XXXI. Демоны у стен Карсэ

На тринадцатое утро после того, как в Карсэ пришли плохие вести, Король Горайс сидел в своем покое. На столе под его рукой лежали счета, планы расположения войск и отчеты о вооружении. Корунд сидел справа от него, а напротив Кориниус.

Корунд сцепил на столе большие волосатые руки. Он говорил, не глядя в записи, провожая взглядом плотные облака, плывущие в квадрате неба в высоком окне.

– В Колдунии и ближайших провинциях, о Король, все в порядке. Отряды, которым было назначено прибыть сюда для пополнения войска, уже здесь, за исключением нескольких групп копейщиков с юга и из Эстреганзы. Последних я ожидаю сегодня. Виглус сообщает, что они придут с его пешими латниками из Балтари, он был туда послан собрать их. Готовы к смотру отряды из Трамнэ, Зорна, Пермио, Ара, Трейса, Бутени и Эстремерина. С союзниками положение хуже. Пришли с войсками короли Минии и Гилты, Олис из Текапана, владетельный Эскобрин из Тзейши, король Эллиэна. Но есть более именитые вассалы, которые не ответили на призыв. Герцог Макстлин из Азумела разорвал с нами союз и отрезал нашему посланнику уши. Говорят, о Король, сыновья Корсуса нанесли легкое оскорбление его сестре. Это стоило нам шестиста крепких бойцов. Лорд Эуштлан ответа не прислал, но короли Минии и Гилты объявили о его измене и открытой ненависти к нам. Он упорно мешал им проходить через его владения, нарушая твой приказ, о Король. Есть новобранцы в Оджедии, около тысячи копейщиков, они опаздывают на десять дней. Хеминг, который поднимает на войну Пиксиленд от имени Презмиры, приведет их, если позволишь. Хеминг также получил приказ поднять по дороге Малтраэну, но оттуда нет вестей, и я подозреваю, что в Малтраэне и Оджедии возможна измена, так как они сильно задерживаются. Король Баршт из Торибии прислал полный отказ.

– Кроме того, тебе известно, о Король, – вставил слово Кориниус, – что король Неврии пришел вчера вечером, опоздав на много дней и лишь с половиной воинов, которых обещал.

Король поджал губы:

– Я не стану его позорить сейчас, чтобы не сбивать боевой дух. Но потом он за это заплатит головой.

– Это все, – сказал Корунд. – Впрочем, я забыл Красного Фолиота с родичами, их около трехсот, они пришли сегодня утром.

Кориниус высунул язык и рассмеялся:

– Из такого трусливого омара, как он, не приготовишь и одного блюда на наш пир.

– Он нам верен, – сказал Корунд, – а более сильные подло предают. Уже видно, кто надежен, а кто нет. Твое величество, без сомнения, даст ему аудиенцию.

После некоторого молчания, Король спросил:

– Сколько сейчас воинов в Карсэ?

Корунд ответил:

– Приблизительно четыре тысячи пеших и тысяча конных, всего пять тысяч. Все широкоплечие сильные парни из Колдунии.

Король сказал:

– Ты неправильно сделал, о Корунд, что просил сына задержаться в Оджедии и Малтраэне. Он мог бы уже быть в Карсэ с тысячью воинов из Пиксиленда.

– Я это сделал, о Король, лишь для твоего блага, – ответил Корунд. – Задержка всего на несколько дней может добавить нам тысячу копий.

– Задержка, – сказал Король, – всегда на руку врагу. Вот что надо было сделать: не дать ему глазом моргнуть после высадки, а навалиться всей силой и отшвырнуть его обратно в море.

– Если нам повезет, так еще может статься, – сказал Корунд.

Ноздри Короля расширились. Он перегнулся через стол, вперив глаза в Корунда и Кориниуса. Челюсть его выдвинулась вперед, жесткая черная борода прошлась по бумагам.

– Демоны, – сказал он, – уже высадились ночью в Ралпе и, почти не останавливаясь, идут на север. Не пройдет и трех дней, как они будут здесь.

Оба военачальника покраснели, как раки. Корунд спросил:

– Кто принес тебе эти вести, о Король?

– Какое тебе дело? – сказал Король. – Достаточно того, что мне это известно. А ты проспал?

– Нет, – ответил он. – Мы уже десять дней как готовы встретить их с той силой, которая есть, и в том направлении, откуда они придут. Получается, что пока мы ждали подкрепления из Пиксиленда, Джасс как-то прорвался, и сейчас шесть тысяч наших бойцов идут за ним. Вот к ним и добавится подкрепление.

– И ты будешь ждать, пока Хеминг не приведет подкрепление из Пиксиленда и еще откуда-то, и лишь потом дашь бой? – спросил Король.

Корунд сказал:

– Я бы сделал так. На дороге надо смотреть, что за поворотом.

– А я бы так не сделал, – сказал Кориниус.

– Уверенно говоришь, Кориниус, – отозвался Король. – Вспомни, что в Кротринге у тебя было больше силы, но тебя одолели.

– Это и я помню, – сказал Корунд. – И я хорошо знаю, что будь я там на твоем месте, мне бы повезло не больше.

