – Не надо! – Она повернулась к Смотрителю. – Остановите его!

– Здесь я бессилен, – тихо сказал Джон Арлекс. – Впрочем, как и всегда.

Аттия налетела на Рикса, но, едва коснувшись его, почувствовала, как сильнейший разряд пронзил каждую клетку ее тела и отшвырнул в сторону. Очнулась Аттия на полу, увидев склонившегося над ней Кейро.

– Ты как, ничего?

Девушка прижала к себе обожженные пальцы:

– Рикс проводами обмотался. Он победил.

– Рикс! – нетерпеливо позвал Инкарцерон. – Дай мне Перчатку. Дай мне Свободу! НЕМЕДЛЕННО!!!

Чародей повернулся на зов. Аттия перекатилась на бок и быстро вытянула ногу. Чародей споткнулся, рухнув на белую плиту. Перчатка выпала у него из рук и заскользила по блестящему мрамору. Кейро рванул за ней, схватил с возгласом радости и быстро отполз подальше, туда, где не достанут.

– Ну, Тюрьма, забери свою свободу! У меня забери. Если обещание выполнишь. Возьми меня с собой Наружу!

Смех Тюрьмы прозвучал зловеще.

– Ты впрямь думаешь, что я держу свои обещания?

Кейро обошел статую. Он смотрел вверх, игнорируя злобные вопли Рикса. Разочарования он не показывал.

– Возьми меня с собой, не то Перчатку надену.

– Не посмеешь.

– Увидишь!

– Перчатка убьет тебя.

– Все лучше, чем жить в этом аду.

«В упрямстве они равны», – подумала Аттия.

Медленно-медленно Кейро повернулся к статуе и приблизил металлический ноготь к краге Перчатки.

– Я замучаю тебя. – Голос Инкарцерона превратился в металлический скулеж. – Ты будешь молить о смерти.

– Кейро, не надо! – шепнула Аттия.

Парень замялся. Тут из-за спины у Аттии донесся бесстрастный голос Смотрителя:

– Надень ее. Натяни на руку.

– Что?

– Надень Перчатку. Свой единственный билет на свободу Тюрьма не уничтожит. А результат тебя удивит.

Кейро изумленно уставился на Смотрителя, но тот спокойно встретил его взгляд. Пальцы Кейро скользнули в крагу.

– Подожди! – загремел Инкарцерон. Облако замерцало от невидимых молний. – Я не позволю! Нет! Остановись! Пожалуйста!

– А ты попробуй меня остановить, – шепнул Кейро. Между металлическим ногтем и Перчаткой пробежала искра. Кейро вскрикнул от боли. Мгновение спустя он исчез.

Ни звука, ни вспышки. В кресле, где только что сидела Клодия, ее больше не было. Остался пустой контур, тень, негатив. Потом на глазах у Финна она снова проступила из тьмы. Пиксель за пикселем, атом за атомом заполнялся контур, появлялись черты лица, конечности, мысли, чувства. Но это была уже не Клодия.

Это слезы застилают глаза? Финн нащупал шпагу и резко поднял к лицу того, кто изумленно смотрел на него. У пришедшего из Внутреннего Мира – голубые глаза и грязные белокурые волосы…

Оба долго стояли не шелохнувшись, потом Кейро забрал у Финна шпагу и повернул ее острием к полу.

Дверь распахнулась. Джаред бросил взгляд на Портал и замер. Сердце колотилось так, что сбилось дыхание, и сапиент прислонился к стене. Следом Медликоут втолкнул в кабинет Каспара, и оба принялись озираться по сторонам.

Напротив Финна стоял незнакомец в грязном алом камзоле. Голубые глаза торжествующе сияли, сильная рука сжимала эфес острой шпаги.

– Кто ты такой? – спросил Каспар.

Кейро глянул на блестящий нагрудник, на богатый наряд принца. Он поднес шпагу к самым глазам Каспара:

– Я самый кошмарный из твоих кошмаров.