Глава 21
Тьма и ужас

В эту ночь мальчик заснул гораздо быстрее, чем в прошлую. Аластора ужасно раздражала необходимость снова притворяться. Ну, да ладно. По правде говоря, это было довольно весело. Смешно было видеть выражение лица маленькой ведьмы, когда она повторяла свое карманное заклинание, «связывая» его, и чувствовать самодовольную радость мальчишки. Во имя всех королевств, люди действительно самые глупые создания на свете!

Неудивительно, что великие предки Аластора догадались перетаскивать их никчемные души в Нижний мир и нагружать работой, соответственно размеру их мозга. У мальчика в голове было так пусто, что Аластор слышал эхо собственных мыслей.

Он откинул одеяло, заставил мальчика встать и вышел в холл. Дел было много, а времени не очень.

Найтлок ждал его снаружи, у окна. Он пыхтел от нетерпения, так, что стекло запотело от его дыхания. Едва увидев Аластора, хоб оскалился и стал скрести по стеклу, как будто демон мог его не заметить.

– Мой господин и повелитель! – Найтлок с трудом балансировал на верхней перекладине лестницы, но все же рискнул поднять руку, чтобы поковырять в ухе. Аластор решил не упустить возможности и щелкнул гоблина между глаз.

Падая вниз, хоб вскрикнул от неожиданности, но не обиделся. Если бы у Аластора было сердце, оно бы разбилось от одного только выражения его огромных глаз. Шапочка из гнилой тыквы разлетелась на куски, упав в нескольких метрах от гоблина.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил Аластор.

Найтлок наморщил лоб:

– Банан?

– Что, прости?

– Ветер?

Рука мальчика схватила хоба за шею, и без того выпученные глаза гоблина теперь буквально вылезали из орбит.

– Господин не объяснил, что хочет услышать, – задыхаясь, выдавил хоб. – Какие слова вас порадуют? Чем Найтлок вызвал ваше недовольство?

– Дом! – хотел громогласно прорычать Аластор, но решил все-таки перейти на шепот. – Ты вычистил дом и почти выдал нас!

Маленький гоблин собрался с мыслями, шмыгая носом и сдерживая слезы. Он был возмущен.

– Эта лачуга не подходит моему властелину! Нет, хоб не станет с этим мириться, ни вверху, ни внизу, ни между мирами! За вашим высочеством следует ухаживать соответственно вашему положению, вы не можете жить среди мусора, который натащили сюда гадкие людишки! Тьфу!

И хоб чихнул, демонстрируя крайнюю степень отвращения.

Аластор присел, внимательно глядя на него, и, поразмыслив, спросил:

– Так ты сделал это для меня?

– Только для вас, Ваше высочество вечный господин кошмаров, приходящих в темные сны!

Бесчувственная поврежденная рука беспомощно болталась, когда Аластор поднимался на ноги.

– Оторвите мне рог, – бормотал Найтлок. – Вы должны забрать его, должны, должны!.. Иначе я не заслужу прощения, и вы всегда будете смотреть на меня с осуждением. Господин, вы должны! Я тупое, глупое существо и не заслуживаю права носить рога!

Аластору традиция лишения рогов всегда была противна. Возможно, потому что гоблины страшно кричали и бились во время наказания. Хуже было только видеть, как они утирают слезы и превозмогают боль сразу после экзекуции, делают вид, что ничего не произошло, и тут же принимаются за работу, несмотря на адскую боль. Он много раз видел, как его отец калечил хобов. За ничтожные проступки, вроде пролитого стакана тролльего молока, например. Иногда он делал это просто потому, что у него было плохое настроение и дела шли не так, как ему хотелось.

Самым ужасным был случай, когда отец заставил Аластора и Пиру смотреть, как отрезали правый рог их няне-хобу – за провинность Аластора.

Он нарушил запрет. Старший из шестерых детей, Аластор мог бы придумать что-нибудь и получше, чем вылазка в мир людей. А ведь он всего лишь хотел, чтобы отец им гордился, но братья постоянно ставили ему подножки. Хотел привести в Нижний мир человеческую тень, чтобы та вечно прислуживала им, но случайно оставил портал между мирами открытым. Через него пробралась ведьма и едва не убила отца. Один-единственный мерзкий человечишка едва не разрушил их империю. И все равно, для Аластора во всем этом самым трудным оказалось перенести наказание, которому подвергли няню.

Притворяясь, что смотрит на свой нос, Аластор взглянул на извивающегося слугу, на его дрожащее маленькое тельце и вздохнул.

– Не трогай больше вещи этих людей, если я не приказывал этого делать. Понятно?

Найтлок кивнул, прижав когтистые ручки к груди. Аластор испугался, что тот снова расплачется, на этот раз – от радости. Так и вышло.

