XXII. Аурват и Свичуотер

На четвертый день после вышеописанных событий леди Мевриана прогуливалась у парапетов на стене крепости Кротринг. Резкий ветер дул с северо-запада. Небо было безоблачным, голубым над головой, а дальше жемчужно-серым, и в воздухе было чуть туманно. С ней вместе прохаживался старый управитель замка, рослый воин в доспехах и шлеме, в куртке из бычьей кожи с нашитыми пластинами.

– Скоро пробьет час, – сказала она. – Милорд Зигг обещал сегодня или завтра явиться в гости. Если бы гоблины тоже сдержали слово, мы бы их удачно прихлопнули.

– Как твоя милость прихлопывает комара между ладонями, – отозвался старик, и стал смотреть на юг через море.

Мевриана посмотрела туда же.

– Ничего, только туман и пена, – сказала она через несколько минут. – Я рада, что отослала лорду Спитфайру двести всадников. Для такого дня ему понадобятся все, кого можно наскрести. Как ты думаешь, Равнор: если король Гасларк не придет, хватит у лорда Спитфайра воинов справиться одному?

Равнор ухмыльнулся в бороду:

– Я думаю, будь милорд твой брат здесь, он сказал бы «да». Еще когда я в детстве катал обруч, меня учили, что одного демона можно выставлять против пятерых колдунов.

Она слегка задумчиво взглянула на него и сказала:

– Ах, если бы он был дома! И если бы Джасс был дома.

Потом вдруг перевела взгляд на север, указала на вражеский лагерь и воскликнула:

– Будь они дома, ты бы не смотрел на чужаков возле Кротринга, которые оскорбляют нас одним своим видом, шлют постыдные предложения, держат меня в замке, как птицу в клетке. Разве раньше такое бывало в Демонланде?

Тут с другого конца крепости прибежал мальчик, крича, что с юга и востока плывут корабли:

– Они плывут к заливу!

– Из какой страны? – спросила Мевриана, спеша на другую сторону, чтобы увидеть.

– Откуда же, как не из Гоблинланда? – произнес Равнор.

– О, не спеши! – воскликнула она.

Они обошли стену башни, и перед ними открылось широкое и пустое море, и залив Стропардон.

– Я ничего не вижу, – сказала она. – Ты принял за флот стаю чаек?

– Он хотел сказать, к Грозовому заливу, – сказал Равнор. Он вышел вперед и показывал на запад. – Они держат курс на Аутварт. Это точно король Гасларк. Смотри, паруса у них синие с золотом.

Мевриана всматривалась в корабли, в волнении постукивая рукой в перчатке по парапету. Ее величавую фигуру прикрывал развевающийся плащ из белого муарового шелка с опушкой и воротником из меха горностая.

– Восемнадцать кораблей! – воскликнула она. – Я не думала, что у Гоблинланда найдется такой большой флот.

– Может, госпожа хочет посмотреть, – сказал Равнор, отходя назад по стене, – не проспали ли колдуны приход кораблей.

Она последовала за ним и вгляделась. В войске Колдунии было большое движение. Воины шагали перед лагерем, уходили и возвращались, садились на коней и спешивались, ветер издали доносил звуки труб. Все это Мевриана наблюдала с высокой сторожевой башни. Потом войско выстроилось и зашагало по долине, в строевом порядке, блестя бронзой и сталью. Колдуны двигались на юг, проходя мимо Кротринга так близко, что с башни можно было разглядеть каждого в отдельности.

Мевриана высунулась из бойницы, упираясь обеими руками в зубцы парапета.

– Я не всех их знаю по именам, – сказала она. – Ты часто хаживал на войну, подскажи мене. Гро мне знаком, вон он с длинной бородой. Как тяжело на сердце видеть лорда из Гоблинланда в таком окружении. А кто рядом с ним, вон тот бородатый щеголь в крылатом шлеме с диадемой, как у короля? У него копье с малиновым древком. Он надменен.

– Лаксус из Колдунии, – ответил старый воин. – Он командовал их флотом в войне с вампирами.

– Похоже, он храбрец и достоин лучшего дела. А кто сейчас скачет как раз под нами, во главе конницы? Худощавый, смуглый, румяный, но хмурый и вооружен до зубов?

Равнор ответил:

– Госпожа, я не могу точно сказать. Сыновья Корунда так похожи друг на друга. Кажется, это юный принц Хеминг.

