25. Кровавая площадь

В убежище был несомненный праздник. Смотритель сбился с ног, проверяя, убран ли мусор в коридорах, все ли лампы заменили в светильниках. Часть жилых палаток – из тех, что победнее – заставили свернуть, и теперь коридоры внизу словно расширились, обнажили бетон пола. Но основная часть мероприятия должна была пройти наверху.

– Долго еще? – переспросил смотритель у своего помощника. – Жрать что-то охота…

– Телефонировали, что к полудню, Аким Ильич, – ответил помощник.

Он, в отличие от подтянутого и улыбчивого смотрителя, был на вид таким, как испокон веков у нас любит выглядеть власть – основательным, с наметившимся брюшком и выражением лица тоскующего енота. Оба начальника были в похожих костюмах, нечасто надевавшихся в подземных реалиях, с заломами неразглаженных складок.

Убежище ждало небывалое: визит руководства Базы. Впервые за два с лишним десятилетия военные решили не только приехать в гости на самом высоком уровне, но и выступить с неким важным заявлением. За три дня в форпосте и ближайших убежищах перебрали все версии, в том числе самые фантастические – что найдены другие поселения на поверхности, что получен радиосигнал из Москвы. Что армия раньше оставалась в своих тайных укрытиях, а теперь разобралась с насущными проблемами и спешит на помощь выжившим.

Правду не знал никто.

– К полудню, к полудню… К банкету все готово?

Смотритель самого богатого и многолюдного форпоста, можно сказать, столицы всех выживших горожан, решил поразить даже заевшихся там у себя на Базе офицеров. Лучшие блюда из доступных. Лучшие напитки. Стол на поверхности возле ступенек бывшей администрации, накрытый принесенной когда-то сталкерами банкетной скатертью метров десяти длиной. Хрусталь, серебро и белоснежная посуда. Это только для высоких гостей и местного начальства, а простому народу предлагалось гульнуть за свой счет, но тоже размашисто. Наспех сколоченные стойки возле бочек с нифльхеймским пивом, мангалы и вертелы, аромат жарящегося мяса и специй.

Люди убежища, подхваченные волной неясного оптимизма, тоже приоделись в лучшее из хранившегося в закромах. У парикмахера Сурена, и так не простаивавшего в связи с массой приходящих в форпост по разным необходимостям, сейчас была страда. Патроны, которыми расплачивалось большинство за стрижку, завивку, подравнивание бороды, уже не помещались в палатке, тоже вынесенной на площадь. Выпадали из ящиков. Пришлось часть унести вниз к родне и велеть не тратить попусту.

Смотритель велел нищим, традиционно просившим милостыню в убежище и крутившимся сейчас недалеко от входа, скрыться с глаз долой. Не трогали только серых братьев – все-таки новая религия с туманными упоминаниями о силе леса и невероятных возможностях. Мелькавшие то тут, то там серые плащи с капюшонами быстро стали обыденной картиной во всех крупных убежищах, тем более здесь. Вот и сегодня, не мешая другим, они то сходились вместе, то занимали лучшие для присутствия на празднике места.

Фокус, однако, был в том, что под серыми плащами сейчас не было ни одного брата. Все они с ночи лежали связанными в подвале Никитинской библиотеки, выходившей фасадом на площадь Ленина через дорогу слева от администрации. Жевали кляпы и напрасно дергали надежно замотанными веревками руками. А из-под капюшонов на подготовку к празднику смотрели внимательные глаза Ката, Черепа, Фили и еще десятка детей дракона. Лысых, с непременными татуировками из «Книги перемен» на висках. Винни со снайперской винтовкой засел на чердаке все той же библиотеки, контролируя площадь. А вот Ким напрочь отказался участвовать, сославшись на болезнь. На встречу в схрон пришел, но дальше попросил действовать без него. Видимо, просто устал от приключений…

Часы на здании администрации, старомодные, но надежные – огромный белый круг с цифрами и парой тяжелых стрелок, – показывали без семи минут двенадцать. Жители собирались вокруг памятника Ленину, принюхивались к ароматам мяса и пива. Свободным оставался только край площади, для смотрителя и его приближенных. В глубине толпы виднелось несколько викингов, терпеливо посматривающих по сторонам.

