Глава 7
Осведомитель из «Старой Полтавы»
В кабинете полицмейстера состоялось совещание. Степан Балуца опять избежал ареста, да еще зарезал человека. Правда, тот был его сообщником. В каком-то смысле кассир заслужил свою участь… Но все равно для полиции случай был неприятный. Приехавшие из столицы сыщики, вроде как лучшие из лучших, в очередной раз сплоховали.
Лыков сделал доклад. Он напирал на то, что противник умен и осторожен, предпочитает действовать наверняка.
– Разгром квартиры на Запорожской улице не ушел от внимания Степки. Да и как его скроешь? Убежище брали с выполнением всех процессуальных требований, понятые и все прочее. Нашумели. Наша хитрость насчет бегства Пружинера тоже не удалась. Балуца допускал, что тот действительно откупился. Но, имея человека внутри, решил проверить. Видимо, покойный кассир подсказал атаману про кнопку сигнализации и в последний момент ее нажал. Банда сразу убралась. А когда Несходовский пришел за наградой, получил нож в сердце.
Трое одесситов внимательно слушали питерца. Челебидаки совсем обнаглел: он выгнал полицмейстера из-за стола и сел на его место. Показывал, что он тут главный, глаза и уши градоначальника.
Ротмистр Кублицкий-Пиотух не стал спорить и устроился сбоку. Черкасов тем более вел себя скромно и примостился у двери.
Челебидаки и в обсуждении пытался тянуть одеяло на себя. Он заявил:
– То, что у налетчиков мог быть внутри сообщник, лежало на поверхности. Почему вы не проработали этот вопрос?
Алексей Николаевич сощурился и ответил:
– Не мы, а вы.
– В каком смысле?
– В том самом. Проверкой персонала должны были заниматься местные силы. Поэтому я адресую этот вопрос вам. Итак, господин Челебидаки, почему вы не установили сообщника вовремя?
– Да… Я… Это не входит в мои обязанности!
– А руководить действиями чиновника особых поручений Департамента полиции, выполняющего личный приказ государя, входит?
Коллежский асессор застыл.
– Ну? Чего это вы уселись за стол полицмейстера? Выйдите-ка оттуда, да поживее. Мы здесь не в сыщиков играем, а ловим опаснейшего убийцу. Вы сколько лет в уголовном сыске?
– Да как вы смеете?! В конце концов, я представляю тут высшую власть в городе, не забыли?
– Высшую власть тут представляю я. Письмо премьер-министра показать? Я велел: марш из-за стола!
Челебидаки с обиженным видом поменялся местами с полицмейстером.
– Вот так-то лучше, – констатировал Лыков. – А что у вас за разговор был с капитаном Фингергутом? По какому праву вы лезете в секретные дела Военного министерства?
– Опять двадцать пять! – вскричал чиновник. – Вы хоть понимаете, что у нас свои порядки? Приехали и давай командовать? Кто вы такой, чтобы отменять приказания градоначальника?
– А кто такой градоначальник, чтобы отменять приказы военного министра, отданные в пределах его компетенции?
– Я… я не в курсе подобных приказов.
– Конечно, не в курсе. Вам и не полагается знать такие вещи.
– Так покажите мне тот приказ! – вскричал Челебидаки.
– Засекречено, – отрезал питерец. – Могу лишь посоветовать обратиться куда следует. Не вам, разумеется, а вашему начальнику. Если сочтут нужным, ему пояснят. Вам же покуда надо знать только одно. Я запрещаю вам в дальнейшем проявлять интерес к делам контрразведки.
– А у вас есть такое право?
– Конечно. Я выполняю еще одно поручение премьер-министра, инициированное Сухомлиновым. И сам решаю на месте, кого привлекать в помощь, а кого нет. Вы мне для дознания не нужны, оно секретное и касается только военных. Поимка Балуцы – другое дело. Тут интерес градоначальства понятен и уместен. Но ваша высокомерная манера поведения, помноженная на вопиющую некомпетентность в сыскном деле, вот-вот заставит меня обратиться в Петербург. Хотите выполнить поручение Ивана Николаевича – сидите тихо и слушайте. Ваша роль – передать сведения. Примерно как у телеграфного аппарата. Еще раз встрянете с глупостями, выгоню к чертям.
