Соланж. О том, как важно возделывать свой тайный сад

В департаменте Гар, здороваясь, целуются три раза, как в Ардеше.

Приезжего это сначала удивляет, и он отводит свою щеку в сторону раньше, чем нужно. Потом он привыкает. Это позволяет отличить приехавших недавно от тех, кто приехал давно.

Натана этот ритуал раздражает. Мой муж предпочел бы жить в исламской или индуистской стране, где никто никого не касается во время приветствия.

А я люблю все мелочи обычаев и привычек, которые придают им своеобразие и этим противостоят всеобщей стандартизации, которая, впрочем, достаточно сильна.

В красивом индийском приветствии «намасте» тела людей совершенно не соприкасаются, это чисто символической жест; в Соединенных Штатах распространено прикосновение одной щекой к щеке собеседника; инуиты на Аляске трутся кончиком носа о кончик носа соплеменника, с которым здороваются; во Франции, здороваясь, целуются два раза, а в Гаре – три.

Натан утверждает, что из-за этого наш край входит в число тех, где эпидемии распространяются быстрее всего: никому даже не приходит на ум перестать целоваться с соседом, если тот заболел. Вот почему у всех учеников в классе появляются вши, если они есть у одного; и потому же все архитекторы из кабинета Натана заражаются желудочной инфекцией, как только ее приносит первый из них.

– Я считаю, что это крайне безответственно. Из-за этого может полностью встать работа по заказу для какой-нибудь стройки! Да еще ситуацию ухудшает эта новая мода: теперь мужчины стали целоваться вместо того, чтобы говорить друг другу «здравствуй». И к ней добавляется небритая щетина на лицах, из-за которой они целый день словно скребут щеки зеленой частью губки «Спонтекс».

– Послушай, Натан! Ты хозяин своего агентства, значит, тебе нужно всего лишь изменить правила внутреннего распорядка. Запрети поцелуи, запрети бороды, запрети мужчин! Это будет настоящая диктатура посреди квартала Маре. Представляешь, что о тебе скажут в прессе!

Соланж, как мне кажется, поселилась в этом краю почти одновременно со мной.

В первый раз я встретилась с ней на фестивале «Террала» – празднике керамики в Сен-Кантен-ла-Потри.

Жители этого городка несколько раз в год устраивают мероприятия, которые должны привлечь посетителей в их мастерские. Террала позволяет собрать в Сен-Кантене художников из всех европейских стран.

Я никогда не пропускаю сен-кантенские праздники: они позволяют мне открывать для себя новые таланты и следить за развитием творчества некоторых керамистов – их постоянных участников.

В моей третьей жизни я обязательно стану женщиной-гончаром. Сначала работа с глиной, природным и чувственным веществом, потом глазуровка – и в итоге кажется, что от контакта с огнем изделие алхимически преобразуется под действием человеческого таланта и таинственных сил.

Франсуа – один из гончаров, чьи работы я больше всего люблю. Его мастерская стоит в самом начале улицы. Именно у него я хотела бы учиться. Если вхожу в его дверь, то редко выхожу из нее без вазы, кувшина или блюда. У его изделий строгие формы, краски росписи светлые, но не яркие; он обжигает их, как японцы свою керамику раку, и этот обжиг завершает создание ощущения, что у его изделий уже есть прошлое.

В галерее «Терра Вива» экспозиция постоянно обновляется, и там всегда проходит какая-нибудь выставка, где публику знакомят с новыми талантами.

Соланж была там, и Франсуа нас познакомил.

Три поцелуя… и один из моих попал в воздух.

– Ах да, здесь надо три раза. Я еще не привыкла, извините меня.

– Не беспокойтесь: я тоже иногда забываю третий поцелуй.

Соланж переживала период энтузиазма новообращенных. Ей нравилось все: этот край, его люди, вино и гончары из Сен-Кантена, для которых она решила выделить в своей гостиной большую стену, то есть размещать на этой стене умывальники, горшки и другие произведения керамистов, купленные во время сезонов.

