17
За следующий час Пол обошел все немногочисленные заведения Дредс Хэнда, где показывал фотографию брата каждому человеку, готовому уделить ему хотя бы пятнадцать секунд своего внимания. Мало кто расщедрился и на них.
После того как двое мужчин, работавших за прилавком продуктовой лавки, отшили его, даже не взглянув на снимок в телефоне, Пол обратился к пестрой компании их клиентов, сидевших на ящиках для молока в глубине магазинчика. Когда он объяснил ситуацию этим людям, они уставились на него с молчаливым безразличием. Пол передал им свой телефон, но никто и не посмотрел на фото Дэнни. Лишь седой старикашка в рваной охотничьей куртке имел наглость пролистнуть снимок Дэнни и начал копаться дальше в мобильнике. Не вполне искренне поблагодарив мужчин, Пол после короткой борьбы вырвал телефон у этого старпера.
Похожее равнодушие ожидало его и в хозяйственной лавке, в которой никого не было, если не считать пухлого краснолицего парня, развалившегося за стойкой на раскладном стуле и уставившегося в телевизор. Едва Пол начал объяснять, парень принялся качать головой – его упитанные красные щеки задрожали, словно мешки с желатином, – и поднял руку, веля умолкнуть.
– Нет, сэр, – сказал краснолицый парень, не отводя взгляда от экрана. – Я не хочу в этом участвовать.
– Прошу, просто посмотрите на фото.
– Я не хочу в этом участвовать, – он махнул толстой рукой в сторону двери. – А теперь уходите. Давайте. Давайте.
Обескураженный и разочарованный, Пол ушел.
К тому времени как он добрался до маленького кафе, он успел проголодаться. Прежде чем занять столик, он подошел к женщине за стойкой, показал ей фотографию Дэнни и спросил, видела ли она его. Как и многие другие, та покачала головой, даже не взглянув на фото.
– Вы не могли бы просто посмотреть? – настаивал Пол.
С явным чувством дискомфорта женщина с полсекунды смотрела на снимок.
– Не знаю его, – сказала она.
На шее у нее висело золотое распятие на цепочке, и пока Пол стоял, выдавливая из себя улыбку, женщина зажала крестик между большим и указательным пальцами и принялась его теребить.
– Вы уверены, что он не заходил сюда около года назад?
– Никогда его не видела. Богом клянусь.
Пол кивнул:
– Хорошо.
Он оглянулся и заметил, что некоторые посетители глазеют на него. Тем не менее он был слишком голоден, чтобы возвращаться обратно на холод с пустым желудком, поэтому он сказал женщине, что останется пообедать. Та кивнула, но, похоже, совсем не обрадовалась его решению.
Пол уже съел половину сэндвича с поджаренной ветчиной и сыром, когда ему перезвонил Валери Драммелл, извиняясь, что не сделал этого раньше. Галло объяснил, где находится, и Драммелл сказал, что ему и самому не мешает перекусить, и согласился встретиться в кафешке.
Не прошло и пяти минут, как он появился и подошел к столику Пола, стаскивая кожаные перчатки. От его резиновых сапог на полу остались мокрые следы.
– Мистер Галло, – произнес Драммелл, пожимая руку Пола и садясь напротив. – Очень приятно. Наконец познакомимся с вами как цивилизованные люди.
– Да, что ж, простите меня за вчерашнее. Возможно, вы были правы. Наверное, я просто услышал волка.
Он не был уверен, что на самом деле верит в это, но решил, что лучше всего начать встречу с правильной ноты. Извинения в любом случае не повредят.
– Не беспокойтесь. За это мне и платят.
Драммелл откинулся на спинку стула и поднял палец. Женщина за стойкой кивнула ему, пристально поглядела на Пола, а затем исчезла на кухне.
– Весь день ничего не ел, – сказал офицер.
– Наверное, в последнее время здесь много работы.
– Это мягко сказано, – он расстегнул куртку, но снимать ее не стал. – Ну как ваше лицо?
– Что?
Драммелл постучал по своему носу.
– А, – сказал Пол, – он в порядке. Все нормально. Хотя, по-моему, я подхватил простуду.
– Прошлой ночью вы оделись не для лыжных прогулок, это уж точно.
Все та же женщина подошла к их столику и поставила перед Драммеллом чашку кофе.
– Тебе как обычно, Вэл? – спросила она.
