Глава 67
Из целительского шатра Аэлина побрела по бывшему полю сражения к берегу Серебряного озера. Рован пошел следом. Иногда она останавливалась, чтобы поднять брошенное вражеское оружие. Но годного было не много.
Гарель остался в шатре. Ему хотелось узнать, как Ириана исцеляет зараженных валгскими демонами солдат. Фенрис с Шаолом отправились на встречу с посланцами дикарей. Дети хагана занялись проверкой своей армии.
Если погода удержится, через два дня они покинут Аньель. Еще пару дней – и начнется поход на север. Хвала богам… даже если Ровану меньше всего хотелось благодарить этих существ.
Аэлина остановилась на каменистом берегу. Зеркальную гладь озера уродовали обломки и мусор. Ее рука легла на эфес Златинца. Пламя вокруг ее пальцев, казалось, уходило вглубь рубина.
– Годы понадобятся, чтобы исцелить всех, в кого проникла валгская зараза, – вздохнула она.
– У каждого из этих солдат есть семья и друзья. Они лишь благословят такие попытки.
– Знаю.
Ветер, дующий с юга, прибивал ей волосы к лицу и летел дальше. На север.
Из шатра Аэлина уходила в глубоком раздумье. Причин Рован не знал. Казалось бы, она должна радоваться: дети хагана единогласно поддержали поход на север.
– Интересно, а Ириана смогла бы исцелить главных злодеев – Эравана и Маэву? Странно, что эта мысль пришла мне в голову только сейчас.
– Не забывай, тела солдат – их собственные. С рождения. А тело Эравана? Сотворенное им или украденное? И откуда взялось фэйское тело Маэвы? С ними все может оказаться по-иному, – покачал головой Рован.
– Даже не знаю, как бы я стала просить Ириану об этом. И Шаола. – Аэлина сглотнула. – Позволить Ириане приблизиться к Эравану или Маэве… Я на такое не решусь.
Рован тоже не решился бы, приведи ему хоть тысячу убедительных доводов.
– Но правильно ли ставить безопасность Ирианы выше безопасности всего мира? – размышляла Аэлина, вертя в руках один из поднятых вражеских кинжалов.
Оружие отличалось непривычным для валгов изяществом. Скорее всего, украли где-то.
– Если Ключи Вэрда не окажутся в игре, она – наше главнейшее оружие. Не глупо ли будет его беречь, не пуская в ход?
Делать выбор предстояло не Ровану, и не от него боги требовали принести жертву. Но Аэлина хотела услышать его соображения, иначе не начала бы этих размышлений вслух.
– Ты бы смогла спокойно жить дальше, случись что с Ирианой и ее нерожденным ребенком?
– Нет. Но остальной мир смог бы. Моя вина была бы вторичной по сравнению с этим.
– А если ты не толкнешь Ириану на уничтожение главных злодеев, если Эраван или Маэва победят, что тогда?
– Тогда останется Замок. И я.
Рован шумно выдохнул. Он понял, почему Аэлине понадобилось спешно уйти из шатра и прогуляться к озеру.
– Ириана для тебя – луч надежды. Для нас. Глядишь, тебе и не понадобится выковывать Замок. Тебе или Дорину.
– Таково требование богов.
– Боги могут отправляться в преисподнюю.
Аэлина зашвырнула кинжал в воду.
– Мне все это ненавистно, и еще как.
Рован обнял ее за плечи. Иного утешения предложить он не мог.
Ей хотелось, чтобы все кончилось. Так она сказала. Он сделает все, чтобы так оно и случилось.
Аэлина склонила голову ему на грудь. Вместе они молча смотрели на холодное озеро.
– Окажись я на месте Ирианы, ты бы позволил мне вступить в сражение с Эраваном и Маэвой? Особенно если бы я носила нашего ребенка?
Перед глазами Рована вспыхнула картина из его сна: Аэлина в окружении четверых их детей, беременная пятым. Он попытался отогнать видение и не смог.
– Ты не обязана спрашивать моего разрешения.
– Ты ведь понимаешь, о чем я, – махнула рукой Аэлина.
– Нет, – помолчав, ответил Рован. – Даже если бы из-за этого мир перестал существовать, все равно не позволил бы.
И такое же решение он примет относительно проклятого Замка.
Пальцы Рована коснулись знаков парной принадлежности на шее Аэлины.
