Глава 6
Неуловимый упырь
– Которые из квитанций получены за вещи от Балуцы? – задал первый вопрос Алексей Николаевич.
Пружинер перебрал пачки и отложил дюжину:
– Вот эти.
– Деньги за них он уже выручил?
– Да. Но есть портсигар, который Балуца хочет выкупить обратно.
Лыков насторожился:
– Что еще за новость? Зачем ему эта вещь? Чем-то дорога или тут другое?
– Другое…
Маклак запнулся.
– Боязно так-то… – пробормотал он.
– Ты не бойся, а помоги его поймать, – дал совет Азвестопуло. – Тогда и дрейфить перестанешь. Из камеры смертников куда он денется?
Старьевщик вздохнул и обратился к коллежскому советнику:
– Там есть квитанция на фамилию Апостоли.
– Эта? – показал тот.
– Да, на серебряный портсигар с эмалью. Он заложен в Первом одесском городском ломбарде. Срок заклада истекает через три дня. Балуца хочет прийти туда, будто бы перезаложить. Но это только повод…
Пружинер опять запнулся. Лыков помог ему:
– Степка хочет ограбить ломбард? А что там брать – столовое серебро? Не тянет на большой куш.
– Сам ломбард понятно, что не тянет. Но вы посмотрите, где он сидит.
– И где же?
– На Гоголя, десять. В боковом крыле Городского кредитного общества.
У Черкасова вытянулось лицо:
– Так он его хочет ограбить? Черт! Губа не дура. Но без стрельбы кассу там не взять, одной охраны четыре человека.
Азвестопуло тоже разволновался:
– Однако Степка наглец! Ипотечное общество подломать, на лучшей улице. Ему понадобятся для этого люди. А мы запечатали его банду в тюрьму.
– Мало ли в Одессе уркаганов? – робко возразил барыга. – На большой куш можно нанять опытных и сделать налет в три-четыре человека.
– Степка их уже нашел? – вскочил Черкасов. – У него теперь новая халястра?
– Так и есть, ваше благородие. Только не спрашивайте, кто они, я правда не знаю. Балуца ото всех скрывает.
– Так-так… Через три дня налет… – Черкасов начал нервно ходить по кабинету. – Городское кредитное общество! Самое большое на юге, больше только Петербургское и Варшавское. Там всегда полно народу, на углу городовой, внутри сигнализация и сильная охрана. Как же Степка надеется взять его, если у него лишь четыре человека?
Барыга только развел руками.
– Что еще можешь рассказать полезного? – насел на него титулярный советник. – Документы у Степки на какое имя? Апостоли?
– Нет, то мой скакун…
– Скакун? – переспросил Алексей Николаевич.
– Это значит маклер, мелкий посредник, который краденое в ломбард относит, – пояснил Сергей. И опять обратился к барыге: – Как сейчас фамилия Степки?
– Я видел его промысловое свидетельство, там было написано: мещанин Осямохов. Занимается выволочкой соли.
– Быстро в адресный стол! – крикнул Черкасов надзирателю Жуку. Тот умчался исполнять, а допрос продолжился.
– Как Балуца собирался скинуть добычу из банка? Там же не столько наличные деньги, сколько процентные бумаги.
– Через меня.
– У него есть наводчик внутри?
– Не знаю. Он ходил несколько раз в ломбард, сдавал заклады, а на самом деле присматривался. В последний раз пришел довольный, сказал, что дело обещает успех. Денег тьма, можно всю оставшуюся жизнь загорать на песке.
– На каком еще песке? – опять удивился Лыков. – Ваши пляжи из гравия, я сам видел.
– В Одессе гравий называют песком, – сказал Сергей.
– Все у вас не как у людей, – рассердился питерец. – Песок уже не песок…
На этом допрос застопорился. Пружинер не смог сообщить больше ничего важного. Жук вернулся из адресного стола и доложил, что мещанин Осямохов в городе не прописан.
Барыгу отправили в камеру при Бульварном участке, а сыщики продолжили совещаться. Теперь стало известно, на какой экс нацелился выродок. И было время подготовиться. Можно его взять и людские жизни спасти. Вот только как устроить засаду и при этом не спугнуть налетчиков?
Лыков приклеил бороду, надел каскетку с якорем и отправился в дом номер десять по улице Гоголя. Шикарное здание Одесского кредитного общества являлось украшением города. Центральный ризалит оживляли колонны, стены были разбиты пилястрами, большие окна пропускали в кассовый зал много света… Два этажа и цоколь, городовой у входа. Дверь слева вела в ломбард. Сыщик зашел туда: так и есть! Из помещения шел проход в кассовый зал общества. Ребята сунутся будто бы заложить безделицу, а потом шасть через коридорчик – и руки вверх!
