Глава 13
Добрый христианин
К Лыкову в номер пришел озабоченный штабс-капитан Продан.
– Алексей Николаевич, непредвиденное обстоятельство. Я только что встретил одного человека в обувном магазине Кукуричкина.
– И что с того?
– Его зовут Владимир Александрович Никонов, он прокурор Нижегородского окружного суда. Мы с ним дознавали дело об убийстве кадета Аракчеевского корпуса в летних лагерях. И вдруг Никонов здесь, в Одессе… Хотел кинуться ко мне с объятьями, я жестом предупредил: тихо, молчи! Он человек сообразительный, прошел мимо. Но надобно ему объяснить. Выручайте. А то опять встретимся, и что тогда? Я ведь в городе по мобилизационным делам, а не по шпионским.
– Понял, сделаем.
В адресном столе сообщили, что статский советник Никонов остановился в гостинице «Франция» на Дерибасовской. Приехал из Нижнего Новгорода на грязи. Днем, когда прокурор отправился на прогулку, к нему подошел Азвестопуло с газетой в руке. Ткнул пальцем в страницу и тихо сказал:
– Добрый день, Владимир Александрович. Игорь Алексеевич Продан извиняется за ту встречу в магазине.
– А вы кто?
– Тоже секретный человек. Если увидите Продана, пожалуйста, делайте вид, что не знакомы с ним. Так надо.
Статский советник сообразил мгновенно. Он демонстративно уткнулся в объявление в поданной ему газете, а сам сказал с легкой насмешкой:
– Финти-фанты, кремлевские куранты… Все понял. Игорю Алексеевичу привет.
Два господина вежливо приподняли шляпы и разошлись.
Только разобрались с прокурором, как случилось новое событие. Сергей сидел в дежурной комнате сыскного отделения и, говоря одесским языком, телефонил.
Он обзванивал участки и запрашивал сведения о происшествиях. Лыков в кабинетике Черкасова играл с ним в шашки.
Было тихое приятное утро. Вдруг Андрей Яковлевич спросил командированного:
– А помните немца, что торговал запрещенными лотерейными билетами?
– Обер-ефрейтора? Кличка Белокурый?
– Да, Вернера Гереке.
– Помню, и что?
– Он на связи у Жука. Вчера сообщил любопытную новость. Получен приказ от германского вице-консула: отобрать к первому июня шесть лучших стрелков.
– Первое июня завтра.
– Я помню. Вот скажите мне, Алексей Николаич, зачем немчуре в нашем мирном городе лучшие стрелки?
Лыков задумался:
– Полагаете, на меня объявили охоту?
– Допускаю.
– Но как вы себе это представляете? Шесть человек придут с ружьями на плече в Одессу? Их задержит первый же городовой.
– Да они уже здесь, – настаивал главный городской сыщик. – Прописаны как обыватели. Гереке вон поселился на Раскидайловской улице. Его вызовут, вручат винтовку и дадут приказание. Только он уже не успеет сообщить нам какое.
– Пугаете вы меня, Андрей Яковлевич.
– Ничуть. Последнее покушение показало что? А то, что Балуца перешел под германскую руку. Думаю, это он стрелял в вас из авто. А за рулем сидел немецкий шофер. То-то мы никого не нашли, у всех алиби – колбасники своих не выдают.
Разговор начал надоедать Лыкову, и он сменил тему. Понятно, что одесситы спят и видят, как бы быстрее спровадить командированного домой. Вон уже и германские стрелки в ход пошли…
Дверь открылась, и в кабинет заглянул Азвестопуло:
– Алексей Николаевич, вам письмо принесли.
– Кто?
– Курьер.
– Давай сюда.
Сыщик принял пакет, осмотрел. Тонкий конверт – видать, внутри совсем короткая записка. Помета: «Кс Лыкову лично в руки». Обратного адреса нет.
Он согнул конверт пополам, сунул в карман и продолжил игру. Что-то подсказало питерцу, что вскрыть письмо лучше без свидетелей. Только через час он смог это сделать.
К тому времени Лыков с Азвестопуло сидели на веранде все той же кофейни в огромном доходном доме Либмана. Алексей Николаевич распечатал письмо, вынул куцый листок и прочитал:
– «Ваш враг прячется на Сухом лимане в доме Оренгезе. Поторопитесь. Добрый христианин».
Сергей выслушал, отобрал у шефа конверт с запиской и внимательно осмотрел их.
– Никаких подсказок не оставил. А еще добрый.
– Что такое Сухой лиман? – нетерпеливо спросил коллежский советник.
