IX. Холмы Салапанты

На тридцать первый день от совета в Кротринге флот Демонланда вышел в море из гавани Лукинг: одиннадцать боевых дракаров и два больших грузовых корабля. Они взяли курс на самые дальние моря земли с целью найти лорда Голдри Блажко. Восемнадцать сотен демонов плыли на этих кораблях, все были испытанными воинами. Пять дней гребли они на юг в полном безветрии, а на шестой день из тумана по правому борту выступили утесы Гоблинланда. Далее корабли пошли вдоль земли, на десятый день от выхода из гавани Лукинг доплыли до мыса Озам, и еще четыре дня с попутным ветром шли по открытому морю до Сибриона. Они обогнули темный мыс и направились к востоку вдоль берега Большой Бесовии. Оставалось меньше десяти дней до гавани Муэлвы, и тут их внезапно застигла буря. Сорок дней их носило под градом и дождем по ревущему морю, не было звезд, они сбились с курса, и, наконец, в самую бурную ночь дракар Джасса и Спитфайра, и еще четыре корабля прибило к берегу, и они разбились о скалы. Братья чуть не погибли и были ранены, они долго боролись с волнами, но на рассвете выбрались на сушу и даже сумели собрать на берегу тех своих воинов, кто уцелел после крушения. Всего их было триста тридцать и три.

Спитфайр посмотрел вокруг и сказал:

– Гнусная эта земля, и она пробуждает нехорошие воспоминания, от одного ее вида становится кисло во рту того, кто хоть раз здесь побывал. Ты помнишь эту землю?

Джасс огляделся. Береговая линия тянулась к северо-востоку, к дельте реки. Оттуда она резко поворачивала к западу, а там уже ничего не было видно за волнами и пеной. Море бурлило, волны бились о камни. Над ними летали одинокие птицы. Джасс сказал:

– Это, без сомнения, устье Арлана, где меньше всего хотелось бы мне высадиться, да еще со столь малым войском. Но это может еще раз доказать, что нам опять представляется случай взойти на очередную ступень к славе.

– Мы потеряли корабли! – воскликнул Спитфайр. – Потеряли большую часть войска, а хуже всего, потеряли Брандока Даха, который один стоит десяти тысяч воинов! Легче муравью выпить море, чем нам теперь выполнить наше дело, – он выругался и добавил: – Будь проклято коварство океана, который не только сокрушил наши силы, но и вышвырнул нас на берег здесь к нашей погибели! Это великий ущерб нам и выгода Королю Колдунии и всем нашим врагам.

Но Джасс ему ответил:

– Не думай, что противные ветры подули случайно или зловредные звезды их направили на нас. Буря пришла из Карсэ. Вот эти самые волны, которые ты видишь, откатываются в обратном потоке, как всегда откатываются насланные валы. В них утонули и были смыты многие из тех, кто выдержал главный удар. После него мы уже дважды чуть не погибли: в первый раз, когда неосмотрительно пошли за Гасларком в Карсэ, а во второй, когда нас застал шторм здесь, у устья Арлана. Мне удалось с помощью чар противостоять насланному Врагу и уменьшить главное зло, но против обратного потока никакие чары и никакие волшебные травы не помогут.

– Если это так, тебе все еще хватает выдержки? – спросил Спитфайр.

– Успокойся, – сказал Джасс. – Пески улеглись. Откат лишь раз может причинить нам зло. Он выдохся, колдовать дважды слишком опасно, а в мае в Карсэ Король колдовал.

– Кто тебе сказал об этом? – спросил Спитфайр.

– Я лишь догадываюсь, – ответил Джасс. – Я изучал некоторые пророческие записи о государях этого дома, из них следует – не совсем ясно, ибо слова загадочны, – что если один и тот же король самолично во второй раз предпримет подобное, силы тьмы его погубят, и не только его самого – как получилось некогда с Горайсом Седьмым при первой попытке, – но кончится династия, много поколений которой правили в Карсэ.

– Отлично, – сказал Спитфайр. – Значит, у нас есть шанс. Старая свалка, в конце концов, зацветет.