Этот новый взгляд на вещи нужно было бы развивать. И его развитие происходило намного проще, если бы время не размывало наши чувства.

Настоящая философия жизни – умение так смотреть на то, как солнце движется утром и исчезает вечером, словно это было первое утро мира; умение каждый год восхищаться пением иволги, когда эти птицы возвращаются на опушки наших лесов; умение сохранить нетронутым свой восторг перед декорацией из театра теней – силуэтом большого дерева, для которого экраном служит полная луна.

А ведь ни солнце, ни иволга, ни луна не изменяются; это наш взгляд разучивается видеть, теряет остроту и новизну.

Это верно и для людей, вместе с которыми человек идет по жизни. За исключением тех, кто очень скрытен, ведь мало кто из людей со временем теряет свои первоначальные свойства, как дерево сбрасывает листья осенью.

Перестанем верить, что солнце, иволга, луна или человек, с которым ты идешь рука об руку, даны тебе навсегда, и будем жить так, словно они могут исчезнуть, но не тревожась и не тоскуя из-за их исчезновения, а радуясь тому, что они есть.

Впрочем, это советуют и все руководства по развитию личности: сегодня первый день твоей оставшейся жизни. Жить можно только в настоящем, поэтому живи!

Соланж была одной из тех женщин, на которых время, кажется, не действует. Искренний и прямой взгляд, гордая осанка при высоком росте, густые волосы собраны в простой хвост длинной заколкой из лакированного дерева.

Я бы очень хотела быть похожей на нее. Я-то считала, что мой рост слишком мал, мои бедра немного широковаты, мои глаза уже окружены морщинами, которые будут становиться только глубже, а что касается рта, то верхняя губа уже исчезает.

Если вы засмеялись, прочитав это, вы не виноваты!

Но мы не все одинаково сопротивляемся годам.

Вместе с Соланж был мужчина. Очень красивая пара; их невозможно было не заметить.

Натан тоже был красив, но я часто говорила себе, что не совсем на его уровне. Немного глупо чувствовать себя так, потому что совместная жизнь мужчины и женщины – корабль, паруса которого надувают, кроме ветра красоты, еще много других ветров. Внешняя привлекательность – только одна, видимая глазами, сторона кубика, у которого много граней.

Через несколько недель после нашей первой встречи Соланж вошла в книжную лавку вместе со своим мужем.

– Здравствуйте; мы хотели бы заказать у вас несколько книг.

– Здравствуйте; конечно, заказывайте, но сначала посмотрим, нет ли их уже на полках.

– Я их там не увидела. Это «Руководство по агроэкологическим садам» Пьера Раби, «Пути садовода» Паскаля Крибье и «Альтернативы газону» Оливье Филиппи.

– Действительно, ни одной из них у меня нет.

– Мы хотим спланировать сад, который был бы приспособлен к особенностям местного климата. Для этой цели нам и посоветовали эти книги.

– У вас большой сад?

– Два гектара. Я хотела бы иметь еще и огород, но у Люка есть предубеждения, и одно из них – уверенность, что огород не бывает красивым. Я попытаюсь изменить его мнение. Он сдастся, когда увидит, как раскрываются листья красной капусты и как блестит на них роса под первыми лучами солнца.

– Если вы любите сады, не забудьте про средневековый сад Юзеса. Вы увидите целый мир, и очень поэтичный, на совсем маленькой территории. Там есть прекрасная коллекция ароматических и лекарственных растений, она подскажет вам идеи для вашего сада.

– Спасибо. Мы туда сходим. Да, Люк?

– Конечно, моя дорогая.

Соланж снова пришла ко мне осенью того же года, потом следующей весной.

Каждый раз она заказывала у меня книги по садоводству.

