Глава 50
От слов Сартака в груди Аэлины разлилась странная, холодная пустота. Руки Рована крепче сжали ее плечи.
– Маэва – валгская королева? – шепотом переспросил он.
Аэлина молчала. Она не находила слов. Даже не почувствовала всплеска магической силы.
– Да, – с мрачной серьезностью кивнула Несарина. – Одна харанкаиха оказалась весьма разговорчива и выболтала нам всю историю.
Такое нельзя было отложить на потом, и Несарина стала рассказывать. Аэлина, Рован и их спутники узнали, как очень, очень давно Маэва сбежала от своего опостылевшего мужа Оркуса – старшего брата Эравана. Как затем Оркус вместе с Эраваном и их средним братом Мантиксом потрошил миры в поисках сбежавшей жены. Только фэйские воины оказались способны противостоять их натиску. Их возглавляла Маэва, принявшая фэйское обличье – настолько искусно и убедительно, что валгские короли не распознали в фэйской королеве беглянку.
Слушая о новой жизни Маэвы, Рован не верил своим ушам. Маэва буквально перевернула сознание всех фэйцев, убедила, что ими всегда правили не две, а три королевы. Более того, она убедила в этом самих королев Мэбу и Мору – тогдашних правительниц Доранеллы, а также Брэннона.
– Паучихи утверждали, что даже Брэннон ничего не заподозрил, – говорила Несарина. – Ни при жизни, ни после перехода в потусторонний мир. Настолько велика была власть Маэвы над его разумом и умами ее фэйских подданных. Она заставила поверить в истинность и законность ее правления.
Страшная правда волна за волной обрушивалась на Аэлину.
Элида была смертельно бледна.
– Но Маэва боится целительниц. – Она кивнула на Ириану. – Помнишь, ты рассказывала, что она постоянно держит при себе сову? Это порабощенная фэйская целительница. Щит Маэвы, на случай если валги когда-нибудь ее обнаружат.
Однако рассказ Несарины был далек от завершения. Продолжение его сопровождалось пояснениями Шаола и Ирианы.
Ириана узнала природу валгов и поняла: они – паразиты. Людей, чьи тела они захватывают, можно спасти. Ириана излечила принцессу Дуву. Возможно, она сумеет помочь и другим, порабощенным ошейниками и кольцами.
Тварь, проникшая в Дуву, оказалась… валгской принцессой.
Аэлина уперлась затылком в грудь Рована – будто в крепкую, надежную стену. Меж тем у него самого дрожали руки. Он начинал понимать, чтó вторглось в его разум, откуда Маэва черпала силу для своих гнусных деяний, почему оставалась бессмертной и неподвластной старению, пережив обеих «сестер». А главное, ему становилось все понятнее, почему сила Маэвы имела облик тьмы.
– По той же причине Маэва боится света. – Сартак кивнул на Аэлину. – Неудивительно, что она боялась и тебя.
Теперь понятно, почему Маэве хотелось сломать Аэлину. Правильнее сказать, сломить, сделав подобием несчастной фэйской целительницы, вынужденной жить в совином теле.
– Мне показалось… однажды я бросила в Маэву осколок стекла и расцарапала ей щеку, – нарушила молчание Аэлина. Древняя тьма и сейчас наваливалась на нее, упорно тянула вниз. – Мне показалось, что из раны потекла черная кровь, но вскоре изменила цвет на красный.
Аэлина шумно выдохнула, вытаскивая себя из тьмы, из молчания, угрожавшего поглотить ее целиком. Выпрямилась и повернулась к Фенрису:
– Ты говорил, что в момент принесения клятвы кровь Маэвы имела обычный вкус.
Белый волк вернулся в фэйское обличье. Бронзовая кожа покрылась смертельной бледностью, темные глаза были полны ужаса.
– Да, обычный.
– Я тоже не помню, чтобы ее кровь отличалась по вкусу, – угрюмо добавил Рован.
– Маскировка, – предположил Гарель. – Такая же, как и ее облик.