Алексей Николаевич остался доволен увиденным. Можно устроить засаду и взять налетчиков на эксе. Главное – место определено. Без подсказки Пружинера сделать это было бы невозможно. Кредитные общества по закону не являются банками, они занимаются ипотечным кредитованием под залог недвижимости. Заемщик не получает здесь наличных денег, ему выдают облигации. Он сам обращает их в банкноты. Поэтому кредитные общества не очень-то интересны бандитам: им неохота связываться с ценными бумагами и терять на лаже. Степан Балуца вновь показал, что он умный противник. Громила решил нанести удар там, где полиция меньше всего ждала. Ну-ну…
Три дня прошли в нервной обстановке. Директор-распорядитель кредитного общества Каминер был предупрежден об опасности. Ночью, когда весь персонал разошелся по домам, Лыков осмотрел помещения и выбрал место для засады. Из кассового зала в задние комнаты вела малозаметная дверь. Через нее к клиентам выходили оценщики. Отдельная каморка принадлежала штатному землемеру. Сейчас он был в отлучке – проверял залоги в Дубоссарах. В комнату землемера коллежский советник планировал посадить четырех надзирателей сыскного отделения. Сам он вместе с Азвестопуло собирались находиться в кассовом зале под видом служителей.
Пружинера формально выпустили на свободу. Он явился домой, собрал вещи и уехал будто бы в Стамбул. Племяннику барыга рассказал по секрету, что дал пять тысяч взятки Черкасову. И тот убрал из дела все упоминания о подлинном хозяине квартиры на Запорожской улице. Снимал ее неизвестный человек, а Пружинер тут ни при чем. Старьевщик и в самом деле сел на пароход до Стамбула, но в Сулинском гирле был снят с него и временно помещен в тюрьму города Килия.
Несмотря на нервное ожидание, Алексей Николаевич нашел время зайти к градоначальнику. Там в максимально корректной форме он попросил Толмачева «оттащить» Челебидаки от дел военной разведки. Забыть все, что услышал от капитана Фингергута, и больше в дознание Лыкова не лезть…
Иван Николаевич отнесся к просьбе с пониманием. Коллежский советник – крупная фигура в МВД, с огромными связями во всей столичной бюрократии. Мало ли что он там доложит по возвращении? С такими людьми лучше дружить. Тем более что сам Толмачев собирался в двухмесячный отпуск и не хотел проблем перед отъездом.
Наконец наступило 20 апреля. Квитанция на портсигар, с которым Балуца намеревался заявиться в ломбард, лежала в сыскном отделении. Но, если разгром квартиры на Запорожской не спугнул бандита, он придет за чем-нибудь другим.
С утра Лыков и Азвестопуло, в тужурках курьеров, сновали по обширным помещениям Городского кредитного общества. Сергей даже полил цветы в кадках. Алексей Николаевич не счел нужным трудиться. В десять часов он уселся возле прохода, ведущего в ломбард, выложил на колени пачку телеграмм и будто бы их разбирал. Нервы его были напряжены, он ощущал тяжесть браунинга во внутреннем кармане и был готов выхватить его в любую секунду. Так прошел почти час. Ну? Когда же состоится налет?
Устав ждать, питерец зажал телеграммы в кулаке и решил с озабоченным видом пройтись по этажу. И в этот момент за стойкой кассового зала раздался приглушенный взрыв. Словно там бабахнула хлопушка. Машинально Лыков рванул пистолет и кинулся на звук. Следом летел Азвестопуло. Сыщики перемахнули через стойку и увидели бледное лицо кассира Несходовского. Тот замер на стуле, заслоняясь дрожащими руками от неведомой опасности. За его спиной струился белый дым.
– Пе… петарда… Случайно, ради бога…
Из коридора выскочили надзиратели сыскного отделения с наганами в руках. С улицы, топая сапогами, забежал постовой. Вся засада была насмарку.
Через пять минут кассир стоял в кабинете директора и тем же жалостливым голосом объяснялся:
– Я нечаянно ее задел, сам не знаю, как вышло.
Каминер сказал сыщику:
– Это сигнальная петарда, мы заложили ее в кассовом зале на случай опасности. Грохот должен был привлечь внимание охраны.
– Он и привлек, – сварливо напомнил питерец.
– Да, но…
Тут из коридора зашел Азвестопуло в распахнутой тужурке и без фуражки.
– Никого нет, я проверил.
– Хорошо смотрел?
– Лучше не бывает. Сразу после взрыва от левого крыла, там, где ломбард, отъехала пролетка. Внутри сидели трое или четверо. Это были они.
– Кто? – шепотом спросил кассир-недотепа.
– Этого вам знать не положено! – вспылил директор. – Идите на место, я сообщу о вашей участи.
– Но, господин директор, тут случайная оплошность! Я не нарочно, это с любым может приключиться, ей-ей. Локтем кнопку задел, локтем… Будто ее специально так установили.
– Вон!
Несходовский выбежал прочь. Сергей выждал немного и сказал:
– Он их предупредил. Было без пяти минут одиннадцать. Кассир знал, что бандиты вот-вот ворвутся. Он увидел двух новых курьеров и догадался про засаду. И нажал кнопку подрыва петарды.