В кабинете стало тихо. Алексей Николаевич по глазам полицмейстера и его помощника понял, что те торжествуют. Хотя стараются не подавать виду.
Наведя порядок, коллежский советник продолжил свои рассуждения:
– Итак, главный вопрос: что делать дальше? Как теперь ловить Балуцу? Готов заслушать соображения одесских коллег.
Кублицкий-Пиотух сразу открестился:
– Пусть лучше Андрей Яковлевич выскажется. Я по общей полиции, в деле сыска не специалист.
Черкасов хотел встать, но питерец жестом удержал его:
– Тут все свои. Ну почти все… Валяйте без политесов.
– Слушаюсь. Значит, вот что… Я полагаю, что Балуца из Одессы сбежит. Если уже не сбежал.
– Обоснуйте.
– Теперь, когда экспроприация сорвалась, атаман остался без денег. Это была его единственная надежда. Старую его банду мы изловили, а новые люди скажут: плати! И чем он заплатит? Всю его добычу мы конфисковали на Запорожской, других запасов у Степки, судя по всему, нет.
– А вы не допускаете, что это лишь подстегнет бандита к новым преступлениям?
– Считаю такой вариант маловероятным, Алексей Николаевич.
– По-вашему выходит, что и искать злодея не надо? Пусть утекает в другой город и там его ловят другие сыщики?
– Так уже было о прошлом годе. Степка исчез, мы его не нашли. Хотя очень старались – я же помню.
– Ваша точка зрения понятна. Сергей Манолович, что ты думаешь?
Азвестопуло возбужденно заявил:
– Некуда ему деваться! В Одессе прятаться легче: четыреста тысяч населения. И окраины, совершенно недоступные для полиции. Достаточно засесть в каменоломнях, и мы его никогда не найдем. Я считаю, что Степан Балуца здесь и никуда отсюда сбегать не намерен.
– И будет готовить новый налет?
– Точно так. Три помощника у него имеются и даже умеют стрелять из револьверов, хоть и в молоко. Для налета сил достаточно. А прочие… Одесса такой город, что бандиту здесь всегда помогут. Ну взяли мы Пружинера. Да у Степки барыг еще дюжина.
– Так. Наши действия?
– Искать. Нечего надеяться, что он сбежал и нам можно расслабиться. Никто за нас эту тварь не поймает.
– Искать как? Давай конкретные предложения.
– Облавы во всех темных местах. Мало мы делаем облав, Андрей Яковлевич. Надо каждую ночь где-то шарить. Так и нащупаем в конце концов: сообщника, укрывателя, любовницу…
Черкасов согласно кивнул и черкнул в блокноте.
– Все?
– «Ежиков» в тюрьме еще раз потрясти: вдруг кто-то вспомнит важную деталь? Лейбов этих снова пугануть, Одесского да Тульчинского: пусть сообщат, кто, кроме них, обслуживал Балуцу. Ну и агентура. В первую очередь агентура. Степка живет не наособицу, он ходит по притонам, подбирает людей, пьет с кем надо водку… Притоны мы по большей части знаем. Нужно ориентировать на них осведов, пусть шляются, играют в карты, швыряют деньгами. Выделить им на это средства из сыскного кредита. Надо рассмотреть преступный мир Одессы под лупой.
Лыков дал помощнику высказаться и взял слово:
– Вроде верно, но меня удивляет то, что все вы игнорируете важное обстоятельство.
– Какое? – встрепенулись полицейские.
– Да оно лежит на поверхности. Бандиты подъехали к кредитному обществу на пролетке. И умчались в ней, как только почуяли опасность. Когда зарезали кассира на Среднем Фонтане, там опять была пролетка. Явно та же самая. То есть извозчик обслуживал их целый день. Ясно, что это не простой фурман, а блатноги – специальный человек с бляхой, который работает на преступников.
– Очень вероятно… – пробормотал Черкасов, опять занося что-то в блокнот.
– Андрей Яковлевич! Есть же у сыскного отделения такие молодцы на примете?
– Кое-кто есть. И все как на подбор служат в извозном заведении Гамалея.
– Что за Гамалей?
– Дядя с Молдаванки. В молодости был хороший флокеншиссер . Гехтелем орудовал, как никто. Везучий был, песья кровь! Имел нюх на толстые муссометы . Ни разу всерьез не попался. Как разбогател, купил патент на извозный промысел. А связи в фартовом мире все при нем остались.