Лорд Кориниус, который уже нахмурил брови при упоминании о его поражении, оживился и сказал:

– Я прошу тебя обратить внимание, о Король, на то, что здесь дома нет места для таких хитростей и обходов, которыми они заманили меня в своей стране. Когда Джасс и Брандок Дах со своими вонючими бродягами станут задирать нас на земле Колдунии, мы их накормим грушами. Чем, с твоего разрешения, я обещаю заняться, или жизнь положить.

– Дай мне руку, – сказал Корунд. – Для такого дня я бы из всех выбрал тебя и (если бы пришлось сегодня встретиться со всей силой Демонланда) засел с тобой в засаде перед кровавой дракой. Но выслушаем волю Короля: как он решит, так и поступим с радостью.

Король Горайс сидел молча. Одну худую руку он положил на железную змеиную голову на подлокотнике, на другую, отставив один палец, оперся подбородком. В глубоко посаженных глазах таился злой огонь. Наконец, он вздрогнул, будто его дух, отлетавший ненадолго в беззвучное время и пространство, вернулся в смертное тело. Он сгреб пергаменты и швырнул их Корунду.

– Слишком многое от этого зависит, – сказал он. – Кто запасся горохом, тот может всегда подкинуть его в горшок. Но подходит день, когда я и Джасс должны свести счеты, и одному из нас, или обоим, придется погибнуть.

Он встал с кресла и посмотрел на двух избранных военачальников, великих воинов, из которых он воспитал королей двух четвертей мира. Они следили за ним, как птенцы под взглядом змеи.

– Демоны прекрасные наездники, – сказал Король, – но здешняя местность не годится для всадников. Карсэ – мощная крепость, и ее атакой не возьмешь. Под моим наблюдением воины Колдунии способны на великие подвиги. Мы будем ждать здесь, в Карсэ, пока подойдет юный Хеминг с подмогой из Пиксиленда. Тогда вы навалитесь на них всей силой, и будете бить их, не останавливаясь, пока не очистите от них землю. Лорды Демонланда должны быть убиты.

Кориниус сказал:

– Слушаю и повинуюсь, о Король. Только не скрою, что я бы хотел обрушиться на них сразу, не давая им отдохнуть и накормить войско. Удача, как распутница, чуть холоднее на нее посмотришь, она уйдет к другому. И еще, милорд Король, не мог бы ты чарами, какими-нибудь составами, совсем ненадолго…

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – ответил Король. – Вот твой меч; вот твои воины; вот мои приказы. Когда время придет, выполнишь их точно.

– Милорд, – сказал Кориниус, – я буду готов.

Он поклонился и вышел раньше всех.

Король обратился к Корунду:

– Ты отлично его укротил. Был риск, что он перестанет тебе подчиняться, а в воинских делах любая ссора означает по меньшей мере задержку.

– Благодарю тебя, Король, – ответил Корунд. – Но не думай, что это получилось сразу. Прошел год. Теперь он ест у меня с рук.

– Все потому, – сказал Король, – что ты говорил с ним честно и открыто. Не сбивайся с намеченного пути, и не забывай, что в твоей руке теперь меч Колдунии, и ты облечен моим доверием.

Корунд сверкнул на Короля серыми глазами, как у орла, и хлопнул рукой по рукояти тяжелого меча:

– Крепкое оружие, милорд Король. Такой меч не подведет.

Он поклонился Королю, радуясь милостивой речи, и, довольный, вышел из королевского покоя.

В ту же ночь в небе над Карсэ повисла ослепительная звезда с двумя хвостами. Корунд увидел ее в просвете между облаками, когда возвращался в спальню. Жене он ничего не сказал, чтобы не волновать ее, но она видела звезду из окна и ничего ему не сказала, по той же причине.

А Король Горайс, сидя в своем покое над страшными книгами, и увидев эту звезду, скорее просто заметил ее, чем огорчился или обрадовался. Ибо хотя он точно не знал, что означает такой зловещий знак, но, будучи искушен в некромантии и астрономии, понял, что он может быть роковым, одним из тех, что предвещают гибель благородным правителям и государствам.

Ранним утром на третий день часовые со стен Карсэ увидели войско демонов, которое заняло всю равнину с юга. О подкреплении из Пиксиленда все еще ничего не было известно. Король Горайс, как и решил, держал все войско внутри крепости. Но время шло, и Королю очень хотелось поговорить с лордом Джассом, прежде чем сталкиваться с ним в последнем смертельном бою. И он послал своего герольда Кадаруса с белым флагом и оливковыми ветвями в ряды демонов. Было решено, что войско демонов отойдет на три полета стрелы от стен, все колдуны останутся внутри крепости, только Король и четырнадцать его приближенных без оружия выйдут навстречу Джассу, который тоже выйдет без оружия и возьмет с собой столько же демонов. Они сойдутся для переговоров в середине луга у берегов Друймы в три часа пополудни.