Мевриана засмеялась:

– С чего это он принц?

– Мир меняется, госпожа. С тех пор как Горайс посадил Корунда на трон в Бесовии…

Мевриана прервала его:

– Тогда называй его принц Хеминг Фаз. Ручаюсь, что они там все получают варварские добавки к именам. Хеминг Фаз, увы! корчит лорда в Демонланде.

– Первый хвастун из всех, – сказала она через некоторое время, – похоже, задерживается. А, вот и он. Дикий всадник. Но он отлично умеет сидеть на коне, Равнор, и сложен, как боец. Смотри, как он скачет галопом вдоль рядов своих воинов. Надеюсь, ему понадобятся не только золотые кудри, чтобы сохранить голову, если придется иметь дело с Гасларком, да, и с нашими демонами, которые собираются сюда с севера. Я вижу, шлем у него на луке седла. Ты нам уже подражаешь? – крикнула она, когда он поравнялся с башней. – Весь в шелку и серебре. Ты же клялся, что только демоны выходят на бой в дорогих одеждах. Ах, были бы у меня ножницы, отрезать тебе гребешок!

Говоря так, она перегнулась через парапет, чтобы лучше его рассмотреть. А он, скача галопом, взглянул вверх, заметил, что она смотрит, резко натянул поводья, так что огромный гнедой конь присел, потом поднялся на дыбы, и громко крикнул:

– С добрым утром, хозяйка! Пожелай мне победить и поскорее вернуться к тебе в объятия!

Он был внизу, но так близко, что она разглядела каждую черту его лица и прочитала, как книгу. Он поднял меч в приветствии, пришпорил коня и помчался догонять Гро и Лаксуса.

Леди Мевриана оперлась на мраморный парапет, будто ей на мгновение стало плохо, или будто она собиралась идти по смертельно жалящей крапиве. Равнор шагнул к ней:

– Миледи нездорова? Что случилось?

– Дурацкий приступ тошноты, – ответила она. – Если хочешь меня вылечить, покажи мне блеск копий Спитфайра на севере. От пустой земли голова кружится.

Прошел день. Дважды или трижды Мевриана поднималась на стены, но ничего не видела, кроме моря, заливов и окруженной горами долины, по-весеннему красивой и мирной: ни военной тревоги, ни воинов, только мачты кораблей Гасларка за краем долины в трех или более милях к юго-востоку. Все же она точно знала, что возле этих кораблей за Аурватской гаванью должно происходить отчаянное сражение короля Гасларка с Лаксусом и Кориниусом. Копья Колдунии имели большое численное превосходство. Солнце уже почти зашло за темные сосны Западного Пограничья, а с севера никаких вестей.

– Ты послал гонца за вестями? – спросила она Равнора, когда в третий раз поднялась на стену.

Он ответил:

– Еще утром, миледи. Но за милю или две от замка нельзя спешить, можно наткнуться на мелкие банды противника, которые бродят по округе.

– Как только он явится, приведи его ко мне, – сказала она. Потом поставила ногу на ступеньку, собираясь спускаться, и произнесла:

– Равнор.

Он тут же подошел.

– Ты много лет был управляющим у моего брата в Кротринге, а до этого служил моему отцу, и должен знать, каким духом мы дышим. Скажи мне правду, пусть нерадостную: что ты обо всем этом думаешь? Лорд Спитфайр опоздал. Или пришел слишком рано (он издавна этим грешил). Что ты видишь в этом? Говори со мной, как говорил бы с моим братом Брандоком Дахом, если бы он тебя спрашивал.

– Миледи, – сказал старик Равнор. – Я скажу тебе, что думаю. Увы Гоблинланду! Раз милорд Спитфайр пока не идет с севера, только боги, спустившись с небес, могут спасти короля Гасларка. Число колдунов, по самым скромным подсчетам, вдвое превышает его войско. Можно точно так же выставить волка против медведя, как гоблинов против колдунов. Как бы храбры и яростны они ни были, медведь, в конце концов, одержит верх.

Мевриана слушала, не отрывая от него грустных глаз:

– А он так благородно и искренне прилетел утешить Демонланд во мраке его последних дней! Почему судьба столь неблагосклонна? О Равнор, какой позор! Сначала Ла Фириз, теперь Гасларк. За что теперь нас можно любить? Позор нам, Равнор!