– Когда-то я говорил тебе: любовь – это слабость. Было бы гораздо легче, если бы мы ненавидели друг друга.
Аэлина хмыкнула:
– А ты подожди. Через несколько недель нашего похода по горным тропам и перевалам, глядишь, мы и перестанем быть такими милыми союзниками.
– Да помогут нам боги, – сказал Рован, поцеловав ее в макушку.
И как столь нелепая фраза сорвалась у него с языка? Аэлина отстранилась. Затем повернулась в сторону лагеря армии хагана.
– Что? – осторожно спросил Рован.
– Хочу взглянуть на книги со Знаками Вэрда, что привезли Шаол и Ириана.
– Что здесь написано? – спросила Аэлина у Борты, ткнув в убористую надпись на халхийском – основном языке Южного континента.
Они сидели в штабном шатре Сартака. Руккина вытянула шею и прочитала строчку, написанную сбоку от длинных столбцов Знаков Вэрда.
– «Хорошее заклинание, чтобы посеянные травы росли быстрее».
Рован, сидящий напротив, хмыкнул. Перед ним тоже лежала книга, но его успехи были гораздо скромнее, чем у Аэлины.
Страницы большинства привезенных книг не содержали ничего, кроме Знаков Вэрда. Но кое-где на полях встречались пометки, отчего Аэлина и позвала на помощь Борту. Та, уставшая помогать Ириане, ухватилась за этот шанс. Пост в шатре она передала своему жениху. Тот хмуро согласился.
Два часа подряд Аэлина и Рован листали книги, привезенные из тайного хранилища Хазифы (они уже знали об особой комнате на верхнем этаже Торры), однако не нашли ничего полезного.
Аэлина вздыхала, глядя на холщовый потолок просторного шатра Сартака. Хорошо, конечно, что Сартак догадался привезти эти сундуки сюда, а не оставил на корабле, но… Она откровенно зевала, устав смотреть на пожелтевшие страницы с затейливой вязью символов.
– Этот знак что-то открывает. – Рован пододвинул книгу Аэлине. – Значения других символов я не знаю, но этот говорит «открыть».
Пока они плыли на Эрилею, Аэлина часами растолковывала им значение Знаков Вэрда. Спутники добросовестно ее слушали, хотя и не могли по-настоящему освоить язык полузабытых символов. Рован запомнил больше всех, словно эти знаки вросли в его разум.
Аэлина внимательно присмотрелась к цепочке символов. Дважды перечитала.
– Это нам не годится, – сказала она, досадливо покусывая нижнюю губу. – Заклинание открывает портал между двумя местами в этом мире, а не между мирами.
– Что-то похожее на штучки Маэвы? – спросила Борта.
– Да, только для близких расстояний. Вроде того, что умеет Фенрис.
Или умел, пока Маэва не вырвала из него эту способность.
– Тогда какой смысл в этом заклинании? – зевнула Борта.
– Не знаю, – пожала плечами Аэлина. – Может, развлекать гостей на праздниках.
Она вернула книгу Ровану.
Борта усмехнулась. Откинувшись на спинку стула, руккина принялась играть своей длинной косой. Потом шепотом спросила:
– Как ты думаешь, а есть заклинания, чтобы запечатать Врата Вэрда другим способом?
Фэйские уши Рована, конечно же, услышали вопрос. Он предостерегающе посмотрел на дерзкую Борту. Та лишь отмахнулась.
Нет. Если бы такой способ существовал, Элиана или Брэннон рассказали бы ей.
Аэлина провела рукой над древней страницей. Символы подернулись дымкой.
– А что, стоит поискать, – с нарочитой небрежностью заявила она.
Рован вновь склонился над книгой и с прежним усердием стал всматриваться в Знаки Вэрда, пытаясь прочесть и ухватить смысл. Аэлина знала: он готов сидеть так часами. Если понадобится – пересматривать и перечитывать заново.
Другой способ. По сути, выход из «игры богов» для нее и Дорина. Освобождение от всего, что бы ни потребовалось им для создания Замка и запечатывания Врат Вэрда. Отчаянная, глупая надежда.
Время шло. Стопки непросмотренных книг таяли. Пришел Фенрис и тоже стал листать книги из Торра-Кесме. Вид у него был крайне серьезный, что, однако, не способствовало успеху поисков.