Итак, братья с войском пошли на восток по Внешней Бесовии, и шли девятнадцать дней. Сначала по землям с бесчисленными сонными речками и заросшими камышом озерами, потом по открытой неровной низине. Потом пошла холмистая заболоченная пустошь. Холмы были невысокие и пологие, но неровные, с многими валунами, переходившими в гребни, с зарослями папоротника и вереска, с выцветшей травой между ними. В расселинах между камнями появились кусты терновника и можжевельники. На гребнях трава торчала, как конская грива. Начинался красный октябрьский закат. Направив взгляд к югу, где вдали виднелась береговая линия Дидорнианского моря, они заметили старый брошенный сторожевой форт, у ворот которого кто-то сидел. Радость охватила их сердца, ибо это оказался не кто иной, как Брандок Дах.

Они обняли его, как восставшего из мертвых. А он сказал:

– Меня понесло проливом Меликафказ, и выбросило на пустынный берег в десяти лигах южнее этого места. Я остался один, потерял корабль и всех моих спутников. Но меня утешала мысль о том, что если вы пережили крушение у берегов Бесовии, то пойдете этой дорогой в Муэлву.

Слушайте! – продолжал он. – Я расскажу вам о чуде. Семь ночей я прождал вас в этом совином гнезде. Тут останавливались большие отряды воинов, пересекающих пустыню. С двумя из них я поговорил, и ждал следующего. Мне кажется, что здесь мне открылась великая тайна, которая занимала мудрецов много лет. В день, когда я сюда подошел, был красный закат, как сегодня. Вдруг раздалась громкая музыка разных инструментов, с востока подходило войско с большими знаменами, они развевались на ветру. Я подумал, что если это враги, надо быть готовым отдать жизнь с честью, а если друзья, то в их обозе найдется мне пропитание. Весомый аргумент, ибо я пришел с моря, и помнил только запах еды, если не считать, что находил по дороге ягоды и невкусные орехи. На всякий случай я приготовил оружие и со стены этого форта окликнул идущих, прося их назваться, и желая узнать их намерения. Их военачальник подъехал под стену и со всей учтивостью благородно приветствовал меня. Как вы думаете, кто это был?

Ему не ответили.

– Тот, кто некогда был славен, – продолжал он. – Во всех землях его знали как удивительно смелого искателя приключений. Помните поход Гасларка, который закончился в Бесовии?

– Он невысок и смугл, как кинжал, вынимаемый из ножен в ночи? – спросил Джасс. – Или светел, как копье с флажком, бросаемое на ристалище? Или страшен, как старый меч, ржавый посредине, но блестящий на конце и по лезвию, который решает судьбу в роковой день?

– Твоя стрела попала в тройное кольцо вокруг мишени, – сказал лорд Брандок Дах. – Он был огромного роста, облачен в роскошные доспехи, как павлин, и сидел на вороном жеребце. И я обратился к нему, сказав: «О великолепный богоподобный Гелтераниус, победитель в сотне сражений, что заставило тебя провести долгие годы в Бесовии с таким большим войском? Какой темный магнит продержал тебя здесь все девять лет, с тех пор как ты с Зелдорниусом и Джалканайусом Фостусом под трубные звуки и гром копыт выступили на завоевание Бесовии для Гасларка? Весь мир считает, что ты давно пропал и погиб». А он посмотрел на меня недобрым взглядом и ответил: «О Брандок Дах, мир следует своей глупой воле, а я иду к своей цели. Девять лет, девять лун, девять веков, – какое мне дело? Если я встречу неуловимого Зелдорниуса, я вступлю с ним в бой. Сегодня ешь и пей со мной, но не вздумай задерживать меня или отвлекать бесполезными разговорами от моей цели. Ибо на рассвете я должен продолжить поиски Зелдорниуса».

И всю ночь я ел и пил, и веселился с Гелтераниусом в его злато-зеленом шатре. А на рассвете он повел свое войско на запад через пустошь.