– Типаж понятен. Сергей Манолович, свидетели описали экипаж, который стоял у ломбарда?
– Ничем не примечательный гицель на паре.
– Гицель?
– Так в Одессе называют лихача, – пояснил титулярный советник.
– Хм. Масть лошадей запомнили?
– Вроде гнедые… Никаких особых примет ни у экипажа, ни у возницы не имеется.
Лыков обратился к начальнику сыскного отделения:
– Андрей Яковлевич, у вас есть внутреннее осведомление по извозу Гамалея?
– Нет.
– Плохо! – вдруг строго заявил полицмейстер, до сих пор молчавший. – Очень плохо. Человек много лет возит налетчиков, а мы не имеем за ним надзора.
– Так ведь туда чужих не берут, только своих, проверенных, – стал оправдываться губернский секретарь.
– Найдите проверенного и завербуйте.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
Питерец дал одесситам высказаться и продолжил:
– Извозчик – это след. Как определить, кто сидел на козлах? Посмотреть журнал?
– Вряд ли такой особенный выезд занесли в журнал, – скептически заявил Азвестопуло. – Да и нет там никакого журнала. Сдал выручку, сколько положено хозяину, остальное – себе.
– Во всех городах есть извозчичьи заведения, – напомнил Лыков. – А в Одессе имеются?
– Нет, – вздохнул Черкасов. – Трактир «Старая Полтава» на Прохоровской у них вроде как излюбленный. Но там и гицели, и просто фурманщики, и балагулы, и биндюжники – все, кто кормится перевозкой людей или грузов.
– Опять ваши одесские особенности, – хмыкнул питерец. – Без переводчика не поймешь.
Сергей пришел на помощь шефу:
– Гицель – это лихач на дутых шинах, а фурманщик – просто извозчик. Балагул – ломовик, он перевозит тяжести на бенд-вагене, то есть пароконной телеге. А биндюжник правит биндюгом, одноконной телегой для перевозки колониальных и любых сыпучих товаров.
– Значит, в «Старой Полтаве» всякой твари по паре, но попадаются и гицели, которые нас интересуют. Так?
– Так, – подтвердил главный городской сыщик.
– Направьте туда осведа, срочно. Пусть навострит уши и слушает, слушает… Где еще любят собираться извозчики?
– В «Лондончике», угол Ришельевской и Малой Арнаутской, есть у них свои столы. Давний притон! Трактир «Афины» в Красном переулке, там рядом водоразборная колонка, вот они и едут лошадей поить… На Ольгиевской улице имеются меблированные комнаты Диаманта, называются «Свет и воздух», – припомнил Черкасов. – При них дрянной буфет. Дешево и сердито. Фурманы там штыфкают.
– Не штыфкают, а едят, – опять влез с замечанием полицмейстер.
– Виноват, ваше высокоблагородие, едят.
– Агенты туда заходят? – оживился коллежский советник. – Документы глянуть, патент потребовать.
– Ходят регулярно, – заверил Черкасов командированного.
– А в «Старую Полтаву»?
– Реже.
– А почему так?
– В «Старой Полтаве» опасные люди бывают. Вот в прошлом году мы там поймали налетчиков братьев Жданченко и их товарища Пронченко. Еле-еле справились. Надзирателю Цуцупаве ножик в бок сунули, чуть богу душу не отдал.
– Понятно. Андрей Яковлевич, в это опасное место мы сходим сами, на пару с Сергеем Маноловичем. Проведем разведку. А вы своих слухачей зашлите в другие заведения. Договорились? Особенно в «Лондончик». Именно там Степка публично поклялся отомстить питерским сыщикам. Где, кстати, обещанные покушения? Не держит он слова.
– Но… Боязно как-то вас отпускать. Вас могут того… Двое для «Старой Полтавы» маловато. Возьмите подмогу, а?
Лыков покосился на Азвестопуло. Тот бодро ответил:
– Да мы их как мух разгоним! Семерых Алексею Николаичу, ну и мне пяток.
Полицейские посмеялись, и Лыков согласился:
– Подмогу возьмем. Пусть на улице подождут. В случае чего прибегут.
