XXIV. Король в Кротринге

В тот же вечер Кориниус приказал устроить пир в Лунных Покоях для сорока своих ближайших соратников. Были задуманы королевские развлечения. Считая, что он теперь сможет получить полное удовольствие с леди Меврианой, он послал ей приглашение через одного из своих приближенных. Но в ответ она учтиво сказала, что весь замок теперь в его распоряжении, а она слишком утомлена, ей нужен отдых и сон. Кориниус громко расхохотался и сказал:

– Ее желание несвоевременно, и кроме насмешки, содержит оскорбление, ибо ей хорошо известно, что я намереваюсь сделать этой ночью. Пусть она извинится и придет, причем поскорей, а то я сам приведу ее.

После того, как ей передали его слова, она пришла довольно скоро, в глубоком трауре. На ней было черное платье и облегающий корсаж из черного шелка с коленкоровыми вставками, на шее нитка темных таинственно мерцающих сапфиров. Ее голова была гордо поднята. Лицо, обрамленное толстыми косами иссиня-черных волос, было бледным, но невозмутимо спокойным.

Когда она вошла, все встали, приветствуя ее. Кориниус сказал:

– Леди, ты быстро меняешь мнение. Сначала ты убеждала меня, что никогда не сдашь Кротринг.

– Не быстрее, чем могу, милорд, – ответила она. – Я поняла, что была не права.

Он некоторое время не говорил ни слова, водя почти влюбленными глазами по ее красивым формам. Потом сказал:

– Значит, ты хочешь купить безопасность для своих друзей?

– Да, – ответила она.

– Для тебя, – сказал Кориниус, – не будет никакой разницы. Всемогущие боги, от которых ничто не скроется, свидетели того, что я желаю тебе только добра.

– Милорд, – сказала она. – Слова твои меня утешают. Но знай, что для меня лучшее добро – это моя свобода, а не условия по выбору другого.

На что он, уже выпив достаточно много вина, изобразил на лице самое приятное выражение, которое только мог, и ответил:

– Я не сомневаюсь, госпожа, что сегодня тебе придется выбрать самые высокие условия, о которых раньше речи не шло. Я предлагаю тебе стать королевой Демонланда.

Она поблагодарила его наилучшим образом, но сказала, что она намерена отказаться от такого высокого и кажущегося заманчивым предложения.

– Как? – воскликнул король. – Это для тебя ничего не значит? Ты, наверное, смеешься надо мной?

Она ответила:

– Милорд, я из рода многих поколений воинов. Мне не нужно фальшивое величие, когда настоящего нет. Прошу тебя, не забывай, что между правлением демонов и обычных королей огромная бездна. Мы были выше и смотрели на мир, как очи дня глядят на народ сверху. Положение королевы, которое ты предлагаешь мне, ничего мне не добавит, ибо я сестра того, кто написал на вратах слова, вкус которых ты узнал бы, будь он здесь, чтобы встретиться с тобой.

Кориниус сказал:

– Правда, что некоторые превосходят всех в бахвальстве. Но я до сих пор обращался с ними, как с обманщиками. Мой сапог видал виды в Карсэ, я не хочу вызывать у тебя излишнее раздражение рассказами об этом.

Глаза Меврианы сверкнули презрительным гневом, он заметил это и сказал:

– Прошу прощения, несравненная леди! Я хватил через край. Не буду пятнать нашу новую дружбу воспоминаниями о… Эй вы, там! Кресло рядом со мной для королевы!

Но Мевриана заставила слуг поставить его у дальнего конца стола, и села там, сказав:

– Прошу тебя, милорд Кориниус, возьми это слово обратно. Ты знаешь, что оно мне неприятно.

Он молча посмотрел на нее. Потом наклонился через стол, слегка раздвинув губы и часто дыша.

– Ладно, – согласился он. – Сиди там, госпожа, если тебе так нравится. Доставляй мне радость постепенно: в прошлом году между нами был весь мир; в этом году нас разделяли горы; вчера вечером – стены Кротринга; сегодня вечером – стол; а еще ночь не пройдет, и…

Гро увидел в глазах Меврианы взгляд затравленного оленя. Она произнесла:

– Меня не учили понимать подобные речи, милорд.