У нее был очень верный вкус, благодаря ей я открывала для себя эти книги и потом заказывала их снова уже для того, чтобы иметь у себя на стеллаже «Садоводство».

Я плохой специалист в этой области, потому что нашим садом занимается Натан. К тому же наш сад – это скорее не сад, а большой украшенный растениями двор, обустроенный очень по-тоскански: несколько красивых олив, три больших кипариса, агапантусы и несколько разновидностей лаванды. По их поводу не приходится задавать себе много вопросов.

Во время весеннего появления Соланж я заметила, что она волновалась больше, чем до этого. Я спросила ее, довольна ли она тем, что посадила.

– Да, и очень! Сад получился великолепный. У нас есть большие глицинии, которые наполняют его дивным запахом, и на розах начинают распускаться очень красивые цветы. Каждый день я делаю букет, чтобы их запах ласково разбудил Люка. У нас есть красивый фонтан, и нам нужно посадить что-нибудь по его периметру. Я ходила к Матье, в «Питомники у акведука», и он посоветовал агапантусы.

– Очень люблю эти цветы. Они такие красивые. У нас есть белые и фиолетовые агапантусы.

– А я немного боюсь, как бы Люк не посчитал, что они слишком выделяются на общем фоне и не слишком изящные.

Сама я считала агапантусы образцом изящества, но ничего не сказала в ответ на ее слова. У нее же постоянно на языке имя Люка… Я не собиралась влиять на выбор, который, видимо, очень много значил.

«Питомники у акведука» – эталон в своей категории: растения там очень красивые, и Матье дает отличные советы.

Сколько женщин, любящих сады, находятся под влиянием, хотя бы слабым, владельца этого магазина и этим вызывают у мужчин ревность к Матье, мастеру красноречия, который отлично ведет свое дело – предлагает покровные растения, которые будут хорошо смотреться в вашем саду, магнолию, цветы которой заставят побледнеть попугая, или старую оливу, которой подойдет место в углу водоема.

Матье еще и плодовод – выращивает оливки. У него есть маслодельня, куда каждый может прийти и выжать масло из оливок своего урожая.

В Юзесе это шик – готовить на масле, выжатом из плодов собственных олив! Но оливок с наших шести деревьев не хватило бы на масло для наших салатов, поэтому мы не подчинились этой местной причуде.

Однако надо признать, что именно у Матье мы по-настоящему узнали, что такое оливковое масло. Мы попробовали много разных сортов этого масла, как пробовали бы вина в погребе какого-нибудь большого замка в окрестностях Бордо. Метод дегустации и термины, применяемые при ней, тоже очень близки к тем, которые существуют для вин. У этих масел очень красивые цвета, от самых золотистых до нежно-зеленого. Палитра вкусовых ощущений в каждом случае бывает очень разнообразной. Мне нравятся масла с острым привкусом. Я добавляю их во все блюда.

Для сада существуют два главных времени года – осень, пора посадок, и весна, пора обрезки, когда некоторые садоводы к тому же много часов подряд выпалывают дикие травы. Я не называю эти растения сорными или плохими травами с тех пор, как мой друг Матье сделал мне за это замечание. Он тогда сказал, что плохих трав не существует, просто одни из них мы желаем видеть в садах, а другие нет.

Лето – приятное время и для тех, у кого есть фруктовые сады. Это пора сбора абрикосов, слив и инжира… и пора варенья.

В следующий раз Соланж пришла в книжную лавку в сентябре; ее лицо так похудело и вытянулось, что мне показалось, будто за одно лето она постарела на десять лет.

Это было во вторник, вскоре после полудня, и лавка была пуста.

Соланж впервые подошла не к стеллажу «Садоводство». Она направилась к стеллажу «Развитие личности».

И вернулась с книгой Лорана Гунеля «Человек, который хотел быть счастливым».

Для меня это всегда сигнал. Тот, кто покупает себе такую книгу, все равно что пишет у себя на лбу: «Мне плохо».