Несарина кивнула:
– Если вспомнить, что говорила паучиха… Маэва вполне могла убедить вас, что ее кровь по виду и вкусу ничем не отличается от фэйской.
В горле Фенриса что-то булькнуло. Казалось, он борется с подступающей тошнотой. Аэлину тоже подташнивало.
Всплыло воспоминание, которое вовсе не было воспоминанием. Летние ночи в лесистой долине близ Доранеллы. А ведь тогда Маэва рассказывала ей не сказку о королеве, странствовавшей между мирами. Маэва говорила о себе, уставшей жить в родном мире и сумевшей оттуда выбраться при помощи забытых знаний древних странников, которые умели перемещаться в другие миры.
Маэва рассказывала ей о себе. Пусть с искажениями, подавая события в выгодном свете. Спрашивается: зачем? Зачем посвящать в это свою пленницу? Маэва хотела сокрушить ее этим знанием? Или остановить, если Аэлина когда-нибудь вздумает устроить поединок?
– Маэва ненавидит валгских королей, – вновь заговорила Элида. Хромая девчонка, не умевшая читать и писать, обладала острым, проницательным умом. – Маэва слишком долго пряталась от них, поэтому сейчас она ни за что не пойдет на союз с ними.
– Тем не менее она поскакала вприпрыжку, когда представилась возможность заполучить валгский ошейник, – хмуро напомнил спутникам Фенрис. – Похоже, Маэва не сомневалась, что сумеет управлять валгским принцем внутри ошейника.
Управлять не силой своей магии, а властью валгской королевы.
Аэлина заставила себя дышать ровно. Пальцы сомкнулись вокруг невидимого оружия.
Лоркан за все это время не произнес ни слова. Лишь побледнел и молча стоял, будто тело, покинутое душой.
– Мы не знаем ее замыслов, – подытожила Несарина. – Паучихи Южного континента не видели ее несколько тысяч лет. До них лишь доходили сведения, разносимые низшими пауками. Но они продолжают ей поклоняться и ждут ее возвращения.
Шаол смотрел на Аэлину. Его вопрос был понятен и без слов.
– Я два месяца была пленницей Маэвы, – тихо сказала она.
По напряженному молчанию, установившемуся в шатре, Аэлина поняла: ей придется рассказать свою историю раньше, чем собиралась. Объяснить, почему ее не было в Террасене и кто там сражается вместо нее. Не умолчала она и о том, куда отправились Дорин с Маноной.
Рассказ этот требовал немалых душевных сил. Под конец Аэлина уже опиралась на руки Рована.
– Маэва стремилась выпытать у меня местонахождение двух Ключей Вэрда. Требовала отдать их еще там, на берегу. Но я сумела ее обмануть, и Ключей при мне не нашли. Я уже говорила, как неутомимо и изощренно она ломала мне волю, стремясь подчинить своей. Поначалу я думала, что она хотела с моей помощью завоевать остальной мир. Теперь понимаю: Маэва намеревалась сделать меня еще одним живым щитом. Вечной защитой от валгов.
Чем ближе к концу повествования, тем тяжелее давалось Аэлине каждое слово.
– Мне самой не верится, что какой-то месяц назад я еще была в ее власти.
Рассказ Аэлины подействовал не только на тех, кто слышал его впервые, но и на ее спутников. Все находились в растерянности.
– Мы заставим эту суку заплатить и за издевательства над тобой, – прошипела Хасара. – Заставим?
– Заставим, – ответила Аэлина, встретив ее тяжелый взгляд.
Правда о Маэве обрушилась на Рована как удар сокрушительной силы. Маэва – не фэйская, а валгская королева. Ее обманутый и покинутый муж однажды уже вторгался в здешний мир и, если Шаол не ошибался, намеревался вторгнуться снова. Сумей Эраван победить и открыть Врата Вэрда, этот кошмар станет реальностью.
Рован знал: его соратники, как бы они сейчас ни назывались, были потрясены не меньше его. Да и кто бы здесь остался равнодушен?