– Я тебя научу, – сказал Кориниус, вспыхнув. – Любовники живут любовью, как жаворонки травкой. Клянусь сатаной, я люблю тебя, как собственное сердце, которое ты из меня вынула.

– Милорд Кориниус, – сказала она. – Мы, северянки, плохо перевариваем такие манеры, но они, наверное, поощряются в болотах Колдунии. Хочешь получить мою дружбу, покажи, что умеешь заслужить ее в свое время. Это не застольный разговор.

– Ну вот, – сказал он. – Между нами крепкое соглашение. Я с удовольствием покажу тебе все, и еще одну затейливую штучку потом, в твоей спальне. Я даже не надеялся, что ты согласишься так скоро. Мы счастливы?

В гневе и со стыдом леди Мевриана поднялась из-за стола. Кориниус несколько неуклюже вскочил на ноги. Он был огромен, но она тоже была высока и смотрела на него вровень, глаза в глаза. А он, как ночной хищник, перед которым вдруг вспыхнул яркий свет, застыл под этим взглядом и в странном оцепенении неохотно произнес:

– Госпожа, я воин. Я не привык выражать чувства любезностями. В моем нетерпении виновата только твоя красота. Прошу тебя, садись.

Но Мевриана ответила:

– Твои речи, милорд, дерзки и порочны. Если хочешь, приходи ко мне завтра, но знай, что только терпением и учтивостью ты сможешь добиться моей благосклонности.

Она отвернулась и пошла к двери, больше не смотря на него, и как будто спали чары ее взгляда. Он громко закричал, приказывая остановить ее, но никто не шевельнулся. Не владея собой, одержим непристойным желанием, он бросился ей вслед, намереваясь схватить, но перевернул скамью, зацепился и грохнулся на пол. А когда поднялся, Меврианы уже не было.

Поднялся он с трудом, изрыгая грязные варварские проклятия. Лаксус, помогая ему встать, произнес:

– Милорд, не превращайся в скотину. В только что завоеванном королевстве мы связаны обстоятельствами. Прежние лорды побеждены, но не взяты в плен и не убиты, а, вероятнее всего, раздумывают, как собраться с новыми силами. Неужели в серьезных заботах найдется место для любви?

– Да! – ответил он. – И сопливый сухарь вроде тебя не сможет меня остановить. Когда вернешься домой жениться на своей игривой Сриве, спроси ее, кто больше нравится женщинам, ты или я? Она тебе ответит! А сейчас не вмешивайся в дела, которые тебе не по зубам.

Бывшие с ним рядом Гро и сыновья Корунда слышали эти слова. Лорд Лаксус вымученно засмеялся и обратился к Гро:

– Командир перебрал вина.

Гро заметил, как Лаксус, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, покраснел до ушей, и тихо ответил ему:

– Так и есть, милорд. И еще: истина в вине.

А Кориниус, решив, что еще рано, и пир только начинается, повелел расставить стражу во всех коридорах, ведущих к покоям Меврианы, чтобы она никуда не ушла, а дождалась, когда ему захочется получить удовольствие. После этого он спокойно продолжил пировать.

На столе хватало изысканных яств и вин, и лорды Колдунии наслаждались пиром. Лаксус по секрету шепнул Гро:

– Я прекрасно понял, что тебе очень не нравится то, что происходит. Можешь быть спокоен, что если ты сочтешь уместным сыграть над ним хорошую шутку и украсть у него леди, я возражать не буду.

– В колоде карт, – ответил Гро, – валеты прислуживают королям. Мы поступили плохо, и тоже виноваты в том, что случилось. Мне недавно птичка пропела, что ты имеешь к нему счет.

– Не совсем так, – ответил Лаксус. – Ты скорее Роланд, чем Оливер, и я тебе скажу, что ты сам любишь эту леди. Это же видно.

Гро сказал:

– Не обвиняй меня в безрассудстве, оно не свойственно моей природе. Я серьезный ученый, и если некогда занимался сладкими играми, то время давно прошло. Просто я считаю, что она не должна достаться ему против своей воли. Ты знаешь, что он грубый вояка и распутник.