На третий день я продолжал сидеть у этой стены, проклиная ваше медленное продвижение, как вдруг заметил войско, марширующее с востока. Во главе на небольшой серой лошади скакал военачальник. Он был в блестящих черных доспехах, с черными орлиными перьями на шлеме, его взгляд горел, как у леопарда. Он был мал ростом, злобен на вид, гибок, как горностай, и наверняка не знал усталости. И я его окликнул с места, где сидел: «О знаменитый и могущественный Джалканайус Фостус, разрушитель крепостей, куда ты направляешься со своим великим войском по забытой пустоши?» А он спрыгнул с лошади, взял меня обеими руками за руки, и сказал: «Заговорить во сне с покойниками предвещает выгоду. Разве ты не мертв, Брандок Дах? Ты жив в моей памяти с тех забытых дней, которые временами прорастают в ней, как цветы в заросшем саду. Ты был велик среди великих того мира, в Кротринге над морем в многовершинном Демонланде. Но между мной и теми днями встало забытье. Шум прибоя заглушает мой слух, и морской туман затемняет зрение, когда я пытаюсь вызвать в памяти те далекие дни и великие подвиги. Ради тех ушедших дней ешь и пей со мной сегодня, ибо всего на одну ночь я раскину походный шатер на холмах Салапанты, а утром продолжу путь. Не знать мне покоя, пока я не найду Гелтераниуса и не снесу ему голову с плеч. Позор ему, и неудивительно, что он бежит от меня, как заяц. Предатели всегда подлецы. А кто слышал о более гнусном и проклятом предателе, чем он? Девять лет назад, когда мы с Зелдорниусом готовились разрешить наши споры мечами, в счастливый час я получил известие, что этот Гелтераниус, как хитрый змей, обходит меня, чтобы напасть с тыла. Я сразу развернул войско, чтобы сокрушить его, но толстый грубиян удрал».

Так сказал Джалканайус Фостус. Я ел и пил с ним всю ночь, и развлекался с ним в его шатре. На рассвете он свернул лагерь и ускакал на запад со своим войском.

Брандок Дах замолчал и стал смотреть на восток в сторону врат ночи. По плоской болотистой равнине к ним приближалось конное войско в полном вооружении. Их военачальник ехал впереди на огромном гнедом коне. Он был очень высок и худ, заржавевшие латы были все в пробоинах и вмятинах после сотен схваток, кожаные рукавицы выцвели, боевой плащ износился, шлем был приторочен к луке седла, непокрытая голова с развевающимися седыми волосами напоминала голову борзой собаки. Надо лбом выступали синие вены, нос был велик, усы и брови кустились, голубые глаза светились во впалых глазницах. Конь казался упрямым, он прижимал уши и поворачивал налитые кровью глаза, а воин в седле держался прямо, как древко копья.

Когда войско приблизилось, всадник придержал поводья и окликнул демонов. Он сказал:

– Девять лет каждый год в этот день я оказываюсь в этом пустынном месте, преследуя Джалканайуса Фостуса, а он все время убегает от меня. Странно это, потому что он всегда был великим бойцом, и уже девять лет не может со мной сразиться. Я начинаю бояться, что мои глаза застилает пелена иллюзии, предвещая гибель при исполнении желаний. А сейчас в неверном вечернем свете я вижу призраки гостей Гасларка в Заджэ Закуло из давно минувших дней, старых его друзей из многовершинного Демонланда: Брандока Даха, убившего короля Колдунии, Спитфайра из Аулсвика, и его брата Джасса, бывшего повелителем всех демонов до того, как мы отплыли в Бесовию. Вы – духи из забытых времен? Если вы из плоти и крови, говорите, поведайте о себе.

Ему ответил Джасс:

– О великий Зелдорниус, в бою непобедимый! На этих необитаемых холмах в глухой час вполне можно ожидать явления призраков. Если ты принял нас за таковых, то мы после кораблекрушения в ненасытном море и долгих блужданий еще скорее примем тебя за тень, которую в полутьме отпустил на землю Эреб.

– О прославленный и грозный Зелдорниус! – добавил Брандок Дах. – Ты однажды был моим гостем в Кротринге. Чтобы рассеять твои и наши сомнения, пригласи нас на ужин, ведь бестелесные духи не могут пить вино и есть земные яства.