– А разве я не такой же, как всегда, Табс? – ответил с улыбкой офицер.
Женщина кивнула… и снова взглянула на Пола, прежде чем отправиться на кухню.
– Такое чувство, будто у меня две головы, – заметил тот.
Брови Драммелла изогнулись:
– Почему это?
– Просто такое впечатление, что вы, ребята, редко видите приезжих.
– Да, пожалуй что редко. Какой им резон часто сюда наведываться? В горах неплохая охота, поблизости есть национальные парки и зоны отдыха, но на этом все. Те, кто тут путешествует, останавливаются дальше по шоссе или в кемпингах, если у них трейлеры. Но, конечно, местные сейчас особенно на взводе после всего, что произошло.
– Расскажите мне о Мэллори. Вы его знали?
– Все его знали, – ответил Драммелл. – Если живешь здесь, то со всеми перезнакомишься. А он тут уже несколько десятков лет, старый холостяк, жил один в лесу. Иногда нанимался к охотникам в предгорья, если ему платили. Время от времени удил рыбу. Думаю, он питался в основном тем, что ловил, хотя здесь так многие делают. Всегда был сам по себе, но тут почти все такие. Хэнд – не то место, которое выбираешь для жизни, если ты… назойливый или любишь шумные компании. Народ здесь, как правило, ведет замкнутый образ жизни и знает, что в этих местах спокойно может это себе позволить. Никто не будет к ним приставать. Это не значит, что они недружелюбны, мистер Галло, но неудивительно, что люди, которые сидят по домам, особенно когда зимой становится реально очень холодно, становятся замкнутыми.
– Это и делал Мэллори? Месяцами сидел дома?
– Скорее уж годами, – ответил Драммелл, потягивая свой кофе.
– Годами?
– О-о, время от времени кто-нибудь видел, как он шел по городу, и всякое такое. Иногда он даже сюда заходил. Я слышал, что ему нравился горячий шоколад Табби. Но последние несколько лет он заперся в том доме на Дарем-Роуд и просто затаился.
– Не просто затаился, – поправил его Пол. – Он явно и другими вещами занимался.
Валери Драмммелл развел руками:
– Ну, да. Может быть, он подбирал автостопщиков на шоссе. Может, натыкался на кого-то на холмах, когда охотился или ставил капканы. Кто теперь скажет?
«Он охотился и ставил капканы, хорошо», – подумал Пол.
– А среди его жертв были местные?
– Нет, – сказал Драммелл, – ни одного.
– Мой брат приезжал сюда около года назад. Вчера вечером вы сказали, что помните это дело. – Пол передал офицеру свой мобильный, фото Дэнни уже было на экране. – Это он. Его зовут Дэнни Галло.
– Ага, и фотографию эту помню. Патрульные привозили ее из Фэрбенкса, – он снова взглянул на Пола. – А вы с ним действительно похожи.
– Не помните, когда-нибудь видели моего брата здесь, в городе?
– Неа.
– Поскольку я маячу здесь, как лис в курятнике, – продолжал Пол, – то начинает казаться, что единственное, что способно расшевелить людей в Дредс Хэнд, – это появление среди них незнакомца.
Драммелл только плечами пожал.
– А как насчет кого-нибудь еще? Вы говорили еще с кем-нибудь об исчезновении моего брата?
– Нет, сэр. Нет, не говорил.
– Ни с кем?
– Ни с одной живой душой, – Драммелл положил телефон Пола на стол.
– Вы получили сообщение о пропавшем человеке, но не поговорили ни с кем, кроме Уорренов?
– Я не полицейский, мистер Галло. Те парни из Фэрбенкса – это была их работа. А я просто поводил их по округе, показал, где можно выпить чашку кофе. В присутствии знакомого лица им было проще разговаривать с местными. Народ тут не особо печется о чужаках, даже если это копы. А иногда – особенно если это копы.
– Вы читали рапорт тех полицейских?
– Нет, сэр.
– Они самостоятельно поговорили с несколькими людьми, показывали фотографию моего брата по всей деревне. Никто не заявил, что видел его. Ни одна живая душа.
– Ясно, – не понимая, к чему тот клонит, отозвался офицер.
– Мистер Драммелл, вам это не кажется странным? Я только вчера появился здесь, но каждый в этом ресторане как минимум раз бросил на меня взгляд через плечо. Женщина за прилавком глаз с меня не спускает, словно я собираюсь украсть ее столовое серебро. При этом сюда приезжал мой брат, и никто не может его вспомнить. Разве это звучит правдоподобно, мистер Драммелл?