Когда стемнело, питерцы подошли ко входу в зловещее заведение. Прохоровская улица, одна из главных на Молдаванке, соединяла Портофранковскую со Степовой. В таких местах гостям не рады, особенно непрошеным.
Азвестопуло зябко повел плечами:
– Эх, господи, пронеси…
Из заведения слышалась очередная уголовная песня:
– Люби белых, кудреватых
При серебряных часах…
Алексей Николаевич тоже нервничал. Дернул его черт вызваться пойти сюда. Он оглянулся. На углу с Мясоедовской стояла пролетка, подле нее возвышалась колоритная фигура Гаврилы Бойсябога. Это успокоило сыщика.
– Ну не в первый раз, авось и не в последний.
Лыков толкнул дверь и вошел в пивную. Первое, что он понял, – там не было ни одного извозчика. Ни фурмана, ни биндюжника, ни балагула. Весь народ, что предстал его взору, относился к фартовым. Типичный пчельник, уголовный притон, куда если и ходят обыватели, то лишь свои.
Появление незнакомцев сразу заметили. От окна послышалось громкое предостерегающее:
– Зекст!
Из-за дальнего стола кто-то вскочил и опрометью кинулся в другую дверь. Алексей Николаевич рванул следом. Ему пытались поставить подножку, но он ловко ее перепрыгнул. Затем два бугая заслонили путь. Сыщик махнул не глядя, и ребята повалились на пол. Он поймал беглеца уже на пороге, схватил в охапку и потащил назад. Вся пивная наблюдала за ним, но больше никто не вмешивался. Азвестопуло расчистил место под лампой, просто столкнув сидевших на пол.
Коллежский советник усадил пленного в круг света и рассмотрел. Лет двадцать пять, вид жалкий и испуганный. Коротко стриженные волосы навели сыщика на мысль.
– Кто будешь?
– Дак… Пива выпить зашедши.
– А почему бежал?
– Бесписьменный я. Пачпорт в волости не выправил.
– Да? А по мне, так ты дезертир.
Вокруг стало тихо. Кто-то подошел к Лыкову сзади и положил руку на плечо; рука была тяжелая. Он повернулся. Быкообразный детина дыхнул на питерца ароматами водки и табака.
– Слышь, ты! Мы тебя тут раньше не видали. И век бы еще не видать.
– Руку убери. Пока я ее не оторвал по самые коленки.
– Чё? Шарлатан!
Сыщик не стал сдерживаться. Надо было сразу показать, кто тут главный. Он двинул детине в переносицу так, что тот улетел за стойку.
– Еще есть желающие познакомиться? Ась? Подходи, угощу.
Желающих не нашлось.
– То-то, рвань портовая, – рассмеялся Алексей Николаевич. – Слушай сюда. Я Лыков.
– Фараон, что ли? – крикнул узкоплечий кудрявый парень с чирьем на щеке.
– А по мне не скажешь?
– Еще как похож! – заголосили со всех сторон.
– Чтоб тебе адово дно пробить! – злобно выступил вперед недоросток с гнилыми зубами. Но его тут же угомонили свои:
– Брысь, подметайло! Вишь, интересный разговор налаживается.
– Кому любопытно, скажу, – подхватил сыщик. – Вчера пытались почистить ломбард. А мы их там уже ждали, хотели взять на гранте. Да не вышло – кассир предупредил о засаде, и ребята плейтовали.
– Вот молодцы! – одобрило общество.
– Слушайте, что дальше было. Кассир пошел к батьке за наградой – он-де спас халястру, надобно расплатиться. Тот и расплатился – финкой под ребро.
– Это на шестой станции случилось? – спросил кудрявый.
– Да.
– Ну это нас не касается.
– Я и не говорю, что касается. А хочу вот что предложить. Если кто даст наводку на этого батьку или на его халястру, тот получит лично от меня награду. Тысячу рублей из рук в руки.
– Штуку зараз? – недоверчиво спросил рыжий оборванец с больными слезящимися глазами.
– Да, тысячу.
– А за что такая башмала? Как поца зовут?
– Степка Херсонский.
В пивной повисла тишина. Затем парень с чирьем неодобрительно сказал:
– Ты, Лыков, из нас зухтера ищешь? Не в то место пришел. Степка вовсе не поц. Мы своих не выдаем.