В назначенный час оба противника вышли на переговоры. Джасс шел с непокрытой головой, но в блестящей кольчуге с нагрудником и наплечниками, отделанными золотом, в золотых поножах и с золотыми кольцами на запястьях. Его куртка была из шелковой ткани цвета темного вина, и на нем был плащ, который ему соткали сильфы, с жестким воротом, с выпуклой вышивкой серебряной нитью, изображавшей странных зверей. Как было договорено, он был без оружия, только держал в руке короткий жезл из слоновой кости с драгоценными камнями и набалдашником из камня, называемого глазом Бела, снаружи белым, а внутри, как черное яблоко со светящейся золотой сердцевиной. Он встал перед Королем прямо и горделиво, как олень на рассвете. Его братья и Брандок Дах встали на два шага позади него. С ними были: король Гасларк, милорды Зигг и Гро, а также Мелчар, Тармрод, Стиркмир, Квазз с двумя сыновьями, Астар, Бремери из Шозов, все достойные мужи без оружия. Дивно сверкали на них драгоценности.

Против них за Королем вышли: Корунд, король Бесовии, Кориниус, называемый королем Демонланда, сыновья Корунда Хакмон и Виглус, герцог Корсус с сыновьями Декалайусом и Гориусом, король Минии Эульен, владетель Текапана Олис, герцог Авел из Эстреганзии, Красный Фолиот, король Эллиэна Эрп, князья Трамны и Тзеуши. Все были в доспехах и без оружия, могучие и властные, но никто не мог сравниться с Кориниусом и Корундом.

Король в мантии из кожи кобр, со скипетром в руке, был на голову выше самых высоких, как друзей, так и врагов. Худой и черный, он возвышался над всеми, как расщепленная молнией сосна на фоне заката.

Вот так в золотой осенний день на лугу, возле заросших осокой берегов вьющейся среди болот Друймы, встретились гордецы, кому было мало места в мире для двоих, и встретились мирно. Чудовищная крепость Карсэ, зловещая, как древний спящий дракон, осеняла их своей тенью.

Первым заговорил Король:

– Я послал за тобой, ибо считаю благом, чтобы мы с тобой переговорили, пока для этого есть время.

Джасс ответил:

– Я с этим не спорю, о Король.

– Ты мудр и бесстрашен, – сказал Король, наклонив к нему голову. – Я советую тебе и всем, кто пришел с тобой, отойти от Карсэ. Я хорошо понимаю, что кровь, которой ты напился в Меликафказе, не утолила твоей жажды, и ты любишь и ценишь войну. Даже если так, уйди от Карсэ. Ты сейчас на вершине славы. Если прыгнешь выше, то сорвешься в бездну. Пусть наши войны потрясают четыре угла земли, но не этот ее центр. Ибо здесь никто не собирает иных плодов, чем смерть. Кроме нее можно сорвать лишь один, Зоакум, горький плод. Кто его отведает, для того все светлые краски небес станут тьмой, а все добро земли – горьким пеплом на губах, до конца жизни.

Он замолчал. Лорд Джасс стоял спокойно, не дрогнув под страшным взглядом. Его сопровождающие перешептывались. Лорд Брандок Дах, с искрой насмешки во взгляде, что-то еле слышно сказал лорду Голдри Блажко.

Но Король снова обратился к лорду Джассу:

– Не обманывайся. Я говорю тебе все это не для того, чтобы устрашить тебя и сказками заставить отклониться от цели. Мне слишком хорошо известны твои достоинства. Но я читал знаки в небесах. Они не ясны, но угрожают и тебе, и мне. Я желаю тебе добра, о Джасс, и снова советую (ибо последний разговор оставляет самый сильный отпечаток): уйди от Карсэ, или будет слишком поздно.

Лорд Джасс внимательно выслушал слова Короля Горайса, и когда он закончил, ответил ему:

– О Король, твой совет хорош. Но в нем кроется загадка. Слушая тебя, я смотрел на твою корону. Она сделана в форме краба, а краб смотрит в одну сторону, а ходит в другую. Мне сдается, что ты хорошо описал опасности для нас, а сам ищешь выгоды для себя.

Король окинул его недобрым взглядом и сказал:

– Я твой верховный Повелитель. Подданным не пристало в такой простецкой манере говорить с Королем.

Джасс ответил:

– Ты – это ты, а я – это я. Со стороны нас обоих было бы неумно вставать на колени друг перед другом, когда власть над всем миром ждет победителя в нашем споре. Ты был откровенен со мной, Колдун, когда дал понять, что не хотел бы встречаться со мной на поле боя. Я тоже буду откровенен с тобой, и сделаю тебе предложение: мы уйдем из твоей страны и не предпримем никаких военных действий против тебя (если, конечно, ты нас не доведешь до этого), а ты, со своей стороны, откажешься от всех притязаний на мой Демонланд, а также на Пиксиленд и на Бесовию, и выдашь мне своих слуг Корсуса и Кориниуса, чтобы я мог наказать их за безобразия, которые они творили в моей стране, пока она оставалась без нашей защиты.

Он кончил, и с минуту они смотрели друг на друга молча. Потом Король поднял бороду и зловеще усмехнулся.

Кориниус едко прошептал ему на ухо:

– Милорд, можешь спокойно выдать им Корсуса. Об этом легко договориться, и монета фальшивая.

– Отойди, – сказал Король. – И успокойся.

А лорду Джассу он сказал:

– Причина всех бед в тебе. Я твердо решил не вынимать меча, пока не представится случай сделать мяч из твоей окровавленной головы. Сейчас пусть земля корчится в страхе и луна потемнеет. Слова больше не нужны: молчи. Гром, кровь и тьма охватят нашу землю до полной гибели.

