Разрушены, как Луна

– Клодия!

Грянул ружейный выстрел. Финн откатился в сторону, а на соседнем дереве появилась диагональная подпалина.

– На землю!

Она что, не знает, как вести себя, если попала в засаду? Конь у нее испугался – Финн сделал глубокий вдох, выбежал из укрытия и схватил его за узду:

– На землю!

Клодия спрыгнула с коня и вместе с Финном упала наземь. Потом оба отползли в кусты и улеглись, не решаясь вздохнуть или шевельнуться. Вокруг бушевал ливень.

– Тебя не ранило?

– Нет, а тебя?

– Синяки есть. А так ничего серьезного.

Клодия убрала с глаз мокрую прядь:

– Даже не верится. Сиа такой приказ не отдала бы. Где лучники?

Финн пригляделся к деревьям:

– Наверное, вон за теми кустами. Или прямо на деревьях.

Встревожившись, Клодия наклонилась, чтобы лучше видеть, но дождь буквально ослепил ее. Девушка наклонилась ниже, впившись руками в дерн, в лицо ударил запах прелых листьев.

– Что будем делать?

– Составим новый план, – твердо ответил Финн. – У тебя оружие есть? У меня шпага и кинжал.

– У меня пистолет в переметной сумке.

Увы, испуганный конь Клодии ускакал прочь. Девушка взглянула на Финна:

– Ты что, рад случившемуся?

В кои веки Финн засмеялся:

– Ну хоть какое-то развлечение! Хотя в Инкарцероне засады устраивали мы сами.

Молния озарила подлесок, дождь зарядил сильнее, шелестя папоротником.

– Давай я сползаю вон к тому дубу и обратно, – шепнул Финн Клодии на ухо.

– Вдруг там целая армия?

– Стрелков максимум двое. – Финн пополз было назад, к дубу, подлесок зашелестел. Две стрелы тотчас вонзились в дерево, под которым они прятались. Клодия охнула. Финн замер. – Ну, или больше.

– Это Стальные Волки, – пробормотала Клодия.

– Вряд ли, – ответил Финн после небольшой паузы. – Они могли меня убить еще вчера вечером.

– Что? – Клодия вгляделась в него сквозь пелену дождя.

– Вот что обнаружилось в траве у самой моей головы. – Финн вытащил кинжал, и оскалившийся волк на рукояти мигом промок под дождем.

Раз, и оба обернулись. Сквозь шелест дождя слышались голоса, с каждой секундой все ближе.

– Видишь их?

– Пока нет. – Клодия наклонилась вперед.

– Думаю, они нас видят, – сказал Финн, подмечая чуть заметное колыхание ветвей. – Думаю, они больше не прячутся.

– Смотри!

По дороге катила подвода, кое-как нагруженная сеном; покров не закрепили, и он развевался на ветру. Рядом с подводой шагал дюжий мужик, другой сидел на козлах. Капюшоны из мешковины скрывали их лица, башмаки облепила грязь.

– Крестьяне! – шепнула Клодия. – Наш единственный шанс!

– Вдруг лучники еще не…

– Пошли! – Девушка выбралась из укрытия, не дав Финну опомниться, и закричала: – Стойте! Пожалуйста, подождите!

Крестьяне удивленно на нее уставились. Тот, что поздоровее, поднял увесистую дубинку, увидев за спиной у девушки Финна со шпагой в руке.

– Че такое? – неприветливо спросил он.

– Мы коней потеряли. Они испугались молний и ускакали. – Клодия задрожала, кутаясь в мокрый пиджак.

– А вы небось друг от дружки оторваться не могли? – ухмыльнулся дюжий крестьянин.