– Тьфу, – сказал Лаксус. – По мне, он может делать, что хочет, и липнуть к этой леди, как мотылек. Но из соображений политики лучше сейчас от нее избавиться. Я не хочу, чтобы меня в этом деле заметили. Но поддержу тебя, чем смогу. Если он проваляется все лето в любовных играх, Великий Король обвинит нас, что в разгаре доброй охоты мы подбрасываем его лучшему соколу приманку и лишаем его настоящей добычи.

– Понятно, – проговорил Гро. – Ты за трезвое правление и понимание событий, и думаешь в первую очередь о Колдунии. Это правильно и справедливо.

Пир продолжался, гости объедались, вино лилось рекой. Женщины Меврианы против воли прислуживали за столом, ставили перед пирующими все новые блюда и наливали в нефритовые, хрустальные и золотые чаши все новые вина, светло– и темно-золотистые и рубиново-красные. Воздух в зале был густ от запаха жареных блюд и винных паров, так что опаловые светильники горели, как факелы в тумане, их свет имел медный оттенок. Громко звенели чаши, с громким треском разбивались об пол бесценные сосуды. То и дело раздавался смех или пение, слышались и женские голоса, ибо служанок Меврианы в Кротринге заставляли петь и плясать перед гостями, что они делали, скрепя сердце. Многие чернобородые гуляки старались заставить служанок развлекать их не только песнями и танцами, но делали это украдкой под бдительным оком своих командиров. Ибо великий гнев мог пасть на тех, кто решится вкусить сладких плодов, когда их главный лорд постится.

Через некоторое время Хеминг, сидевший рядом с Гро, шепотом обратился к нему:

– Плохой пир.

– Мне кажется, очень хороший пир, – отозвался Гро.

– А мне кажется, что пир ему нужен, как предлог. Как ты думаешь?

– Не могу его винить, – ответил Гро. – Леди необыкновенно привлекательна.

– Да он же жуткая свинья! Разве можно стерпеть, как он полезет удовлетворять свою похоть к такой милой женщине?

– Что я могу с этим сделать? – спросил Гро.

– То же, что и я, – ответил Хеминг.

– Тебе это не нравится? – спросил Гро.

– Ты же муж! – воскликнул Хеминг. – А она ненавидит его сильнее, чем проклятую Атропос!

Гро посмотрел на него испытующим взглядом. Потом прошептал, низко наклонив голову над изюмом, выбирая крупные ягоды:

– Если ты вправду так думаешь, это хорошо.

И он заговорил очень тихо, иногда вставляя громкие фразы или жесты, чтобы никто не заподозрил тайную речь. Он ясно и понятно объяснил Хемингу, что надо делать, и открыл ему, что Лаксус тоже с ними согласен, хоть и слегка ревнует.

– Твой брат Карго в этом деле подойдет лучше всего. Он почти одного роста с ней и, по молодости лет, безбород. Иди, найди его. Передай слово в слово наш разговор. Кориниус меня подозревает, поэтому сегодня не отпустит от себя. Все должны сделать вы, сыновья Корунда, а я буду у его локтя, и может быть, мне удастся задержать его за столом, пока вы справитесь. Иди. Желаю удачи. Понадобится мудрость и скорость.

Леди Мевриана, вернувшись в свой покой в южной башне, села у восточного окна, которое выходило на сады и озеро. Она всматривалась в дали озера Стропардон и темные горы Восточного Пограничья, в гордые гребни над Мосдейлом, Мэркдейлом и Свортривдейлом и внутренним морем Троувотер. Последние дневные лучи задерживались на вершинах и окрашивали Стальной Клюв, гладкую стену Скарты и двойной пик Дайна за менее высоким гребнем Мосдейла во впадине Невердейл Хауса. За ними катилась в небо колесница тихой Ночи: Священной Ночи, матери Богов, матери сна, нежной пестуньи птичек и зверушек, обитающих в полях, утешительницы усталых душ в мире страхов, насилия и убийств.

Мевриана не уходила от окна, пока вся земля не растворилась в темноте ночи и небо не зарябило от звезд перед восходом луны. Она молилась Леди Артемиде, называя ее тайными именами и взывая:

– О Богиня, чистая и святая! Триединая Богиня, что живет в небе, охотится на земле и посещает бессолнечные подземные глубины, наблюдая за поселениями мертвых. Спаси меня и сохрани, ибо я пока твоя дева!