В ту ночь Король допоздна мерил шагами тайную комнату в Башне в полном одиночестве. За последние три года он входил туда редко, лишь для того, чтобы взять ту или иную книгу, а читал в собственных покоях. Кувшины, фляги и бутыли синего, зеленого и пурпурного стекла, в которых он хранил гнусные зелья и секретные составы и эликсиры, тигли, пузатые реторты, перегонные кубы и пароварки стояли рядами на полках под толстым слоем пыли. Всюду висели серые тенета; печь остыла; оконные стекла заросли грязью; стены покрылись плесенью; воздух был затхлым и душным. Король в глубоком раздумьи остановился у шестигранной подставки для чтения и взял большую Черную Книгу, самую жуткую из всех своих книг, ту самую, которая некогда подсказала ему зловещие заклинания, чтобы навлечь проклятие на Демонланд и уничтожить всех лордов этой страны.

Под его рукой открылась выцветшая пергаментная страница, на которой по-крабьи теснились неразборчивые черные древние буквы, написанные толстым пером. Заглавные литеры и широкие поля были густо разрисованы темными и огненными красками. Рисунки изображали жуткие лица и морды, змей, жаб, обезьян, мантикор, суккубов и инкубов. Вот слова, которые Король читал и перечитывал, временами задумываясь, пока не запомнил наизусть древнее пророчество, касающееся судьбы королевского дома Горайсов в Карсэ:

Король Горайс выпрямился и подошел к южному окну. Щеколды в раме заржавели. Он с силой дернул, окно с визгом и скрипом открылось, взметнулась пыль. Горайс выглянул. Ночь была безмолвна. Поодаль от замка на болотах горели костры войска лорда Джасса. Король смотрел из окна, высокий, худой, словно в нем была не плоть и кровь, а нечто тверже железа, его фигура внушала ужас. Давно умершие мастера так изображали черное божество, воплощение несгибаемой мощи, презрения, тирании, стихийных свойств, древних, как сама ночь. И он был молод, как вечно остается молодым первозданное зло.

Постояв у окна, Король снова направился к Книге.

– Горайс Седьмой, – произнес он, говоря сам с собой, – первым вошел в тело. У меня получилось лучше, но не достаточно хорошо. Второй раз будет чреват несчастьем, колдовать одному слишком опасно. Корунд неустрашим в бою, но слишком суеверен и трепещет перед всем, что не из плоти и крови. При виде призраков его мужество пропадает. Есть еще Кориниус, который не боится ни бога, ни черта, но он слишком опрометчив и неуправляем. Надо быть сумасшедшим, чтобы довериться ему в этом деле. Был бы здесь гоблин, может быть, удалось бы все исполнить. Двуличный негодяй, он больше не со мной.

Король впился глазами в страницу, словно пытался проникнуть за пределы времени и смерти, и, вопреки голосу рассудка, найти в словах новые значения, более соответствующие его желаниям.

– Здесь сказано «проклят навечно», «род пресечется», «земли не увидишь». Отложим.

И Король медленно закрыл Книгу и запер три ее замка, а ключ спрятал на груди.

– Еще нет крайней нужды, – проговорил он. – Пусть действует меч. И Корунд. Если они подведут, я все равно с пути не сверну. Что смогу, то выполню.

Как только Король вернулся назад в свой покой, прибежал гонец от Хеминга и сообщил, что он с войском в тысячу пятьсот воинов идет по Дороге Королей из Пиксиленда. Кроме того, пришло известие, что флот демонов вошел в реку, и возможно, атака начнется утром с суши и с воды.

Всю ночь Король держал совет с военачальниками и отдавал распоряжения на завтра. Он ни на миг не сомкнул глаз, а остальных заставил спать по очереди, чтобы утром они были бодры и готовы к бою. Они решили перевести все свое войско на левый берег к шлюзу и там напасть на демонов на рассвете. Ибо если остаться внутри крепости и позволить демонам отрезать юного Хеминга от ворот шлюза, он погибнет, а если шлюз откроется и мост окажется разрушен, то демоны легко перевезут на кораблях любое количество воинов и ворвутся в Карсэ. Атаки с правого берега бояться нечего, стены замка с той стороны неприступны, можно сидеть за ними, смеясь над врагом. Но если битва начнется у шлюза, как они считали, то демонов можно будет смять и оттеснить с запада в центр, в то время как Хеминг ворвется с востока и ударит оттуда. В рядах демонов при этом начнется замешательство, они не смогут добраться до кораблей и станут добычей колдунов в болотах перед Карсэ.

В холодный предрассветный час полководцы получили от Короля последние приказы, и пошли к своим воинам. Кориниус вышел из покоев Короля чуть раньше остальных. В коридоре был сквозняк, светильники качались и дымили, свет колебался. Кориниус заметил леди Сриву, которая то ли хотела попрощаться с отцом, то ли пришла из любопытства. Как бы там ни было, ему на это было наплевать, и он быстро подошел к ней и затащил ее в нишу, где света едва хватало, чтобы разглядеть мерцание шелкового платья, темные волосы, подколотые змеиными кольцами, и блеск темных глаз.