– Я бы не возлагал вину на нас столь поспешно, – ответил Равнор. – Если их план не сложился, это скорее ошибка короля Гасларка, чем лорда Спитфайра. Мы ведь точно не знаем, на какой день была назначена высадка.

Говоря так, он неотрывно смотрел мимо нее на море, в точку чуть южнее самого красного участка заката. Вдруг его глаза расширились. Он указал туда, тронув ее за локоть. На мачтах в Аурвате поднимали паруса. И в небо поднялся дым, как от пожара. Они увидели, как большинство кораблей выходило в море, а пять или шесть оставшихся пылали, окутанные черными клубами дыма. Те, что отошли от берега, направились в открытое море на веслах или под парусами.

Больше не было произнесено ни слова. Леди Мевриана, опершись локтями о парапет, закрыла лицо руками.

Наконец, вернулся гонец Равнора, и старик привел его к Мевриане, сидевшей у себя в южном крыле Кротринга. Гонец сказал:

– Миледи, я не принес письменного известия, это слишком опасно, по дороге можно было наткнуться на колдунов. Но я видел лорда Спитфайра и милорда Зигга у ворот Гаштерндейла, и они говорили со мной. Вот что они поручили передать тебе. Ты должна быть спокойна, ибо они стерегут подходы к Кротрингу. Войско Колдунии не сможет уйти из этой части страны между Громовым заливом, заливом Стропардон и морем иначе, чем с боем пробившись через заслоны их светлостей. А если они останутся здесь у Кротринга, тогда наши войска сомкнутся вокруг них и разобьют их, ибо у нас почти на тысячу копий больше. Все произойдет завтра, ибо завтра день, назначенный для высадки сил короля Гасларка в Аурвате.

Мевриана произнесла:

– Так они не знают о гибельной ошибке, о том, что Гасларк уже был здесь раньше условленного срока, и был отброшен в море? Надо предупредить их, и немедленно, этой ночью.

Когда гонец понял, о чем речь, то сказал:

– Десять минут, чтобы поесть и выпить на посошок, и я к твоим услугам, миледи.

Скоро он снова тайно вышел из Кротринга в ночных сумерках, чтобы доставить лорду Спитфайру весть о том, что случилось. В ту ночь часовые со стен Кротринга видели на севере под Эрнгейтом костры колдунов, как россыпь звезд.

Ночь прошла, наступил день, лагерь колдунов опустел, как брошенная раковина.

Мевриана сказала:

– Они ушли ночью.

– Значит, скоро придет великая весть, – сказал Равнор.

– Похоже, в Кротринге будут гости, – сказала Мевриана.

И она приказала приготовить все к их приходу и постелить постели в лучших спальнях для Спитфайра и Зигга. В приготовлениях прошел день. Но наступил вечер, с севера никто не прискакал, и вместе с ночными тенями в Кротринг ползли сомнения. Гонец Меврианы не вернулся. Леди Мевриана пошла спать поздно, и с рассветом уже была на ногах и вышла, завернувшись в свой широкий бархатный плащ, подбитый лебединым пухом. Под холодным ветром она поднялась на бастион, и вместе с Равнором стала осматривать местность. Весь день вокруг было пусто. Все смотрели, ждали, и мысленно вопрошали судьбу.

На третий вечер после битвы при Аурвате, когда они ужинали, во внешних двориках зашевелилась стража, раздался грохот опускаемого моста, потом стук копыт по мосту и яшмовым плитам. Мевриана выпрямилась в ожидании. Она кивнула Равнору, и он без дальнейших приказаний немедленно вышел и через мгновение вернулся, хмуря брови. Он прошептал ей на ухо:

– Новости, миледи. Лучше принять гостя без свидетелей. Но сначала выпей.

Он налил ей вина. Она встала и велела слуге привести вновь прибывшего. Равнор тихо прошептал:

– Это Астар из Ретрея от лорда Зигга с важнейшим поручением лично к миледи.

Леди Мевриана села в кресло из слоновой кости, с подушками, обтянутыми цветным бештрианским шелком, искусно расшитым мелкими золотыми птичками, земляничными листьями, яркими цветами и спелыми красными фруктами. Она протянула руку Астару, вставшему перед ней в боевых доспехах, в грязи и в крови с ног до головы. Он нагнулся и поцеловал ей руку. Потом молча выпрямился и посмотрел ей прямо в лицо налитыми кровью глазами. Вид у него был ужасный, было ясно, что он нес худые вести.