Королева, которой они служили, перед которой склонялись… оказалась отродьем валгов. На редкость искусной обманщицей, сумевшей подделать даже вкус своей крови.
Судя по лицу Фенриса, он отчаянно крепился, чтобы не вывернуть на пол шатра содержимое своего желудка. Для него открывшаяся правда была многократно ужаснее, чем для остальных.
Лицо Лоркана оставалось холодным и непроницаемым. Гарель чесал подбородок, сердито сверкая глазами.
Рован едва сумел выдохнуть.
Валгская королева.
Это порождение тьмы удерживало в плену его Огненное сердце. Что за темная сила пыталась проникнуть в разум Аэлины? Ведь проникла же она в разум Рована и остальных, если сумела выдать свою валгскую кровь за фэйскую и они ничего не почувствовали.
Ровану передавалось внутреннее напряжение Аэлины. Буря, которая видна была даже по ее напряженным плечам. А внешне – ни искорки. Несмотря на все усилия минувших недель, как бы она ни старалась.
Только рубин в эфесе Златинца вспыхнул, когда пальцы Аэлины сжали его. Казалось, в сердце камня полыхал огонь. И это все. Огня не было даже в мгновения их слияний на корабле, когда зубы Рована нашли отметину на ее шее.
Как ни странно, первой с потрясением справилась Элида.
– Нам нужно выработать стратегию завтрашней битвы, – сказала она.
И чем раньше это будет сделано, тем лучше. Всем требовалось время, чтобы обуздать громадный внутренний хаос, не говоря уже о последствиях сегодняшнего сражения.
Шаол кивнул.
– Мы привезли с собой целый сундук книг, – сказал он Аэлине. – Из библиотеки Торры. Все они полны Знаков Вэрда.
Аэлина лишь моргнула.
– Если мы завтра уцелеем, все книги будут в твоем распоряжении. Вдруг ты там найдешь что-то полезное?
Против Эравана, против Маэвы, против ран, нанесенных самой Аэлине.
Аэлина отстраненно кивнула.
Усилием воли отогнав страх и отвращение, Рован сосредоточился на стратегии завтрашнего сражения. Только Гарель последовал его примеру. Фенрис стоял как зачарованный. Лоркан пялился в никуда.
Аэлина продолжала сидеть – обманчиво спокойная снаружи и с бурей внутри.
Обсуждение стратегии не затянулось. Замысел был прост и эффективен. Аэлина, Рован и их спутники вернутся вместе с Шаолом и Ирианой в крепость и будут помогать защитникам. Несарина и принц Сартак поведут в бой отряды руккинов, а принцесса Хасара – пехотинцев и дарганских конников.
Потрясающая выучка дарганцев делала их опасными противниками. Еще по пути к шатру Рован мысленно оценил всадников, их прекрасных лошадей, доспехи, копья и щиты, украшенные гребнем. У него даже вырвался вздох облегчения. Возможно, последний в этой войне. Дети хагана пока не решили, куда отправится их армия после Аньеля.
Рован не осуждал их. Морат успел захватить достаточно земель. Но Рован пообещал себе: когда окончится сражение за Аньель, он сделает все, чтобы убедить их двинуться на север. В Террасен.
А завтра они будут биться с моратскими легионами у стен крепости. Рован поможет Шаолу командовать защитниками Эстфольской крепости. Аэлина пока не предложила своей помощи ни в чем. Неизвестно, слышала ли она вообще разговоры вокруг карты.
Кажется, обсудили все, что требовалось, включая и меры на случай непредвиденных обстоятельств.
– Мы сейчас найдем вам рукков, и вы полетите в крепость, – сказала Несарина.
Она едва договорила, как Аэлина выскочила из шатра в морозную ночь. Рован бросился вдогонку.
За нею не тянулась россыпь углей. Раскисшая земля вперемешку со снегом не шипела под ее сапогами. Магического огня не было совсем. Ни искорки, словно Маэве удалось загасить внутреннее пламя, заставив Аэлину бояться своего дара и ненавидеть его.
