XVII. Король выпускает сокола

Наутро леди Презмира пришла просить аудиенции у Короля, и когда ее впустили, встала перед ним во всей своей красе и великолепии.

– Милорд, я пришла сюда выразить свою благодарность, ибо вчера на пиру не представилось случая. Конечно, это нелегко, ибо благодарю тебя я, а не Корунд. Можно подумать, что я забываю о том, что именно он завоевал это королевство и заслужил его корону. Но если я буду говорить иначе, покажется, что я преуменьшаю твою щедрость, о Король, а неблагодарность – отвратительный порок.

– Миледи, – ответил Король. – Нечего меня благодарить. До моих ушей доходят трубные сигналы о великих подвигах.

Она рассказала ему о письмах, которые получила от Корунда из Бесовии, и сказала:

– Всем ясно, милорд, что ты в наши дни покоряешь все народы и назначаешь новых королей править твоими вассалами от твоего имени, тем умножая славу Карсэ. О Король, сколь долго может нас оскорблять злостный сорняк Демонланда, до сих пор не вытоптанный нами?

Король не произнес ни слова, лишь слегка оскалил зубы, как тигр, которому помешали за трапезой.

Но Презмира упрямо продолжала:

– Милорд, не гневайся на меня. Я думаю, что верный слуга, обласканный господином, должен искать повод еще раз услужить ему. А где еще сможет выдвинуться Корунд, служа тебе, как не на западе, возглавив флот и поведя воинов в победоносный поход, дабы умножить славу, добытую тобой в прошлом мае?

– Госпожа, – ответил Король. – Здесь решаю я. Когда мне понадобится твой совет, я скажу тебе. Но не сейчас. – Он встал, как бы заканчивая беседу, и добавил:

– Я намереваюсь поохотиться сегодня. Мне сказали, что у тебя есть сокол, который летает выше лучших соколов Кориниуса. Не хочешь ли ты натравить его сегодня на цаплю?

– С радостью, Король, – ответила она. – Но все же я умоляю тебя, вдобавок ко всем твоим милостям, выслушать еще одно мое слово. Что-то мне подсказывает, что ты уже принял решение по этому походу, и, судя по тому, как ты отстраняешь меня, я думаю, что ты хочешь назначить не Корунда, а кого-то другого.

Король Горайс смотрел на нее так же мрачно и неподвижно, как его мрачная крепость созерцала ясное утро. Солнечные лучи лились через бойницы восточного бастиона и бросали красно-золотистые отблески на ее пышные волосы, отражаясь в алмазах прически. И Горайс сказал:

– Представь, что я садовник. Я не прошу советов у бабочки. Пусть радуется, что для ее удовольствия есть розовые кусты и красная заячья капуста. Если ей этого мало, я дам ей еще, по ее просьбе. В Карсэ бывают маскарады, пиры и любые развлечения. Но война и политика не для женщин.

– Ты забываешь, о Король, – сказала леди Презмира, – что я сейчас посол Корунда.

Однако, заметив, как он помрачнел, поспешно добавила:

– Но это не все, о Король. Я буду с тобой откровенна, как день. Он настаивает на походе, но не на том, чтобы самому возглавить его.

Король зло взглянул на нее, перестал хмуриться и произнес:

– Рад слышать.

Затем добавил:

– Знай и радуйся, госпожа, что приказ уже выдан. Еще до прихода зимы Демонланд будет у меня под пятой. Напиши своему лорду, что я исполняю его желание.

Глаза Презмиры победно засияли.

– О радостный день! – воскликнула она и спросила: – Мое тоже?

– Да, если ваши желания совпадают, – ответил Король.

– Ах, ты знаешь, что мое, как борзый конь, скачет впереди.

– Тогда сдержи его, миледи, – сказал Король. – Пусть скачет в упряжке. Как ты думаешь, почему я послал Корунда в Бесовию? Он умен, и храбрость его благородна, он может управлять большим королевством. Ты хочешь, чтобы я, как избалованное дитя, вырвал у него Бесовию, как недошитую игрушку?