– Надо отослать его домой, – попросил директора Лыков. – Мы установим за Несходовским наблюдение. Возможно, он захочет увидеться с налетчиками и получить награду за свою услугу.
Каминер отправился следом за кассиром, выгнал его из конторы «до особых распоряжений» и вернулся. Сыщики ждали его и встретили вопросами:
– Кто такой этот Несходовский? Как он оказался у вас на службе?
– Да кто-то порекомендовал. Или он сам обратился? Ага, вспомнил! Иезекиль Гершевич служил прежде в банкирском доме братьев Кусисс, что на Дерибасовской. Попросился к нам: у нас жалованье чуть выше и отпуск каждый год. Я поинтересовался у одного из братьев, что за человек, тот ничего плохого не сказал. А у нас кассир умер… Прямо за стойкой, среди присутственного дня. Хороший кассир, с первого дня основания у нас служил… Мы искали замену и взяли Иезекиля Гершевича. Все вроде с ним было более-менее: аккуратный, вежливый. Никаких замечаний. Господа, а вдруг он в самом деле случайно задел кнопку?
– Слежка покажет, – оборвал его коллежский советник. И скомандовал титулярному: – За мной!
Пока они переодевались в свое платье, за кассиром приглядывали одесситы. Лыков сменил надзирателя Донцова, только что взятого с испытательным сроком. Тот старательно, но не очень умело вел Несходовского, следуя за ним по тротуару. Сергей взял себе другую сторону улицы. Теперь питерцы сопровождали подозреваемого. Они держались на расстоянии тридцать-сорок саженей, меняясь: то один отстанет, то другой. Алексей Николаевич допускал, что не только полиция может следить за Иезекилем, потому действовал очень осторожно. Оба сыщика наблюдали одновременно и за объектом, и за собственными тылами. Мало ли что…
Выгнанный кассир шел быстро и мало смотрел по сторонам. Видимо, ему и в голову не приходила мысль о «хвосте». Походка у Иезекиля оказалась суетливая; судя по всему, он был сам не свой. Это хорошо: приведет куда надо. Однако плана, куда идти, у него сначала не было. Несходовский пробежался по главным улицам, выпил минеральной воды в Пале-Рояль. Время от времени он тер виски и заламывал руки. Вдруг что-то решил и помчался по длиннющей Преображенской улице в другой ее конец. Вышел на Старопортофранковскую и уже летел, летел, не сбавляя ходу, к железнодорожному вокзалу. Сыщики едва поспевали за ним.
Так подозреваемый добежал до Куликова поля. Остановился на краю и долго смотрел на работы. В следующем году здесь собирались открыть фабрично-заводскую, промышленно-художественную и сельскохозяйственную выставку. Площадь перекопали, кое-где уже закладывали фундаменты будущих павильонов. Кассир простоял без движения полчаса. Похоже, он кого-то высматривал. На всякий случай Лыков с Азвестопуло спрятались в толпе.
Никого не обнаружив, Несходовский направился на Михайловский плац и там некоторое время наблюдал, как велосипедисты гоняют по циклодрому. Затем вернулся к Куликову полю и сел на паровик . Сыщики успели заскочить в тот же вагон. На шестой станции кассир вышел и опять начал петлять по окрестностям. Беготня продолжалась уже три часа. Лыков устал и чуток утратил бдительность, когда краем глаза увидел, что Сергей делает ему предостерегающий знак. Коллежский советник спрятался за тумбу и сделал вид, что читает афиши. Мимо него прошествовал высокий плечистый мужчина, лица которого питерец разглядеть не успел. Незнакомец был в тужурке с петлицами почтового ведомства. Он шел так же быстро, как и кассир, даже быстрее. Вскоре почтовик догнал Иезекиля и что-то сказал ему на ходу. Тот дернулся, оглянулся, всплеснул руками. Почтовик отступил на шаг и, судя по всему, велел держать дистанцию. И отправился к морю.
Сыщики встрепенулись и еще больше увеличили расстояние. Мужчина не походил на лопуха: он крутил головой и косился по сторонам. Именно из-за страха быть обнаруженными Лыков с Азвестопуло упустили тот момент, когда почтовик ударил кассира ножом. Сыщики увидели только, как Несходовский упал на колени. Он задрал голову и смотрел вслед неизвестному. А тот быстрым шагом, не оглядываясь, скрылся в ближайшем переулке.
Питерцы со всех ног бросились к Иезекилю, но тот уже упал лицом вниз. А когда они припустили за почтовиком, их неожиданно обстреляли из револьверов. Били сразу с трех сторон, с близкого расстояния. Пришлось плюхнуться лицом в грязь. Расстреляв барабаны и, по счастью, ни разу не попав, бандиты исчезли. Где-то поблизости заржала лошадь, раздался крик – и все. Заглянув за угол, сыщики никого не обнаружили.
Азвестопуло, весь в коричневой жиже, воскликнул, вытаращив глаза на шефа:
– Невероятно! Он зарезал человека, который спас их от засады!
Тот сердито ответил:
– А чего еще ты ждал от нелюдя?