Аэлина неслась мимо аккуратно расставленных шатров, мимо лошадей и всадников в доспехах, мимо пехотинцев у костров, мимо руккинов и их потрясающих птиц. (У Рована рукки вызывали восторг, граничащий с благоговением.) Аэлина держала путь к восточному краю лагеря. К просторам равнин, таким желанным после лагерной скученности.
Остановилась она лишь возле речки, над которой они пролетали всего несколько часов назад. Речка почти замерзла. Ударом каблука Аэлина разбила корку льда. Открылась темная поверхность воды с серебряными точками отражающихся звезд.
Аэлина встала на колени и принялась пить.
Она пила, снова и снова черпая ладонями воду и поднося ко рту. Вода была обжигающе холодной, однако Аэлина продолжала пить, пока вдруг не уперлась руками в колени и не прошептала:
– Мне нечем вам помочь.
Рован опустился на одно колено. Весь путь сюда и сейчас он держал вокруг Аэлины магический щит, преграждая путь холодному ветру с равнин.
– Я… я не могу.
Аэлина вздрогнула и закрыла лицо мокрыми руками. Рован осторожно отвел ее ладони от лица:
– Ты ведь не одна сражаешься против Мората.
Ровану было невыносимо видеть страх и отчаяние в прекрасных глазах Аэлины. А от ее слов у него сдавило грудь.
– Сражаться даже против одного Эравана – и то дурацкая затея. А против Эравана и Маэвы одновременно? Она собрала целую армию. Скорее всего, сейчас эта армия держит путь к берегам Террасена. Если же к Эравану прорвутся его братья и другие короли того мира…
– На забывай: пока у Эравана всего один Ключ. Без двух других он ничего не сделает.
Аэлина вонзила ногти в ладони. В воздухе запахло ее кровью.
– Мне надо было искать Ключи. С первой минуты, как мы ступили на берег. Не тратить время на полет сюда, где нас ждет очередное сражение.
– Ключи – это нынче забота Дорина, а не твоя. Он не подведет.
– Это моя забота. Была и остается моей.
– Мы сообща приняли решение лететь сюда, и мы не свернем в последнюю минуту, – прорычал Рован, даже не собираясь говорить мягче. – Если армия Маэвы сейчас движется в Террасен, мы тем более были правы. Далее нам следует убедить силы хаганата отправиться вместе с нами на север. Это наш единственный шанс не растерять союзников.
Аэлина провела по волосам, оставив на них пятна крови из расцарапанных ладоней.
– Я не могу воевать одновременно против валгского короля и валгской королевы, – хрипло призналась она. – Считай, что они уже победили.
– Ошибаешься, – возразил Рован. Дальнейшие слова он произнес через силу, ненавидя себя и сознавая необходимость сказать это Аэлине. – Ты два месяца подряд противостояла Маэве без всякой магии. Вспомни, Аэлина! Два месяца валгская королева пыталась проникнуть в твой разум и сломать тебя.
Аэлина вздрогнула:
– И у нее получилось.
Рован ожидал услышать нечто подобное.
– Под конец у меня осталось единственное желание: умереть. Еще до того, как Маэва пообещала мне каменный ошейник. И даже сейчас меня не покидает ощущение, что кто-то вырвал из меня мою сущность. Словно та, прежняя я находится на самом дне моря и мне оттуда никогда не подняться на поверхность. Меня не покидает ощущение, что мне уже не стать той Аэлиной, какую вы все знали.
Рован не находил слов. Он лишь осторожно разгибал ее согнутые пальцы, не давая ногтям выжимать кровь из ладоней.
– Неужто ты купился на мою браваду и самоуверенность? – срывающимся голосом спросила Аэлина. – А остальные? Я добросовестно пыталась. Я старалась изо всех сил, убеждала себя, что все это реально. Говорила себе: «Нужно лишь подольше делать вид, что ты стала прежней, и так оно и будет».
Ровно столько, чтобы выковать Замок и умереть.
– Аэлина, я с самого начала знал.