Прощаясь с ней с изысканной учтивостью, он сказал:

– Мы обязательно встретимся с тобой, миледи, за три часа до полудня, – потом ударил в гонг, вызывая начальника стражи: – Проводи королеву Бесовии. И пусть герцог Корсус немедленно придет ко мне.

За три часа перед полуднем лорд Гро встретился с Презмирой у ворот внутреннего двора. На ней был охотничий костюм из темно-зеленого шелка с узкой оборкой, обшитой жемчугом. Она сказала:

– Ты с нами, милорд? Я к тебе так привязана. Я знаю, что ты не любишь охоту, но ты должен спасти меня от Кориниуса. Непонятно, почему, он все утро надоедает мне странными любезностями.

– В этом, как и в больших делах, я твой покорный слуга, о Королева. Но у нас еще есть время. Король будет готов не раньше, чем через полчаса. Он заперся с Корсусом, наверное, обсуждают вооружение войска перед походом на демонов. Ты слышала?

– Я не глухая, – сказала Презмира. – Все колокола в Карсэ уже звонят.

– Увы! – вздохнул Гро. – Мы так долго бодрствовали вчера вечером, и все утро пронежились в постели.

– Не я, – сказала Презмира. – Хотя я сейчас злюсь на себя за это.

– Как? Ты встретилась с Королем до совета?

Она утвердительно наклонила голову.

– И он отказал тебе?

– С безграничным терпением, – сказала она, – и бесповоротно. Милорд Корунд остается в седле в Бесовии, пока не усмирит ее полностью. Правду сказать, я думаю, что в этом есть смысл.

Гро сказал:

– Ты принимаешь это с таким благородством и благоразумием, как я и ожидал.

Она засмеялась.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы Демонланд был покорен. Однако, меня очень удивляет, что Король подобрал для этой цели грубую дубину, когда к его услугам столько прекрасных мечей. Взгляни только на их вооружение.

Стоя у ворот перед крутым спуском к реке, они увидели, как лорды Колдунии собираются у шлюза, чтобы ехать на соколиную охоту. И Презмира сказала:

– Разве не прекрасно жить в Карсэ, милорд Гро? Разве не замечательно находиться в крепости, которая правит миром?

Они спустились на мост к Дороге Королей, чтобы встретиться со всеми на открытом лугу на левом берегу Друймы. Презмира обратилась к Лаксусу, сидевшему на черном с сединой мерине:

– Я вижу, ты сегодня взял ястребов, милорд?

– Да, миледи, – ответил он. – Они сильнее соколов. Кроме того, они злобные, их приходится держать отдельно, чтобы они не убили всех остальных.

Срива, оказавшись рядом, протянула руку и погладила их.

– В самом деле, – сказала она. – Я обожаю твоих ястребов. Они сильные и по-королевски величественные.

Она засмеялась и добавила:

– Сегодня я хочу иметь дело только с королями.

– Тогда я к твоим услугам, – сказал Лаксус. – Хотя на охоту я корону не надел.

– Поэтому я тебя и не замечаю, – сказала она.

Лаксус обратился к Презмире:

– Не хочешь похвалить моих ястребов, о Королева?

– Я ими восхищаюсь, – ответила она. – Но осторожно. Я думаю, тебе они подходят больше, чем мне. Это хорошие птицы для охоты в кустах, а я предпочитаю горы.

Ее чернобровый пасынок Хеминг рассмеялся, зная, что она шутит и думает о Демонланде.

Тем временем Кориниус подъехал к леди Сриве на крупном серебристо-белом коне с черными ушами, гривой и хвостом, и угольно-черными ногами. Он сказал ей тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал:

– В следующий раз тебе это не удастся. Я возьму тебя, когда и где захочу. Можешь своим вероломством обманывать дьявола, но меня во второй раз не обманешь, лживая мошенница.