Клодия знала, что одежда у нее промокла, а волосы висят патлами, но выпрямила спину и проговорила с холодной надменностью:

– Любезный, нам нужно, чтобы поймали наших коней, еще нужно…

– Богатеям всегда что-то нужно. – Дубина хлопала по красным ручищам здоровяка. – А наша доля – выполняй их прихоти. Ничего, вечно так не будет. Настанет день…

– Уймись, Рейф! – донеслось с козел. На глазах у Клодии возница откинул капюшон. Лицо морщинистое, тело сгорбленное – он казался старым, хотя голос звучал твердо. – Пойдемте с нами, мисси! Мы вернемся в деревню, потом поищем ваших коней. – Мужик прикрикнул на быка, подстегнул его, и тяжелая подвода покатила дальше.

Клодия и Финн зашагали рядом с высокой скирдой, с которой то и дело слетали травинки. Небо постепенно светлело, дождь прекратился. Солнечные лучи полились в бреши меж деревьями. Гроза улетала так же стремительно, как началась.

Финн оглянулся. На размытой дороге не было ни души. Относительную тишину нарушило пение черного дрозда.

– Они ушли, – шепнула Клодия.

– Или преследуют нас. – Финн повернулся к крестьянам. – Деревня ваша далеко?

– Да тут она, рядом. Не дрейфь, парень! Я не дам Рейфу ограбить вас, хоть вы и придворные. Королеве служите, да?

Гневный ответ едва не сорвался с губ Клодии. Финн опередил ее:

– Моя девушка – горничная графини Харкен.

Клодия смерила его недоуменным взглядом, но морщинистый возница кивнул:

– Ну а ты?

– Младший конюх. Коней мы взяли без спросу. Утро-то погожее выдалось. Теперь нас накажут. Высечь могут…

Клодия смотрела на него во все глаза. Лицо страдальческое, будто Финн искренне верил в собственную байку. В мгновение ока он преобразился в испуганного слугу, испортившего свой лучший наряд под дождем.

– Да ясно, сам молодым был. – Старик подмигнул Клодии. – Эх, вернуть бы те деньки!

Рейф захохотал.

Клодия поджала губы, но постаралась изобразить несчастную служанку. Она вымокла и замерзла настолько, что особого труда это не составило.

Когда подвода с грохотом въехала за сломанные ворота, Клодия шепотом спросила у Финна:

– Чего ты добиваешься?

– Их расположения. Если бы они знали, кто мы…

– Они бросились бы нам на помощь! Мы заплатили бы…

Финн смерил девушку непонятным взглядом:

– Клодия, порой мне кажется, ты вообще ничего не понимаешь.

– Что, например? – резко спросила она.

– Их жизнь. Посмотри!

Это деревня? На обочине дороги скрючились две кособокие, приземистые мазанки. Соломенные крыши в прорехах, деревянный каркас стен в заплатах. Навстречу мужикам выбежали оборванные мальчишки и молча уставились на чужаков. Клодия подошла ближе и увидела, какие они худые. Самый младший кашлял, ноги старшего искривлены рахитом.

Подводу остановили с заветренной стороны мазанок. Рейф крикнул мальчишкам, чтобы отыскали коней, и через низкую дверь нырнул в одну из мазанок. Клодия и Финн дождались, когда старый возница спустится с козел. Стоя, он горбился еще сильнее, так что оказался Финну едва по плечо.

– Сюда, господские слуги. Живем скромненько, но огонек найдется.

Клодия нахмурилась и, нырнув под притолоку, двинулась по ступенькам вслед за стариком. Вокруг было темно, поначалу она видела только огонь, а потом почувствовала вонь, такую сильную, что, поперхнувшись, встала как вкопанная. На следующую ступеньку она спустилась, лишь когда Финн толкнул ее в спину. Дурных запахов хватало и во дворце, но со здешними им не сравниться. В мазанке воняло навозом, мочой, кислым молоком, гнилыми костями, хрустевшими в соломе под ногами.

А еще сладковатый запах сырости, будто деревянные опоры источили жучок и плесень. Казалось, они глубоко под землей.