Он ни на мгновение не поверил во весь этот благородный спектакль.
Аэлина всхлипнула, и в груди Рована что-то лопнуло.
– Я не чувствую себя. Понимаешь? Не ощущаю, что я – это я. Маэва что-то погасила во мне. Или вырвала. Она, Кэрн и все их мерзости, которые они творили со мной.
Аэлина ловила воздух ртом. Рован подхватил ее и усадил себе на колени.
– Я так устала… – всхлипывала она. – Рован, я неимоверно устала…
– Знаю, – ответил он, гладя ее по волосам. – Знаю.
Ничего другого он сказать не мог.
Рован держал ее в объятиях, пока Аэлина не перестала плакать и не затихла у него на груди.
– Я не знаю, что мне делать, – прошептала она.
– Знаешь. Ты сражаешься. Мы сражаемся и будем сражаться, пока у нас есть силы.
Аэлина выпрямилась у него на коленях. Ее лицо было сплошной гримасой боли. Ровану хотелось закрыть глаза. Но он приложил руку к ее груди, туда, где билось пылающее сердце.
– Огненное сердце.
Он бросал ей вызов и призывал.
Ладонь Аэлины легла поверх. Теплая, невзирая на морозный ночной воздух, словно внутри еще оставался огонь. Но Аэлина лишь смотрела на звезды. На Повелителя Севера, несущего свой вечный дозор.
– Мы сражаемся, – прошептала она.
Фенриса она нашла в одиночестве у костра: он сидел, глядя на языки пламени. Аэлина присела рядом на бревно. Дрожащая, беззащитная, вывернутая наизнанку… Хорошо, что она выплакалась. Слезы унесли часть груза. Успокоили ее. Рован тоже успокаивал ее, как мог. Сейчас он оставался в темноте, не спуская с нее глаз.
Фенрис поднял голову. В его глазах была пустота. Такая же, как в ее собственных. Аэлине для подтверждения не требовалось зеркало.
– Когда бы тебе ни захотелось поговорить, я готова тебя выслушать, – хрипло произнесла она.
Фенрис кивнул.
– Спасибо, – ответил он, почти не разжимая губ.
Лагерь готовился к перемещению. Аэлина подвинулась ближе к огню и сидела так минута за минутой.
Мимо промчали две целительницы с охапками бинтов. Белые нарукавные повязки указывали на их род занятий.
Аэлина напряглась, сосредоточившись на дыхании. Фенрис тоже заметил целительниц.
– Сама знаешь… тамошние целители были напуганы, – тихо сказал он. – Всякий раз, когда она посылала их… лечить тебя.
Целительницы с бинтами свернули за шатер и исчезли. Аэлина сгибала и разгибала пальцы, пытаясь унять дрожь.
– Боялись, но все равно шли лечить.
– У них не было выбора.
Аэлина перехватила его сумрачный взгляд. Губы Фенриса сжались еще плотнее.
– Никто не оставил бы тебя в… том состоянии. Никто.
Окровавленной, обожженной, с переломанными костями.
Аэлина сжала эфес Златинца.
– Целители сопротивлялись Маэве по-своему, – продолжал Фенрис. – Иногда она приказывала им поскорее привести тебя в сознание. Они отвечали, что им не удается, поскольку ты слишком глубоко погрузилась в забытье. Но я-то знал… думаю, и Маэва знала… они намеренно оставляли тебя в забытьи как можно дольше. Старались подарить тебе время.
– Маэва их наказывала? – спросила Аэлина, с трудом сглатывая.
– Не знаю. Каждый раз приходили новые.
Значит, наказывала. Вероятнее всего, Маэва вторгалась в их разум, рвала его на куски. Она не терпела чьего-либо непослушания.
Пальцы Аэлины вновь сжали эфес меча.
Она была беспомощной, как многие жители Аньеля, как многие в Террасене и других частях Эрилеи. Слишком много таких…
Эфес Златинца потеплел.
Она больше не позволит себе ни минуты бездействия, сколько бы времени ей ни осталось.