– Здравствуйте, Соланж. Как вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, Натали. Чувствую себя средне. Лето выдалось очень тяжелым. У нас было много гостей. Когда уезжали друзья детей, тут же выходили из машины наши парижские приятели. Мне казалось, что я провожу лето на кухне гостиницы из сорока номеров. А еще были смена простыней после каждого отъезда, стирки, когда нужно развешивать белье. И каждый считает нормальным, что я это делаю я одна. Я считаю, что Люк мог отдыхать, но я счастлива, что наконец вернулась на работу. Для меня это начало отпуска, но без Люка, потому что он тоже опять на работе. И еще – многие растения меня разочаровали. Гортензии, которые я купила, сильно пострадали от непогоды. Люк обожает эти растения, потому что они напоминают ему о Бретани, но они не приспособлены к здешним условиям. Он не хочет принять это и потому злится на меня, когда что-то не получается.

У нее на глазах выступили слезы. Было похоже, что ее нервы на пределе. Мы не были близкими подругами, и я не знала, как поступить – закрыть на это глаза и дать ей уйти с книгой Гунеля или протянуть руку помощи, чтобы Соланж могла со мной заговорить, если пожелает.

Но переделать себя невозможно, а я не слишком верила, что Гунель и другие авторы вроде Пауло Коэльо могут решить ее проблему.

– Ну, я вижу, ваши дела идут очень плохо!

Этих слов оказалось достаточно, чтобы вызвать у Соланж слезы. Я подала ей табуретку. В промежутках между всхлипами я уловила несколько слов, которые с большим трудом смогла связать в обрывки фраз:

– Люк… лагерстремия… бассейн перевернулся… лагерстремия с ее цветами… он все срезал… комната на чердаке… Тома… упал.

– Поплачьте, Соланж. Потом вы мне все расскажете.

Было семнадцать часов, но при таких обстоятельствах я не могла принять другого клиента. Я выключила подсветку витрины и перевернула табличку на двери, сообщая, что магазин закрыт.

Когда Соланж успокоилась, я поняла, что передо мной сидит женщина, совершенно обессилевшая после лета, которое она провела, заботясь о других и, в частности, желая угодить мужу, который обращался с ней как не слишком жестокий тиран.

Ее внук Тома, которого дочь доверила ей на несколько дней, упал с лестницы, поднимаясь на чердак; он сильно испугался, но не пострадал. В середине августа, когда дом был полон гостей, перевернулся бассейн. А Люк, который ничего не понял, обрезал вместо магнолии лагерстремию, которая еще не зацвела.

Мне было жаль Соланж. Мы, несомненно, были ровесницами, и я помнила, какой увидела ее в первый раз. Тогда она, на мой взгляд, была красивой, храбро несла груз прожитых лет и одевалась по последней моде.

Я знаю, что переход на пятый десяток мужчины выносят легче, чем женщины. Нам каждое утро зеркало словно дает пощечину, напоминая: ты уже не та, какой была раньше. Каждая морщина вокруг глаз подчеркивает отпечаток ночей, которые ты провела, танцуя, и тебе остается лишь улыбаться себе и наносить на лицо антивозрастную жидкость, не слишком веря в нее.

История Соланж, наверное, была похожа на истории многих других женщин. Супружеским парам предлагают готовиться к пенсии, но до этого им нужно было бы готовиться к тому моменту, когда их дети покинут родительский дом, а им потребуется заново решить, ради чего мужчина и женщина каждый день живут вместе.

Книжная лавка сыграла важную роль в нашей истории. Меня бы недолго удовлетворяли одни разговоры с Натаном о том, нравится ли ему новая обивка кровати или то, как я украсила зеленую комнату красивыми белыми занавесками из марокканской льняной ткани.

