Глава 19
Всё отмыли
– А теперь что? – спросил я, прижимая к себе порванную сумку. – Вернемся в школу?
Нелл быстро свернула за угол, чтобы ее не было видно из книжного. Она дрожала от ярости. Казалось, еще чуть-чуть и у нее дым повалит из ушей. Иногда мимо проезжали машины, а потом мы снова оставались в тишине. Темнело.
В этой части города дома были полны воспоминаний. Они были старыми, увитыми плющом, скрыты разросшимися колючими кустарниками, несмотря на то, что центр города был всего в двух шагах. Когда кто-нибудь проходил мимо, у ворот зажигались фонари. Я не придал значения ни тому, как Мисси вела себя со мной, ни даже странному чувству, которое возникло у меня в магазине. Но эти дома будто предупреждали о чем-то, закрыв старые ставни и скрипящие засовы на воротах.
– Школьные автобусы уже уехали, – пробормотала Нелл.
– И что нам теперь делать? – спросил я. – Позвоним дяде Барнабасу? Вызовем такси?
– Поступим как обычные люди – пойдем пешком.
И мы пошли. По тем же улицам, по которым утром ехали в школу, мимо той же заправки, тех же сквериков (возможно, мы вторгались на чью-то частную территорию, но кажется, в этом городе хозяевами незастроенных мест считались все жители города).
– Ну, так что, – начал я, наклонившись за кленовым листочком, в котором сочетались все основные цвета: желтый кончик, красная серединка, зеленый черенок. Но я не возражал, когда ветер выхватил его у меня из рук и унес в серое небо. – А Мисси – это вообще кто?
Нелл засунула руки в карманы и, нахмурившись, задумалась. Через некоторое время, когда я уже подумал, что ответа не будет, она сказала:
– Мисси была маминой подругой. До свадьбы оставалось несколько месяцев, когда мама заболела.
Я не знал, что сказать, поэтому просто кивнул. Может быть, и не было таких слов, которые можно было бы сказать. Еще одна несбывшаяся мечта. Как Дом ужасов. Иногда приходится терпеть боль и просто ждать, когда она притупится.
– В опеке сказали, что я должна жить с отцом, даже если я много лет его не видела, – объяснила Нелл. – Они сказали, что это правильно.
Очевидно, что нет.
Отчаяние, – вспомнил я. Ужасное слово. Ужасное, высасывающее жизнь.
– Ты поэтому ушла из школы? Чтобы повидаться с ней?
– Нужно было забрать ингредиенты для твоего заклинания, – сказала она. – И еще кое-что, на случай, если демон окрепнет и станет проявлять себя более настойчиво.
– Ой, спасибо.
И тут Нелл внезапно стала надвигаться на меня – мне даже пришлось попятиться к дереву.
– Если ты скажешь Барнабасу, что я сбежала из школы, чтобы зайти к Мисси, я тебя прокляну. Ты и пикнуть не успеешь, как твой нос окажется у тебя в заднице.
– Ладно, ладно! – сказал я. – Я и не собирался. Ох… А ты и правда отличная актриса. Я вообще не понял, что ты задумала.
Губы Нелл дрогнули. Всего на секунду у нее на лице появилась едва заметная улыбка. Но она тут же снова нахмурилась. Впрочем, это все равно было лучше, чем я мог даже надеяться.
Проходя мимо мусорного бака, я заметил газету, которая там валялась. На первой полосе был ярко-оранжевый заголовок: «В Салеме появился тыквенный вор?»
– Слышала про Паркера? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. – Кажется, он сломал лодыжку. Говорят, он не сможет играть в спектакле.
Нелл расправила плечи.
– Наверное, не сможет.
Через полчаса туристический Салем – та часть города, где находятся магазины с ведьминскими товарами, старые здания и мэрия – наконец закончился. Солоноватый ветерок с Салемского залива долетел до нас, и мы увидели старую пристань.
– Ты ведь ходишь в театральный кружок? – спросил я. – Тебе дали какую-нибудь роль в «Суровом испытании»? Тогда дома ты репетировала что-то оттуда? Я слышал реплики из этой пьесы.
– Я просто туда хожу. – Нелл сказала это так холодно, что, казалось, воздух вокруг заледенел. Она плотнее запахнула куртку. – Я хотела сыграть только одну роль, но учительница не дает мне даже попытаться.
– Роль, которую должен был играть Паркер?