– Ты нашел демона, о котором говорил вчера?

Аластор заключил с мальчиком сделку лишь для вида, чтобы заставить его поверить в честный обмен, но это была всего лишь приманка. Ему, конечно, было интересно, слышала ли маленькая ведьма что-нибудь о Нижнем королевстве, но он не ждал от нее новостей, затаив дыхание. Нет, у него был запасной план.

Найтлок кивнул:

– Да, я нашел его. Он расскажет вам правду о нашем мире. Заклятие над ним не властно, нет. Он не подчиняется Черному трону.

– Как это возможно? – спросил Аластор.

Нет демонов, над которыми не властен Черный трон. Его семья – самая влиятельная в королевстве.

Хоба потряхивало, в горле у него булькнуло, когда он попытался сглотнуть.

– Дело в том, мой повелитель, – ответил он, – что это вовсе и не демон. Это эльф.

Аластор не мог понять, взбешен он или полон отвращения из-за перспективы иметь дело с эльфом. Он как-то встречал одного из них – давно, когда он был очень юным, стотрехлетним сорванцом. Эльф был похож на человека, он пришел к его отцу на заседание Темного Суда, чтобы выступить от лица демонов, изгнанных из Нижнего королевства.

Эльфы не были ни демонами, ни людьми, они были гораздо более мягкими, тихими, воздушными… Короче, омерзительными. Они чуть ниже ростом, чем люди, их зеленая кожа местами покрыта листьями и молодыми побегами. Ходят слухи, что они родом из самого глубокого из четырех миров – Королевства Древних.

Загадочные эльфы обладали поразительной изобретательностью и великолепными навыками ремесленников, но они отказывались применять свой дар для создания артефактов, которые могут быть использованы во зло. Никаких смертоносных клинков, чтобы поразить врага.

Возможно, именно поэтому глупые эльфы решили жить в Королевстве людей, а не демонов. Природная магия позволяла им оставаться невидимыми среди людей, но они предпочитали просто селиться в таких местах, о которых люди, если и знали, то все равно старались туда не заглядывать.

Эльф, который побывал тогда в замке, был очень старым – судя по его коже, ему было больше тысячи лет. Чем старше становился эльф, тем жестче и толще становилась его кожа, а волосы темнели, меняя оттенок от серебристого до цвета лесной зелени. Когда наступало время отправляться в мир иной, они находили подходящее место и становились тем, что люди называют деревьями.

Сама мысль о том, чтобы после смерти превратиться во что-нибудь полезное для человека, вызывала у Аластора тошноту.

– Сюда, сюда, – показывал Найтлок. Он мчался вперед на четвереньках.

Аластору в теле мальчика пришлось бежать, чтобы не отстать. Он решил больше не обращать внимания на странные уличные украшения, которые вчера сбили его с толку. Кажется, они направляются в то место, которое маленькая ведьма назвала как-то… ловушкой?.. Приманкой для туристов?

Еще хуже было то, что Аластор повсюду встречал мужчин и женщин, одетых в дурацкие костюмы ведьм и монстров, которых, на самом деле, не существовало. Ему не удавалось понять, почему деревня, которая некогда гордилась тем, что ловит и истребляет ведьм, теперь кишит их изображениями.

Аластор думал об эльфе, который живет здесь, и никак не мог представить зеленые ветви, растущие прямо из головы, грубую кожу, скрипящие суставы, медленно превращающиеся в древесину. Скорее всего, мозгов у этого эльфа тоже уже не было.

Они свернули за угол и проскочили на мигающий желтый сигнал светофора. Найтлок растворился в темноте, только его глаза поблескивали время от времени.

– Что это за эльф? – шепотом спросил Аластор. – И что он делает среди людей?

– О, господин, – со вздохом ответил хоб. – Этот эльф наделен огромным талантом, да! Он продает на улице украшения, которым нет равных. Он обещал хобу корону, достойную Вашего величества, когда вы выберетесь из этого мальчишки.

Корона, созданная руками эльфа? С чего бы эльфу вообще таким заниматься, ведь они презирают демонов и обожают людей? Аластор был скорее готов расплавить золото и вылить его себе на голову, чем надеть корону, сделанную таким бесславным, отвратительным…

Это глупое щебетание он услышал за несколько секунд до того, как нос мальчика почувствовал тошнотворный сладкий запах.

– Феи, – сказал он хобу. – Ступай аккуратно… Их там, должно быть, целое облако.

Но запах был каким-то… не таким. Прошло несколько сотен лет, но Аластор прекрасно помнил эту вонь – сладкую, даже приторную, с легкой кислинкой. Он почувствовал, как у мальчика подвело живот.