– Я же говорю, – Драммелл поднял чашку с кофе, – люди тут тихие. Замкнутые.
Официантка – Табс, как ее назвал офицер, – принесла сэндвич с тунцом в круглой булочке и картофельные чипсы. Она поставила тарелку перед Драммеллом и коснулась его плеча, прежде чем отойти. Чашка Пола опустела, но женщина даже не спросила, хочет ли он еще кофе.
– Она владеет этим заведением или просто работает здесь? – спросил Пол.
– Это Табби. Она управляет тут с тех пор, как залили фундамент, мистер Галло.
– И это единственное место в городе, где можно поесть?
– Ну, наверное. В продуктовой лавке есть торговые автоматы. Бутерброды, газировка и все такое.
– Просто я показал ей ту же самую фотографию Дэнни, когда пришел, и она его тоже не узнала.
Драммелл безразлично дернул плечом, взял свой сэндвич и откусил от него кусочек. Тунец шлепнулся на тарелку.
– Так что вы думаете об этом? – спросил Пол. – Мой брат ни разу не ел, пока был в городе?
– Может, он ел в «Лосе», – произнес Драммелл с набитым ртом, – Джен иногда готовит для гостей. У нее вкуснейший персиковый пирог. Или он приехал в город со своей едой. Если планировал поход в горы, то запасся бы провизией. Коли голова была на плечах.
Должно быть, Драммелл сообразил – хоть и с запозданием, – что, учитывая ситуацию, его последний комментарий прозвучал жестоко. Он отложил бутерброд, вытер салфеткой майонез в уголках рта и сказал:
– Ну, простите. Я ничего такого не имел в виду.
Пол достал несколько сложенных листов из внутреннего кармана куртки. Он развернул их и придвинул через стол к Валери Драммеллу. Это были распечатки фотографий арендованного братом автомобиля, которые вошли в первоначальный рапорт, когда он пропал без вести.
– Это машина Дэнни. Ее нашли патрульные из Фэрбенкса. Вы тогда были с ними?
– Нет, сэр.
Пол постучал средним пальцем по одной из фотографий.
– Это прямо за городской чертой, так? Я вижу отражение одного из тех огромных крестов в заднем стекле.
Драммелл притянул листок поближе и всмотрелся. Через секунду он кивнул. С набитым едой ртом он произнес:
– Да, похоже на то.
– И это единственная дорога в город, так?
– Верно.
– Значит, никто не замечал огромный внедорожник, стоявший в траве, пока этим путем не проехали полицейские из Фэрбенкса?
– Может, кто-нибудь и замечал, но в голову не брал. Или, может, ни у кого за это время не было повода покидать город. Это старая грунтовка, а не междугородняя трасса, знаете ли. Вспомните, мистер Галло, мы не знали, что ваш брат пропал, пока здесь не появились парни из Фэрбенкса. Искать машину у нас причин не было.
В этом был смысл, но Пол все-таки чувствовал, что не хватает какой-то детали головоломки. А еще он подозревал, что Валери Драммелл увиливает.
– Что там? – спросил Пол. – Зачем было моему брату, проезжая той дорогой, припарковывать машину и выходить?
– Мистер Галло, вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить. Там ничего нет. Не благословенное место, а глушь. Может, он наблюдал за птицами. Может, хотел пройтись старыми шахтерскими тропами. Может, просто пописать остановился. Я думаю, вы знаете своего брата лучше, чем кто-либо. Вот и скажите мне, что он там делал?
«В том-то и вопрос, да? – подумал Пол. – Вот к чему все возвращается. Какого черта Дэнни вообще здесь делал?» Он снова передал Драммеллу свой мобильный телефон, на этот раз показывая последнюю фотографию, которую получил от Дэнни. Ту, где брат стоял перед хижиной.
– Это он же? Как-то тут он иначе выглядит, – прокомментировал Драммелл. – Выглядит…
Голос офицера затих, и Полу показалось, что легкие морщинки беспокойства обозначились вокруг рта и глаз собеседника.
– Что? – спросил Галло. – Что еще?
Через мгновение Драммелл сказал:
– Ничего. Просто глюк.
– Хижина на заднем плане. Вы ее узнаете?