Она так же тихо ответила:

– Грубиян, я исполнила свое обещание до буквы, оставив тебе ночью открытую дверь. А то, что ты надеялся там найти меня, это твое дело, этого я не обещала. Знай, что я буду искать более великого мужа, чем ты, и более приятного мне. Кого-нибудь, кто не лижет в губы каждую кухонную девку. Я знаю твои привычки, милорд.

Он густо покраснел:

– Если у меня были такие привычки, я от них откажусь. Ты сучка того же помета, и они все теперь мне противны, как и ты.

– Мяу! – протянула она. – Остроумно сказано. Очень подходит для конюха, каким ты, в сущности, и являешься.

Кориниус ударил коня шпорами, так что тот поднялся на дыбы. Потом громко крикнул и обратился к Презмире:

– Несравненная леди, я покажу тебе своего нового коня. Он умеет поворачиваться, прыгать, а как он останавливается на полном скаку в галопе!

Он подскакал к ней, заставил коня сделать поворот на лету, перейти на иноходь, дважды его завернул, и с галопа лихо остановил у ее стремени.

– Это очень мило, милорд, – сказала она. – Но я бы не хотела быть твоей лошадью.

– Как, миледи? – воскликнул он. – Почему?

– Потому что, милорд, будь я самой сдержанной и покладистой, и сильной, и при этом осторожной и быстрой в курбетах и прыжках, я бы все равно боялась потерять гриву, утомившись от твоих шпор.

При этом леди Срива громко расхохоталась.

Появился Король Горайс со своими сокольничьими и егерями с сеттерами, спаниелями и огромными злобными волкодавами на поводках. Он скакал на черной кобыле с горящими глазами, такой высокой, что рослый воин едва доставал ей до холки. Правая рука его была в кожаной перчатке, и на ней неподвижно сидела орлица в колпачке, вцепившись когтями в запястье. Король сказал:

– Все в сборе. Корсус с нами не едет, я натравил его на более серьезную дичь. Сыновья ему помогают готовиться к походу, не теряя ни минуты. Остальных приглашаю принять участие в охоте.

Все прокричали хвалу Королю, и поскакали за ним на восток. Леди Срива прошептала на ухо Кориниусу:

– Милорд, в Карсэ правят чары, поэтому никому нельзя ни видеть меня, ни прикасаться ко мне с полуночи до первых петухов, если он не Король Демонланда.

Но Кориниус сделал вид, что не услышал, и повернулся к леди Презмире, которая, в свою очередь, повернулась к лорду Гро. Срива смеялась. Казалось, она в тот день была весела и радовалась жизни, как маленький кречет у нее на руке, и была готова при любой возможности заговорить с Королем Горайсом. Но он совсем не обращал на нее внимания, не одарив ни взглядом, ни словом.

Некоторое время они скакали, шутя и переговариваясь, в направлении границы Пиксиленда, по дороге подняли несколько цапель, в преследовании которых лучшими оказались соколы Презмиры. Они взлетели с ее рук вверх на много сотен футов над каменистым склоном и парили в облаках, круг за кругом, пока и дичь, и соколы не стали казаться точками в небе.

Когда всадники были уже на возвышенности меж кустов и мелких деревьев, Король свистнул и выпустил орлицу. Она сначала улетела прочь, ни разу не повернув головы, но вскоре по его зову вернулась. Затем взмыла вверх и зависла у него над головой. В это время собаки подняли волка. Орлица камнем упала на зверя, Король спешился и кинжалом помог ей расправиться с добычей. Так повторялось несколько раз, пока не были убиты четыре волка. Охота редко бывает удачнее.

