Финн и Кейро смотрели друг на друга.

За годы знакомства Финн научился угадывать настроение побратима и сейчас чувствовал: Кейро бесится. На глазах у Джареда и Аттии Финн тер покрасневшие щеки.

– Ты как, ничего?

– Ну, у меня все по-прежнему. Побратим мой сбежал на Свободу. А я остался без банды, без дома, без еды, без товарищей. Я чужой в любом Крыле. Вор, крадущий у воров. Я отребье среди местного отребья. Хотя чего еще ждать от получеловека?

Финн закрыл глаза. Кинжал Стальных Волков висел на поясе, Финн ребрами чувствовал его острие.

– Здесь рай тот еще.

– Да ну! – Кейро разглядывал его, сложив руки на груди. – Выглядишь клево, братишка. Жрать небось не хочешь?

– Не, только…

– Болячки мучают? Смертельная усталость? Урод-Оцепень истерзал?

– Нет.

– А меня – да, принц Финн! – взорвался Кейро. – Живешь в золотом дворце и на жалость давишь! Ты же порывался нас отсюда вытащить. Что стало с грандиозными планами?!

У Финна бешено стучало сердце, кожу кололо. Клодия встала у него за спиной и, словно понимая, что он не может ответить, твердо проговорила:

– Джаред делает все, что в его силах. Задача непростая, Кейро. Мой отец об этом позаботился. Вам придется запастись терпением.

С экрана презрительно фыркнули.

Финн сел в металлическое кресло и, прижав ладони к столу, подался вперед:

– Я вас не забыл. Я вас не бросил. Я постоянно о вас думаю. Вы должны мне верить.

Вместо Кейро ответила Аттия:

– Мы верим, Финн. У нас все хорошо, пожалуйста, не беспокойся! У тебя видения бывают?

В глазах у Аттии было столько тревоги, что на душе у Финна стало легче.

– Иногда. Меня от них лечат снадобьями, но ничего не помогает…

– Аттия, – вмешался Джаред, в голосе которого звучал живейший интерес, – вы сейчас возле какого-то источника энергии? Возле чего-то, входящего в систему Инкарцерона?

– Не знаю. Мы… Мы в детской.

– Она сказала «в детской»? – шепотом переспросила Клодия.

Финн пожал плечами. Его интересовал лишь молчащий Кейро.

– Просто… поступают характерные данные. – Изумленный Джаред гнул свое. – Будто рядом с вами источник огромной энергии.

– Это наверняка Перчатка, – ответила Аттия. – Тюрьма хочет… – Девушка осеклась. Раздались приглушенные голоса и шум потасовки. Картинка на экране наклонилась, замерцала, потом исчезла вовсе.

– Аттия, что случилось? – спросил Джаред.

В ответ донесся сдавленный, злой шепот Кейро:

– Заткнись! – Потом, уже громче, он добавил: – Тюрьма волнуется. Мы сваливаем отсюда.

Приглушенный вопль. Свист рассекающей воздух стали.

– Кейро! – Финн вскочил на ноги. – Он меч вытащил… Кейро, что там творится?

В ответ послышался грохот, потом, вполне отчетливо, – испуганный шепот Аттии:

– Марионетки!

Потом затрещали помехи.

Аттия укусила Кейро за руку и, едва он отдернул ладонь, выпалила:

– Смотри! Смотри!

Тот обернулся и увидел ожившую марионетку. Казалось, нити последней куклы в ряду дергают с темной крыши. Марионетка подняла голову и плавно повернула ее к Кейро и Аттии.

Тряпичная рука показала на путников, неживой рот зашамкал:

– Говорил ведь: меня предавать нельзя.

Аттия попятилась, крепко держа шкатулку, но та обреченно звякнула в руках девушки, и зеркало треснуло. Девушка бросила ее на пол.

Хрупкая, как скелет, марионетка расправила спутанные ноги и резко выпрямилась. На путников смотрел древний арлекин с уродливым крючковатым носом и красными глазами. На голове у него был шутовской колпак с побрякушками.

– Мы и не предавали, – пробормотал Кейро. – Мы услышали голос и решили узнать, в чем дело. Перчатку мы сохранили и несем тебе. Я не дал Аттии проболтаться им о ней. Ты же сам видел!

Аттия хмуро смотрела на своего спутника. Губы саднило: Кейро не осторожничал, когда зажимал ей рот.