– Своих? – рассердился питерец. – Ты ему свой, что ли, Степке Балуце? Вон, посмотри на моего помощника. Его фамилия Азвестопуло. Одессит, как и вы. Степка у него мать с отцом убил, на Щелаковской улице. Головы беспомощным старикам кувалдой размозжил. И повизгивал при этом от удовольствия. Ну?
– Чего «ну»? Жизнь такая, Лыков, – ответил кудрявый. – Ты меня не совести, у меня бога давно нет.
– Жизнь всякая бывает, ты верно подметил. А стариков убивать никому не дозволено. Мы Степку поймаем и повесим. Желательно за ноги, чтобы долго подыхал. Но кто-то на этой твари может заработать. Пусть придет и скажет, что знает, без награды не останется. Я живу в гостинице «Лондонская».
Тут из угла вывели под руки бугая, которому сыщик двинул в переносицу. Усадили на лавку, вытерли кровь и дали воды. Тот звякнул зубами об стакан и тихо выругался.
– Что ж вы его так, вашебродие, – сочувственно сказал кто-то в толпе. – Ведь и покалечить недолго. Это же Вася Большой, тамада амбалов с Практической гавани. Приличный человек, не какое-то сметье.
– А чего он на полковника руку положил! – возмутился Азвестопуло.
После этих слов люди вокруг Лыкова стали молча расходиться.
– Ну я все сказал, – добавил им в спину Алексей Николаевич. – Кто хотел, тот услышал.
Сыщики взяли дезертира и тоже вышли на улицу. Подкатила пролетка, оттуда вывалился огромный Гаврила Бойсябога.
– Ваше высокоблагородие, как прошло? Я глядел, народец суетился, но крику себе не дозволял.
– Да обошлось, только тамаде амбалов я габелку подправил.
– Васе Большому? А за шо?
– За хамство.
– Гаванные обидятся, – расстроился городовой. – Вася не самый дурной человек, даже жалко. А все же пусть не хамят полиции!
– Вот-вот.
Дезертира доставили в Петропавловский участок. Там он сознался, что бежал из Сто шестьдесят пятого пехотного Луцкого полка. Парня отослали в управление Одесского уездного воинского начальника, и Лыков с Азвестопуло поехали на Преображенскую. По дороге Сергей спросил шефа:
– Думаете, кто-нибудь прельстится?
– Да, и знаю, кто именно.
– Тот, со слезящимися глазами?
– Он самый.
– Не похож дядя на продувного. Такому и не скажут.
– Даже мелкий злец может быть полезен. Подождем до утра.
Питерцы проторчали в сыскном отделении до трех часов ночи, однако ничего полезного не высидели. Агенты, проверявшие другие заведения, вернулись ни с чем.
Лыков не ошибся. Поутру он допивал в ресторане чай и заметил у веранды знакомую фигуру. Расплатившись, коллежский советник высунулся из парадного и поманил «мелкого злеца»:
– Подойди.
Тот подскочил, сдернул картуз.
– Узнал что-нибудь?
– Так точно.
– Айда за мной.
Они прошли в швейцарскую. Алексей Николаевич распорядился принести бутылку самого лучшего пива и закрыть дверь с той стороны. Швейцар знал, где служит постоялец, и выполнил все без возражений.
Рыжий опростал бутылку и сказал:
– Благодарствуйте, ваше высокоблагородие. Перейдем к делу?
– Как тебя зовут?
– Петр Полуэктович Персиянов. Все на букву «П».
Лыков отодвинулся на вершок и сказал:
– Виноват. В таком виде трудно распознать образованного человека. А я для вас Алексей Николаевич. Слушаю внимательно.
– Вы давеча интересовались Балуцей и его людьми. И обещали тысячу рублей тому, кто вас на них выведет. Верно?
– Все так. Только сведения должны быть достоверными и привести к аресту преступников.
– А если вы их сами провороните? Извините мой вопрос, но так бывает. Более того, уже не раз случалось. С вами, Алексей Николаевич, и с вашим помощником Азвестопуло.
– Ого. Вы и справки навести успели?
– Когда речь идет о таких деньгах… Но все же ответьте на вопрос.