Я думаю, что каждая женщина рискует стать такой, как Соланж, и что в пятьдесят лет нам больше, чем в тридцать, нужно, чтобы нас признавали за тех, кто мы есть, потому что наши женские наряды уже не заставляют остановиться на нас взгляду того, кто знал нас в весеннюю пору нашей жизни.

Я встречала очень красивых женщин зрелого возраста, источник красоты которых в том, что они никогда не переставали существовать благодаря тому, что занимались чем-то совершенно не зависящим от деятельности мужа.

Я знала, что могла бы стать такой, как Соланж, и, конечно, именно поэтому сострадала ей. Это сострадание было как бумеранг: я должна была ее спасти, потому что иначе оставила бы страдать частицу себя самой.

– Вы любите ухаживать за садом, Соланж?

– Конечно да!

– Я задам вам этот вопрос по-другому: вы любите ухаживать за садом, как женщина готовит обед мужу, который скоро должен вернуться, и надеется, что муж ее похвалит? Или вы любите ухаживать за садом ради себя самой, независимо от того, как это оценивает Люк?

– Не знаю. Я думаю, что действительно люблю природу. Она поднимает меня своими ветвями и выносит на ветер. Я люблю класть ладонь на теплую от солнца каменную стенку. И считаю, что нет ничего эротичней почки, когда она готова раскрыться под напором солнца.

– Но вы говорите про природу, а не про сад. Сад – это мир, который возделывают. В нем ничто не существует без вмешательства человека. План сада не создан природой; сад сначала родился в человеческом уме, им управляет воображение этого человека, его обрезают руки этого человека. Это совсем другое!

– Да, вы правы. Но почему вы мне задаете этот вопрос?

– Потому что думаю, что вы находитесь в этом состоянии оттого, что возделывали сад для других и забыли о своем собственном саде. Вам нужно вернуться в аллеи вашего внутреннего сада перед тем, как делать обрезку на тех аллеях, по которым, как вы надеетесь, будет гулять Люк. Я предлагаю вам отложить книгу Гунеля и прочесть «Химеры» Нуалы О'Фаолайн. Я даю эту книгу вам на время, прочитайте ее и, если она вам понравится, тогда купите.

– Я уже очень давно не позволяла себе тратить время на чтение романа. Но я согласна.

– Да, пусть у вас будет время только для себя. Не оправдывайтесь, разрешите себе заварить большой чайник чая и провести целый день ненакрашенной, полуодетой, на диване перед камином. Вы увидите: это достаточно приятно.

Она приняла мое предложение.

Как легко погрузиться в чужие желания настолько, что перестаешь чувствовать свои!

Я благодарна Натану за то, что в этом отношении он всегда поступал разумно. Я помню, как он умел в подходящий момент спросить меня: «А ты тоже этого хочешь? Ты это делаешь для меня или для себя тоже? Сразу после этого о чем ты будешь мечтать? Ты знаешь: я не стану любить тебя меньше, если ты сделаешь что-нибудь, что тебе нравится».

Доставлять удовольствие другому – западня, если это перестает быть полностью осознанным выбором и становится режимом функционирования.

Сколько мне случалось видеть женщин, которые пожертвовали своей карьерой и личной жизнью, чтобы растить своих детей.

Сначала все идет хорошо. Дети маленькие и так любят свою мать, что благодарны ей всегда и за все. Потом они вырастают и постепенно становятся все более независимыми. И тогда матери кажется, что теперь она не более чем таксистка или экономка.

А муж все эти годы продолжал строить свою карьеру.

Пробуждение в этом случае бывает жестоким.

Женщина словно пишет мелом на воображаемой доске перечень всего, от чего отказалась, и предъявляет этот список тем, кто живет вместе с ней, как заимодавец, который хочет, чтобы ему уплатили долги.

Но поскольку она не заключала в явной форме договор об оплате, а это значит, что негласная договоренность об отношениях внутри семьи автоматически продлевалась, никто не понимает ее запоздалую реакцию. И та, которая забыла о себе, делает ужасное открытие: она узнает, что никто ее ни о чем не просил, что она сама построила для себя дорогу к горечи и разочарованию, которые ничто не сможет устранить.