– Ну что, поймал я тебя, неверная притворщица? Не противься. Твое дыхание пахнет корицей. Поцелуй меня, Срива.

– Нет! – воскликнула Срива, пытаясь вырваться. – Наглец, разве так надо со мной обращаться? – но, почувствовав, что так она ничего не добьется, понизила голос: – Ладно, если ты сегодня к вечеру вернешь себе Демонланд, можно будет поговорить.

– Послушать только капризную изменницу! – воскликнул он. – Вчера ты была со мной крайне неучтива, а сейчас пытаешься говорить честно. Какого дьявола? Может, потому, что я, вероятнее всего, не вернусь из боя. Но я вернусь, леди «целуй-меня-пошел-прочь». И, клянусь богами, получу награду.

Его губы впились в нее, жадные сильные руки овладели ею против ее воли, и она с заглушенным вскриком обняла его, раня нежную кожу о его латы. Между поцелуями она прошептала:

– Да, да, сегодня вечером.

Конечно, он выбранил злодейку-судьбу за то, что она не послала ему эту встречу на полчаса раньше.

Когда он ушел, Срива осталась в нише приводить в порядок волосы и платье, совершенно не расстроенная таким горячим ухаживанием. Зато из своего укрытия она проследила за леди Презмирой и ее мужем, которые остановились перед тем, как спуститься по винтовой лестнице.

Корунд держал Презмиру под руку.

– Я знаю, миледи, где у дьявола хвост, – говорил он. – И я узнаю изменника, если увижу.

– Разве хоть раз тебя постигла неудача после моего совета, милорд? – сказала Презмира. – Или я тебе хоть в чем-нибудь отказала? Уже семь лет, как я променяла девичество на тебя. Двадцать королей предлагали мне счастливый брак, но я им всем предпочла тебя, ибо зеленый дятел не сравнится с соколом, а орлица не выбирает лебедей. И ты мне в этом откажешь?

Она развернулась к нему лицом. Зрачки ее больших зеленых глаз расширились в полусвете, и взгляд стал таинственным. Роскошно отделанная корона и великолепный пояс казались бедной оправой для несравненной ее красоты. Благородные и нежные черты лица дарили обещание всех земных и небесных благ; сияние светло-рыжих волос напоминало свет солнца; гордой осанкой она была похожа на птицу, только что опустившуюся из высокого полета.

– Мне кажется, это вздор, – ответил Корунд, – но разве можно сейчас тебе отказать? Нет, сейчас я тебе не откажу, моя королева.

– Благодарю, милорд. Разоружи его и приведи сюда, если удастся. Когда ты одержишь для Короля победу над нашими врагами, он не откажет нам в даровании ему прощения за ошибку.

Леди Срива ничего больше не услышала, хотя ей никогда не было так интересно. Но на последней ступеньке лестницы Корунд остановился поправить застежки на латах. Вид у него был хмурый. И он сказал:

– Битва будет смертельно жестокой, и исход ее сомнителен. Может быть, нам удастся выстоять, но не более. Поцелуй меня, девочка. А если… Нет, не может быть… Но все же, я скажу: если мне не повезет, я не хочу, чтобы ты провела остаток дней, сходя с ума от горя. Ты знаешь, я не из тех ревнивых и никчемных парней, которые требуют, чтобы их вдовы не выходили замуж, потому что боятся, что новый муж окажется лучше.

Но Презмира приблизилась к нему со светлой улыбкой на губах:

– Давай, я закрою тебе рот, милорд. Такие глупые мысли не пристали королю, уходящему на битву. Возвращайся с победой. Думай только о том, что я жду тебя, как ждет звезда. Она обязательно взойдет.

– Взойдет, – произнес он. – Я тебе скажу, когда увижу. Я не звездочет. Я буду рубить мечом, любовь моя. Пресекать их намерения, если смогу.

– Будь удачлив, моя любовь с тобой, – сказала она.

Срива вышла из своего убежища и поспешила в покои матери, где застала ее всю в слезах после прощания с двумя сыновьями. Тут же пришел герцог, ее муж, чтобы сменить меч, и леди Зенамбрия бросилась ему на шею, желая расцеловать. Но он стряхнул ее, крича, что давно устал и от нее, и от ее слюнявых поцелуев. Бранясь, он грозился потащить ее с собой и отдать демонам, которые не переносят старых кляч и, без сомнения, повесят ее или вспорют кишки, освободив его от постоянных расходов. После чего он быстро вышел, а его жена и дочь зарыдали, обнявшись, и так, плача, спустились во двор с намерением подняться на башню и посмотреть, как войско уходит через реку.

Во дворе они встретили Презмиру. Она шла легким шагом с беспечным выражением лица и напевала песенку. Они обменялись приветствиями.

– Ты переносишь такие несчастья храбрее, чем мы, госпожа, – сказала Зенамбрия. – Мы жалкие плаксы.

Презмира ответила:

– Правда, миледи, я не так слаба, как некоторые женщины, которые, чуть что, хнычут, и глаза у них на мокром месте. С вашего разрешения, я придержу слезы – которые, кстати, портят кожу щек – до того момента, когда они мне понадобятся.