– Да, видел. – Деревянный рот открывался и закрывался, но голос со слабым эхом долетал ниоткуда. – Ты интересный Узник. Я могу в любой момент тебя уничтожить, а ты мне дерзишь.

– То-оже мне но-овость! – язвительно потянул Кейро. – Да ты в любой момент можешь уничтожить любого из нас. – Кейро приблизился к марионетке, и его красивое лицо оказалось напротив уродливой кукольной хари. – Или кусок кривой программы в тебе еще сохранился? Тот сапиент Извне болтал, что тебя задумывали раем. У нас должно было быть все! Что не срослось? Где ты напортачил? Как стал чудовищем?

Аттия взирала на него с ужасом. Мах руками, мах ногами – марионетка исполнила жуткий медленный танец.

– Напортачили люди! Люди вроде тебя, которые храбрятся для видимости, а в действительности трусы. Ползи к своему коню, Узник, и езжай моей дорогой.

– Я тебя не боюсь.

– Неужели? Так мне ответить на вопрос, который тебя мучает? Мучения закончатся, потому что ты узнаешь ответ. – Марионетка издевательски покачала головой. – Ты узнаешь, сколько в твоем теле пластмассы и электросхем, сколько крови и плоти. Узнаешь, сколько тебя принадлежит мне.

Аттию ужаснуло то, что голос Кейро превратился в шепот.

– Я и так знаю.

– Нет, не знаешь. Никто из вас не знает. Чтобы выяснить, нужно разорвать себе сердце и умереть. Если я не расскажу. Рассказать тебе, Кейро?

– Нет.

– Давай расскажу. Покончим с неизвестностью!

Кейро вскинул голову. В голубых глазах полыхала ярость.

– Мы вернемся на твою вонючую дорогу. Но, клянусь, в один прекрасный день мы поменяемся местами!

– Чувствую, тебе не терпится узнать. Хорошо. Дело в том, что ты…

Одно движение мечом – и Кейро перерубил нити. Марионетка рухнула на пол, превратившись в кучу обломков и маску.

Кейро принялся ее топтать, лицо Арлекина затрещало под каблуками. Он поднял пылающий взгляд:

– Видишь?! Тело сделает тебя уязвимой, Тюрьма-марионетка! Тот, у кого есть тело, может погибнуть.

Ответила ему тишина темной детской.

Тяжело дыша, Кейро обернулся и перехватил взгляд Аттии.

– Ты глупо улыбаешься потому, что Финн жив? – недовольно спросил он.

– Не только, – ответила Аттия.

Наутро Клодия бегом спустилась по лестнице, скользнула мимо слуг, которые несли завтрак королеве. «И самозванцу небось тоже, – подумала девушка и глянула на Башню из Слоновой Кости. – Интересно, как ему в таком великолепии? Если его разыскали на какой-нибудь ферме, то, наверное, непривычно. Впрочем, с этикетом он знаком не понаслышке, держится уверенно. А какие гладкие у него руки!»

Быстро, пока не проснулись сомнения, Клодия свернула к конюшне – мимо киберконей прошла в конец, к стойлам живых лошадей.

Седло на коня Джаред уже надел и теперь поправлял подпругу.

– Багажа у вас немного, – отметила девушка.

– «Весь багаж сапиента – в его сердце». Клодия, откуда цитата?

– Из «Иллюмината» сапиента Мартора. Том первый. – Она с удивлением заметила, что Финн выводит своего коня из стойла. – Ты тоже едешь?

– Ты сама мне предложила.

Клодия напрочь забыла об этом, а теперь сгорала от досады. Ей-то хотелось проводить наставника и попрощаться с ним без свидетелей. Кто знает, сколько дней не будет Джареда?! Без него королевский двор станет еще ненавистнее.

Если Финн и почувствовал ее досаду, то не сказал ни слова. Раз – и он ловко вскочил на коня. Верховая езда получалась сама собой, хотя Финн не помнил, что занимался ею до Инкарцерона. Он подождал, пока готовили коня Клодии и конюх помогал ей сесть в седло.

– У тебя костюм по Эпохе? – тихо спросил он.

– Ты прекрасно понимаешь, что нет.

Клодия надела мужской пиджак дерби, а под юбку – жокейские брюки.