Она повернула кольцо на пальце и обвела камнем темноту. В кольцо был вставлен хризопраз, незаметный при свете и видимый в темноте. Днем он тускло-желтоватый или серый, а ночью – как трепещущее пламя, в котором танцуют и кружатся тысячи золотых искр.

Пока она раздумывала, что может означать сияние внезапно ожившего хризопраза, к ней подошла одна из ее служанок со светильниками и сказала:

– Два лорда Колдунии желают говорить с госпожой наедине.

– Два? – переспросила Мевриана. – Это число безопасно. Кто они?

– Миледи, они высокие и стройные. Смуглые и тихие, как мыши. Вдобавок, совершенно трезвые.

Мевриана спросила:

– Один из них не лорд Гро? Есть у него длинная борода, завитая и надушенная?

– Госпожа, я не заметила у них бород, – сказала служанка. – И не знаю их имен.

– Хорошо, впусти их, – сказала Мевриана. – И позови подруг прислуживать мне, пока я с ними говорю.

Так и было сделано. В покой вошли два сына Корунда. Они почтительно приветствовали ее, и Хеминг сказал:

– С твоего разрешения, достойнейшая леди, наш разговор только для твоих ушей.

Мевриана сказала своим женщинам:

– Крепко закройте двери и никуда не уходите из предпокоя, – и добавила, обращаясь к гостям: – Теперь, милорды, я жду.

Она сидела боком к окну, на границе света и тьмы. Хрустальные светильники из комнаты подчеркивали черноту ее волос. Изгибы белых рук, уроненных в колени, напоминали молодой месяц. Ночной ветерок нес с юга из-за полей и виноградников шепот моря, которое у берегов Стропардона даже в тихую погоду не успокаивалось. Как будто и море, и сама ночь возмущенно вздыхали, узнав, что замыслил на это время Кориниус, охваченный безумным желанием.

Два брата стояли в смущении, ошеломленные ее красотой. Заговорил Хеминг, глубоко вздохнув:

– Госпожа, как бы плохо ты ни думала о колдунах, молю тебя, будь спокойна. Мы с родичем пришли к тебе с чистым сердцем и предложением услуги.

– Принцы, – сказала она. – Если я усомнилась в вас, то не по своей вине. Дни моей жизни проходили не среди лицемеров и обманщиков, а в окружении чистых рук и открытых действий, но в эту ночь меня заставили поверить, что в Колдунии учтивости не осталось. Я же свободно открыла Кориниусу ворота, думая, что принимаю в своем замке короля, а не бешеного волка.

Тогда Хеминг сказал:

– Ты сумеешь надеть доспехи, госпожа? По росту вы с моим братом почти одинаковы. Я хочу провести тебя мимо караульных, это можно сделать только так. Ты будешь вооружена, и нам поможет выпитое ими вино. Я приготовил коня. Под личиной моего брата ты сможешь выехать из замка и скрыться. А в своем обычном виде тебе не удастся даже выйти из покоев, потому что вокруг них расставлена стража. Он твердо решил прийти к тебе сегодня ночью, в твою спальню, миледи.

Громкий шум попойки донесся из зала для пиров. Мевриана услышала обрывки непристойной песни, которую распевал Кориниус. Словно что-то темное угрожало ей, она не все осознавала, но почувствовала дурноту, словно кровь у нее отхлынула от сердца. Она посмотрела на братьев и спросила:

– Это ваш план?

Хеминг ответил:

– Задумал его с самыми благородными целями лорд Гро. Но Кориниус, вечно подозревающий его, особенно когда сам много выпьет, крепко держит его у своего локтя.

Карго снял доспехи, а Мевриана позвала женщин, приказала им взять то, что он снял, и другую одежду, и быстро пошла в смежный покой переодеться.

Хеминг сказал брату:

– Тебе придется быть крайне осторожным, чтобы тебя не выследили, когда будешь выходить отсюда после того, как мы уйдем. На твоем месте я бы поддался соблазну подождать его прихода, и ради редкой шутки проверить, так ли хороша поддельная Мевриана, как поддельный Карго.