– Его еще называют Клейн-Либентальским. Самый дальний и самый мелкий из пригородных лиманов. Поэтому концентрация соли там всех ниже, зато вода нагревается быстрее, чем в других.
– А что за дом Оренгезе?
– Понятия не имею, – пожал плечами грек. – Надо ехать, смотреть. Но…
– Что? Говори.
Сергей помялся и сказал:
– Считаю анонимку правдоподобной. Балуца попросил убежища у немцев. А там как раз они и обосновались. На одном берегу лимана поселок Клейн-Либенталь, откуда, кстати, родом бывшая жена капитана Двоеглазова. Три тысячи жителей, большое селение! А на другом берегу колония Александровка, иначе Арнаутское. Там семьсот человек проживает. Есть где спрятаться.
– Но в письме говорится о самом лимане и каком-то особом доме.
– Наведем справки в уездном полицейском управлении.
Лыков задумчиво пил кофе, потом спросил:
– Говоришь, Сухой лиман всех дальше от города?
– В пятнадцати верстах. И меньше всех заселен. Только одно частное гидропатическое лечебное заведение, еще рядом ресторан. В Андреевском и Хаджибейском лиманах гораздо более людно и шумно. А почему вы спрашиваете?
– Да Черкасов сейчас рассказал. Освед Гереке – помнишь такого? – сообщил: германский вице-консул зачем-то приказал собрать к завтрашнему дню шесть лучших стрелков из колонистов.
– Так-так… Дорога вдоль моря, народу мало… Из винтовок нас можно расстрелять на расстоянии. Мы со своими пистолетиками опасности не представляем.
– Но средь бела дня! В пятнадцати верстах от Одессы. С трудом верится.
– Запросто. Каждый выпустит пачку беглым огнем, и из нас сделают решето. Сядут в заранее приготовленные экипажи – только их и видели. А там по цепочке: Гросс-Либенталь, Мариенталь, Иозефсталь, Петерсталь – соотечественники спрячут.
Лыков упрямо возразил:
– Все равно не верю. Но надо подстраховаться.
– Туда ходит омнибус, можно поехать на нем. Вряд ли ребята решатся напасть на пятнадцать пассажиров. Ведь тогда придется убить всех!
– Думаешь, у Балуцы рука не поднимется? Нет, рисковать посторонними людьми мы не можем.
– И как тогда страховаться? – ехидно спросил грек. – Может, игнорировать сигнал и никуда не ездить? Добрый христианин, конечно, будет разочарован. И придумает что-нибудь более ловкое…
– Мы обратимся к армии, – решил коллежский советник. – Пусть она нас прикроет.
– Дельная мысль, – одобрил идею шефа подчиненный. – А как она прикроет?
– Ну, во-первых, мы положим на дно экипажа винтовки. Еще посмотрим, кто из нас лучший стрелок… Во-вторых, следом будет ехать подкрепление из военных. Получится засада на засаду. А? Хорошо я придумал?
– Годится, – кивнул Сергей. – Пойдемте к Калнину.
Секретное совещание у генерал-квартирмейстера продолжалось два часа. Участвовали сыщики, Продан, и в конце присоединился командир Восьмого донского казачьего полка войсковой старшина Белоус. Диспозицию составили следующую.
Первыми поедут Лыков с Азвестопуло. На всякий случай у них будут при себе магазинки Мосина. Позади, на расстоянии в полверсты, станут держаться три солдата караульной команды штаба округа во главе с унтер-офицером. Для пользы дела им придется переодеться в штатское и нанять обычную линейку. Задача – обезвредить противника, если он окажется у сыщиков в тылу. Лыков предположил, что немцы пустят кого-то следом за ними – для наблюдения. И этот кто-то подаст сигнал стрелкам. Иначе как те узнают коляску сыщиков в общем потоке? «Хвост» должен сделать свое дело и после этого будет захвачен.
Третья команда в отряде – взвод казаков под началом опытного офицера. Когда на шоссе начнется заварушка, донцы должны сойти на пересыпь и атаковать стрелков лавой. Завидев такую силу, противник не решится вступить в бой. Иначе их всех перебьют. Немцам придется сдаться, а потом объяснять, что делает столько вооруженных людей на дороге. И почему они напали на экипаж с чиновниками полиции…
План был хороший, однако имел один тонкий момент. Сыщикам нужно было спровоцировать засаду на открытое нападение. После этого казаки вмешаются и нейтрализуют тевтонов. Но требовалось пережить первый залп и потом еще продержаться минут пять… Два человека в головной пролетке сильно рисковали, взяв на себя роль приманки. Да и постороннего извозчика нельзя было впутывать. Его могли убить как нежелательного свидетеля.