Наблюдатели от Рагнара? Очень похоже.

Ожидавших привычный пеший отряд из десятка военных ждал сюрприз. Нет, отряд тоже был, правда, не из десятка бойцов, а более чем из полусотни. Они подошли к площади и, не останавливаясь, рассредоточились по периметру, оцепив собравшихся плотным кольцом. Потом, стреляя с трудом заведенным техниками мотором, появился армейский грузовик, с кунгом сзади. Он ехал медленно, расталкивая остовы легковушек, иногда срезая выросшие на проезжей части деревца бампером, заезжая одной стороной на тротуары. Такой техники со времен Черного Дня здесь не видели, поэтому народ заволновался. Военные решили показать, что сил у них предостаточно и технически они превосходят все убогие форпосты, вместе взятые.

«Значит, там все-таки резервный армейский гараж, не врал Фомин сталкерам. Там, наверное, и БТР найдется», – подумал Кат, глядя из-под капюшона. – «Не База, а мешочек с секретами».

Грузовик, развернувшийся кабиной к библиотеке, сопровождал позади еще один отряд бойцов, совсем небольшой – видимо, предназначенный для охраны руководства. Все шло именно так, как и предполагал Кат. Как он сам бы организовал захват населения убежища – здесь, кстати, были люди и с проспекта Революции, в толпе мелькнул Серый, недавно укрывавший у себя Филю. Только кунг на ходу сталкер не ожидал увидеть, но это уже детали.

Из кунга, откинув защитного цвета полог, тем временем выпрыгивали еще бойцы, становясь с двух сторон и беря зрителей в полукольцо. Тем приходилось тесниться, сдвигаясь от краев к центру. Последним из кабины грузовика, с пассажирского места, вылез Старцев, встав сбоку в ряд оцепления.

Наконец из кунга показался Валерик, внимательно оглядел площадь и почтительно поклонился кому-то внутри. Отодвинув его в сторону, степенно вышел к краю кузова Зинченко. Кат едва не рассмеялся: ну да, у майора серьезная мания величия. В толпе тоже начались смешки – Георгий Петрович был в вышитой золотыми стрелками черной накидке до колена длиной и черной же, в стиль, шапочке без полей, больше всего напоминавшей тюбетейку. Если он так представлял себе величие, оставалось только сожалеть.

Мания величия у мужика.

Впрочем, смех быстро утих: по обе стороны от Зинченко из кузова показались пулеметные стволы, прятавшиеся ранее внутри, и хищно нацелились на толпу. На визит вежливости все это походило не больше, чем удар по голове – на дружеское приветствие.

– Люди убежища! – громко возвестил правитель. – С этого дня начинается новая эра вашей жизни. Как вы существовали до этого? Нищета. Теснота. Отсутствие целей. Голод и болезни. Теперь все будет не так!

Собравшиеся недоуменно переглядывались. Конечно, в укрытиях не сахар, особенно в первые после Дня годы, но сейчас все вполне наладилось. От голода в центре уж точно никто не умирал.

Не обращая внимания на слушателей, Зинченко продолжал:

– Я разработал проект развития. Путь к нашему будущему. Да, будет тяжело, но к этому надо отнестись с пониманием. Если не сейчас – то уже никогда!..

– Херня какая-то… – негромко, но отчетливо сказал один из жителей. Смотритель беспомощно обернулся, ища его взглядом, не нашел и с досады махнул рукой. Помощник выскочил вперед, чтобы что-то сказать, но не успел.

Черт его знает, было ли это запланировано, или у Валерика сдали нервы, но он вытянул руку с пистолетом и нажал на скобу. Негромко хлопнуло, и помощник смотрителя упал, заливаясь кровью из простреленной головы.

– Банкет же… – сказал он в наступившей тишине. И умер.

– На пути к счастью будут необходимые жертвы, – брезгливо глянув на труп, продолжал Зинченко. – Нам надо многое сделать. Старая власть никуда вас не вела, мы ее заменим.

Способ замены был очевиден. В глубине собравшихся вскрикнула женщина, но тут же замолчала. Похоже, ей зажали рот.