Когда сундук опустел, когда Борта откровенно клевала носом, а Рован мерил шагами пол шатра, Аэлина сжалилась над соратниками и сказала, что пора возвращаться в крепость. Себе она твердила, что время потрачено не зря, хотя тяжесть на душе говорила обратное.
Эстфол-старший не покидал кабинета. Там его Шаол и нашел – взъерошенного от гнева.
– Ты не имеешь права отдавать дикарям ни клочка аньельской земли, – прошипел отец, когда Шаол въехал в кабинет и закрыл дверь.
Эстфол-младший решил обойтись без дипломатии.
– У меня есть все права, и я это сделаю, – сказал он, скрещивая руки на груди.
Отец вскочил со стула. Руки его уперлись в истертое сукно стола.
– Ты готов плюнуть на память бесчисленных поколений аньельцев, которые сражались и умирали, оберегая наши земли от грязных дикарских лап?
– Если небольшой участок земли избавит ныне живущих аньельцев и их потомков от необходимости сражаться и умирать, души предков, по-моему, будут только благодарны.
– Это же зверье! Мозги у них как у малых детей. Даже хуже. Они не способны к упорядоченной жизни!
Шаол вздохнул, ссутулившись в кресле. Это только цветочки. Ему придется всю жизнь вести подобные разговоры. Должность главного королевского советника обязывала встречаться с правителями разных уголков Адарлана. Если, конечно, он останется в живых, равно как и Дорин, назначивший его своей правой рукой. Подумав об этом, Шаол сказал:
– Войн без жертв не бывает. А нынешняя война требует куда более серьезных и тяжелых жертв, чем земли, отданные племенам с Белоклычьих гор. Скажи спасибо, что это твоя единственная жертва.
Эстфол-старший вдруг усмехнулся:
– А что, если мы с тобой заключим сделку?
Шаол округлил глаза. Ему захотелось развернуть кресло и покинуть кабинет.
Отец помахал листком пергамента:
– Хочешь знать, что твой братец мне написал?
– Что бы он ни написал, к союзу с дикарями это отношения не имеет, – ответил Шаол, разворачивая кресло.
– Не торопись. Послушай… «Надеюсь, Аньель сгорит дотла. И ты вместе с ним». – Эстфол-старший скорчил гримасу. – И это все. Хороши же у наследника чувства по отношению к его наследию. Если он не желает защищать Аньель, какая участь ждет город без тебя?
Отец зашел с другого бока, чтобы пробудить в сыне чувство вины и заставить пойти на попятную.
– Могу побиться об заклад: отношение Террина к Аньелю неразрывно связано с его чувствами к тебе.
Эстфол-старший снова сел.
– Жаль, что ты не представляешь, какие беды обрушатся на Аньель, если ты не сумеешь защитить город. Потому, сынок, я и предлагаю тебе сделку. Хотя прекрасно знаю, как ты выполняешь уговор.
Шаол принял удар.
– Я достаточно богат и не нуждаюсь ни в каких твоих сокровищах.
– Ни в каких? – переспросил отец, указывая на сундук возле окна. – А как насчет того, что несравненно дороже золота?
Шаол молчал. Отец подошел к сундуку, достал из кармана ключ, открыл скрипучий замок и поднял тяжелую крышку. Шаол подъехал ближе.
Сундук был доверху заполнен письмами. И на каждом – его имя, выведенное изящным почерком.
– Она узнала про содержимое сундука. Буквально накануне вестей о моратской армии, двинувшейся на Аньель. – Отец язвительно и холодно улыбнулся. – Надо было бы их сжечь, но что-то подсказало мне не делать этого. Я их сохранил. Думаю, как раз для этого момента.
Все эти письма мать писала ему.
– С какого времени? – тихо спросил Шаол.
– Со дня твоего отъезда.
Улыбка Эстфола-старшего стала еще язвительнее.
Мать годами писала ему письма. Он не получил ни одного и считал, что она просто не желает общаться с сыном-отступником. Было и другое объяснение: она боялась вызвать гнев отца и потому смирилась.
– А мать ты убеждал, что я просто не хочу ей писать, – догадался Шаол, удивляясь спокойствию своего голоса. – Ты не отсылал материнские письма ко мне и уничтожал мои.
Отец закрыл и запер сундук.
– Для твоей матери это так и выглядело.
– Зачем? – только и мог спросил Шаол.
– Я не мог позволить тебе покинуть Аньель и отвергнуть наследное право без, так сказать, последствий.
