Глава 58
Даже не побывав на крепостной стене, Элида мечтала, чтобы в дальнейшем ей не пришлось снова выдерживать ужасы войны.
В крепостной лазарет несли все новых раненых. Один вид их ран так действовал на Элиду, что она удивлялась спокойствию целительниц. Как Ириана Эстфол могла сосредоточенно заниматься раной солдата под его непрекращающиеся крики? Как ее не мутило при виде кишок, высовывающихся из развороченного живота?
Крепость постоянно вздрагивала от ударов. Элида ругала себя за трусость и одновременно радовалась, что не знает, кем или чем вызваны эти удары. Ее терзало неведение о судьбе спутников. Вчера говорили, что армия хагана ударит силам Мората в тыл. Но когда это случится? Когда кончится весь этот кошмар наяву?
Смуглая, остроглазая целительница, по имени Эреция, утверждала, что сражение продлится еще не один час. Эти слова Элида услышала, когда ее вытошнило при виде очередного раненого. Точнее, его большеберцовой кости, торчащей из раненой ноги. Эреция не ругала Элиду за излишнюю чувствительность. Просто сказала, что битва еще только началась, а потому надо успокоиться, прополоскать рот и продолжать заниматься делом.
Элида могла быть только на подхвате. Ее предки по линии Лошэнов обладали изрядными магическими способностями, однако ей не досталось даже крупицы. Она лишь умела видеть людей насквозь и убедительно врать. И потому ее помощь целительницам не шла дальше простых действий: подержать дергающегося от боли раненого, поднести бинты, горячую воду, а также нужные снадобья.
Целительницы обращались к ней спокойно. Никто не требовал, не кричал. Голос они повышали лишь в тех случаях, когда Элида могла не расслышать просьбу за чьими-то слишком громкими воплями.
Судя по свету в высоких окнах лазарета, солнце едва успело подняться над горизонтом, а зал уже был полон раненых. Элида боялась их пересчитывать.
Поток раненых не иссякал. Элида даже не мечтала присесть и передохнуть. В увечной ноге появилась сначала тупая, а затем острая боль. Пустяк по сравнению с тем, что выдерживали солдаты и что они видели на внешних стенах.
Элида гнала все мысли о своих друзьях. И о Лоркане тоже. Где он провел ночь, она не знала. Утром он тоже не появился. Похоже, не хотел быть возле нее, приняв слишком близко к сердцу все ее дышащие ненавистью слова.
Она продолжала помогать спокойным целительницам, удерживала стонущих, умолявших помочь раненых, не зная, когда все это кончится.
Фараша ничуть не боялась моратских солдат, проникших на парапеты крепости. Ни тех, кто вываливался из второй осадной башни, ни тех, кто взбирался по осадным лестницам. Как Шаол и предсказывал, эта великолепная лошадь бесстрашно топтала их своими сильными ногами и била копытами. Животное, чье имя означало «бабочка», неутомимо расправлялось с валгскими солдатами.
Шаол улыбнулся бы, если бы хватило дыхания. А если бы вокруг не падали убитые защитники крепости, даже засмеялся бы. Но силы Мората штурмовали стены и ворота с невиданным упорством. Возможно, они знали, кто явился в Аньель и теперь косил их ряды. Аэлина и Рован сражались бок о бок. Фенрис пробился к Шаолу, чтобы отражать натиск моратских солдат со второй башни.
Рука Шаола ни разу не дрогнула, хотя сражение длилось без малого два часа и он начинал чувствовать утомление. На другом конце равнины пехотинцы, конники и руккины хаганата били в тыл моратских отрядов, оттесняя вражескую армию к стенам крепости.
Однако Морат и не думал сдаваться. Возможно, его солдаты знали, что их ждет конец. Но прежде чем он наступит, валги рассчитывали умножить число разрушений на крепостных стенах и убить как можно больше защитников крепости.
Щит Шаола покрылся вмятинами и блестел от черной крови. Лошадь под ним была не меньшим демоном, чем сами валги. Шаол продолжал бой, не допуская даже мысли о поражении. Он защищал крепость. Он защищал Ириану и их ребенка.
Колчан Несарины опустел слишком быстро.
Армия Мората и не помышляла об отступлении, хотя дарганские пехотинцы и конники неотступно атаковали их тыл. Ряды валгов медленно продвигались вперед, оставляя за собой тела в черных и золотистых доспехах. Солдат Мората было больше, однако вид каждого погибшего дарганского воина отзывался болью в сердце Несарины. Столь же тяжело было видеть прекрасных дарганских лошадей, оставшихся без всадников или сраженных вражеским копьем.
Потери имелись и среди руккинов, но единичные, несопоставимые с потерями на земле.
Сартак командовал срединной частью воздушной армии. Несарина, отвечавшая за левый фланг, постоянно следила за ним и Кадарой. Иногда она поворачивала голову вправо. Там руккинов возглавляли Борта и Еран. Вместе с ними сражался Фалкар Эннар, обернувшийся рукком. Может, ей только казалось, но оборотень сражался с удвоенной силой. Возвращенные годы добавили ему прыти.