В Нижнем мире феи питались другими мелкими существами, например, трехголовыми ящерицами или огнерогими жуками. Они были вредителями, которые не давали другим вредителям слишком быстро размножаться. Когда где-то становилось слишком много фей, они переключались на добычу покрупнее, обгладывали кости, из которых демоны строили свои здания. Они испражнялись прямо на улицах, гадили на шляпы уважаемых демонов. Феи – это просто летающие крысы. И размножаются с той же скоростью, с какой огонь охватывает сеновал.

Найтлок провел его еще через один переулок – к задней двери в магазин сладостей и кондитерских изделий, выпечки и… мороженого? Демон взглянул на хоба, пытаясь понять, верна ли его догадка.

– О, да, это то, что люди называют мороженым. Слишком много молока, слишком много сахара. Бе-е!

Аластор вынужден был согласиться. Не так много вещей казались ему столь же отвратительными и отравляющими его нежные вкусовые рецепторы, как сладости. Единственное, что он признавал в замороженном виде – драконьи кишки, но только щедро политые кровью нимф и поданные в пиале из черепа человека или бесенка.

Однако здешние феи не разделяли его изысканных вкусов. Облако мелких тварей нависло над мусорными пакетами. Если бы они не махали так быстро крылышками, то человек принял бы их за маленьких жирных молей. Их черные крылья были покрыты белой пыльцой и липкими зелеными и золотыми пятнами. У них были серые бархатистые тела, по две пары тоненьких ручек и хрупкие паучьи лапки.

Феи были меньше ладони мальчика, во всяком случае, должны были быть. Но эти раздались вширь чуть ли не на два своих роста. Они громко булькали, всасывая что-то своими змеиными языками. А лица их были похожи на крошечные кошачьи мордочки, такие же пухлые, как их животы.

– Шоко-шо-шо-шоко-шоко-шоколад…

– Соус, соус дня. Вторник – тыква, пряная тыква…

– Апельсиновый лед, сливочный лед, чудо-лед…

Мозг у фей меньше пылинки. Но, к сожалению, он все еще позволял им разговаривать. И к еще большему сожалению, они могли лишь повторять то, что недавно услышали. Сколько тайных замыслов и коварных планов, о которых говорили шепотом, раскрылось и разлетелось по всему Темному королевству из-за того, что весь мир кишел невидимыми феями, сидевшими на камнях и статуях!

Найтлок явно уже бывал здесь: он пришел подготовленным. Хоб залез в карман широких пестрых штанов и достал оттуда недоеденную шоколадку, которую маленькая ведьма оставила дома накануне вечером. Щебет как по волшебству прекратился, феи уставились на хоба. Их глаза расширились от голода и налились кровью, и Аластор вдруг заметил, что пятится.

Найтлок швырнул шоколадку так далеко, как только мог. И облако фей, жужжа, поползло и полетело в ту сторону.

– Ужас, – заметил Найтлок. – Они подсели на эти жуткие человеческие сладости. Жуткие, жуткие, жуткие! Они отравлены, не могут ни о чем больше думать, все время хотят больше и больше.

Стайка фей набросилась на добычу, а Найтлок повернулся к металлическому мусорному контейнеру и трижды постучал по его стенке. Очень громко.

– Эльф, Его величество прибыл… Поторопись, – сказал Найтлок. Потом снова постучал, на этот раз еще громче и быстрее. – Не заставляй моего властелина ждать. Ему пора возвращаться в кроватку: завтра в школу!

– Тихо! – шикнул Аластор, чувствуя, что краснеет. Князь Третьего королевства сам решает, когда ему пора в кроватку. Если только он не заперт в теле мальчишки…

Ветер сменил направление и пронесся по переулку, взъерошив темные волосы Проспера и принеся с собой запах железа. Липкий, горячий, с едва заметным оттенком влажной земли.

Найтлок, который хоть и был низшим существом, тоже его учуял. Его огромные глаза вновь были готовы вылезти из орбит.

– Открывай, слуга! – Аластор едва смог проглотить комок в горле мальчика.

Хоб напряг плечи и мощные ноги, и всем телом налег на контейнер, пытаясь отодвинуть его от кирпичной стены. За контейнером они увидели стену, увитую зелеными побегами, хотя в этом месте ничего не должно было расти.

Аластор пошел по неестественно яркому зеленому следу на отмытой дождем стене, в другой, более узкий переулок, который скрывался за мусорным баком. Он шел туда, откуда тянулись побеги, и вдруг увидел огромную лужу изумрудно-зеленой эльфийской крови.

Найтлок метался и стенал у него за спиной, цеплялся за ногу мальчика. Хоба трясло.

– Господин, господин, нет! – кричал он, но Аластор упорно продвигался вперед, чтобы узнать, что произошло в доме эльфа.