Но тогда бывает уже поздно…

Я считаю, что первое золотое правило любви таково: она не должна заставлять страдать. Никогда и ни в коем случае! Если любовь вызывает у вас страдания – это значит, что ее надо быстро прекратить.

Я считаю, что второе золотое правило любви: в формуле любви нет вычитаний, а есть только сложения.

Когда мы с Натаном встретились, он очень любил горы, а я их не люблю. Я боюсь даже не слишком крутых склонов и терпеть не могу пейзажи с большими утесами, которые ему очень нравятся.

Мы очень быстро нашли выход: стали выбирать время, когда Натан, чтобы не отказываться от своей страсти, уходит в горы один или с друзьями, а я занимаюсь йогой, которая совершенно не интересует моего мужа.

Зато благодаря мне он открыл для себя кино, а я рядом с ним узнала, что такое современное искусство.

Иногда нам приходится идти на компромисс, но мы заботимся о том, чтобы эти компромиссы обсуждались с достаточной подробностью и становились доказательством любви, а не обязанностью.

Один мой друг, священник, который подготовил к браку много пар, считал, что для того, чтобы брак был успешным, супруги никогда не должны забывать три слова: «спасибо», «пожалуйста» и «прости». «Спасибо» – чтобы никогда не считать приятный поступок другого супруга чем-то привычным. «Пожалуйста» – чтобы просьбы с течением времени не стали приказами. И «прости» – потому что нельзя провести вместе целую жизнь, не сделав больно друг другу, и за эту боль необходимо извиняться.

Поскольку Натан такой же пылкий противник Церкви, как и милитаризма, мы не состоим в официальном браке, но мы хорошо усвоили советы этого священника и, кажется, неплохо следуем им…

Соланж вернулась в книжную лавку через несколько недель и принесла букет роз.

– Они только что из сада, – сказала она. – Это вам!

– Спасибо. Они великолепные.

– Да, и называются «Артюр Рембо». Самый подходящий букет для хозяйки книжной лавки. Но будьте осторожны: они колются.

– Ваше внимание меня растрогало. Говорят, что там, где больше всего шипов, скрываются самые красивые цветы.

– Ваши слова возвращают мне бодрость: я сильно исцарапала себе ноги о свои розовые кусты и из-за этого пала духом.

– Что вы скажете о «Химерах»?

– Вы были правы, когда посоветовали мне познакомиться с жизнью другой женщины. Эта Нуала О'Фаолайн права: женщина сначала должна быть способна создавать счастье для себя самой, если не хочет оказаться в любовной зависимости от своего спутника жизни. Так трогательно видеть, что эта женщина в итоге решает остаться незамужней, потому что отсутствие мужа обеспечивает ей наибольшее развитие. Эта книга не породила у меня желания жить одной, но мне были нужны эти несколько дней одиночества. Узнав чужую точку зрения, я смогла пересмотреть свою и выйти из своего тупика. Я буквально выполнила ваш совет: два дня я только читала и заново слушала через наушники альбомы «Пинк Флойд», о которых не вспоминала с прошлого века. За это время я съела один банан и несколько мисок мюсли; а когда Люк приехал, в холодильнике ничего не было. Мы сразу пошли вместе на площадь Трав – на рынок, где он не был уже много месяцев.

– Чудесно! Он пригласил вас пообедать вместе на террасе?

– Нет, до этого мы еще не дошли.

– Я была бы счастлива немного побыть в мире других людей перед тем, как вернусь в свой, – добавила она. – Не могли бы вы посоветовать мне еще одну книгу? Настоящую женскую книгу?

– Вы видели фильм Стивена Долдри «Часы» с очень красивой музыкой Филипа Гласса?

– Нет.