Несарина коснулась шеи Сальхи. Они нырнули вниз. Остальные руккины тоже снизились. Им навстречу понеслись копья и стрелы. Кое-кто из моратских солдат спасался бегством. Совершив маневр, Несарина вновь поднялась повыше, думая, что сегодня ей придется долго отмываться самой и отмывать Сальхи от черной валгской крови.
Высоко в небе парами летали разведчики, наблюдая за общим ходом сражения. Пока Несарина вытирала с лица черную кровь, один разведчик подлетел к Сартаку. Через мгновение Сартак помчался в сторону.
Несарина знала, что получит от принца взбучку, однако передала командование отрядом своему заместителю и полетела вслед за Сартаком.
– Возвращайся в строй! – перекрикивая ветер, приказал Сартак.
Лицо его было непривычно бледным.
– Что случилось? – крикнула в ответ Несарина.
Сальхи еще быстрее замахал крыльями, догоняя Кадару.
Сартак махнул рукой, указывая на стену гор за озером и городом. На дамбу, которую он так самоуверенно собирался разрушить, чтобы утопить моратскую армию.
С каждым ударом крыльев Сальхи Несарина все яснее понимала, почему Сартак спешил к дамбе.
Минувшей ночью отряд моратских солдат вместо отдыха проник в опустевший Аньель. Оттуда их путь пролегал по холмам к подножию гор и дамбе. С собой солдаты тащили таран, намереваясь сломать дамбу.
Сальхи подлетел ближе. Несарина потянулась за стрелой, но ее пальцы нащупали воздух. У Сартака осталось две стрелы, которые он выпустил по моратским солдатам. Увы, тех было более двух дюжин. Таран, притащенный ими, глядел в середину дамбы. Ее строили из камня и дерева, скрепляя отдельные части железными стяжками. Перед мысленным взором Несарины мелькнула жуткая картина: несколько брешей в дамбе – и вода устремится в верхнюю часть озера, переполнит реку и хлынет на равнину.
Моратских командиров не волновало, что их силы будут уничтожены. Они так и так проигрывали сегодняшнее сражение. Зато водная стихия смоет и потопит армию хагана.
Обе стрелы Сартака попали в цель. Двое солдат упали, но это не заставило остальных бросить таран. Наоборот, моратцы приподняли его повыше и ударили по дамбе.
Эхо повторило грохот удара.
Подлетев еще ближе, Несарина увидела, что таран имеет толстый железный наконечник, усеянный шипами. Такой не только пробивал стены, но и превращал дерево в щепы. Правда, если рукки сумеют подлететь достаточно близко, они своими могучими лапами вырвут таран у солдат.
Лязгнул металл. Вслед за тем послышался предостерегающий крик Сартака. Сальхи раньше Несарины увидел толстую железную стрелу и, повинуясь инстинкту, свернул в сторону. Солдаты предусмотрели возможные атаки с воздуха и приволокли сюда мощный арбалет, чтобы сбивать рукков.
Стрела ушла выше и застряла в скале. Окажись Сальхи на ее пути, его бы пронзило навылет.
Преодолевая тошноту, Несарина поднялась выше, чтобы оценить обстановку. Сартак подал ей сигнал: «Движемся с двух сторон. Встречаемся в центре».
Ветер свистел в ушах. Несарина натянула поводья, и Сальхи полетел по широкой дуге. Сартак развернул Кадару в противоположном направлении.
– Сальхи, лети как молния! – крикнула своему рукку Несарина.
Сальхи и Кадара устремились навстречу друг другу и вновь разошлись, описывая дуги. Оба рукка неслись с быстротой ветра, лишая стрелков возможности целиться.
Железная стрела просвистела над самой головой Сартака, только чудом не задев макушку.
Таран вновь ударил по стене дамбы. Послышался треск, затем протяжный звук, похожий на вой. Казалось, некое жуткое чудовище пробуждается от затяжного сна.
Еще одна железная стрела скользнула мимо цели. Несарина и Сартак проносились мимо друг друга. От ветра и скорости у Несарины слезились глаза. Каждый их пролет стоил жизни кому-то из моратских солдат, задетых когтями могучих птиц. Пространство наполнилось криками раненых и умирающих.
Новый заход. Когти Сальхи зацепили и расчленили арбалет, пускавший железные стрелы. Затем настал черед тех, кто из него стрелял.
Оставшиеся моратские солдаты не бросились на выручку сослуживцам, зато нанесли еще один удар по стене дамбы. Это были последние мгновения их жизни. Сальхи и Кадара разметали солдат. Кто-то ударился о дамбу. Кого-то когти рукков порвали в клочья, и на снег уже падали куски тел, покрытые черной кровью.
Кадара зажала в когтях таран и швырнула к ближайшей скале. Искореженное бревно покатилось вниз и скрылось из виду.
Сражение на равнине продолжало бушевать. Мельком взглянув туда, Несарина развернула Сальхи, снизилась и стала осматривать дамбу. Сартак летел рядом.
И то, что они увидели, заставило их не мешкая возвращаться к крепости.