Лыков уже трижды оказывался в таком незавидном положении. На него нападали ночные разбойники под Вязниками. Затем в Тифлисе он охранял карету казначейства, зная, что готовится экс. Наконец, год назад на дороге из Джаркента в Верный он снова угодил в засаду. До сих пор бог хранил сыщика. Но сколько еще будет продолжаться везение? Торчать в открытом экипаже, зная, что ты на мушке у шести лучших стрелков…
Военные хорошо понимали положение полицейских. Штабс-капитан Продан взял слово:
– Господа! Я вообще-то чемпион Петербургского военного округа по стрельбе из револьвера. Из винтовки, правда, делю первое место с поручиком Щербовичем-Вечерой. И переодеваться тоже умею. Давайте я сяду в первый экипаж заместо кучера. Еще одну винтовку дадите, Эммануил Христианович?
Генерал дернул себя за бороду и сказал:
– Сам бы с вами пошел, да стреляю отвратительно. А винтовок дадим сколько попросите.
Войсковой старшина взялся наставлять «живцов»:
– Вы, главное, как только почуете опасность, падайте на дно экипажа. Площадь мишени уменьшится.
– А если мы почуем уже после залпа? – с вызовом спросил Азвестопуло.
– Ну тогда худо…
Началась подготовка. Первым делом Лыков затребовал расписание омнибусов. Не хватало только подставить под пули случайных людей. Выяснилось, что утром они отправляются к Сухому лиману каждый час, а после одиннадцати наступает длинный перерыв. В это время и надо ехать…
Далее коллежский советник изучил военную карту окрестностей Одессы. Хаджибейский и Андреевский лиманы не сообщаются с морем, а Сухой южным концом входит в него и фактически создает залив. Дорога к нему идет вдоль берега. После Андреевского лимана местность делается пустынной. Значит, нападут на них, скорее всего, там, на подходе к цели.
Затем Гереке дали команду внезапно заболеть. Пищевое отравление или что-то в этом роде. Он ни в коем случае не должен был участвовать в засаде.
Наконец Алексей Николаевич забрал магазинки и повез своих попутчиков на валы. Оружие необходимо пристрелять заранее, сказал он помощнику. Штабс-капитану это объяснять не требовалось. Испытания прошли в лагерях за бывшими салотопенными заводами. Сергей показал посредственный результат, и его пришлось натаскивать. Лыков с Проданом выбили все на «отлично» и прониклись еще большим взаимным уважением.
Утром первого июня сыщики сошлись в буфете гостиницы. Оба мандражировали. Азвестопуло даже сказал:
– Вдруг я ребенка не увижу?
Шеф только вздохнул. Что на это ответить?
– Мы давно с Машкой решили: если сын, то назовем Алексеем, – не унимался грек.
– Прекрати! – оборвал его коллежский советник. – Ты полицейский чиновник и смелый человек. Зачем скулишь? Не бойся ничего. Пусть боятся тебя.
– Вы это уже говорили, раз двадцать или тридцать.
– Нового ничего нет. Будь наготове и не зевай, вот и вся инструкция.
К десяти часам они подошли к городскому полицейскому управлению.
Там уже стояла одноконная пролетка со штабс-капитаном Проданом на козлах. Он был одет в синий кучерский кафтан, на лице красовалась свежеприклеенная борода.
– Ну, с богом, господа хорошие! – махнул он кнутом, когда седоки разместились в экипаже. – На водку ежели дадите, так и с ветерком полетим.
Они двинулись в путь. Свернули на Херсонскую, проехали ее всю и за Старой больницей спустились вниз, к порту. Потом долго тряслись по Московской улице через бесконечно длинную Пересыпь.
На душе у всех было беспокойно, сыщики почти не разговаривали друг с другом. На Ярмарочной площади коллежский советник вдруг хлопнул помощника по плечу:
– Вспомнил новое! Кто предупрежден – тот вооружен.
– Ну да… – кисло согласился тот.
Ушла влево железная дорога на Куяльник. Строения по Николаевскому шоссе делались все неказистее. Напротив городских дач Лыков сказал:
– А вот и они.
– Кто? – живо обернулся Продан.
– «Хвост». Пароконная коляска напротив Жеваховой слободы. Едва мы проехали мимо, как она тронулась. Только вы, Игорь Алексеевич, не оборачивайтесь, извозчики так себя не ведут.
Все вроде бы шло по плану, но напряжение нарастало. Когда проехали гужевой поворот на Андреевский лиман, на дороге почти не осталось повозок.
Впереди сыщиков, сколько видел глаз, не было никого. Только несколько возов с солью направлялись в колонии.