Глаза привыкали к полумраку, и Клодия разглядела убогую мебель – стол, табуреты, раскладную кровать у стены. В комнате было два оконца с деревянными рамами, в одно тянулся плющ.

Старик пододвинул Клодии табурет:

– Присядь, дочка, обсохни. И ты, парень, тоже. Я Том, Старый Том.

Садиться не хотелось: солома наверняка кишела блохами. Убогая мазанка действовала удручающе, но она села и протянула руки к слабому огню.

– Хворосту подкинь! – велел Том, ковыляя к столу.

– Вы один живете? – спросил Финн, подкладывая сухие веточки.

– Старуха моя пять лет как померла. Но здесь и ребятишки Рейфа гужуются. У него шестеро, да еще мать хворая…

За открытой дверью Клодия заметила неясный силуэт и тотчас догадалась: в соседней комнате в соломе роется свинья. Значит, там хлев.

– Вы хоть окна застеклите! – ежась, посоветовала Клодия. – Сквозит ужасно.

Старик засмеялся, разливая жидкое пиво:

– Так это ж вразрез с Протоколом, а? Наш долг – жить по Протоколу, даже если он убивает нас.

– Ну, есть разные варианты, – негромко заметил Финн.

– Только не для нас. – Том пододвинул гостям глиняные чашки. – Варианты – для королевы. Кто придумывает правила, тот их и нарушает. Мы живем в этой Эпохе, а не играем в нее на льготных условиях. Нет у нас ни косметокарандашей, ни электричества, ни плексигласа. «Естественные краски убогости», которыми королева Сиа любуется краем глаза, и есть наш быт. Для вас прошлое – игра, для нас – мучение.

Клодия пригубила кислое пиво. Все это она уже слышала на уроках Джареда и видела в родном поместье, когда навещала бедняков. Однажды в разгар снежной зимы она увидела нищих из окна кареты и спросила отца, почему им нельзя помочь.

Смотритель рассеянно улыбнулся и расправил темные перчатки.

– Они цена, которую мы платим, Клодия. Цена мира и спокойствия нашей Эпохи.

Сейчас девушка вспоминала его слова и злилась. Впрочем, паузу прервала не она.

– И это вас не возмущает? – спросил Финн.

– Есть немного. – Старик хлебнул пива и постучал по столу курительной трубкой. – Так, угощать мне особо нечем, но…

– Мы не голодны. – Финн заметил, что хозяин сменил тему, но тут вмешалась Клодия:

– Том, позвольте поинтересоваться, что это?

В самом дальнем, темном углу стояла деревянная статуэтка. Вот солнечные лучи упали в окно и осветили грубо вырезанную фигуру темноволосого мужчины с мрачным лицом.

Том замер. Он явно растерялся. «Сейчас вызовет своего дюжего соседа», – подумал Финн, но старик снова принялся выбивать трубку:

– Мисси, это Девятипалый.

Клодия поставила чашку на стол:

– У него есть другое имя.

– Которое громко не произносят.

– Сапфик, – проговорила Клодия, смело встретив взгляд Тома.

Старик посмотрел на нее, потом на Финна:

– Выходит, и в Хрустальном дворце его знают. Ты удивляешь меня, мисс господская горничная.

– Знают только слуги, – торопливо добавил Финн. – Да и то немного. Лишь про его Побег из Инкарцерона. – Руки задрожали, чашка с пивом затряслась. Что скажет Том, если услышит, что Финн беседовал с Сапфиком в своих видениях?

– Побег? – Том покачал головой. – Про Побег я не слыхал. Сапфик вырос как из-под земли, во вспышке ослепительно-яркого света. Чудеса он творил мастерски – обращал камни в пироги и плясал с ребятней. Обещал повесить на небо новую Луну и освободить Узников.

Клодия глянула на Финна. Отчаянно хотелось выяснить больше, но, если злоупотреблять расспросами, старик замкнется.