Переулок был крошечным, очень чистым и уютным. Сверху над ним была натянута блестящая ткань, видимо, для защиты от снега и дождя. Под тентом стояли кровать, рабочий стол и скамья. Недоделанные украшения и драгоценные камни лежали нетронутыми. Они сияли, маня Аластора. Так действовала истинная магия эльфов – невозможно устоять перед тем, к чему они прикасались.

Это не было похоже на ограбление, ведь воры забрали бы драгоценности. Аластор посмотрел на то, что осталось от эльфа. Кровавые раны лентами опоясывали все его тело, самые глубокие были на груди, в которой прежде билось два сердца.

Аластору стало дурно. И даже хуже. Вообще-то, у себя в королевстве ему случалось сражаться на поле боя, приговаривать преступников к смерти и мучить братьев ужасными кошмарами. Но это… Это было чересчур. От такой жестокости ему стало не по себе.

– Что за тварь могла это сделать? – скулил Найтлок. – Ради всех королевств!

Вдруг на них с диким рыком набросилась тень – оборотень-гуль. У Аластора была отличная реакция: он взмахнул рукой, и из его сжатого кулака хлынул раскаленный поток энергии. Удар пришелся в челюсть гуля справа.

Его зеленое лицо состояло, казалось, из одних зубов, а в огромный рот легко могла бы поместиться голова мальчика. Четыре пары глаз выглядывали из кожистых складок, которые, видимо, когда-то были человеческими веками. Густые темные волосы хлестнули мальчика по лицу, когда гуль попытался ударить его в живот.

– Ты нападаешь на меня? – зарычал Аластор, посылая ему еще один разряд потрескивающей энергии. – Ты дерзнул вызвать меня на бой?

Гуль был на две головы выше мальчика. Его руки и ноги вытягивались и втягивались куда он хотел. И он потянулся куда-то себе за спину и вытащил из-за пояса зазубренный нож. Аластор перехватил нож и расплавил металл.

– Возвращайся вниз! – приказал он, атакуя гуля потоком своей ярости. – И…

И тут Аластор заметил, что у гуля нет ошейника. Это отчасти объясняло, почему он напал на них. В Нижнем королевстве гулей по приказу Бюна, брата Аластора, использовали только для того, чтобы добывать магию из детских страхов. Гули насылали на детей страшные сны. А если душегубам срочно была необходима магия, они позволяли гулям проходить сквозь зеркала и прятаться под кроватями или в шкафах.

Он поискал бутылку гуля для сбора энергии в надежде восстановить силы, но ничего не нашел.

Странно…

Вообще-то гули не нападают на высших демонов. С ошейниками или без них, они действуют только по приказу Бюна, брата Аластора.

– Кому ты служишь? – спросил Аластор, сжимая руку мальчика на шее гуля. Существо выплюнуло изумрудную кровь. – Зачем ты сюда явился?

Гуль посмотрел Аластору в глаза. Неслыханный акт неповиновения!

– Я служу, – выдохнул он, – единственному истинному и достойному наследнику – моему властелину Бюну!

Последний разряд энергии прокатился из Аластора в руку мальчика. Он не отпускал гуля, когда тот с воплем вспыхнул изнутри. В конце концов от него остался только пепел, оседающий в переулке, где когда-то жил эльф.

– Бюн… – прошептал Аластор, затаптывая пепел. Теперь он знал имя предателя. Грудь мальчика стеснила невыносимая тоска. – Я знал, что это он.

– Повелитель! – сказал Найтлок, выползая из-под скамьи. – Как… Каким грозным вы были! Хоб и не знал, что вы так быстро вернули себе столько сил.

Он восстановился. Человеческая «средняя школа» оказалась идеальной почвой для взращивания страданий. Аластор пировал, обжираясь бессилием, злобой и разочарованием, которые находил там. Но он не стал говорить хобу, что только что потратил слишком много сил. Он чувствовал, что уже не так хорошо управляет мальчиком, и это становилось опасным. Так что теперь, если мальчишка не подпишет контракт, у Аластора не будет шансов выбраться наружу до его тринадцатого дня рождения.

Но он не позволит Бюну победить.

Его брат всегда был гораздо более жестоким, чем требовалось. Аластор считал, что люди заслуживают того, чем оборачивается их собственная глупость, но Бюн хотел уничтожить их всех, вместе с их королевством и магией. Раз и навсегда.

Именно он запер Пиру в башне за то, что она не могла превращаться в животное. Бюн издевался над ней, бил ее, говорил, что она жива только благодаря папенькиной милости. Будучи наследником, Аластор поклялся Пире, что освободит ее, как только взойдет на трон.

Но на троне оказался Бюн.

И это значило, что Пира в гораздо большей опасности, чем он думал. Если она вообще еще жива.