– Итак… Мужчины отныне будут сообща работать. Расчистка мостов на поверхности, затем освобождение левого берега от всякой нечисти. А женщинам есть приятный сюрприз. Как вы знаете, население убежищ вымирает. Рождаются одни мутанты. Мы нашли для вас способ рожать здоровых малышей! На Базе есть запас довоенных эмбрионов и каждая – подчеркиваю, каждая! – женщина фертильного возраста обретет счастье материнства!

Толпа угрюмо молчала. Помощник смотрителя в луже медленно растекающейся крови послужил хорошим уроком не шуметь в ответ.

– Вашему форпосту выпала высокая честь – стать первым в ряду признавших Проект, начавших его исполнение во благо грядущих поколений!

Это старинная русская забава: делать что-то непременно во благо детей и внуков. Сейчас будет плохо, но уж потом-то!.. Впрочем, потом обычно не лучше. Во имя грядущих поколений, разумеется. Однако жившие по ту сторону границы с другими намерениями так же сгорели в ядерном пламени – не в стране, наверное, дело. В человеческой сущности.

Кат нашел взглядом Черепа. Из-под капюшона на сталкера смотрели мрачные глаза главаря детей дракона. Если он до этого не верил в необходимость прекратить это все, то теперь доказательств больше не нужно. Череп медленно наклонил голову и начал выдвигаться на ранее оговоренную позицию. Из-за того, что их слишком мало, честный бой был исключен заранее. Только так, к сожалению, прикрываясь ни в чем не повинными жителями. Самым сложным было просочиться сюда, на площадь, с оружием. По одному, по двое, выдавая себя за сталкеров – Кату это было легко, детям дракона сложнее. Но все справились.

Череп встал возле памятника справа, стараясь быть незаметнее со стороны грузовика и бдительно следивших охранников Зинченко. Кат занял похожую позицию левее и ближе к противнику.

Стрелять они начали одновременно.

Укороченные автоматы были, конечно, не лучшим оружием, но их легко было прятать под серыми плащами братьев. Кат бил по кунгу, короткими очередями, чтобы не дать верхушке Базы скомандовать отход и, главное, отогнать стрелков от пулеметных гашеток. Иначе здесь будет бойня. Череп попытался сразу выцелить Зинченко. Звенели разбитые стекла, по бортам пробежали строчки пулевых отверстий. Брони там, на счастье, не было, но из-за толщины стенок с короткоствольными автоматами много не навоюешь. Первыми очухались не бойцы оцепления и даже не безопасники возле кунга, а, как ни странно, викинги. Вроде как наблюдатели и контролеры. Один из рогатых схватил стоявшую рядом женщину в праздничном ярком платье, взял ее голову в захват локтем и приставил к горлу нож.

– Бросай оружие, иначе зарежу! – заорал он хриплым пропитым голосом. – База и Нифльхейм!

– Рагнар! – зарычали остальные викинги.

К викингу, расталкивая ничего не понимающих людей, бежал смутно знакомый Кату человек. А, это же доктор с соседнего «Проспекта»! Он еще осматривал его тогда, при первой встрече со сталкерами. Имя какое-то чудное… Фридрих Степанович, что ли? Вот принесло мужика на чужой праздник.

– Оставьте в покое женщину, вы!.. – крикнул врач.

Толпа собравшихся жителей, как обычно не сразу сообразившая, что происходит, начала распадаться. Кто-то пытался отбежать назад, некоторые – разозленные диким планом военных – рванули ко входу в убежище за припрятанным дома оружием. Поднялся шум, люди метались по площади.

«Площадь Ленина» всегда была мирным форпостом, торговым. Стычки, конечно, случались, но чтобы бой, да еще прямо среди собравшихся жителей – такого не было никогда.

– Женщину? – ухмыльнулся викинг. – Какую женщину? Беги отсюда, задрот! Я ее себе забираю.

Доктор налетел на него, размахивая руками. Вокруг возмущенно заорали люди. Викинги – зло понятное и привычное, как раз с ними дерутся часто. Кат глянул в их сторону, отстегнул пустой магазин и сунул в карман плаща, доставая новый. Главная цель – вон она, в зеленом грузовике. С рогатыми без него разберутся.