Она кивнула.
– Я хотела играть Джона Проктора.
Главную мужскую роль.
Мои брови взлетели от удивления, но чем больше я об этом думал, тем меньше находил аргументов против того, чтобы Нелл играла Проктора. А то, что преподаватель сценического искусства не хочет пускать ее на прослушивание, просто меня взбесило.
– Я не из тех, кто получает все, что хочет, – тихо сказала Нелл, когда мы вышли на тропинку к Дому семи ужасов. – Даже магия не принесет тебе больше удачи, чем положено. Во всяком случае, белая.
Я кивнул, но тут увидел то, что заставило меня отвлечься. Лужайка у дома была идеально чистой, хотя еще несколько часов назад на ней валялся мусор, который прошлые посетители не донесли до урны. Нелл, видимо, тоже заметила это и резко остановилась.
– Ого, кажется, дядя Барнабас пришел домой пораньше, чтобы убрать все к сегодняшнему визиту турагентов, – сказал я. – Странно, почему же тогда он не мог держать в порядке такой маленький чердак.
Нелл задышала чаще, бросила рюкзак на дорожку и побежала к двери, бормоча что-то под нос. Дверь распахнулась, громко стукнувшись о стену.
– Нелл! – окликнул я ее, пытаясь догнать. – Нелл, что случилось?
Она стояла посреди прихожей, глядя на комнату с зомби. Точнее, на ту комнату, где еще утром были зомби.
Дверь, облитая бутафорской кровью, была идеально чистой, не считая едва заметного розового пятна. Кишки, которые раньше свисали из фальшивого трупа, кто-то поднял, начисто вытер и аккуратно свернул в круг. И все остальное тоже было отмыто. Медицинская каталка и серебряный нож просто сияли. Даже я не смог бы прибрать лучше.
– Это не он, – выдохнула Нелл. – Не могу поверить…
Она побежала наверх по хлипкой лестнице, и весь дом затрясся от ее топота. Она поднялась на второй этаж и включила свет.
Гигантских пауков аккуратно сложили в кучку в дальнем углу. Паутину сняли с деревьев, опавшие листья подмели, плюшевых оборотней убрали и заперли в коридорном шкафу.
В каждой комнате мы видели одно и то же: кровь исчезла, жуткие существа аккуратной кучкой сложены в углу. Кишки, мумии, топоры, мечи – все сверкает, лужи крови и пыль вытерли, что можно, отполировали и сложили по размеру. Моя уборка на чердаке ни в какое сравнение с этим не шла. Дом вообще не был похож на себя! Полы и стены стали раза в три светлее.
– Кто мог украсть мусор и все остальное? – спросил я, вдруг вспомнив передачи про всякие расследования, которые смотрел иногда после школы. – Может быть, конкуренты? Тот, кто ненавидит визжащих детей?
– Нет, нет, это не… – Нелл трясло. – Да разве ты не видишь? Кто бы это ни сделал, он все испортил! Мы не успеем всё вернуть на место до того, как придут люди из турагентств. Они же явятся сегодня вечером! И заклинания, мама сама их везде накладывала, они…
Тоже исчезли.
Всё, что они с мамой сделали, исчезло.
– Почему он сделал это именно сегодня? – причитала Нелл, схватившись за голову. Лампы по всему дому начали тревожно мерцать. Напряжение скакало, прямо у меня надо головой взорвалась лампочка.
– Ты думаешь, это дядя Барнабас? – спросил я. – При чем тут он? Он же весь день на работе…
Нелл очень старалась не расплакаться. Я понял это по ее напряженному лицу, и по тому как она сжимала и разжимала кулаки. Все в комнате окрасилось в серо-серебристый оттенок, как будто у нас над головами сгущались настоящие тучи.
– Он никогда не хотел возиться с Домом семи ужасов, – сказала она. – Он считал, что это просто место, где можно залечь на дно, когда мы заберем тебя. И переждать, пока время не придет. – В ее словах не было злобы, но я все равно вздрогнул. – Он хотел продать его. Уверена, он даже отменил назначенные встречи, а мне ничего не сказал. А я ведь просто хотела доказать, что мы можем заработать сами, и дом продавать не обязательно.
– Мне очень жаль, – сказал я. – Чем я могу помочь?
Она глубоко вздохнула и выпрямилась. Серебристые молнии метались у нее над головой. Когда она снова повернулась ко мне, глаза ее сверкали. Не буквально, просто они были полны решимости.