– А где именно появлялся Сапфик?

– Одни твердят, что в Большом Лесу. Другие – что в пещере далеко на севере. Мол, там, на горном склоне, до сих пор видно обгоревшее кольцо. Пойди пойми, кто брешет, кто нет.

– Ну а сейчас он где? – спросил Финн.

– Так ты не знаешь? – удивился старик. – Его, конечно, попробовали заткнуть. А он обратился лебедем, спел прощальную песнь и взмыл к звездам. Наступит день, и он вернется. Тогда Эпохе конец.

В смрадной комнате повисла тишина, нарушаемая лишь треском пламени. Клодия не смотрела на Финна, но, услышав его вопрос, удивилась до глубины души.

– А что ты знаешь про Стальных Волков, а, старик?

– Ничего я о них не знаю.

– Ничего?

– Не стану я о них говорить.

– Потому что они замышляют революцию, как твой болтливый сосед? Потому что хотят убить королеву, принца и покончить с Протоколом? – Финн кивнул. – Тогда помалкивать впрямь разумно. Волки небось пообещали открыть врата Тюрьмы и покончить с голодом? Ты им веришь?

Горбатый старик невозмутимо смотрел на него через стол.

– А ты? – шепотом спросил он.

Повисла напряженная тишина. Прервал ее стук копыт и детский крик.

Том медленно поднялся:

– Мальчишки Рейфа нашли ваших коней. – Он посмотрел на Клодию, потом на Финна. – Лишку мы тут наговорили. Парень, никакой ты не конюх. Ты принц, да?

– Я Узник, Том, – ответил Финн, горестно улыбнувшись. – Такой же, как и ты.

Финн и Клодия вскочили на коней и быстро ускакали прочь, но перед этим девушка отдала детям все бывшие при ней деньги.

Оба молчали: Финн боялся новой засады, Клодия размышляла о несправедливости Эпохи, о том, как легкомысленно сама относилась к богатству. Она-то как стала богачкой? Она родилась в Инкарцероне и, если бы не честолюбивые планы Смотрителя, так и прозябала бы там…

– Глянь, Клодия! – взволнованно воскликнул Финн.

Он показывал куда-то за деревья. Девушка подняла голову и увидела густые клубы дыма.

– На пожар похоже.

Встревоженная Клодия пустила коня галопом. Когда они выехали из леса и с гулким эхом проскакали барбакан, едкий запах усилился. Дым заполонил внутренние дворы, ветер принес треск пламени. В дикой суете слуги выводили коней из стойл, спасали кричащих ястребов, таскали насосы и ведра с водой.

– Где горит? – спросила Клодия, спрыгивая на землю.

Впрочем, она уже и сама поняла. Пылал весь первый этаж восточного крыла. Из окон выкидывали мебель, портьеры, висячие украшения. Звонил большой колокол. В горячем воздухе кружили испуганные голуби.

За спиной послышался голос Каспара:

– Клодия, какая жалость! Все труды дорогого Джареда насмарку. Подвалы горят. Портал горит.

Охнув, девушка помчалась за Финном, который уже распахнул одну из дверей. В лицо ему валил черный дым, в глубине дворца мелькали языки пламени. Клодия схватила Финна за плечи, но он оттолкнул ее. Она схватила его снова, поволокла прочь, и лишь тогда он обратил к ней побелевшее от ужаса лицо:

– Кейро! Это единственный путь к нему!

– Путь перекрыт, – отозвалась Клодия. – Неужели ты не понимаешь? Засаду устроили, чтобы мы не вмешались. Это их рук дело.

Проследив за ее взглядом, Финн обернулся.

На балконе стояла королева Сиа с белым кружевным платочком у лица. А чуть дальше, невозмутимо взирая на схватку огня и камня, стоял самозванец.

– Портал они заблокировали, – мрачно проговорила Клодия. – И там не только Кейро. Там мой отец.