Лоркан с боем спустился по темной лестнице первой осадной башни, убивая каждого моратца, попадавшегося под руку. Вскоре к нему присоединился Гарель. Встав у нижнего входа, они сдерживали натиск вражеских солдат, пытающихся проникнуть внутрь башни. Нескольким это удалось. Что ж, пусть поднимутся на стену, где их встретят мечи Боярышника и королевы.
Лоркан не знал, долго ли они с Гарелем удерживали вход в башню. Стояли, пока защитники крепости не начали ломать стены. Магия здесь не действовала: башня была целиком сделана из железа, как и ее лестницы. Валги предусмотрели, что на подмогу защитникам крепости явятся фэйцы.
Когда башня начала угрожающе скрипеть, Лоркан с Гарелем выбрались наружу. На нижнем ярусе стены появились Фенрис и Шаол, сопровождаемые лучниками. Они стреляли по моратцам, устремившимся к Лоркану и Гарелю.
Вскоре оба нашли новую цель: таран, продолжавший бить по створкам изрядно раздолбанных ворот. Лоркан с Гарелем двинулись туда. Лучники уже косили моратских солдат, управлявших тараном. Фэйцы пробились вначале к тарану, потом стали пробиваться вдоль него, пока не осталось рук, державших эту махину. Таран глухо ударился о землю, а к Гарелю и Лоркану уже подступались новые цепи моратцев.
Сражаться на открытом воздухе было легче, чем в тесной башне. Лоркан выровнял дыхание. Каждый удар обрывал жизнь одного валга. Он понимал: надо продержаться до подхода армии хагана.
Рован, сражавшийся наверху, помогал соратникам своей магией. Моратские солдаты хватались за горло и падали, едва успев вскрикнуть.
Лоркан напрочь потерял представление о времени. Где-то над головой равнодушное солнце двигалось по небу. Важнее было медленное, но неуклонное приближение армии хагана.
Появившиеся руккины очистили осадные лестницы от моратских солдат, отшвырнув их все, кроме одной. Эта предназначалась для Лоркана и Гареля, которым Шаол велел немедленно подниматься наверх.
Гарель подчинился и проворно взобрался по лестнице на парапет. Армия хагана была совсем близко. И в этот момент Лоркан ощутил невидимый толчок в плечо. Темный бог подсказывал, что он нужнее на поле сражения.
Лоркан послушался бога. Не предупредив Гареля, успевшего одолеть половину лестницы, он кинулся в гущу сражения.
Он был рожден для войны. Не имело значения, какой королеве он служит: фэйской, валгской или человеческой. Его учили сражаться. И что скрывать, он любил это ремесло.
Лоркан двинулся навстречу наступающим солдатам хаганата. Завидев его, кто-то из моратцев торопился убежать. Других он убивал еще на подходе своей магией.
Теперь уже недолго. Сражение скоро закончится, и песня в его крови утихнет.
Но когда закончится сражение, что останется?
Ничего. Элида высказалась достаточно ясно. Она любила его, за что ненавидела себя. Он не заслуживал такой женщины, как она. А она заслужила мирную, счастливую жизнь. Подобное было ему незнакомо. Лоркан думал, что за недели их совместного путешествия, пока все не покатилось в преисподнюю, он увидел проблеск этой жизни. Сейчас он отчетливо сознавал: нет, не создан он для тихого счастья.
Другое дело – поле сражения, песня смерти, звучащая вокруг… Это он умел. Этим он мог наслаждаться.
Золотые шлемы армии хаганата стали еще ближе. Их огненные лошади не знали страха и устали. Такой великолепной армии он не встречал ни в одном смертном королевстве. Да и во многих бессмертных тоже.
Подчиняясь песне смерти, звучащей в крови, Лоркан снял магическую защиту. Не нужна ему излишняя легкость. Он хотел ощущать каждый удар, видеть, как его меч отнимает жизнь у врагов.
Лоркану было плевать, во что это выльется. Если он не вернется в крепость, его вряд ли хватятся. И потому, когда к нему устремились десять вражеских солдат, он и не подумал отступать.
Возможно, все, что произошло дальше, он заслужил. Поделом ему за его дурацкие мысли и за самонадеянность. Ишь, магическая защита ему помешала!
Только что он отправлял моратских ублюдков к их создателю. Улыбался, вздымая в воздух фонтаны черной зловонной крови. Потом сбоку мелькнуло лезвие вражеского меча. Лоркан повернулся, но было слишком поздно.
Валгский солдат ударил его снизу вверх, раскроив спину. Подходящих доспехов для спины не нашлось, и она оставалась неприкрытой. Лоркан взревел от боли, согнувшись в дугу.
Враг сделал новый выпад. Он действовал более умело, чем остальные. Возможно, до одержания демоном был солдатом и успел приобрести опыт сражений. Это очень пригодилось его хозяину.
Лоркан едва успел поднять свой меч, как меч валга вонзился ему в живот.
Лоркан упал лицом в ледяную жижу. Казалось, она вот-вот поглотит его целиком и утащит в темные глубины Хелласа, где ему самое место.
Земля сотрясалась от грохота копыт. Над головой неслись стрелы.
В ушах загудело. И Лоркан провалился в темноту.