– Наставник, не уезжайте! – воскликнула Клодия, глядя, как Джаред разворачивает коня. – Не уезжайте! После случившегося вчера вечером…

– Клодия, мне нужно ехать, – глухо, с напряжением ответил Джаред и потрепал коня по холке. – Пожалуйста, не мучь меня еще сильнее.

Клодия не понимала, что происходит, ведь отъезд – это пауза в работе над Порталом, которая наконец сдвинулась с мертвой точки. Кроме того, Клодия чувствовала, что для отъезда у него есть собственные причины. Сапиенты ежегодно посещают Академию, так, может, Джареда руководство вызывает?

– Я буду скучать по вам.

Джаред поднял голову, и Клодия заметила отчаяние, мелькнувшее в его зеленых глазах. Но вот он улыбнулся, и отчаяние исчезло.

– А я по тебе, Клодия.

Они медленно поехали по внутренним дворам огромного дворца. Слуги набирали воду из колодцев, разгружали подводы с растопкой. Служанки разбирали белье перед прачечными. Завидев всадников, они побросали работу и смотрели на Финна. Под их взглядами он расправлял плечи, стараясь выглядеть по-королевски. Из канцелярской палаты выходил Медликоут. Он церемонно поклонился проезжающей мимо Клодии. Джаред вскинул брови:

– Очень выразительно.

– Оставьте его мне.

– Неприятно оставлять тебя с такой проблемой.

– Наставник, меня они не тронут. Особенно если самозванец – их подсадная утка.

Джаред кивнул – ветерок взъерошил его темные волосы, – а потом спросил:

– Финн, про какую Перчатку говорила Аттия?

– Однажды Сапфик состязался с Инкарцероном, – ответил Финн, пожав плечами. – Кто-то говорит, что они играли в кости, Гильдас утверждал, что загадки друг другу загадывали. В общем, Инкарцерон проиграл.

– И что дальше? – спросила Клодия.

– Будь ты Узницей, ты догадалась бы. Инкарцерон никогда не проигрывает. Он скинул кожу с руки и исчез. Сапфик подобрал кожу, смастерил из нее перчатку и укрыл изувеченную руку. Если верить легенде, надевая ее, он узнавал тайны Тюрьмы.

– И путь Наружу?

– Да, вероятно.

– Так зачем Аттия о ней заговорила?

– Скорее, зачем Кейро не дал Аттии о ней заговорить, – глубокомысленно уточнил Джаред и посмотрел на Финна. – Злость Кейро беспокоит тебя.

– Ненавижу, когда он такой.

– Это пройдет.

– Меня больше беспокоит оборвавшийся контакт, – проговорила Клодия, и Джаред кивнул.

Когда добрались до мощеной въездной дороги, разговаривать стало невозможно из-за цоканья копыт. Дальше тройные ворота и огромный барбакан с дырами-убийцами и опускной решеткой. Лжесредневековые бойницы Эпохе, конечно, не соответствовали, но королева считала их живописными.

Смотритель, глядя на них, всегда недовольно цокал языком.

За воротами простирались зеленые поля, поутру особенно прекрасные. Клодия вздохнула с облегчением и улыбнулась Финну:

– Поскакали галопом!

– Давай! – кивнул Финн. – На вершину холма. Кто быстрее?

Как здорово вырваться из королевского двора! Клодия погнала коня на вершину. Ветер развевал ей волосы, солнце ярко светило, в небе ни облачка. Над золотисто-зелеными полями заливаются птицы. Поля разделены тропками, по обеим сторонам ограничены изгородями, на дороге глубокие старые колеи. Сколько настоящего в этом пейзаже, Клодия не знала. Часть птиц и стайки бабочек наверняка настоящие. А если нет… Если честно, правда Клодию не интересовала. Почему бы не раствориться в иллюзии хотя бы на один день?

На вершине все трое придержали коней и оглянулись на Хрустальный дворец. Остроконечные башни мерцали на солнце. Звенели колокола, хрустальная крыша блистала, как бриллиант.

– Удивительно, сколь привлекательными бывают иллюзии, – вздохнул Джаред.

– Вы учили меня остерегаться их, – отозвалась Клодия.

– Правильно учил. Общество разучилось отличать иллюзии от реальности. Большинству придворных все равно. А вот сапиентов это крайне беспокоит.

– Может, им стоит наведаться в Тюрьму, – пробормотал Финн. – Там таких проблем нет.

Джаред с Клодией переглянулись и подумали о часах, которые девушка теперь носила в потайном кармашке.