– Хорошо. Я вижу это так. Если вы, Петр Полуэктович, помогаете нам схватить негодяя, то тысяча ваша бесспорно. Если вы дали нужные сведения, но мы сами сплоховали, опять вся сумма ваша, в полном объеме. А вот если ваши сведения лишь подсказка и нам придется еще многое самим добывать… В этом случае сумму дробим, всю тысячу вы не заслужили. Честно так?
– Хм… – Персиянов задумался. – А кто будет определять, какую часть от тысячи я заслужил?
– Я, кто же еще.
Рыжий доброволец помолчал, потом сказал:
– Я согласен на ваши условия.
Сыщик из его расспросов уже понял, что тот не темнит и действительно что-то знает – или о Балуце, или о его сообщниках. Поэтому он без колебаний хлопнул ладонью по столу:
– Сделка заключена. Вам нужен аванс?
– Рубликов сто, пожалуй. На расходы.
Командированный вынул бумажник и отсчитал нужную сумму.
– Желаете расписку? – спросил Персиянов, убирая деньги в карман.
– Зачем? Вы не похожи на идиота, который из-за ста рублей хочет нажить себе врага в полиции. Сколько времени вам понадобится?
– Два-три дня. Кое-что я уже разведал, однако лучше убедиться.
Новый осведомитель направился к выходу, но у двери остановился.
– Хочу, чтобы вы знали… Деньги мне нужны для лечения.
– Да хоть на водку.
– Нет, – возразил освед. – Я желаю сохранить ваше уважение. Можете смеяться, но такова привычка бывшего интеллигента.
Сделал шаг и опять остановился:
– Дело, за которое я взялся, рискованное. Вдруг со мной приключится беда? На всякий случай запомните имя и фамилию: Николай Цихмейстеров. Это бандит с Молдаванки.
– Запомнил. Он имеет отношение к Балуце?
– Да. Считайте, что аванс я уже отработал.
Сказав это, Персиянов удалился. А коллежский советник отправился прямиком в полицейское управление. Он сразу прошел к Черкасову.
– Андрей Яковлевич, кто такой Цихмейстеров?
Главный сыщик отложил бумаги и глянул на питерца настороженно:
– А почему вы им интересуетесь?
– Поступила информация, что он может быть связан с Балуцей.
– Что поступило?
– Ну сведения. Человек один намекнул. Вчера в пивной «Старая Полтава» познакомились.
– А-а… Если сведения ваши верны, то это интересно. Николай Цихмейстеров – налетчик с Молдаванки. Тот еще червячок! Отсидел два года в арестантских ротах и после этого больше не попадался. Но в лихолетье рук не покладал, числился среди самых опасных. Однако свидетельских показаний против него никто дать не решился. Лишь агентура кое-что сообщила. Так, прошлой осенью Цихмейстеров зарезал сторожа при ограблении склада невостребованных грузов на станции Одесса-Товарная. Но агентурные сведения к делу не подошьешь, прокурор выкинет. Поэтому скок до сих пор на свободе.
– А некто Персиянов Петр Полуэктович вам не знаком?
– В первый раз слышу, – покачал головой губернский секретарь.
Лыков пошел в картотеку. Порылся и отыскал учетную карточку Персиянова. Выяснилось, что тот окончил полный курс гимназии, служил почти десять лет в городской управе. Но стал нюхать кокаин, опустился, потерял службу. Чтобы заработать на наркотик, торговал контрабандными специями, дважды сидел в арестном доме.
Похоже, аванс рыжий доброволец потратит на кокс , подумал командированный. Плакали сто рублей…
В этот день Лыков занимался дознанием один. Его помощник проверял подозреваемых из штаба округа по делу о шпионстве. Ничего важного Алексей Николаевич не открыл и никуда не продвинулся. Степка Херсонский закопался глубоко. Ему помогали матерые бандиты, в послужном списке которых были и убийства. Шайка опасная, такие долго без дела сидеть не привыкли. Скоро в Одессе случится новый экс… Тем не менее вылазка в «Старую Полтаву» дала важные сведения. Если Цихмейстеров был в той пролетке, если он один из тех, кто стрелял в Лыкова из-за угла, то след взят. Известно, где проживает налетчик. Можно подвести к нему осведомителя или взять под осторожное наблюдение. Да и Персиянов обещал разузнать подробности.