Король приласкал свою орлицу и досыта накормил ее волчьей печенью и легкими. Потом передал ее одному из своих сокольничьих и сказал:

– Теперь поскачем на плоскогорье Армани, я хочу запустить черного орла, его моя орлица заманила в марте в горах Ларгоса. Он мне стоил многих бессонных ночей, пока я подчинил его себе, научил слушаться и возвращаться по моему зову. Сейчас я его натравлю на большого черного кабана, который в последние годы наносил большой ущерб хуторянам Ларгоса. Если мой орел вдруг не оробеет и не выйдет из послушания, насладимся хорошей охотой.

Королевский сокольничий принес орла и посадил его на руку Короля. Блестящие черные перья и красный клюв придавали птице царственный вид. Кожаные путы были снабжены серебряными ногавками с маленьким изображением Краба Колдунии. Колпачок из красной кожи был отделан серебром. Сначала птица пыталась взлететь, с криком хлопая крыльями, потом успокоилась. Король поскакал вперед, выслав перед собой огромных псов, чтобы спугнуть кабана. Остальные следовали за ним.

Кабана они подняли довольно скоро, он в бешенстве набросился на собак и вспорол первой из них бок, так что вывалились внутренности. Король снял колпачок с головы орла и подбросил его в воздух с руки. Но орел яростно спикировал не на кабана, а на пса, который повис на ухе зверя. Он впился когтями в шею собаки и молниеносно выклевал ей глаза.

Гро, находившийся рядом с Королем, пробормотал:

– О, мне это не нравится. Это плохой знак.

Король подскакал и метнул в кабана копье. Копье вошло сверху и сзади под лопаткой, пронзило сердце, и кабан упал в лужу крови. Король в гневе ударил орла древком копья, но не сильно, а скользящим ударом, после чего орел взлетел и пропал из вида. Король был зол, потому что хотя кабан был убит, но погиб пес, и орел повел себя плохо. Король приказал своим егерям освежевать кабана и доставить его шкуру во дворец, как трофей, а сам повернул домой.

По пути Король подозвал к себе лорда Гро. Они поскакали рядом впереди, чтобы их слова не были услышаны остальными, и Король сказал:

– У тебя недовольный вид. Не потому ли, что я не послал в Демонланд Корунда, дабы он закончил дело, начатое в Эшграр Ого? Ты болтаешь еще и о предвестиях.

Гро ответил:

– Милорд Король, прости мне мои страхи. Предвестия могут не сбыться. Ибо сказано: «Дурень думает, а колокольчик звенит». Я говорил поспешно. Но судьбу не обманешь. Раз ты назвал имя Корунда…

– Я его назвал, – ответил Король, – потому что женщины мне уши прожужжали. И мне не верится, что ты ничего не знаешь.

– Я знаю лишь то, что он лучший, поэтому подумал о нем, о Король.

– Может быть, и так, – сказал Король. – Но я, что, должен остановить удар в воздухе, когда случай стучится в ворота? Я утверждаю, что силен в магии, но вряд ли мне удастся остановить время, чтобы успеть вернуть Корунда из Бесовии и снарядить его в поход на запад.

Гро не возражал.

– Хорошо, – сказал Король. – Я хочу больше услышать от тебя.

– Милорд, – ответил Гро, – я не люблю Корсуса.

Король усмехнулся ему в лицо. Гро опять замолчал, но поняв, что Король хочет знать больше, продолжил:

– Раз ваше величество требует моего совета, я скажу. Тебе известно, милорд, что из всех твоих подданных в Карсэ Кориниус меньше всех может считаться моим другом. Если я его поддерживаю, то не потому, что мне этого хочется. Я сужу трезво. Причина не приглашать Корунда в этот поход, как я понимаю, заключается в том, что он должен оставаться в Бесовии, как для того, чтобы укрепить свою победу, так и для того, чтобы перекрыть дорогу Джассу и Брандоку Даху, если они вдруг вернутся из Моруны. Также имеет значение время, которое призывает к немедленным действиям. Кроме Корунда, у тебя нет лучшего полководца, чем Кориниус. Он прекрасный воин, опытный военачальник, молодой, грозный и решительный, и, раз начав, он не остановится. Пошли его в Демонланд.