– Благородный Астар, – обратилась к нему Мевриана. – Не стой в сомнениях, открыто скажи все. Ты знаешь, в нашей семье не принято падать духом в беде и склоняться перед опасностями.

Астар сказал:

– Зигг, муж моей сестры, поручил мне все рассказать тебе честно.

– Говори дальше, – сказала она. – Вы получили последние наши вести. Час за часом после этого мы пребывали в ожидании победы. К вашему приходу я приготовила завидный пир.

Астар застонал.

– Миледи Мевриана, – сказал он. – Теперь готовь не пир, но меч. Ты посылала гонца к лорду Спитфайру.

– Да, – отвечала она.

– В ту ночь он принес нам весть о поражении Гасларка. Увы, гоблины приплыли на день раньше и попали под удар. Они оказались одни. Мы полагали, что вот-вот отомстим врагам. Ибо все дороги и тропы охранялись, а воинов у нас было гораздо больше. Мы ждали утра, наблюдая костры Кориниуса, чтобы на рассвете напасть на него и разгромить. Но поднялся туман, и луна рано закатилась. Это беда, но это правда: все войско Колдунии прошло мимо нас в темноте.

– Что? – вскричала Мевриана. – А вы все спали, и дали им спокойно пройти?

– К середине ночи мы точно знали, что он выступил, – ответил он. – Костры в его лагере должны были нас обмануть. По всем признакам выходило, что он пошел к северо-западу по верхней дороге в Миланд через Броксти Хаус. Зигг с семью тысячами всадников поскакал к Хитби, чтобы отрезать ему путь, а главные наши силы спешно направились к Малому Рейвендейлу. Видишь ли, миледи, вышло так, что Кориниус двигался вдоль лука, а мы вдоль тетивы.

– Да, – отозвалась Мевриана. – Вам надо было всего лишь задержать его конницу у Хитби, и ему пришлось бы сражаться или отступить в Джастдейл, где он потерял бы половину войска в мшистых болотах Меммери. Чужакам трудно найти там твердую дорогу в темной ночи.

– Это если бы мы поймали его, – сказал Астар. – Но он запутывал след, как заяц. Под конец он прошел по собственному следу, как мы потом поняли, где-то возле Гусиных песков, и все его войско проскользнуло назад на восток у нас в тылу. Такая удивительная ловкость еще не описывалась в военных хрониках.

– Фу, благородный Астар, – заметила Мевриана, – не надо восхвалять Колдунию. Не воображай, что я буду хуже думать о командовании Спитфайра или Зигга, раз Кориниус сумел от них ускользнуть в темноте, благодаря своему искусству или везению.

– Милостивая леди, – возразил Астар. – Всегда надо ждать худшего и готовиться к нему.

Она пристально посмотрела на него серыми глазами. Он продолжал:

– До нас дошли отдельные сведения о том, что они со всей скоростью могут миновать Свичуотер по пути на восток. Как только солнце поднялось над кромкой Гемсара, мы взяли их след, зная, что сил у нас больше, и надеясь заставить их вступить в бой до того, как они дойдут до Стайла, где они построили укрепления и держали большое войско. Если бы они успели пробиться туда, у нас бы не осталось надежды их оттуда выкурить.

Он замолчал.

– Ну? – сказала она.

– Миледи, – сказал он, – то, что мы, демоны, велики и непобедимы в бою, неоспоримо. Но в сегодняшней войне мы напоминаем хромого или полусонного, который половину снаряжения оставил лежать возле ложа. Нет с нами наших великих. Без них на нас валятся беды. Роковое сражение под Тремнирским Обрывом прошлой осенью сокрушило нашу силу, а сейчас, именно сегодня, судьба еще ужаснее наказала нас по дороге на Свичуотер.

Щеки Меврианы побелели, но она не произнесла ни слова.