– Веселись и смейся, – сказал Карго. – Ты же сопровождаешь ее. Кладу голову на отсечение, ты решил сделать все, чтобы испортить Кориниусу ночное удовольствие. Он объявил, что насладится, а насладишься ты.

– Ошибаешься, – ответил Хеминг. – Тебе в голову приходят варварские мысли. Язык мой не станет подлым предателем, сказав, что я не полюбил ее. Поставь рядом ее красоту и мою молодость, разве может быть иначе? Но я люблю ее так преданно, что скорее обижу звезду небесную, чем поступлю с ней нечестно.

Карго сказал:

– Что сказал умный маленький мальчик? «Раз тебе достался пирог, братец, я съем крошки». Когда ты уйдешь, все будет тихо, я останусь здесь среди женщин, и как бы мне ни было трудно, научу их чему-нибудь хорошенькому перед сном.

Открылась дверь соседнего покоя, перед ними появилась Мевриана в доспехах и шлеме и сказала:

– С кем поведешься, от того и наберешься. Думаете, в темноте я сойду за воина, милорды?

Они ответили, что воин из нее получился выше всех похвал.

– Благодарю тебя, принц Карго, – сказала она, протягивая ему руку. Он молча склонился и поцеловал ее. – А эти доспехи станут мне даром на память от благородного врага. Будем надеяться, что когда-нибудь я смогу назвать тебя другом, ибо как друг ты поступил сегодня.

Попрощавшись с юным Карго, она вместе с его братом вышла из своих покоев на полуосвещенную лестницу, где Кориниус расставил стражу. Как все те, кто привык тонуть в кувшине, а не в море, охранники были не очень бдительны, и когда увидели двоих в доспехах и узнали голос Хеминга, вопросов задавать не стали, решив, что сыновья Корунда возвращаются на пир.

Так они легко миновали стражу. Но когда поднимались высоким коридором мимо Лунных Покоев, их двери вдруг распахнулись, и оттуда в два ряда вышли факельщики и менестрели с цимбалами, флейтами и тамбуринами, так что коридор сразу наполнился светом и шумом. В середине процессии шагал лорд Кориниус. В нем играла похотливая кровь, лоснящиеся щеки раскраснелись, жилы на мощной шее и крепких руках вздулись. Густые кудри, выбивающиеся из-под короны, намокли от пота. Было заметно, что он еще не в полном здравии после сильного удара по голове, который он получил от Астара, и много пить ему не стоило. По бокам от него шли Гро и Лаксус, и он поочередно опирался на их руки, а правой рукой отбивал такт свадебной мелодии.

Мевриана прошептала Хемингу:

– Сделаем веселые лица, чтобы остаться в живых.

Они отодвинулись к стене, надеясь, что на них не обратят внимания, потому что отступать было некуда. Но вдруг глаза Кориниуса сверкнули, он приостановился, схватил их за руки и воскликнул:

– Хеминг, ты пьян! И ты пьян, юный Карго! Глупо так напиваться, когда я предоставил вам столько девок. Как я утешу их, когда они придут завтра жаловаться, что всю ночь подпирали коленями пьяные головы?

Мевриана, словно исполняя хорошо выученную роль, качнулась и прислонилась к Хемингу, повесив голову.

Хеминг не нашел ничего лучшего, чем сказать:

– О Кориниус, мы совсем трезвые!

– Врешь, – отозвался Кориниус. – Нечего отрицать, что ты пьян, все признаки налицо. Смотрите, лорды, я не отрицаю, что я пьян. Пьяного всегда можно узнать, и трезвого можно узнать. Но этот час призывает к более важным делам, чем препирательства даже по такому важному поводу. Вперед!

Говоря так, он тяжело навалился на Гро и, как будто ему свыше пришло озарение, что вокруг него плетется интрига, но выпитое вино побуждало его искать измену не под самым носом, а в другом месте, схватил Гро за руку и проговорил:

– Лучше оставайся при мне, гоблин. Я люблю тебя, но я благоразумен, и буду держать тебя за уши, чтобы ты меня не укусил и не улизнул.