– Нет, – сказал Король. – Кориниуса я не пошлю. Разве ты не видел соколов в расцвете сил и красоты, которых надо долго учить, прежде чем выпускать на дичь? Он как раз таков, и я буду терпеливо укрощать его, пока не буду в нем уверен. Кроме того, в прошлом году он пренебрег моим советом и разрушил все наши планы, по его вине пришлось разорвать отношения с Пиксилендом и отпустить пленников. Тогда я поклялся, что во всем предпочту ему Корунда, Корсуса и Лаксуса, а ему наград не видать, пока он мирными делами не заслужит вновь моего доброго отношения.

– Тогда пусть вся слава достанется Корсусу, а Кориниус пусть отправляется советником. Испытай его. Вместе они лучше выполнят дело.

Но Король повторил:

– Нет. Ты глупец, если думаешь, что он примет такое назначение. Позор не сделал его скромнее, он по-прежнему важничает. И, разумеется, я не буду его просить, чтобы не дать ему возможности с почетом отказаться.

– Милорд Король, – сказал Гро. – Когда я сказал тебе, что не люблю Корсуса, ты презрительно усмехнулся. Но я сказал об этом не из простой учтивости. Я боюсь, что он окажется поддельным сукном: если промокнет, то съежится и станет ни на что не годным.

– Клянусь Сатаной, – воскликнул Король. – Ты с ума сошел? Забыл вампиров двенадцать лет назад? Правда, тебя там не было. Кто тогда справился? Когда по всему миру разнеслась слава об их великом прорыве, а Колдуния оказалась в отчаянном положении, кого, как не Корсуса, надо было благодарить за наше спасение? Потом через пять лет он удержал Харкем, который осадил Голдри Блажко, и заставил демонов снять осаду и бесславно вернуться восвояси, хотя весь берег Сибриона подчинялся не нам, а демонам.

Гро склонил голову, ему нечего было на это сказать. Король помолчал, потом оскалил зубы:

– Когда я собираюсь жечь дом своего врага, – сказал он, – я подбираю хороший смолистый факел, который разбрызгивает искры и жарко горит. Таков Корсус. Он был в Гоблинланде десять лет назад. Поход был неудачный. Будь я тогда Королем, я бы не допустил его. Когда Брандок Дах захватил Корсуса в плен на Лормеронском поле, то жестоко обошелся с ним, раздел догола, сбрил волосы с левой стороны, облил желтой краской и с позором отослал в Колдунию. Будь я проклят, если он забыл это. Он всей душой стремится в поход, и, я думаю, что когда он доберется до Демонланда, мы услышим о великих подвигах.

Гро все еще молчал, и Король добавил:

– Вот, я изложил тебе три причины, по которым посылаю в Демонланд именно Корсуса. Есть еще одна. Сама по себе она мало значит, но вместе с другими может и перевесить их. Другим своим слугам я давал великие поручения и великие награды. Корунд получил Бесовию и королевскую корону, Лаксусу досталась такая же корона в Пиксиленде, тебе я собирался в конце концов отдать Гоблинланд. Но этот старый охотничий пес пока сидит в конуре, и нет у него кости, чтобы точить зубы. Это плохо, и так больше не будет, ибо смысла в этом нет.

– Милорд, – заговорил Гро. – Ты меня переспорил по всем вопросам, и ты видишь наперед. Но у меня дурные предчувствия. Ты бывал в Гейлинге. Ты взял там лошадь без звезды во лбу. В ее морде я вижу черную тучу. Это предвещает злобу, коварство и несчастье.

Они уже спускались по Дороге Королей. На запад от них простирались болота, вдали в восьми или семи милях стояла крепость Карсэ, а далеко за ней на горизонте высились башни Тенемоса. Худая фигура Короля гордо и страшно вырисовывалась на фоне неба. После долгого молчания он посмотрел на Гро.