Вечером бывший интеллигент опять появился в гостинице. На этот раз он выглядел приличнее: картуз с лаковым козырьком, почти новое пальто… Не весь аванс пошел на розыски, догадался сыщик. Он провел гостя в номер и снова угостил пивом. Персиянов с достоинством выпил бутылку и сказал:
– Вещь!
– Теперь о деле.
– Слушаюсь. Вот что я выяснил, Алексей Николаевич. Вечером того дня, когда вы сорвали налет на кредитное общество и когда был зарезан кассир, в «Старую Полтаву» явился Колька Цихмейстеров. С ним был гицель по фамилии Арковенко. Дурной человек.
– Из заведения Гамалея?
– Точно так. Вы сами уже выяснили?
– Нет. Были подозрения, поскольку тот Гамалей всегда поставляет налетчикам блатноги, – пояснил коллежский советник. – Но фамилии гицеля мы не знали.
– Слава богу, – успокоился освед. – Я уж думал, улетели мои денежки. Тогда слушайте дальше. Эти двое были чем-то возбуждены и быстро налились пивом с водкою. Соображаете, к чему клоню?
– Цихмейстеров с Арковенко едва избежали засады, потом их атаман зарезал человека, а им пришлось стрелять в полицейских. Ребята переволновались и решили расслабиться.
– Верно.
– Это все?
– Нет! – торжествующе поднял палец Персиянов. – Во время пьянки Колька проговорился, что кое-кто снимает у гицеля квартиру. А? Каково?
– Он имел в виду Степку Балуцу?
– Я в этом почти уверен! – вскочил освед. – Не себя же. У Кольки своя хата есть, на Треугольной площади. А Балуце приходится скрываться.
Лыков обдумывал сведения несколько минут. Потом попросил гостя подождать, спустился вниз, взял из сейфа четыреста рублей и вернулся в номер.
– Вот. Теперь у вас половина суммы, что мы обговорили. Устраивает?
– Более чем. Благодарю.
– А я вас отблагодарю второй половиной, если окажется, что ваша догадка верна.
– Что дальше, Алексей Николаевич? От меня еще что-нибудь требуется?
– Пока нет. Рисковать вами зря я не намерен, вы уже дали важную зацепку. Ну, скорее всего, дали… Мы сегодня же навестим гостеприимного извозчика. Если повезет, накроем Степку. Если нет – будем думать. Я помню свое обещание и разыщу вас. Даже ежели мы опять обмишуримся, это не скажется на вашем гонораре. Ступайте домой и сидите тихо.
Персиянов ушел. Лыков телефонировал Черкасову и велел прислать за ним дежурный экипаж. А самому готовиться к проведению ареста. Еще несколько минут ушли у коллежского советника на поиски Азвестопуло. Сергей отыскался в дежурной комнате Портового участка. Шеф велел ему взять оружие и лететь на Преображенскую.
Сыщика охватил азарт. Неужели сегодня все кончится? И Степка Херсонский будет сидеть перед ним, закованный в наручники? Если бы так. Но скользкий нелюдь уже столько раз уходил от полиции, что лучше не обольщаться.
В сыскном отделении собрались все участники предстоящей операции. Одесситы выяснили место жительства извозчика Арковенко: Ризовская улица, дом четыре. На задержание отправились питерцы и четыре надзирателя.
Квартира гицеля находилась во дворе, в полуподвале. Изнутри не доносилось ни звука, свет в окнах не горел. Как быть? Сыщики блокировали все выходы и сгрудились у входа. Пора!
Лыков высадил дверь плечом, и ему в лицо тут же выстрелили. Пуля задела голову по касательной, коллежский советник пошатнулся и едва не упал. В узком проходе сыскные были легкой мишенью. Но вместо второго выстрела послышался щелчок – осечка!
Алексей Николаевич прыгнул ногой вперед и угодил в кого-то невидимого в темноте. Следом вломились полицейские, и началась свалка. Командированный нащупал противника и подмял его под себя. Рядом хрипели и ругались, звякнул нож. Наконец кто-то зажег карманный электрический фонарь. В его свете обнаружились трое незнакомцев, которых надзиратели крепко держали за руки. Вид и у них, и у сыщиков был одинаково помятый…
Лыков забрал фонарик и внимательно рассмотрел задержанных. Ни один из них не походил на Степку. Тогда он за волосы оторвал ближайшего от пола и спросил:
– Где Балуца?