– Если видел одну такую, то видел их все.
«Что-то я в этом сомневаюсь, – подумал Пол. – Что-то кажется мне, затворники из Дредс Хэнда – или просто Хэнда, как его называют, – отличают одну хижину от другой, как мать своих детей-близнецов».
– Там ряд крестов по обе стороны от двери. Видите?
Драммелл пожевал нижнюю губу, а затем сказал:
– Картинка мелковата…
– Приблизим, – Пол наклонился над столом и постучал по экрану телефона, увеличивая изображение. – Видите?
– Да. Ну и что?
– Это последнее сообщение, которое я получил от брата. Хочу найти эту хижину. Насколько я знаю, она – последнее место, где он был до того, как исчез.
– Хорошо, – сказал Драммелл, хотя его тон не соответствовал словам.
– Как отсюда добраться до старого шахтерского поселка? – спросил Пол.
– О, – рот Драммелла сжался в твердую линию. – Ну, придется пешком, если у вас нет полноприводного внедорожника. Но похожих на эту лачуг вокруг шахты нет. Не припоминаю таких крестов ни у одной из тамошних построек.
– Как мне туда добраться?
– Люди просто не ходят туда больше, вот в чем дело, – сказал Драммелл.
– Тогда, полагаю, я никого не побеспокою.
– Почва там тоже не слишком надежная. Думаю, что должен предупредить вас об этом.
– Есть какая-то причина, по которой я не могу туда отправиться, мистер Драммелл? Это… я не знаю… частная собственность или что?
Драммелл пожал плечами. Ему все это надоело.
– Это не частная собственность. Ничья это не собственность. Больше уже нет.
– Тогда скажите мне, как туда добраться.
– Ваш брат не исчезал рядом с шахтой, мистер Галло.
– Откуда вы знаете? Вы его там искали? Потому что в полицейском отчете об этом ничего нет.
– У него не было причин туда ходить, вот и все, – ответил офицер.
Его голос оставался спокойным, тогда как раздражение Пола только росло.
– Сколько еще людей пропало здесь за последние несколько лет? – спросил он. – Сколько туристов приезжало в город, чтобы исчезнуть бесследно?
Когда Пол выпалил свои вопросы, кофейная чашка, почти поднесенная ко рту Драммелла, замерла в воздухе. Казалось, офицер был не уверен, хочет он отпить из нее или поставить обратно на стол.
– Восемь тел были найдены в тех лесах, мистер Драммелл, – продолжал Пол. – Моего брата среди них не оказалось. Но те восемь человек должны были откуда-то приехать. Они останавливались в городе? Кто-то мог их видеть? А возможно, их было больше восьми. Возможно, у Мэллори где-то был другой участок земли – другой участок, где он похоронил остальных. Потому что мой брат должен где-то быть, мистер Драммелл. Вы меня понимаете? Мой брат должен быть хоть где-то.
Тот не ответил. После минутного молчания, когда Пол почувствовал, что его раздражение остывает, Валери Драммелл поднялся со стула и направился к буфетной стойке. «Этот сукин сын собирается заплатить по счету и бросить меня. Невероятно. Что не так с этим местом?» Драммелл оплатил счет, но вернулся к столу с пластиковым контейнером и стаканчиком кофе навынос.
– Давайте поговорим об этом в другом месте, – сказал он, бросая свой недоеденный сэндвич в контейнер.
– Да, хорошо.
Пол встал и пошел к прилавку, чтобы расплатиться. Когда он протянул Табби кредитку, та покачала головой и робким, едва слышным голосом произнесла:
– Наличные.
Всего минуту назад он видел, как Валери Драммелл проводит по аппарату своей кредиткой, но спорить с женщиной не хотелось. Вместо этого он вытащил из бумажника двадцатку. Пока Табби искала ему сдачу, Драммел уже вышел наружу. Пол приблизился к нему, застегивая куртку.
– Прокатитесь со мной, – предложил офицер и, не дожидаясь ответа, перешел дорогу, подошвы его резиновых сапог оставляли глубокие следы в грязи.
Драммелл подошел к забрызганному грязью пикапу с наклейкой на водительской двери, на которой было написано: «Общественная безопасность» и номер телефона. Ниже, не к месту, был нарисован череп и скрещенные кости.
* * *
– И куда мы направляемся? – спросил Пол.