Доктора, похоже, ударили ножом. Зато спасенная им женщина отпрянула назад, в толпу, в порванном на плече платье, но невредимая. Молодец он, конечно, только врачи и так редкость в убежищах…

Несмотря на пробитую пулями кабину, в которой стараниями Черепа почти не осталось целых стекол, кто-то завел грузовик. Громко вырвалось облачко выхлопных газов, двигатель зарычал. Внутри кунга ожили пулеметы. Один из стволов, торчавших над открытым задним пологом, раскатисто загрохотал, выплюнув над головами людей длинную очередь. За пулеметом зажужжал привод подачи патронов.

Остальные дети дракона, как и было задумано, стреляли с разных точек площади. Кат удивился, что оцепление во главе со Старцевым в бой вообще не вступило, отойдя в стороны и не приближаясь к собравшимся. По ним тоже никто не стрелял. Похоже, противник понес неожиданные для него потери – в распоряжении Зинченко остались только бойцы безопасности, а военные ввязываться в это не станут. Большой жирный плюс. Однако хватало и безопасников: из кузова палили сразу несколько стволов. Но самое опасное, конечно, пулеметы. Один постреливал пока что над головами, второй молчал. Удалось зацепить бойца? Кат пригнулся и побежал к кабине грузовика, прорываясь через растерянно суетившихся жителей. Там надо разобраться, а получится – отогнать его от площади.

За его спиной пули ранили жителей, с визгом отбивали куски от постамента Ильичу, позвякивали о сам памятник. Над входом в здание лопнуло одно из окон на втором этаже, засыпав рвущихся в убежище людей осколками стекла. Что-то слаженно орали викинги, к которым неслись наиболее активные жители форпоста. У рогатых наблюдателей огнестрела не было, а с одними ножами их быстро затопчут, что тоже хорошо.

Пробежав левее грузовика, Кат глянул на цепь отошедших назад военных. Да, не стреляют. А вот на них уже бегут безопасники. Сцепятся между собой, нет?

Черт их знает.

Он пригнулся и побежал к кабине грузовика. Заметить его здесь, в тылу, никто не должен. В кабине водитель, его надо убрать и сесть за руль. Эх, сейчас бы гранат пару, и как-то закинуть их в кузов, вот было бы недурно… Тогда и угонять ничего не нужно.

Но гранат не было. Были пистолет сзади за поясом и автомат в руках. На этом вооружение Ката и заканчивалось. Хорошо хоть магазинов штуки три еще есть.

Он почти прополз вдоль грузовика незамеченным, приподнялся и глянул в кабину. Да, сидит один, ждет. Только голову в фуражке видно. Одиночным. Прости, что в висок и без предупреждения, дорогой неизвестный враг. Просто не на той ты стороне оказался…

Кат забрался вверх, к двери, очень тихо открыл ее – мало ли, заметят в кузове, хотя шум стоит изрядный, – и выдернул за шиворот обмякшего бойца. Выкинул его наружу, стараясь не испачкаться. Напрасно, конечно, в кабине и так все было в крови. Сел, глянул в зеркала. Под угнетающей стрельбой пулемета народ на площади разбегался кто куда. Вон один из детей дракона, капюшон скинул и что-то кричит двум «братьям» рядом. Викинг дерется с доктором, тот уже располосован ножом, но держится. Так… Череп где? А главное – вот бы и не подумал раньше, но теперь да, – где Филя? И какого черта молчит Винни со своей снайперкой?!

Предводитель детей дракона вообще скинул мешавший плащ и светил лысиной возле памятника Владимиру Ильичу. Как ни странно, там же крутился Валерик.

Что ж ты, подлец, шефа в кунге бросил?

Ярцев тем временем не просто расталкивал людей, он прорывался ко входу в убежище, чтобы не дать жителям спрятаться и вооружиться. За ним уже бежали несколько безопасников, один на ходу зачем-то стрелял по толпе. Валерик решил покомандовать, похоже. У него же мозги набекрень, сколько напрасной крови будет. Плохо.