Тот кричал и пытался вырваться.
– Где Балуца? Я ж тебя, дурака, на части разорву!
Но тут с улицы раздались выстрелы. Алексей Николаевич бросил пленника и метнулся наружу. Там стоял на одном колене надзиратель Жук и лупил в белый свет как в копеечку.
– Что случилось? В кого ты целишь?
– Двое, ваше высокоблагородие! Пробежали в арку – и деру. Из соседнего подъезда выскочили. Один по приметам Цихмейстеров, а второй не иначе как тот самый!
– Степка Херсонский?! Бегом, бегом за ними!
Но было уже поздно. Бандиты ушли дворами Молдаванки. Колька знал их как свои пять пальцев, а полицейские в темноте заплутали.
В результате им в руки попали лишь те двое, что ночевали у гицеля. Третьим был сам хозяин квартиры, Иван Арковенко. Арестованных опознали уже в управлении: известные налетчики Павел Логачев и Кирилл Ворокута. Балуца опять обхитрил сыщиков. Он поместил свою новую банду у извозчика, а сам с податаманом укрылся у соседей…
Однако на этом события бурной ночи не закончились. Рано утром Алексей Николаевич уже собирался вернуться в гостиницу и хоть немного поспать, как вдруг в кабинете Черкасова раздался длинный телефонный звонок. Андрей Яковлевич снял трубку, выслушал, разъединился и встал, взяв фуражку.
– Едем.
– Куда?
– Цихмейстерова арестовали.
– Так пусть везут сюда, зачем нам куда-то ехать?
Главный сыщик смутился:
– Он человека шиванул на Кульмицкой дороге.
Лыков застыл.
– Рыжего? В сером пальто?
– Да.
– Но как он узнал?
Черкасов сел напротив питерца и спросил тихо:
– Это ваш новый освед, Персиянов?
– Почти наверняка. Но как Цихмейстеров узнал?
Азвестопуло из-за его плеча сказал:
– А помните кучерявого в пивной? С чирьем на щеке. Он еще говорил, что тут своих не выдают.
– Помню. Думаешь, он?
– Скорее всего.
– Ты прав, – сразу согласился Алексей Николаевич. – Фуражка и новое пальто сгубили Персиянова. Он ходил, выспрашивал. В новой фуражке, которой вчера еще не было. А кучерявый запомнил. Когда Цихмейстеров прибежал в «Старую Полтаву» и спросил, кто его заложил, парень высказал догадку. Кольке ее хватило.
Полицейские поехали в анатомический покой при медицинском факультете Новороссийского университета. Лыков увидел там своего осведомителя. Петр Полуэктович лежал весь растерзанный – доктора насчитали семнадцать ножевых ран. Красные воспаленные глаза с ужасом смотрели в потолок…
Допрос арестованных ничего не дал. Все они молчали, даже извозчик. Цихмейстерова ждал суд за убийство, остальных – за вооруженное сопротивление полиции.
Хоть это и было бессмысленно, Алексей Николаевич наведался в «Старую Полтаву». Парня с чирьем там не оказалось. На вопрос, где он, публика лишь смеялась: знать не знаем, сроду такого не видели.
Лыков не успокоился и собрал надзирателей. Описал им кудрявого, и те сразу опознали его: Валя Злой, рабочий с костопального завода, а по ночам налетчик. Однако что предъявишь такому тертому хлопцу? Ни один следователь не возьмет в производство…
Дознание снова зашло в тупик. Второй покойник за два дня, а Балуца по-прежнему гулял на свободе.
Градоначальник пригласил Лыкова в свой кабинет и высказал ему сильное неудовольствие. Он даже позволил себе следующее замечание:
– Думал, такой специалист в пять минут разберется, а оказалось, вы как все остальные…
Питерец сдержался. А то еще генерал-майор доложит Курлову, что Азвестопуло здоров и ловит убийцу своих родителей. Толмачев потребовал на правах начальника города «закончить эту волынку побыстрее» и укатил в отпуск. За него остался помощник, действительный статский советник Набоков. Лыкову пришлось объясняться и с ним. Видимо, Челебидаки наябедничал, да еще сгустил краски. Командированный опять выслушал много неприятного. Но ему на все это было наплевать – его интересовал только Степка Херсонский.