Когда она прошла мимо, Срива сказала:

– Ну, разве она не каменная бесстыдница, мама? Какой позор смеяться и шутить, прощаясь с мужем, как я тебе рассказывала, и тут же уговаривать его спасти жизнь тому вероломному псу?

– С которым она наверняка делает такое, о чем стыдно говорить, – сказала Зенамбрия. – Эта бесстыдная чужестранка позорит нас на всю страну.

А Презмира шла своим путем и была рада, что ни одним движением ресниц не выдала мужу того, какой ужас сжимает ей сердце, после того, как она всю ночь наблюдала страшные видения, предвещавшие гибель всего, что ей дорого.

Начался новый день, и все королевское войско вышло в боевом строю к шлюзу. Кориниус командовал левым флангом. За ним шли семь сотен отборных бойцов Колдунии с герцогами Трейса и Эстреганзии, и кроме них, приведшие рекрутов короли и принцы из чужих земель, в их числе король Минии, владетель Эскобрина из Тзеуши и красный Фолиот. Корсус возглавлял центр, с ним шел король Эрп из Эллиэна с пращниками в зеленых одеждах, король Неврии, лорд Акстакус из Пермио, король Гилты, Олис из Текапана, и другие военачальники, всего тысяча семьсот воинов. Правый фланг выбрал лорд Корунд. За его знаменем шли две тысячи лучших воинов Колдунии, закаленных в битвах в Бесовии, Демонланде и на южных границах, а также копейщики в латах из Балтари и меченосцы из Бутены и Ара. Тут же был его сын Виглус, правитель Трамны Кадарус, Дидарус из Ларгоса и лорд Эстремерина.

Но когда демоны увидели великое войско возле ворот на мост, они тут же перестроились для битвы. И их корабли были готовы двинуться вверх по течению реки к самому Карсэ, на случай если придется брать мост с воды, чтобы отрезать колдунам путь к отступлению.

Солнце стояло низко и светило ярко. Блестящие доспехи демонов, украшенные драгоценными камнями, их разноцветные куртки и перья на шлемах представляли удивительную картину. Вот каков был их боевой порядок. Слева ближе всего к реке стоял большой отряд всадников во главе с лордом Брандоком Дахом на огромном мышастом коне с огненным взглядом. Главными военачальниками, выехавшими с ним на этот бой, были его соратники с островов: Мелчар, Тармрод, Камерар из Стропардона и Стрикмир со Стипмаром. Рядом с ними встали отряды тяжело вооруженных демонов с востока, ими командовал сам лорд Джасс, на горячем ширококостном гнедом коне. Его окружали избранные конные телохранители под началом Бремери из Шозов. Кроме него, там были Астар из Ретрея, Гизмор Глим из Джастдейла и Перидор из Сулэ. Лорд Спитфайр возглавлял центр, с ним были Фендор из Шалгрета, Эмерон и знаменитые лучники из Долни, а также герцог Азумел, одно время союзник Колдунии. Рядом был и лорд Гро. Он с тяжестью на сердце озирал мощные стены и думал о Короле внутри них, и о том, с какой силой разума и воли он правил своими мрачными и буйными подданными, которые терпели его. Думал он и о королеве Презмире, и о том, что он пристал к своим врагам, не служа больше никому. В его больном воображении черный замок Карсэ, которого даже утро не могло сделать светлее, казался не столько образом и символом могущества и власти королевского дома колдунов, как раньше, сколько темной тенью рока, символом смерти, которая навсегда сбросит эту власть. Ему было почти безразлично, случится это или нет, он устал от жизни и ее изменчивости, страстных желаний, неожиданных ударов, которых, как он думал, претерпел достаточно, и считал, что еще один удар судьбы все равно не принесет желанного покоя. На правом фланге демонов развевалось знамя лорда Голдри Блажко, за которым шли на битву воины с берегов южных заливов и закованные в латы копейщики из Мардардейла и Троувотера. К нему же присоединились король Гасларк с войском гоблинов и рекруты из Оджедии и Эуштлана, недавно разорвавшие союз с Королем Горайсом. Лорд Зигг с легкой конницей из Раммерика, Кельяланда и с северных долин прикрывали фланг с востока.

Король Горайс из башни над шлюзом смотрел на расположение войск. Кроме того, он видел то, чего демоны снизу видеть не могли из-за небольшого холма: издалека с востока по Дороге Королей подходило войско юного Хеминга с вассалами из Пиксиленда и Малтраэны. Король послал надежного слугу уведомить об этом Корунда.

Вот лорд Джасс приказал трубить к атаке, и под оглушительный бой барабанов войско демонов бросилось на врагов. Войска сшиблись под Карсэ, словно грянул гром. Ни за одну ночь, ни за тысячу ночей не мог развалиться замок, как огромный риф, столетиями терпевший ярость ветра и штормовых волн. Колдуны грудью встретили атаку, смешались с нападающими, отбросили их и остались стоять. Железные отряды Корунда выдержали тяжелейший первый удар. Молодой Геспер Голтринг, командуя кораблями, заставил их пройти вверх по течению реки, чтобы форсировать мост в надежде, что Корунд, сражаясь с цветом Демонланда, подставит им спину. Но юные сыновья Корунда, принцы Хакмон и Виглус, охраняли мост и стены, поджигали и топили корабли. Дважды или трижды они отбрасывали демонов, стремившихся встать на мост. Обе стороны сражались насмерть; для Геспера и его соратников это кончилось плачевно: большинство их сгорели на подожженных кораблях, были зарублены мечами и утонули. Сам Геспер после долгой драки остался один на мосту, получил множество ран и, отползая от противника, был заколот кинжалом и умер.