Они съехали с главной дороги на одну из грунтовок, которая кружила по заснеженным холмам мимо чахлых деревьев и уводила в сторону гор. Судя по положению солнца, Галло мог сказать, что они направляются на северо-запад. Ему вдруг припомнилась история, которую рассказал в баре Лютера Парнелла парень из Теллурида. Как тот столкнулся где-то здесь с человеком, оказавшимся серийным убийцей, и что тот тип мог легко убить его и бросить тело в лесу, где никто никогда не найдет. Пол не считал Валери Драммелла способным на такое, хотя эта импровизированная поездка на грузовичке по заросшему склону отнюдь не дарила чувство тепла и уюта. «Если бы Джозеф Мэллори не признался в убийствах, тех бедолаг тоже никогда бы не нашли».
– Вы же хотели попасть к шахтам, – офицер вел одной рукой, стараясь не расплескать кофе, который держал в другой, – Табби не позаботилась о крышке для стаканчика. – Так и быть, отвезу вас.
Они держали курс прямо на густую рощу. Дорога – то, что от нее еще осталось в такой глуши, – обрывалась прямо на опушке, и если там не было какой-нибудь тайной тропы к дому с привидениями, и стена деревьев не собиралась расступиться перед машиной, то им грозила авария.
– Боже, Драммелл. Осторожно!
Тот невозмутимо повернул руль, капля кофе пролилась через край стаканчика на костяшки его пальцев. Внезапно они оказались… нет, не на дороге, а в лесном коридоре, тянувшемся к предгорьям. Пикап тяжело дернулся и загрохотал, связка освежителей воздуха, которая свисала с зеркала заднего вида, заплясала. Пол одной рукой уперся в приборную панель, а другой нашаривал несуществующий ремень безопасности. Когда справа за деревьями он мельком заметил череду деревянных крестов, то произнес:
– Что здесь за кресты такие, Драммелл? Они начинают меня пугать.
– Народ тут, как правило, верующий, – ответил тот.
– Так хватило бы одного или двух. А это больше похоже на какую-то границу.
Драммелл ничего не сказал.
Не прошло и пяти минут, как они прибыли на место. Пикап взобрался на безжизненное плато, где основная масса снега растаяла и стекла в узкую расселину в центре заброшенного котлована. Пол разглядел развалины древних, наспех построенных деревянных лачуг, расположившихся небрежным полукругом на заснеженной поляне. Самое большое здание напоминало старый амбар, в его стенах не хватало досок, словно зубов в больном рту. На его крыше была то ли силосная башня, то ли желоб, из которого высунутым языком торчали остатки чего-то вроде конвейерной ленты. Под ней стояла большая деревянная бочка без нескольких клепок в боках. За хибарами драгоценными камнями в солнечных лучах сверкал серебристый ручей.
Без малейшего благоговейного трепета Драммелл въехал прямо в поселок, держась правее от разлома глубиной в несколько ярдов, занесенного снегом и разрезавшего долину посередине. Здания клонились в сторону этой трещины.
Драммелл подъехал к крайней лачуге и выключил зажигание.
– Пойдемте со мной, – сказал он и вышел, хлопнув дверью.
Пол выбрался наружу, его ботинки пробили твердую корку снега. Даже с того места, где он стоял, чувствовалось, что земля накренилась к разлому в центре холма. Пол обошел вокруг капота автомобиля и последовал за Валери Драммеллом.
Лачуг было около двух дюжин, включая похожую на амбар постройку, некоторые из них были крошечные, как старые садовые туалеты. От иных вообще ничего не осталось, кроме деревянных столбов, тянувшихся в пасмурное небо, их стены превратились в груды камней. Все строения, равно как и группа древних каменных надгробий, были обращены к зияющему в земле провалу.
Драммелл стоял на его краю, попивая кофе и вглядываясь вниз. Пол присоединился к офицеру, заглянул за край трещины и, как оказалось, он смотрел в устье шахты. Внутри виднелись перекрестья из старого бруса два на четыре, скрепленного между собой гвоздями размером с железнодорожные костыли. Из отверстия, словно щупальца неведомого подводного существа, вырывались покрытые листьями виноградные лозы. По всей поверхности плато земля была усеяна рытвинами, местами в несколько ярдов глубиной, хотя из-за снега трудно было точно сказать.
– Деревня за деревней, – произнес Драммелл. – Можно сказать, поселок-призрак. Альтер эго Хэнда. Благодаря этому месту Дредс Хэнд сегодня существует.