За полицейскими тащилась коляска, в которой, возможно, сидели германские наблюдатели. Сначала она держалась в полуверсте, потом сблизилась на сто саженей.
Следом еще кто-то ехал, но из-за пыли было непонятно, свои это из караульной команды или случайные попутчики.
И уже совсем далеко позади виднелось белое пятно – это шли казаки.
– М-да… – процедил Алексей Николаевич.
Продан снова обернулся:
– Что вы имеете в виду?
– Ямщик, не гони лошадей, нам некуда больше спешить… – фальшиво пропел Азвестопуло.
Они проехали еще с версту, и тут из-за холмов слева показалась небольшая колонна. До нее было всего сто пятьдесят саженей.
– Семеро, а не шестеро, – бросил через плечо штабс-капитан.
– Седьмой – командир, – пояснил Лыков. – Это они. Остановите экипаж. Всем приготовиться!
Тем временем неизвестные начали растягиваться в цепь.
– Даже не скрываются, – хрипло заметил Сергей, нагибаясь вниз за винтовкой.
– Не спеши, дай им проявить себя.
Питерец оглянулся. В коляске позади них стоял во весь рост человек и махал белым платком.
По этому сигналу шесть фигур припали на одно колено, в руках у них откуда-то появилось оружие. Седьмой пристроился за их спинами и руководил.
– Целятся! – вскрикнул грек. – Зекст, зекст!
И рыбкой сиганул из коляски на шоссе. Лыков от неожиданности последовал его примеру. Продан в изумлении проводил сыщиков взглядом, помедлил секунду и тоже спрыгнул с козел. Все трое распластались в белой известковой пыли.
– Винтовки-то забыли… – спохватился штабс-капитан. Он вскочил и полез обратно в пролетку. Лыков зажмурился в ожидании выстрела. Однако немцы, увидев, что противники залегли, решили подойти поближе. Цепь быстрым шагом приближалась, Алексей Николаевич узнал второго справа – это был официант из кофейни Либмана. Он шел с напряженным лицом и постоянно оглядывался на следующего за ним по пятам командира.
Штабс-капитан подал сыщикам магазинки и выбрался сам. Вцепившись в свою, Алексей Николаевич немного успокоился. Теперь мы еще посмотрим, кто кого… Тут позади послышались крики, стрелки замешкались.
Оказалось, что караульная команда напала на коляску и захватила сигнальщиков в плен. А следом на пересыпь вылетели казаки. Цепь стрелков распалась. Германцы стали бросать оружие и улепетывать. Однако от конного разве уйдешь? Скоро их догнали, сбили в кучу и направили на шоссе.
В пять минут все было кончено. Нападение состоялось – и завершилось для немцев неудачей. Вот только они не успели сделать ни одного выстрела…
Через три часа сыщики, понурые и усталые, вышли из полицейского управления. Они поехали в дом к Сергею. По пути никто не произнес ни слова.
Во флигеле полицейских ждал Продан. Он был уже без бороды, а кучерский кафтан отчистил от известки.
– Ну что там?
Лыков по-хозяйски вынул из шкафа мастику и налил всем по полному стакану.
– Сначала махнем.
Все трое выпили, и коллежский советник стал рассказывать:
– Тех, кто был в коляске, переписали и отпустили. Им предъявить нечего.
– Понятно. А тех, которые с ружьями?
– Тоже отпустили.
– Балуцы среди них не было?
– Только колбасники.
Штабс-капитан сердито спросил:
– А что, им уже разрешено разгуливать средь бела дня с винтовками Маузера?
– Ребята заплатят штраф… рублей по пятнадцать. За незаконное ношение оружия. Сами винты конфискуют.
– И все?
– И все, Игорь Алексеевич. Ведь в нас никто не выстрелил. Мы с перепугу кинулись спасаться раньше времени. Казаки с караульной командой, глядя на нас, тоже поспешили. И вот результат.
– Но оружие!
– Ну и что? Немцы объяснили, что преследовали известного конокрада Лагойду по прозвищу Манька Хохол. Тот угнал лошадь из Арнаутского, вот они и пустились вдогонку. Все знают, что конокрады – люди опасные, без боя не сдаются. Поэтому взяли ружья – мало ли что?
– Значит, операция насмарку? – спросил штабс-капитан, неприязненно косясь на грека.
– Почти.
Лыков перехватил взгляд офицера и сказал вполголоса:
– У него жена на восьмом месяце.
– Ах вон что…
Они допили бутылку, после чего коллежский советник шутливо укорил помощника:
– Да, Сережа, насмешил ты российскую императорскую армию.
Тот ответил примиряюще:
– Зато все живы!