Оставшиеся несколько кораблей отступили по реке, а сыновья Корунда, мужественно выполнив первую задачу, присоединились со своими отрядами к главному сражению. Запах дыма от горящих кораблей был фимиамом для Короля, наблюдавшего с башни над шлюзом.

Вторая атака была предпринята почти сразу после первой. Хеминг подошел с востока, напал на конницу Зигга, увязавшую в болотистой почве, и пробился на правый фланг демонов. Колдуны яростно нападали по всей линии от поста Корунда у реки до восточного края, где Хеминг соединился с Кориниусом. Сначала перевес был на стороне демонов, но теперь положение изменилось в сторону колдунов. Часть воинов лорда Голдри Блажко не выстояла под мощным ударом, передовая линия изогнулась. Демоны отступали перед колдунами ярд за ярдом, героически не допуская разрыва рядов, только их иноземные союзники отделились и бежали. Тем временем на левом фланге демонов Джасс и Брандок Дах упорно держались, хотя им пришлось столкнуться с отборнейшими силами Колдунии. Самая кровавая битва произошла именно там, резня была такой жестокой, что почти никому не удалось выжить. Смертельно раненные воины падали, зарубая противника последним взмахом меча. Целый час войска словно раскачивались, как сцепившиеся в захвате кулачные бойцы, но, в конце концов, Корунд одержал верх и закрепился перед воротами шлюза.

Роменард из Долни галопом подскакал к лорду Джассу, когда тот переводил дух между схватками, и принес ему вести от Спитфайра с правого фланга. Он сообщил, что Голдри не может справиться с таким перевесом врагов, что центр еще держится, но вот-вот сломается, что правое крыло колдунов готовится напасть с тыла:

– Если твое высочество не отбросит Корунда, все потеряно.

В эту краткую минуту затишья (если можно назвать затишьем шум битвы, как рокот моря, гром копыт, лязг оружия и лишь слегка ослабевший натиск) Джасс сделал выбор. От его выбора зависела судьба Демонланда и всего мира. У него не было советника. У него не было времени на размышление. В такой момент воображение и высокие дары мыслей не имели значения: они, как быстрые кони, влетали в бездну, вырытую врагом, и она их поглощала. Только трудно добытый опыт, копившийся годами, мог расстелить под летящими копытами твердую дорогу вперед, к лучшей судьбе. Так от начала мира бывает со всеми великими военачальниками, каковым был лорд Джасс. Так стало и с ним, в час, когда враг сметал его войско. Две минуты он молчал. Затем приказал Бремери из Шозов быстрым галопом, рискуя сломать шею, лететь с его приказами к лорду Брандоку Даху, а Роменарда снова отослал к Спитфайру. Сам Джасс встал перед своими воинами и громовым голосом закричал, чтобы они готовились к самому жестокому испытанию.

– Мой кузен сошел с ума? – воскликнул лорд Брандок Дах, увидев и поняв, что происходит. – Или он считает Корунда настолько ручным, что собирается справиться с ним без меня и без половины своего войска?

– Он теряет позицию, чтобы ухватиться за последнюю возможность, – ответил Бремери. – Это отчаянный шаг, но все другие пути ведут к разгрому. Наш правый фланг отступает, левый еле держится. Он просит твою милость разбить их центр, если сможешь. Они несколько рискованно продвинулись влево, и тут могут найти свою погибель, если мы будем действовать, не медля. Но помни, что здесь, с этой стороны, перед нами их главные мощные силы, и если нас одолеют здесь…

– Ответ «да», – сказал лорд Брандок Дах. – Время скачет галопом, мы должны его обогнать.

В это самое время, когда Голдри и Зигг, отступая шаг за шагом, оказались уже спинами к реке, и Корунд на левом фланге у демонов задерживал их и угрожал последним мощным ударом сокрушить всех, Джасс использовал отчаянный прием: встретить опасность в лоб, чтобы враг не смял его. Он ослабил свой левый фланг, бросил в битву отряды Брандока Даха и почти восемьсот своих всадников, чтобы соединиться со Спитфайром и врезаться клином между Корсусом и Кориниусом.

Давно прошел полдень. Бой, лишь ненадолго приутихнув, грянул с новой силой по всей передовой линии, когда Брандок Дах бросил своих всадников на Корсуса и его союзников. Демоны теснили врагов. Успех висел на волоске. Первыми не выдержали отряды из Гилты и Неврии, они смешались и побежали. Конники Брандока Даха ворвались в освободившийся проход и стали давить Корсуса и Кориниуса с фланга и тыла.