– Насколько глубоко она уходит? – спросил Пол, все еще вглядываясь в узкую расселину в земле.
В ней было всего несколько ярдов в ширину, но она внушала страх, чувство опасности. Галло непроизвольно сделал шаг назад.
– Достаточно глубоко, – ответил Драммелл. – Двадцать шесть человек погибли, когда шахта обвалилась… примерно в тысяча девятьсот шестнадцатом.
Он поднял руку, указывая на ряды каменных крестов, которые служили мрачным подтверждением его слов. Двадцатью шестью подтверждениями. Пол обернулся к полукругу захудалых лачуг, стоявших на расстоянии брошенного камня. Те выглядели не надежней, чем спичечные домики, патина свежего снега на покатых крышах казалась для них опасно тяжелой. Как здания простояли сто лет, особенно с той поры, как оказались на краю разлома, было загадкой. Если бы не снег и не просторы хвойного леса на заднем фоне, они могли бы сойти за декорации старого вестерна.
– Послушайте, Галло, хочу быть с вами откровенным. Здешние люди суеверны. Оглянитесь вокруг. У нас очень темные зимы, а лето – один сплошной день без конца и без края. У людей тут мало что есть. Они пьют, охотятся, сидят и рассказывают истории о привидениях, – Драммелл сплюнул сгусток мокроты на землю и продолжил: – В закусочной вы спросили, сколько народа здесь пропало. Ответа, мистер Галло, никто не знает. Такие вещи просто подпитывают суеверия. А теперь у нас есть Джо Мэллори, один из своих, который сделал то, что сделал. Ну, это я пытаюсь помочь вам понять, почему люди ведут себя немного странно по отношению к вам. Они просто боятся, вот и все.
– А чего именно они боятся?
– О, – Драммелл отступил от края разлома и окинул внимательным взглядом деревья до самого горизонта. – Леса. Предгорий. И того, что в них.
– Я не совсем понимаю. Что вы имеете в виду? – спросил Пол.
Он достал свой телефон и сравнивал хижину на последней фотографии Дэнни с теми, что стояли всего в нескольких ярдах от него. Но ни одну из здешних не подпирали странного вида кресты.
Драммелл, потягивая кофе, ответил:
– Люди здесь думают, что лес проклят. Что если пойдешь туда, рискуешь столкнуться со злом, и твой разум помутится, исказит реальность. И то, что сделал Джо Мэллори, только подтверждает это суеверие.
Пол опустил мобильник и через плечо взглянул на Драммелла.
– Они думают, что Джозеф Мэллори был одержим каким-то злым духом и поэтому убивал?
– Не просто каким-то духом, мистер Галло, – офицер сжал и разжал пальцы, словно это были когти. – А самим дьяволом. Костью бледной, как его называют. Когда человек лишается всего, что делает его человеком, и попадает во власть дьявола. Становится одержимым.
– Ну, тогда люди в этом городе окончательно спятили, – покачал головой Пол.
Он отвернулся от Драммелла и снова окинул взглядом горизонт и полукруг лачуг. Затем еще раз взглянул на селфи Дэнни – бородатое лицо брата перед похожей хижиной, длинные закрученные виноградные лозы, свисающие с крыши, и мох, ползущий по темным деревянным стенам. Выглядело похоже, да, но Полу показалось, что той лачуги здесь не было. В той, с фотографии… было нечто… земное. Нечто обыденное, чего Пол никак не мог ухватить.
– Я бы первым признал, что люди здесь немного зашоренные, – сказал Драммелл. – Туристы приедут и пропадут – это дьявол до них добрался. Какой-то зверобой с поехавшей крышей выстрелит из ружья в лицо своей старухе, или однажды парня вроде Мэллори охватит страстное желание поохотиться на людей, так народ сразу говорит, что у них бледная кость. Они верят в это дерьмо, понимаете? Даже дети, и те надевают маски из шкур всякий раз, когда случается что-то дурное, думая, что так они обманут дьявола, который посчитает их лесными тварями и оставит в покое. А потом появляетесь вы и начинаете расспрашивать о пропавшем брате, и все сразу на нервах. И уж точно не помогает то, что вы – близнецы.
– А какое это имеет значение?
– А такое, что вы очень на него похожи. Если в городе кто и узнает вашего брата, то предпочтет думать, что вы – это он, бредущий сквозь леса, точно призрак.