– Тогда прочитайте «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф. Фильм построен вокруг этой книги. И он, и она – шедевры.

– Прекрасно! Я покупаю у вас и эту книгу, и «Химеры».

Когда Соланж оплачивала свои покупки, я заметила, что ее рука слегка дрожала.

– С вами все в порядке, Соланж?

– Вы это спрашиваете из-за моей руки?

– Да. Это у вас недавно?

– Да, с тех пор, как я принимаю антидепрессанты, которые мне прописал врач.

– Послушайте, я не врач, и вы имеете право не слушать то, что я сейчас скажу, потому что я далеко выхожу за границы моей роли. И все же я думаю, что антидепрессанты могут быть полезны, когда нужно справиться с серьезным кризисом, но в других случаях делают человека бесчувственным и становятся преградой между ним и его настоящими желаниями, то есть не позволяют нам выполнить изменения, необходимые, чтобы осуществить эти желания. Вы не считаете, что сейчас в ваших интересах ясно видеть окружающий мир, даже когда это создает трудности, а не смириться с жизнью в тумане? Впрочем, мои слова не считаются, как говорят дети. Делайте то, что хотите, но Вирджиния Вулф, несомненно, поможет вам иначе взглянуть на ваше положение.

Когда я рассказала об этом разговоре Натану, он упрекнул меня за то, что я зашла слишком далеко.

– В конце концов, Натан, ты же видишь рядом с нами примеры того, что люди, которые принимают антидепрессанты, больше не могут жить без них, а свою первоначальную проблему решают редко!

– Может быть, и так, но ты хозяйка книжной лавки, а не врач!

– Было и другое решение: чтобы ты немного занялся ею… Но я предпочитаю беречь тебя для меня одной!

Весь мой опыт и как читательницы, и как хозяйки книжной лавки позволяет мне утверждать, что книги лечат и проникают при этом глубже, чем антидепрессанты. Книги могут пробудить в человеке желание жить. Они вызывают сдвиги в сознании, которые потом могут заставить человека сдвинуться с места. Какая тесная близость существует между читателем и книгой! Каждый человек во время чтения может (если желает) дать свету мысли играть огоньками в гранях слов, на которые падает взгляд, может позволить своему воображению странствовать. Он волен задержаться на каком-то слове, помедлить над какой-то фразой и даже уснуть над ней. Некоторые слова мягки, как подушка из перьев, другие просты и грубоваты, как земля. Книги могут заставить исчезнуть тюремную решетку – и в прямом, и в переносном смысле этих слов.

Жан-Поль Кауфман, который три года был заложником в Ливане, говорил, что выжил благодаря двум книгам, полученным от тюремщиков. Это были Библия и «Война и мир» Толстого, которую он прочитал двадцать восемь раз.

В своей беседе с Жан-Клодом Распьенжасом, журналистом из газеты «Ла Круа», Кауфман сказал, что в тот день, когда тюремщики дали ему Библию, он почувствовал, что Небо бросает ему спасательный круг, который поможет изменить его положение пленника.

В книге «Дом возвращения», которую он написал в 2007 году, он утверждает: «Меня спасло скорее чтение, чем литература. Мне было достаточно слов: они создавали ощущение, что рядом кто-то есть. Они были моими сообщниками. Они приходили из внешнего мира, чтобы мне помочь. Я наконец мог рассчитывать на поддержку извне».

Врачи действительно должны были бы выписывать своим пациентам рецепт для аптеки и направление на консультацию в книжный магазин.

Когда я увидела Соланж в следующий раз, ее сопровождал муж.

Они сидели за столиком, под осенним солнцем, на террасе маленького ресторана «Девушка с виноградников». Этот ресторан находится возле кинотеатра, в нем подают прекрасный салат «Бо Бун» и очень хорошие десерты. Соланж улыбалась, была, кажется, в хорошем настроении и окликнула меня, как только увидела.

– Натали! – воскликнула она. – Подойдите, выпейте с нами.