– Ты тоже отправишься в Демонланд, – сказал Король. – Лаксус будет командовать флотом, ибо вода – его стихия. Галландус будет советником Корсуса, и ты примешь участие в их советах. Но главное командование я поручаю Корсусу. Я ни на волос не собираюсь умалять его права. Если Джасс соберет все силы, придется рискнуть Корсусом. Если я вышвырну его из игры, как фальшивую монету, пусть он гниет в аду. Но эта ставка не приведет к потере всего, что я имею. У меня в кошельке найдется нечто, чем я смогу отыграться и все вернуть, как бы демоны ни мошенничали.

Так закончилась охота. В тот день, и в следующий, и еще около месяца герцог Корсус ездил по стране, собирая вооружение и великое войско. На пятнадцатый день июля был собран флот в Тенемосе, и великое войско числом пять тысяч воинов, с конницей и военными орудиями, вышло из лагеря возле Карсэ к морю.

Первым в сопровождении моряков шел Лаксус в короне Пиксиленда, его воины громко славили его как короля, и возглашали хвалу верховному Королю Горайсу из Колдунии. Он шел смело, с открытым лицом. У него были светлые глаза мореплавателя, жесткие курчавые волосы и кудрявая борода. За ним следовала основная пехота, тяжело вооруженная, с секирами, копьями и короткими ножами. Это были бывшие крестьяне и фермеры из поселений вокруг Карсэ, с южных виноградников и холмистого пограничья Пиксиленда: приземистые, крепкие, сильные, как медведи, упорные, как буйволы, ловкие, как обезьяны, всего четыре тысячи отобранных Корсусом воинов. Сыновья Корсуса, Декалайус и Гориус, ехали верхом перед ними с двадцатью трубачами, игравшими военные песни. Тяжелый топот войска раздавался, как топот судьбы. Король Горайс сидел на троне на бастионе над шлюзом, и нюхал воздух, как лев принюхивается к запаху крови. Было раннее утро, южный ветер раздувал большие знамена, синие, зеленые, пурпурные и золотые, на верхушке каждого древка сидел блестящий на солнце железный краб.

После пехотинцев проскакали четыре или пять конных отрядов, всего более четырехсот всадников в латах и с копьями. В конце сам Корсус вел избранное войско из пяти тысяч ветеранов, которое замыкало поход. С ним были испытанные воины, которые ранее сражались на востоке и в Гоблинланде, и стояли насмерть рядом с ним в незабываемые дни, когда он крушил вампиров на землях Колдунии. Слева и справа от Корсуса, чуть приотстав, скакали Гро и Галландус, загорелый, веселый и красивый, с длинными руками и ногами, длинными каштановыми усами и большими глазами, как у собаки.

Презмира стояла рядом с Королем, а рядом с ней леди Зенамбрия и леди Срива. Они молча провожали взглядами колонну воинов, уходящую к морю. Сын Корунда Хеминг перегнулся через парапет. За ним стоял Кориниус, поджав губы в обиде, сложив руки на груди. Он был в праздничной одежде, с дубовым венцом на голове и массивной золотой бляхой, знаком командира королевского гарнизона в Карсэ.

Корсус, который замыкал поход cо своим отрядом, надел на конец поднятого меча свой большой бронзовый шлем с плюмажем из выкрашенных в зеленый цвет страусовых перьев, и поднял его высоко над головой, приветствуя Короля. Его редкие седые локоны развевал ветер, а тяжелое лицо сияло от гордости, будто его осветил ноябрьский закат. Он сидел на темно-гнедом коне, похожем на медведя, который прогибался под грузом всадника в тяжелых латах. Ветераны из его отряда шагали следом, тоже подняв шлемы на концах мечей, и пели старую походную песню под топот и бряцанье поножей:

Король поднял скипетр, приветствуя Корсуса в ответ, и все, кто оставался в Карсэ, громко закричали со стен.

Так лорд Корсус повел к кораблям свое огромное войско, которое должно было принести горе и гибель Демонланду.