Шаол вцепился в подлокотники кресла, иначе его руки потянулись бы к отцовскому горлу.
– Думаешь, сундук с материнскими письмами заставит меня пойти на сделку с тобой?
– Ты склонен к сентиментальности, – усмехнулся отец. – Я же вижу, как ты ведешь себя со своей женушкой. Материнские письма тебе явно дороже каких-то дикарей. Так что мои надежды отнюдь не беспочвенны.
Шаол смотрел на отца, моргнув всего один раз, словно это движение могло унять гневный гул, наполнявший его сердце и голову.
Мать всегда помнила о нем и не переставала ему писать.
Отец ждал.
– Письма оставь себе, – усмехнулся Шаол, разворачивая кресло к двери. – Теперь, когда мать уехала отсюда, они послужат тебе единственным воспоминанием о ней.
Шаол открыл дверь. На пороге обернулся через плечо. Отец застыл возле сундука.
– Я никогда не заключал сделок с мерзавцами, – с улыбкой произнес Шаол, выкатывая кресло в коридор. – И не намерен изменять этой привычке даже ради тебя.
Шаол отдал дикарям с Белоклычьих гор небольшой участок земли в Южном Аньеле. Отец бушевал, отказывался признать законность соглашения, но его никто не слушал. Даже те, кто привык ему повиноваться. Аэлину это не переставало изумлять.
Через пару дней к месту бывшей дамбы, где теперь зияла внушительная дыра, подъехал небольшой отряд провожатых – бородатых людей верхом на лохматых горных пони. Их мускулистые тела скрывались под плотными меховыми одеждами, а оружие, наоборот, привычно было выставлено напоказ. В неярком дневном свете поблескивали лезвия топоров, мечей, кинжалов и ножей.
Аэлине сразу вспомнился Кэйн. Он был родом с Белоклычьих гор. Возможно, даже состоял в родстве с кем-то из прибывших. Аэлина благоразумно умолчала об этом знакомстве. Естественно, и Шаол ни словом не обмолвился, что однажды убил их соплеменника.
Казалось, те события произошли в другой жизни и в другом мире.
Из Аньеля Аэлина выехала во главе процессии. Хасара одолжила ей прекрасную муникийскую лошадь. Слева, на Фараше, ехал Шаол. Справа – Рован, и тоже на муникийской лошади. Их спутники находились в разных частях каравана. Лоркан достаточно окреп для верховой езды. Рядом с ним ехала Элида.
А позади громадной извивающейся лентой двигалась армия хагана.
Точнее, часть армии. Половину руккинов и дарганских конников Кашан поведет по восточным склонам гор. Расчет был прост: выманить на битву в долине всех, кто засел в Ферианской впадине, а другая часть армии тем временем спокойно и незаметно проникнет с заднего входа.
Склоны Белоклычьих гор были густо покрыты снегом. Серые небеса предвещали новый снегопад, однако руккины, летавшие на разведку, и дикари, жившие в этих местах, утверждали, что серьезное ненастье им не грозит. По крайней мере, на всем пути до Ферианской впадины.
Пять дней пути для той части армии, что пойдет через горы. Три дня для двигавшихся вдоль берега Серебряного озера и северного рукава Авери.
Едва начавшийся путь изобиловал подъемами и спусками. Чтобы не смотреть вниз, Аэлина поднимала голову к холодному небу. Хвала богам, основную часть тяжелого снаряжения перевозили руккины. Но подъем по склонам станет первым испытанием для армии хагана. Впрочем, когда-то солдаты Южного континента преодолевали горы, пустыни и моря. Снегом их не испугаешь.
Аэлина решила последовать их примеру. Стойко держаться в течение всего времени, что ей осталось… пока это не кончится.
Наконец-то она едет на север, домой… Она мрачно улыбалась, глядя на высящиеся горы и армию за спиной. И оттого что это ей по силам и они наконец-то двинулись в Террасен, она выплеснула крупицу своей магической силы. Знаменосцы позади удивленно зашептались, но Рован лишь улыбнулся. Улыбнулся яростной надежде и жесткой решимости, пылающим в сердце его истинной пары.
Аэлину окутало золотистое свечение. Она знала: его увидят в самом тылу их армии, увидят в Аньеле и крепости, которую она с облегчением покинула.
В тени гор, в тени притаившихся вражеских сил вспыхнул маяк. Аэлина осветила путь на север.