В этой атаке пали лорд Пермио Акстакус, короли Эллиэна и Гилты, сын Корсуса Гориус, владетель Тзеуши и многие другие благородные воины. Многие демоны были ранены, и многие убиты, но из именитых лишь Камерар из Стропардона, которому Кориниус отсек голову боевой секирой, и Трентмар, которого Корсус пронзил пикой насквозь, так что он упал с коня и тут же умер. Весь левый фланг и центр колдунов смешался, большинство союзников дрогнули и были готовы сдаться и просить пощады. Король, видя, какое бедствие постигло его войско, послал конного вестника к Корунду, а тот немедленно направил приказ Корсусу и Кориниусу со всей скоростью всем возвращаться в крепость, пока не поздно. Сам Корунд, как солнце на закате, поставил последний заслон из усталых воинов, пытаясь сдержать продвижение Джасса и открыть дорогу остаткам королевского войска к воротам моста в Карсэ. Когда Кориниус это понял, то бросился с отрядом воинов на помощь Корунду, то же сделали Хеминг, Декалайус и другие военачальники. Но Корсус, считая, что битва в этот день проиграна, а сам он уже стар и с него хватит, помчался в Карсэ так быстро, как мог. Правду сказать, он был в крови от многих ран.

Своим великим противостоянием Корунд и его воины выиграли время, и остатки войска смогли укрыться в Карсэ. Колдуны были выгнаны с большей части поля, но лорд Корунд был храбр и не обделен благородством, он подбадривал своих воинов, и они отступали медленно, продолжая в кровавых схватках отстаивать каждый фут пути к воротам шлюза, надеясь под конец тоже войти в крепость. Джасс сказал:

– Это величайший подвиг из всех, которые я видел в своей жизни, и я восхищен и глубоко потрясен деяниями Корунда. Я бы даже оставил его в покое, но я поклялся не оставлять в покое Колдунию.

Лорд Гро был в этой битве на стороне демонов. Он пронзил мечом шею Дидаруса, и тот упал мертвый. Увидев это, Корунд занес секиру, но в последний миг изменил свое намерение и сказал:

– О беззаконный перебежчик, ты уже убиваешь моих родичей у меня на глазах? Но моя дружба – не флюгер. Живи, изменник.

Гро, глубоко тронутый его словами, посмотрел на Корунда большими глазами, словно проснулся, и ответил:

– Я поступил не так? Это можно исправить.

И он развернулся и убил одного из демонов. Это увидел Спитфайр, громко обозвал Гро грязным предателем и ткнул его мечом в небольшой щит, которым тот прикрылся. Меч прошел насквозь и попал в мозг.

Вот так возмездие внезапно оборвало жизнь лорда Гро. Он нашел жалкий конец. Он был философом и хотел мира, он не был привязан ни к чему земному, всю жизнь он упорно следовал за одной божественной звездой, но после кровавой битвы под Карсэ он останется в памяти живущих, как многажды преступник и изменник, получивший, наконец, награду за вероломство.

Лорд Джасс в окружении большого отряда демонов продолжал сражаться на коне, с его меча капала кровь, а битва загрохотала еще яростнее, и великая резня продолжалась, и еще много храбрых воинов Колдунии полегло. Демоны почти сбросили их с моста. Но лорд Корунд, скликая своих бойцов, хотя их осталось мало, снова ринулся от моста в гущу сражения. В этой мясорубке он искал самого Джасса, а когда увидел его, то с великой яростью набросился. Сначала они обменивались страшными ударами мечей, потом Корунд разрубил щит Джасса, и сбросил лорда демонов с коня. Джасс, вскочив на ноги, с силой вонзил меч в грудь Корунда, пробив кольчугу. А Корунд уложил его на землю, ударив сверху по шлему, так что Джасс лишился чувств.

Битва все продолжалась, и много было тяжело раненных с обеих сторон. Сыновья Корунда увидели, что их отец потерял много крови и шатается от слабости, и остальные его родичи увидели это тоже, и пришли в замешательство. Сыновья, подскакав к Корунду с оставшимися воинами, повели за собой его коня, и он последовал за ними, от слабости не соображая, что делает. И без того чудо, что этот великий лорд со смертельной раной смог удержаться на коне.

В большом дворе замка его сняли с коня. Когда леди Презмира увидела его рану и залитые кровью латы, она не упала в обморок, как могла бы другая женщина, но положила его руку себе на плечо и поддержала его с помощью пасынков, ибо этот великий муж, только что сражавшийся против целого войска, сам идти уже не мог. Она вызвала лекарей и носилки, и Корунда отнесли в зал для пиров. Ученые мужи долго совещались, но признали его рану смертельной, а свое искусство – бессильным. Считая ниже своего достоинства умирать в постели, а не на поле боя, лорд Корунд дал знак посадить себя на свой трон с оружием и в латах, не стирая с них ни кровь, ни грязь. Так он остался ждать смерти.

После этого Хеминг пошел доложить обо всем Королю, следившему из башни над шлюзом за ходом конца сражения. Король сидел в своем кресле, высунувшись в окно и подперев подбородок рукой. Темный плащ прикрывал его плечи. Девять или десять воинов его личной охраны сгрудились поодаль, страшась подходить ближе. Когда подошел Хеминг, Король медленно обернулся. Кроваво-красное солнце, опускавшееся над Тенемосом, освещало его лицо. Хеминга охватил такой ужас, что он не произнес ни слова, но лишь, дрожа, поклонился и вышел. Ему показалось, что он заглянул на тот свет.