Гарель неслышно подошел к Ровану и, едва взглянув на Аэлину и Фенриса, прошептал:
– Это была отнюдь не та правда, какую нам требовалось услышать.
– Совсем не та, – согласился Рован, прикрыв на мгновение глаза.
– Потрясение, конечно, – сказал Гарель, опуская руку на плечо Рована. – Но лишь отчасти.
– Почему?
– Мы служили Маэве. Она была… совсем не похожей на Аэлину. В смысле – не такой, какой надлежит быть королеве. Мы знали это задолго до сегодняшнего вечера. Если Маэва хочет объединиться с Моратом и показать нам свое истинное лицо, это кое-что изменит. Но прошлое закончилось. Оставь его, Рован. Сейчас уже не важно, кто помыкал нами: валгская королева или жестокая фэйка с извращенным умом.
– Нет, Фенрис. Если я знаю, что валгская королева хочет поработить мою истинную пару и почти преуспела, – это меняет очень многое.
– Однако мы знаем, чего боится Маэва и почему, – возразил Гарель, сверкнув желтовато-карими глазами. – Огня и целительниц. Если Маэва явится сюда со своей армией, мы вовсе не беззащитны.
Гарель был прав. Рован чуть не отругал себя за то, что столь простая мысль не пришла ему в голову.
– Но армия Маэвы целиком состоит из фэйцев, – высказал он еще одно свое опасение.
– Ее армада тоже целиком состояла из фэйцев, – осторожно напомнил Гарель.
Рован запустил руку в волосы.
– Тебе хватит решимости воевать против соплеменников?
Не только воевать, но и убивать.
– А тебе?
Рован не ответил.
– Почему Аэлина не предложила мне принести ей клятву на крови? – помолчав, спросил Гарель.
Рован не одну неделю ждал от него этого вопроса. Странно, что Гарель спросил только сейчас.
– Вначале она предложит это Эдиону. Ей важно, чтобы из вас двоих Эдион был первым.
– То есть он может не захотеть, чтобы меня допустили в пределы Террасена.
– Чтобы Эдион знал: его желания она ставит выше своих.
Гарель опустил голову:
– Я бы согласился, если бы она предложила.
– Знаю. – Рован похлопал самого давнего своего друга по спине. – И Аэлина тоже знает.
Лев повернулся к северу:
– Как ты думаешь… мы же не имеем никаких вестей из Террасена.
– Если бы Террасен пал, если бы Эдион пал, мы бы знали. Вести дошли бы до Аньеля.
– Мы с тобой достаточно повоевали, – продолжал Гарель. – И Эдион тоже. Можно сказать, с детства на полях сражения, а все из-за этих проклятых богов.
Ярость исказила лицо Гареля. Он гневался не на деяния Эдиона, а на судьбу и стечение обстоятельств, заставившие сына слишком рано взять в руки меч. Гневался на себя, поскольку не был рядом и ничего не мог предотвратить.
– День за днем – и никаких вестей. Меня охватывает ужас. Мне страшно видеть каждого гонца.
Этот страх был Ровану незнаком. Страх отца за сына отличался от страха за свою истинную пару и королеву Террасена.
Рован не позволял себе смотреть в сторону Аэлины и вспоминать сны, что снились ему в ночи поисков. Ту большую семью. Их семью.
– Когда сражение за Аньель окончится, нужно убедить детей хагана двигаться на север, – сказал Гарель, предварив эти слова негромким ругательством.
Рован кивнул.
– Если мы завтра сумеем уничтожить моратскую армию и убедить Хасару и Сартака, что Террасен – единственное разумное направление, путь на север окажется вполне реальным. И тогда уже ко дню Ильмаса ты будешь сражаться бок о бок с Эдионом.
Гарель стиснул кулаки. На побелевших костяшках выступила татуировка.
– Если он окажет мне такую честь.
«Надавлю – и окажет», – подумал Рован.
– Сходи за Лорканом и Элидой, – попросил он Гареля. – Рукки готовы к вылету.