Счастливо избежав гибели, Хеминг и Мевриана со всей возможной осторожностью поспешили прочь из замка, без всяких препятствий оседлали коней и выехали из главных ворот с мраморными гиппогрифами, освещенными низко плывущей восходящей луной. Они проскакали через сад и луг, затем галопом направились по мягкому дерну в дикий лес, подгоняя коней. Они скакали так быстро, что безветренная апрельская ночь показалась им штормовой из-за свиста в ушах. Гром копыт и летящие мимо тени деревьев казались юному Хемингу лишь отголосками бури в его душе. Ночь, скорость, и леди, скачущая колено в колено рядом с ним, волновали кровь. Но в душе Меврианы, от быстрой езды под звездами по лесным тропам и залитым лунным светом полянам, зазвучала небесная музыка. Она чувствовала удивительный покой и уверенность в том, что непреходящее величие Демонланда управляет всеми изменениями в мире, и что недоброжелатели смогут владеть троном ее любимого брата в Кротринге совсем недолго.

Они натянули поводья на опушке возле широкой полосы воды. С дальнего края стоял сосновый лес в тенях от лунного света. Мевриана въехала на невысокую горку над водой и обратила взгляд в сторону Кротринга. Она хорошо знала местность, но даже любящим оком с трудом различила замок на расстоянии многих миль к востоку в мягком сиянии луны. Она долго смотрела на золотой Кротринг, ее конь пасся рядом. Хеминг тихо сидел возле ее локтя, глядя только на нее.

Наконец, она оглянулась и встретилась с ним взглядом.

– Принц Хеминг, – сказала она. – От этого места начинается тайная тропа к северу, сначала по берегу залива, потом по сухой дороге через болота, потом вверх. Она ведет к Западному Пограничью. Здесь, как и везде в Демонланде, я найду путь с завязанными глазами. И здесь я с тобой попрощаюсь. Я плохой оратор. Но я вспомнила слова поэта:

Закончится ли последняя битва этой войны победой моего великого родича, как мне искренне хочется верить, либо победой Горайса, я никогда не забуду, какое благородство по отношению ко мне ты проявил этой ночью.

Но Хеминг, не отрывая от нее взгляда, ничего не ответил.

Она спросила:

– Как поживает твоя мачеха королева? Семь лет назад в это самое время я была в Норваспе на свадебном пиру лорда Корунда и стояла рядом с невестой. Она все так же красива?

Он ответил:

– Госпожа, июнь дарит золотой розе совершенство, но годы умаляют красоту.

– Мы с ней были подругами, – сказала Мевриана. – Она старше меня на два года. Она такая же властная?

– Госпожа, она королева, – ответил Хеминг, по-прежнему не отрывая взгляда от леди.

Она сидела вполоборота к нему, нежные губы сомкнуты, ясные глаза обращены к востоку, смутному в свете луны, и наклон ее тела напоминал изгиб стебля лилии, дремлющей над зачарованным прудом.

У него в горле пересохло, и он сказал:

– Леди, до сегодняшней ночи я не знал, что есть на свете женщина красивее ее.

Любовь, вспыхнувшая в нем, вырвалась, как ветер, и затемнила его разум. Он схватил ее в объятья, как будто слишком долго ждал, не решался и не смел открыть засов у двери в дом своего сердца. Ее щека под его поцелуем была мягкой, но совершенно холодной; глаза метались, как у птицы, попавшей в сеть; доспехи его брата на ней были более податливы под его рукой, чем эта щека, а взгляд был чужим. Его мысли хромали, словно он пытался ухватиться за несбыточное. Он спросил:

– Ты меня не любишь?

Мевриана покачала головой и мягко отстранилась.

Как пламя пролетает летом по сухому вереску, оставляя за собой дымящуюся пустошь, так пламя его мгновенной страсти погасло, оставив обиду и гнев на самого себя и свою судьбу.

Он сказал, понизив голос от стыда:

– Молю тебя простить меня, госпожа.

Мевриана сказала:

– Милостью богов, желаю тебе доброй ночи, принц. Не будь жесток к Кротрингу. Я оставила там очень плохого правителя.

Сказав так, она села верхом, натянула поводья и поскакала на запад к заливу. Хеминг смотрел ей вслед, мысли у него путались. Вскочив на коня, он всадил шпоры ему в бока, так что конь встал на дыбы, и помчался на восток через лес к Кротрингу.