А Череп почему-то без оружия. Где ты автомат потерял, философ?! Но Валерика он остановил. Не очень удачно, но выбил-таки пистолет из руки заместителя Зинченко. Тот выхватил нож. Узкое длинное лезвие танцевало вокруг лица Черепа, потом Валерик внезапно ударил его в грудь.

Кат все видел и ничем не мог отсюда помочь. Бросить кунг нельзя, надо уезжать подальше, если кто-нибудь решит бить из пулеметов на поражение – это будет море крови. И никаких шансов отбиться от спятившего на своем проекте Зинченко. Да и не успеет он сейчас на выручку Черепу. С чердака библиотеки наконец-то прозвучало несколько выстрелов: Кат из кабины заметил короткие выхлопы пламени. Попал Винни в кого-то или нет – непонятно.

Череп с трудом поднялся. Было видно, что рана серьезная, долго он драться не сможет. Но встал и пошел на Валерика. На что он рассчитывает, на свою священную книгу?! Ярцев отскочил немного назад от лысого и вновь атаковал. Казалось, одним движением наносит несколько ударов. К брату уже бежала Филя, но стрелять она сейчас не сможет, зацепит Черепа, да и люди вокруг. Боги, сколько же вокруг испуганных растерянных людей… Кат шепотом выматерился; Череп, истекая кровью, теснит своего врага назад, к стене возле входа, да только что толку? Стрельба почти затихла. Недобежавших на помощь своему начальнику безопасников уже скрутили в толпе, отняв оружие. В кунге явно прикидывали, что делать дальше, дети дракона плотно контролировали саму площадь, старцевские бойцы так и не вмешивались.

Бой Черепа с Валериком привлек общее внимание. Вот еще удар, в левое плечо – Кат видел, как лезвие пробило его насквозь. Череп вздрогнул, рука повисла плетью, да и так ран хватало. Последним усилием предводитель детей дракона схватился рукой за нож, режа пальцы, но уже не обращая ни на что внимания. Потом резко дернулся вперед, давя и сминая Валерика, заставляя его отшатнуться. Ярцев отскочил назад, выдергивая лезвие из окровавленных пальцев врага, но здесь первый и последний раз ошибся в тактике боя.

На стене за ним была гранитная плитка облицовки. Холодная, твердая. Не поняв, что он стоит к ней уже вплотную, Валерик ударился затылком и на миг потерял внимание, уронив нож. Череп рухнул перед ним на ступеньки, не в силах больше держаться. Филя только и ждала этого момента: подняв на бегу автомат, она не целясь высадила в Валерика весь магазин. Тридцать патронов – это ведь немного, верно? Только не когда в упор по неподвижной мишени. Казалось, что Ярцева ударило током, он дергался сразу и руками, и ногами. Откинулась назад пробитая пулей голова, из горла хлынула кровь. Кат сильно жалел только об одном: что не он сам стрелял.

Больше никаких сожалений не было.

Под ногами рокотал двигатель. Самый малый вперед, первая передача. В разбитые окна кабины пахнуло теплым сырым воздухом города. Грузовик тронулся с места, сразу резко поворачивая. Бойцы Старцева должны успеть отскочить, а остальных с Базы не жалко. Под колесами что-то хрустнуло, но поехали. По кабине с площади начали стрелять, то ли со злости, то ли стараясь задержать. Ну да, никто же не знает, что он за рулем. Хоть бы Винни сдуру не пальнул, у него позиция самая удобная. Судя по виду в зеркала, из кунга прыгали люди. Давайте, ребята, давайте. Вас там примут с дорогой душой.

Раздался чувствительный удар: похоже, грузовик подцепил стоявший на дороге ржавый остов легковушки и теперь пинал ее бампером перед собой.

– Кто в кабине? – требовательно заорали из кузова. – Остановись!

Конечно, конечно… Шнурки только поглажу.

Кат резко прибавил скорость, не обращая внимания на скрежет впереди, повернул направо, объезжая библиотеку. По дороге не прорваться, но есть же и тротуары. По ним, сминая поросль молодых деревьев, царапая остатки асфальта толкаемой впереди развалюхой, он и гнал сейчас по направлению к главному корпусу университета. По его расчетам, площадь уже вышла из простреливаемой пулеметами зоны, пора было разбираться непосредственно с виновником торжества.