– Останься здесь, – сказала она. – Не выходи из дома. Я пойду поговорю с дядей Барнабасом, даже если придется прервать его любимые лекции по истории.
– Не уверен, что это хорошая идея…
Но она уже хлопнула входной дверью.
«Почему малышка-колдунишка плачет?» – удивленно спросил Аластор.
– Человеческие проблемы, – ответил я и полез на чердак. – Тебе не понять.
«Вовсе нет, слизняк. Я спросил, почему маленькая ведьма плачет, ведь ты легко можешь все исправить?»
По-моему, чердак выглядел великолепно. Чистый. Пригодный для жизни. Но если бы здесь была Нелл, она бы видела только то, что пропало: растения, горшки, паутина.
– Я? Как за последние двое суток ты понял, что я могу моментально привести дом в прежнее состояние? И почему я должен это делать, если дядя Барнабас против?
На самом деле, у меня было как минимум три причины: это было важно для Нелл; Нелл неоднократно спасала мою жизнь; Нелл, как и я, не была главным счастливчиком в мире.
Ладно, четыре: это обрадует Нелл.
Часто ли я вообще радовал кого-то или давал повод для гордости? Родители говорят: часто, но что им еще остается делать? Запирать меня в подвале каждый раз, как я засну на уроке или слишком бурно отреагирую на журналиста, который утверждает, что моя бабушка – рептилоид?
В животе заурчало, и я открыл холодильник. В нем по-прежнему стояло несколько бутылочек – кетчуп, кленовый сироп, соевый соус, – и больше ничего. Я нашел открытый пакет чипсов, валявшийся на микроволновке, и сел на диван. Меня подташнивало.
Со мной, конечно, все плохо, но таких проблем, как у Нелл, у меня никогда не было. Пустой холодильник, потеря работы, пропажа того, что для меня важно. Не было, пока на появился демон-душегуб.
– Ты сегодня что-то очень тихий, Аластор, – сказал я, набивая рот чипсами. – Это всё как-то связано с тобой?
Уже задавая вопрос, я понял, что это не так. Демон оставался со мной, куда бы я ни шел. В том-то и прикол. К тому же, у него нет ног. Не считая моих, конечно. Но я бы, наверное, заметил, если бы он пошел по своим делам.
«Не оскорбляй меня! – раздался срывающийся голос Аластора. – Я никогда бы не опустился до того, чтобы убирать грязь за людьми. Однако я могу помочь все исправить».
– В обмен на контракт? – спросил я. – Спасибо, не стоит.
«Нет, в обмен на небольшую услугу. И еще ты должен пообещать не подвергать нас опасности, прежде чем я смогу освободиться от твоего бренного тела».
– И что же это за услуга?
«Я хочу, чтобы ты узнал у маленькой ведьмы всё, что она или члены ковена в последнее время слышали о Нижнем королевстве. Особенно, о том, кто теперь там правит».
– Разве это не твой отец? Боишься, что дворец перекрасили, пока тебя не было? – спросил я. – Отдали другим детям часть твоей коллекции человеческих голов, насаженных на пики?
«Подумай об этом всерьез, Проспер Реддинг! Я сбит с толку твоим желанием помочь ведьме и ее полоумному кривозубому папаше. Предполагаю, что ты либо чувствуешь себя в долгу перед ними, либо у тебя временно помутился рассудок».
– А ты слышал что-нибудь о сочувствии? Нет? Ладно, продолжай.
«Я обладаю силой, скоростью и выдержкой, чтобы быстро решить эту проблему. Могу показать тебе свои воспоминания о страшнейшем доме ужасов в Нижнем мире. Этот ему и в подметки не годился. У тебя, очевидно, есть…»
– Давай приятель, ты сможешь, – сказал я. – Одно доброе слово, всего одно! «У тебя, очевидно, есть…»
«Некоторая… – Аластор давился словами, – способность к рисованию. Если они намерены превратить эту жалкую лачугу в неиссякаемый источник дохода, я могу поделиться с тобой тем, что сам знаю о таких вещах, и научить тебя представлять их себе. Так уж и быть».
– А за это я должен задать Нелл твой вопрос. И в чем тут подвох? – спросил я. – Откуда мне знать, что я случайно не заключу с тобой контракт?
«Оттуда, слизняк, что контракт мы можем заключить, только если ты САМ попросишь».