– Не могу: я должна открывать магазин. У вас дела идут хорошо?

– Да, намного лучше. Люк, благодаря этой женщине ты узнал, как сажают фруктовые деревья.

Люк недовольно поморщился, но при этом улыбнулся и сказал:

– Нужно заметить, что без меня мы бы ничего не посадили. Соланж была слишком поглощена чтением «Миссис Дэллоуэй».

Я улыбнулась Соланж и спросила:

– Тогда… какого вы мнения о героине этой книги?

– Я не хочу быть похожей на нее. Говоря фамильярно, вы дали мне хороший пинок под зад, когда заставили прочитать эту книжку.

– Я и собиралась сделать что-то в этом роде… У меня есть еще одна идея – дать вам прочитать «Падения» Джойс Кэрол Оутс. Там показана прекрасная женская судьба.

– Чудесно! Я прочитаю эту книгу. Но при одном условии.

– Каком?

– Что вы однажды придете в наш красивый сад на чашку чая!

– Обещаю вам это.

Люк и Соланж стали нашими друзьями.

На самом деле Люк был вполне способен услышать желания своей жены, но для этого ей нужно было их высказать.

Раньше он шел на два шага впереди нее и определял ритм и направление их жизни. Теперь отношения между ними стали более уравновешенными.

Люку нравится, что он не всегда несет ответственность за принятое решение; в то же время он делает открытия – обнаруживает у Соланж такие идеи, о которых даже не подозревал. Это Соланж в одиночку организовала поездку в Ирландию. Мы поехали туда вслед за ней, чтобы познакомиться с самыми красивыми садами южной части этого острова.

У Соланж действительно есть дар садовода.

Ее сад великолепен! С тех пор, как она занимается им не для других, а для себя, он стал более фантазийным.

Она освободилась от навязанных ей пустых промежутков, свободно совмещая декоративные растения с теми, которые обычно выращивают в огороде. Очень хорошо смотрятся обсаженная артишоками дорожка, которая вьется у подножия лагерстремий, и красные стебли свеклы-мангольда под оливами.

Натан и Люк играют в игру «Кто найдет в этом краю нового винодела». Я должна сказать, что результатом поисков становятся вечера, обильно политые вином.

Часто я встречаюсь с Соланж в будние дни, когда мы устраиваем «завтрак для девочек» или идем в кино.

Мы хорошо ладим между собой. Я не знаю, почему существуют «завтраки для девочек», но нет «завтраков для мальчиков». Конечно, это потому, что мы, женщины, легче делимся друг с другом своими самыми личными переживаниями и чувствуем необходимость делать это, чтобы утешиться или освободиться. Я говорю с Соланж на темы, о которых никогда бы не решилась заговорить с Натаном – не потому, что речь идет о чем-то мелком или несерьезном, а потому, что они относятся к области чувств, в которую мой муж не любит углубляться.

Иногда за беседой с Соланж следует лучше проработанный разговор с Натаном. Эти беседы помогают мне вступать в спор с моим мужчиной, который резок в своих оценках и, в отличие от меня, уверен в себе.

Натан знает об этом и в таких случаях заявляет: «Ты на днях опять завтракала с Соланж!» Часто он бывает прав.

Юзес – прекрасное место для того, чтобы найти себе друзей. И причина в том, что люди приезжают сюда не для того, чтобы показать себя, а для того, чтобы стать спокойнее и глубже душой. В этом краю нет светских развлечений.

Отношения с друзьями детства обогащаются вашей долгой общей историей, зато позднюю дружбу не загромождает прошлое. Развиваясь, она позволяет каждому показать, что он действительно достиг долголетия и приобрел большой опыт на жизненном пути. Этот путь может включать в себя отрезки, о которых неудобно говорить, но теперь они стали далеким прошлым.

Я осознала это преимущество молодой дружбы, которая усиливается между мной и Соланж.