Не глуша двигатель, он резко затормозил, вызвав в кузове взрыв невнятного мата, и спрыгнул на землю, оставив открытой дверь. Хороший грузовичок, если бы не драгоценный по нынешним временам бензин, себе бы такой не помешал.

Кат пробежал вдоль машины, чуть отступил назад и резко, с перекатом, запрыгнул в кузов. Если прямо под пологом не подстрелят, закрутим карусель. Падая на пол, Кат выпустил очередь, почти не глядя, веером. Кроме Зинченко в его дурацкой накидке, в кузове на ногах осталось трое бойцов. Еще один лежал в углу, видимо, подстреленный еще на площади. Одному из оставшихся пули попали в грудь, резко откинув назад, на неожидавшего такого расклада майора. Двое других почти не пострадали – ну да, одного зацепил в ногу, не страшно. Лежа на полу, сталкер добил магазин в раненого. Вот теперь все, и на бинты парню не тратиться.

Пока Зинченко сталкивал с себя обмякшее тело своего охранника, оставшийся целым и невредимым боец решил с какого-то перепуга провести образцовый захват противника. Опять же, как учили – спецназовец бы просто застрелил по сути безоружного Ката. А этот полез в ближний бой. Правильно, что уж там: человек лежит, надо брать тепленьким.

Проблема только в том, что Кат уже не лежал. Он вскочил на ноги одним движением, бросив незаряженный автомат. Боец внезапно оказался лицом к лицу с хоть и безоружным, но очень злым после гибели Черепа парнем. Да и в целом Кат сейчас не размышлял, он действовал в привычном боевом режиме, когда сперва бьют, а потом думают. От удара лбом в лицо безопасника уже ничего не могло спасти. Так и отлетел назад, выронив автомат, даже понять ничего не успел.

– Стоять, зверек! – лениво сказал Зинченко. Он уже выбрался из-под трупа и теперь стоял, направив на Ката пистолет. И не допрыгнуть ведь…

– Стреляй, скотина! Стреляй. Тебя свои же потом уберут, – тяжело дыша, ответил сталкер.

– Это какие же – свои? – заинтересовался правитель. Хорошая штука паранойя, на ней играть можно, как по нотам.

– А ты не заметил, Жора, что Старцев бойцам велел не вмешиваться?

– Расстреляю! – тут же откликнулся майор, даже не заметив обращения Ката. – Своими руками грохну. Но сперва тебя.

Зинченко выстрелил, чуть опустив ствол. Кат почувствовал, как обожгло ногу, он словно просел на одну сторону. Бля, и больно как…

– Это только начало, – ухмыльнулся правитель. – Давай, ползи к выходу.

– Это зачем? – обхватив простреленную ногу, спросил Кат. Из-под пальцев сочилась кровь. Сука, бедро, там вены. Если не перевязать, скоро сдохнешь. Что ж это он так попался, ведь должен был успеть…

– Надо, – безмятежно улыбнулся Зинченко. – На свежем воздухе тебя хочу кончить. Блажь у меня такая.

И выстрелил еще раз. Из ноги сталкера будто раскаленными щипцами выдрали кусок мяса. Свежего, истекающего алой кровью и прозрачной лимфой.

– Ползи, гаденыш! – велел Зинченко.

Кат тяжело, опираясь на стену, повернулся и мешком вывалился на асфальт, спиной чувствуя уткнувшийся в спину ствол. Свой пистолет не достать, а развернуться и прыгать… Похоже, он надолго отпрыгался. Если не навсегда.

Есть только одна надежда, попробовать убежать, только вот как это провернуть? Сил на один рывок, штанина уже мокрая от крови и голова начинает кружиться. Как же не вовремя это все…

– Давай! – ткнул пистолетом в спину правитель. Он тоже спрыгнул вниз и теперь откровенно игрался с безоружной жертвой: Кат почувствовал, как пистолет сзади из-под ремня вытащили и бросили в сторону сильные пальцы.

Грузовик косо стоял на тротуаре, почти уткнувшись тупым носом кабины в давно заброшенный магазин. Или нет – не магазин, остатки вывески наверху сообщали, что это салон-парикмахерская «Новый…». Второго слова не было. Мир? Взгляд? Стиль?