До опушки Большого Леса две лиги. Добрались они туда чуть ли не к полудню.

До сих пор дорога была широкой, торной, с глубокими колеями в засохшей грязи: от дворца к западным деревням и обратно ездили много и часто. Но постепенно листва слилась в зеленый полог, дубы с обглоданными оленями сучьями сменились густым подлеском. Тяжелые ветви переплетались прямо над головой, листва заслоняла небо.

А вот и развилка на дороге: одна из тропок вела к Академии. Тропка ныряла вниз по холму к зеленой поляне, пересекала по мосткам ручей и снова убегала в лес.

Джаред остановился:

– Клодия, дальше я поеду один.

– Наставник…

– Вам пора возвращаться. Финн должен присутствовать на проверке.

– Смысла не вижу, – проворчал Финн.

– Это очень важно. Воспоминаний у тебя нет, значит нужно произвести впечатление личными качествами. Своей силой, Финн.

Парень уставился на сапиента:

– Не знаю, есть ли у меня сила, наставник.

– Я уверен, что есть, – невозмутимо улыбнулся Джаред. – Пожалуйста, присмотри за Клодией, пока меня не будет.

Финн изогнул бровь, а Клодия огрызнулась:

– Я сама за собой присмотрю.

– А ты должна присматривать за ним. Я рассчитываю на вас обоих.

– Наставник, не беспокойтесь за нас. – Клодия поцеловала Джареда. Сапиент улыбнулся, развернул коня, но под его напускным спокойствием девушка чувствовала напряжение, словно причина отъезда была серьезнее, чем ей казалось.

– Прости меня! – сказал Джаред.

– За что?

– За отъезд.

Девушка покачала головой:

– Вас не будет всего несколько дней.

– Я очень старался. – В лесном сумраке глаза у Джареда казались совсем темными. – Не поминайте лихом!

От страха Клодия растеряла все слова. Хотелось окликнуть Джареда, остановить, но он пустил коня в галоп и уже скакал по дорожке.

Когда сапиент доехал до моста, Клодия встала на стременах и крикнула:

– Пишите мне!

– Он слишком далеко, – негромко заметил Финн, но Джаред обернулся и помахал рукой.

– У него прекрасный слух, – отозвалась Клодия с идиотской гордостью.

Когда стройный, гибкий всадник на темном коне исчез за деревьями, Финн вздохнул:

– Пора возвращаться во дворец.

Ехали они медленно. Разговор не клеился: Клодия хандрила, Финн отмалчивался. Им не хотелось думать ни о самозванце, ни о решении, которое примет Тайный Совет.

– Темнее стало, тебе так не кажется? – наконец спросил Финн, подняв голову. Косые лучи солнца в лес больше не проникали. Собрались облака, ветерок превратился в сильный ветер, трепавший верхушки деревьев.

– На сегодня грозу не заказывали. Среда – день королевских лучников.

– А по-моему, приближается гроза. Может, это настоящая погода.

– Настоящей погоды нет, Финн. Ты же в Королевстве!

Однако через десять минут начался дождь. Сначала небольшой, он быстро превратился в ливень, с шумом хлещущий сквозь листву.

– Джаред промокнет? – с тревогой спросила Клодия.

– И мы тоже! – Финн огляделся по сторонам. – Поехали скорее!

Оба пустились галопом. Земля уже намокла, конские копыта разбрызгивали дорожные лужи. Ветви хлестали Клодию по лицу. Волосы лезли на глаза и липли к щекам. Не привыкшая к холоду и сырости, девушка дрожала.

– Тут что-то не так! Что происходит?

Блеснула молния. Над самой головой прогремел гром. На миг Финну почудилось, что это глас Инкарцерона, мерзкая издевка Тюрьмы, а Побег – лишь иллюзия.

– Нужно выезжать из-под деревьев! Скорее!

Они пришпорили коней и помчались прочь из леса. Клодии казалось, что дождевые капли бьют ей прямо в сердце.

– Стой! Погоди! – крикнула она Финну.

В ответ его конь жалобно заржал, вздыбился, лягнул копытами воздух и, к ужасу Клодии, повалился на бок. Финн соскользнул с него и упал на землю.

– Финн! – вскрикнула девушка.

Что-то пронеслось мимо нее, рассекая воздух, и с глухим ударом вонзилось в дерево.

Тут Клодия поняла, что это не гроза и не молнии.

Это стрелы.