– Да вы издеваетесь.
– Они говорят, что так и ловит людей старый мистер Сплитфут. Он сбивает с толку ваш дух вашим же собственным зеркальным отражением. Тогда-то и проникает внутрь, заменяя вашу душу злом. Были люди, которые утверждали, что видели самих себя в тех лесах. Отец рассказывал мне о человеке, который застрелил своего зеркального двойника, но когда подошел к телу, там оказалась лишь мертвая овца. Это все сказки, мистер Галло, легенды, придающие хоть какой-то смысл бессмысленности здешней жизни. Нечто, объясняющее безумие и жестокость, побочные продукты безудержного алкоголизма, домашнего насилия и самоубийств.
Пол задумался о Пегги Чалмерс, несчастной женщине, которую он встретил в полицейском участке и напугал фотографией Дэнни. Слышала ли она истории о Дредс Хэнде? Показалось ли ей сходство братьев каким-то мистическим злом?
– Так почему же вы не верите в эту чушь? – спросил он Драммелла.
– Черт, Галло, вы думаете, я всю жизнь провел в этой дыре? Я здесь когда-то родился, а теперь вернулся, но повидал достаточно, чтобы не сидеть в мыльном пузыре фантазий. Но большинство этих унылых ублюдков никогда не покидали Хэнд. Большинство семей живут тут поколениями. Если растить детей в комнате без окон, то они, повзрослев, будут думать, что за этими четырьмя стенами ничего нет. Тут все точно так же, разве что наши стены – деревья и горы. Я вернулся, чтобы ухаживать за отцом, когда он заболел раком. Он умер несколько лет назад, а я остался. Здесь спокойно, и мне подходит. Но даже мой старик верил во все эти старые байки.
– Вы думаете, местные настолько не доверяют незнакомцам, что могут сделать что-нибудь с одним из них?
– Что, например?
– Например, что-нибудь плохое, чтобы он не бродил по лесу и не раздражал дьявола, для начала.
– Вы спрашиваете меня, могли ли эти люди сделать что-то с вашим братом?
– Это было бы нетрудно.
– Вы говорите так же безумно, как и они, – сказал Драммелл.
– Никто не хочет, чтобы я ходил в лес. В том числе и вы, о чем сказали мне прошлой ночью.
Драммелл рассмеялся.
– Потому что погода была холоднее ведьминой титьки, Галло. Хотите отправиться в поход? На здоровье.
– Я просто говорю, что было бы чертовски просто избавиться от меня тут, если бы это их успокоило.
Драммелл крякнул:
– Вот так воображение. Вы что, правда в это верите?
Пол махнул рукой:
– Не берите в голову.
Тем не менее он задумался о метафоре Драммелла про ребенка в комнате. О том, в какого взрослого вырастает такой ребенок, – разум уничтожен за годы, проведенные в коробке без окон; глаза дикие и сумасшедшие, приученные лишь к абсолютной тьме, слепые, как у крота, а ногти превратились в когти. Что сделает этот повзрослевший ребенок, когда впервые за целую вечность увидит солнечный свет сквозь пробитую в стене дыру? Что сделает этот повзрослевший ребенок с первым же незнакомцем, который явится сквозь эту дыру?
– Вы вполне удовлетворены, мистер Галло?
– Почти, – он отвернулся от офицера и направился в полукруг хижин.
Ни в одном из домишек не было дверей, лишь грубые, перекошенные проемы. Когда Пол проходил мимо одного, то заметил что-то вырезанное на задней стене лачуги. Он переступил порог и вошел внутрь. Покореженные, скрипучие доски на полу, стены, покосившиеся от времени и непогоды. Пучки солнечных лучей, пробивающихся сквозь трещины.
На стене был вырезан гигантский глаз с вертикальным зрачком. Пол подошел к нему и провел по линиям указательным пальцем. Кто бы его ни вырезал, этот человек хотел, чтобы глаз остался надолго, настолько глубокими были зарубки. Это не должно было растревожить Пола. Он провел в Балтиморе достаточно времени, чтобы привыкнуть и не обращать внимания ни на какие граффити – от премудрых до похабных, от тривиальных до таинственных, но этот простой вырезанный в дереве символ привел его в смятение, граничащее с ужасом. И, несмотря на уверенность в том, что он не видел ничего подобного раньше, Пол чувствовал, что символ как будто знаком ему, это было что-то близкое к дежавю. Словно животная часть его человеческого мозга на глубоком, примитивном уровне знала, что перед ним.