Кат глубоко вздохнул, стараясь сохранить остатки сознания. Голова болела, в глазах слегка двоилось. Кровопотеря? Она, родимая.

– Что, щенок, думал обыграть старого волка? – пафосно спросил Зинченко, нелепый в своей накидке, с растрепанными волосами: шапочка, видимо, слетела еще в кузове. – Хрен тебе!

Отвечать не хотелось. Кат развернулся и ударил неожидавшего сопротивления майора по руке, куда дотянулся. Пистолет улетел в сторону, звякнув об асфальт. Сейчас бы добить, да сил нет. На ногах уже с трудом…

Сталкер бросился вперед, ко входу в парикмахерскую. Спрятаться. Перевязать ногу. Уйти. Нет возможности дальше драться, совсем нет. Открыл он дверь или выбил, вспомнить не удалось, сознание начало работать какими-то рывками, с пробелами, словно плохо склеенная лента старинного кинофильма.

Вот он уже в полутемном зале, среди засыпанных пылью и случайным мусором столиков с зеркалами на стенах.

Вот он сидит в кресле, перетягивает ногу ремнем на бедре. В глазах пляшут разноцветные звезды, но Кат не сдается. Дальше опять провал, из которого он возвращается, уже стоя за раскрытой дверью в мужской зал и внимательно следя в зеркало за коридором. Кажется, что тело и разум разделились, действуя сами по себе. По крайней мере, он стоит, это достижение. Похорошему, должен уже медленно отходить под капельницей, сопровождаемый тяжелым вздохом ангела-хранителя.

Опять разрыв пленки, из которого его вытаскивает хорошо знакомый ненавистный голос:

– Ты чего, спрятался? Вот дурачок… Далеко не уйдешь. Где ты, мой юный уродец?

Шаги в коридоре, а в зеркале никого не видно. Как вампир у нас майор, что ли? Не отражается? А, черт… Там же одна рама, давно разбито.

– А я здесь однажды стригся, мой непутевый воспитанник, да… Приятные воспоминания. Модельно-уставная стрижка под музыку, еще девка была такая… сочная. Хотел ее в кабак пригласить, да денег не было. Вот такой вот бритый спирс получился. Помнишь, певичка была? А, да что ты помнишь… Одни убежища только и знаешь. А в них уебища. Как же я вас всех ненавижу, кто бы знал.

Снова шаги, ближе. Или это глюки лишенного крови мозга? И шаги, и голос отдаются эхом, то удаляясь, то приближаясь. Где же он, где…

Кат чувствует в правой руке холодную сталь ножниц. Лезвия сведены вместе и из невинного инструмента парикмахера вышел неплохой нож, сжатый обратным хватом. Если не потерять сознания, то…

– Я здесь, мой коте-о-оно-чек! – откровенно глумясь, протянул Зинченко. – Выползай!

Кат смотрит в соседнее с разбитым зеркало на противоположенной от двери стене. Там мелькает что-то неразборчивое: слой пыли за двадцать с гаком лет не дает понять больше. Идет? Не идет? Почудилось?

Сталкер перехватил ножницы удобнее и чуть отступил назад. Потом, то ли услышав шорох шагов, то ли почувствовав колебание воздуха от движения, рывком ударил в лицо того, кто входил в зал. Кажется, попал. Кажется, звучали выстрелы – уже в никуда, вслепую, круша остатки роскоши старой парикмахерской. Что-то хрустнуло под рукой Ката – ножницы длинные, видимо, пробил насквозь.

До затылка.

В дважды пробитой ноге полыхнуло болью, но окутавшая сталкера блаженная ватная темнота уже не дала ему это прочувствовать на всю катушку. Для него время остановилось, и не осталось уже никого и ничего. Только непрерывный, но угасающий звон стекла, тонкими колокольчиками рассыпавшегося вокруг. Только где-то вдали он видел ярко-синюю точку, как у того загадочного существа. Но сейчас даже огонек никто купить не предлагал…

Темнота и тишина, рай для уставших борцов за справедливость.

Тишина и темно…