– Мы с жаром бросились в погоню, миледи, – сказал Астар. – Я объяснил тебе, почему. Ты знаешь, как близко к горам проходит дорога у Свичуотера. К берегам озера на протяжении многих миль подступают горные отроги, леса покрывают их склоны, а между скалами зияют ущелья и трещины. День был хмурый, берега Свичуотера окутал туман. Битва началась, когда наши передовые отряды были примерно напротив поселка Хайбенк, на противоположном от него берегу. Враги оказались в лучшем положении, потому что Кориниус оставил самые сильные отряды на склонах справа от нас, так что мы попали в засаду. Он напал неожиданно. Чтобы не огорчать тебя, госпожа, долгой скорбной повестью, скажу, что мы проиграли кровавый бой, и наше войско перестало существовать. Зигг вырвал мгновение в пылу битвы, и поручил мне скакать в Кротринг ради любви к нему, так скоро, словно моя жизнь от этого зависела, и жизни всех нас. Он просил тебя бежать отсюда в Западное Пограничье или на острова, или куда ты сама захочешь, пока колдуны не вернулись и не захлопнули тебя в ловушке. Ибо меж тобой и гнусными колдунами остались только стены и малое число храброй охраны. Больше тебе никто не поможет.

Она молчала. Он добавил:

– Не питай ко мне ненависти, милостивая леди, за грубый рассказ об ужасной беде. Сладкая лесть не годится, когда времена так ужасны и непредсказуемы. Я в самом деле думал, что прямотой смогу угодить тебе больше, чем ложной учтивостью и суждениями о том, чего я не знаю, пытаясь утешить тебя, когда утешения нет.

Леди Мевриана встала и взяла обе его руки в свои. Свет ее очей был, как свет зари, скользящий сквозь туман по серой поверхности горного озера, а звук ее речи был сладок, как голоса утра. Сказала она:

– О Астар, не думай, что я настолько глупа и неблагородна. Благодарю тебя, милый Астар. Но ты не ужинал, а после ратных трудов в великой битве и такой далекой быстрой скачки наверняка голоден. Пусть ты принес плохие новости, но ты не заслужил холодного приема из-за того, что мы ждали других вестей. Для тебя приготовили отдельный покой. Отдыхай, ешь и пей. Когда ночь пройдет, еще будет время поговорить обо всем.

– Миледи, ты должна немедленно бежать, – сказал он, – а то будет поздно.

Но она ему ответила:

– Нет, благородный Астар. Это дом моего брата. Я буду хранить его для брата, пока он не вернется, и не уползу из Кротринга, как крыса, пока могу стоять на страже. Я ни за что не открою ворота колдунам, пока мы здесь живы и можем держать их запертыми.

Она настояла, чтобы он пошел ужинать, а сама в ту ночь долго сидела одна в Лунном покое в донжоне над внутренним двором Кротринга. Это был столовый зал лорда Брандока Даха, который он сам выстроил и обставил много лет назад. Здесь она вместе с ним обычно принимала пищу, используя зал для пиров в конце двора, только когда бывало много гостей. Этот зал был круглый, его стены повторяли форму стен донжона. Все колонны, стены и купол потолка были из иноземного камня, белые и гладкие, но словно светились изнутри бледно-золотистым сиянием, как полная луна в середине лета. Светильники из молочных опалов наполняли зал мягким светом, выделяя изящные барельефы на высоких панелях, изображающие амаранты, дурман, дикий чеснок и асфодели. Над большим очагом висели удивительно красивые портреты повелителя Кротринга и его леди сестры, а также лордов Джасса, Голдри и Спитфайра. По другим стенам были развешаны меньшие, но не менее красивые портреты принцессы Армеллины из Гоблинланда, Зигга с женой и других высоких особ.

Здесь долго сидела леди Мевриана, держа в руках небольшую лютню из душистого сандалового дерева, инкрустированного слоновой костью и драгоценными камнями. Она задумчиво перебирала пальцами струны, потом тихо запела приятным голосом:

С последним сладким вздохом струн она отложила лютню в сторону и произнесла:

– Разброд моих мыслей, лютня моя, не сочетается с гармонией твоих струн. Отложим.

Она стала смотреть на портрет брата, лорда Брандока Даха. Он был изображен стоя, в кольчуге с драгоценными камнями, отделанной золотым шнуром, с рукой на рукояти меча. Ленивый, но готовый в любой момент засветиться весельем, и в то же время властный взгляд так искусно был передан художником, что казался живым. Красивые линии лба, губ и подбородка выдавали решимость и делали его похожим на бронзового Ареса, дремлющего в объятиях царицы любви.

Мевриана долго смотрела на портрет. Потом, упав лицом в подушки длинного сиденья, разразилась горькими слезами.