Что-то прошло снаружи, вдоль задней стены хижины, перекрывая полосы дневного света, которые пробивались сквозь трещины и щели в досках. Что бы это ни было, оно казалось темным и жалось к земле.
– Это вы, Драммелл? – окликнул Пол.
Фигура остановилась… а затем продолжила свою ленивую, плавную прогулку на другом конце поселения. Пол сделал шаг назад… и доски под его ногами подломились. Он услышал сухой хруст, с которым треснуло старое дерево. Через секунду Галло почувствовал, что пол под ним раздается в стороны. Сила притяжения потянула его за ноги. Он проваливался в дыру размером с канализационный люк, зазубренные обломки досок порвали его курку и порезали тело. Соскальзывая в дыру, Пол сумел вцепиться ногтями в швы половиц и задержать падение.
– Драммелл! Драммелл!
Где-то внизу его ноги молотили по воздуху. Пол думал, что под хижиной будет твердая земля, но это оказалось не так – бог знает, как глубоко находилось дно этой черной бездны.
– Драммелл!
На него упала тень офицера безопасности, дыхание со свистом вырывалось из груди Пола.
– Господи, парень, – Драммелл был вне себя. – Держись.
Он опустился на колени, потянулся вдоль сгорбленной спины Пола, через острые гарпуны гнилых половиц и схватил его за ремень.
– На счет три, – приказал Драммелл, сосчитал вслух и стал тянуть, пока Галло не выбрался наружу.
Перекатившись, Пол развалился на спине, глядя на солнечный свет, сияющий сквозь трещины в крыше лачуги. Сердце колотилось настолько быстро, что заныло. Драммелл с побледневшим лицом стоял рядом на коленях, его крупные ладони упирались в бедра.
– Я предупреждал, что это опасное место, – прохрипел он.
– Принято к сведению, – отозвался Пол, его дыхание было горячим и раздирало горло.
Драммелл поднялся на ноги. Он протянул руку, и Пол, приняв его помощь, встал. Взглянув на себя, он увидел на куртке рваные дыры, из которых выбивалась хлопковая подкладка багрового цвета. Когда он поднял одежду, то обнаружил на теле кровавые борозды, спускавшиеся по левому боку, словно жабры акулы.
– Лицо тоже порезано, – заметил Драммелл, все еще тяжело дыша. – Кровь идет.
Он постучал по одной из зазубренных досок вокруг отверстия в полу.
– Повезло, что глаз не выбило.
Галло прикоснулся двумя пальцами к саднящему месту на левой скуле.
– Повезло, что не свалился и не сломал свою чертову шею, – сказал он, морщась от обжигающей, пульсирующей боли, которая расцветала с левой стороны лица.
Он всмотрелся в пропасть за краем разлома. Там была кромешная тьма. Дна разглядеть он не смог.
– С городской церковью тоже такое случилось?
– С церковью? – Драммелл достал из кармана ингалятор и дважды вдохнул через него.
– Я заглянул внутрь и заметил, что пол провалился.
– Не совсем так, – сказал Драммелл. – Там не яма разверзлась под церковью. Церковь была построена над ямой. А пол просто провалился со временем.
– Ерунда какая-то, – Галло последовал за офицером наружу, очень внимательно следя, куда ставит ногу. – Зачем строить церковь над огромной дырой в земле?
– Они думали, что возвышающаяся над ямой церковь не позволит дьяволу выбраться, – Драммелл кивнул в сторону осевшей шахты в центре плато. – Дьявол опустошил это место и отправился в город.
– А как насчет этого? – Пол указал на глаз, вырезанный на дереве. – Тоже суеверие?
– Знак Хранителя, – пояснил Драммелл. – Эту историю я услышал в детстве от своего старика. По легенде, одного из горожан назначали своего рода наблюдателем. Тем, кто будет следить за любым злом, которое может попытаться проникнуть в деревню.
– Я где-то раньше его видел, – сказал Пол.
– Да?
– Не знаю, где именно.
Почему-то ему вспомнился обморок на лекции и тот круг, перечеркнутый линией, что он нацарапал мелом на полу, пока был без сознания.
– Пошли, – произнес Драммелл, выводя Пола из задумчивости. – Я уже задницу себе отморозил.