Итак, Зелдорниус приказал раскинуть шатры и приготовить ужин для себя и лордов Демонланда за пять часов до рассвета. И они пировали в шатре Зелдорниуса и беседовали, и Спитфайр сказал:

– Не удивительно ли и прискорбно видеть, как играет судьба, заставляя трех великих полководцев тратить остаток дней в этой отдаленной пустыне? Без сомнения, здесь действуют чары, по чьей воле они бесконечно бродят друг за другом по кругу, каждый догоняет того, кто бежит от него, и они никак не встретятся.

– Только околдован может быть тот, у кого взгляд Зелдорниуса, – сказал Джасс.

– Я заметил такой же взгляд у Гелтераниуса и у Джалканайуса, – сказал Брандок Дах. – Хорошо было бы развеять чары и использовать помощь этих воинов в наших трудах. Давайте сегодня ночью откроем всю правду этому старому льву.

Так сказал лорд Брандок Дах, и братья лорды сочли добрым его совет. За ужином, когда их сердца взвеселились, лорд Джасс сел рядом с Зелдорниусом и приоткрыл ему тайну, спросив:

– О прославленный Зелдорниус, как же случилось, что ты уже девять лет преследуешь Джалканайуса Фостуса, разрушителя крепостей? Что за спор между вами?

Зелдорниус ответил:

– О Джасс, как я могу ответить тебе доводами, известными только судьбе и звездам, которые распоряжаются смертными? Тебе будет достаточно знать, что спор возник между мной и могучим воином Джалканайусом. Мы должны были разрешить его кровью на поле битвы. Но он ускользает, я напрасно гонюсь за ним уже девять лет.

– Среди вас был третий, – заметил Джасс. – Что ты слышал о Гелтераниусе?

– Ничего, – ответил Зелдорниус.

– Хочешь, чтобы я тебя просветил? – предложил Джасс.

Зелдорниус сказал:

– Только ты и твои спутники говорили со мной с тех пор, как все это началось. Обитатели этой местности бежали отсюда много лет назад, это место проклято. Здесь жили ничтожества, недостойные наших мечей. Если желаешь мне добра, говори, я хочу знать.

– Все эти девять лет, – сказал лорд Джасс, – тебя преследует Гелтераниус, а ты преследуешь Джалканайуса Фостуса. Мой кузен видел его шесть дней назад, в этом самом месте, говорил с ним, пожал ему руку и узнал, что было у него на уме. Нет сомнения, что вы все трое во власти неизвестных чар, раз когда-то были друзьями и товарищами по оружию, а теперь преследуете друг друга, чтобы убить. Это странно, и в этом нет смысла. Прошу тебя, разреши нам стать посредниками между вами. Мы попытаемся освободить вас от непонятного рабства.

При этих словах Зелдорниус покраснел, как рак, и сказал:

– Это была черная измена. Я ничему не верю.

Но лорд Брандок Дах ответил ему:

– Я услышал то же самое из его уст, о Зелдорниус. В этом я клянусь. Кроме того, Джалканайуса Фостуса отговорили от схватки с тобой девять лет назад (как он сам сказал мне, подкрепляя свои слова ужасными проклятиями), потому что ему была весть, что Гелтераниус в то время собирался напасть на него с тыла.

– Да, – подтвердил Спитфайр, – и до сего дня он идет по следу Гелтераниуса, а ты преследуешь его.

Услышав такие слова, Зелдорниус пожелтел, как старый пергамент, и его седые усы встопорщились. Он некоторое время сидел молча, потом остановил холодный взгляд на Джассе и произнес:

– Я снова вспоминаю мир, память возвращается ко мне. Жители Демонланда никогда не лгали ни друзьям, ни врагам, и обман считали позором.

Они хмуро поклонились ему, а он сказал, не пытаясь скрыть гнев во взгляде:

– Значит, против меня замышляет Гелтераниус, а перед Джалканайусом Фостусом его подло оклеветали. Нет лучше места, чтобы сокрушить его, чем здесь, на холмах Салапанты. Если я останусь здесь и дождусь его нападения, мне поможет сама земля, а по его пятам придет Джалканайус и подберет остатки моего пира.

– Наше посредничество приняло забавный оборот. Правда, как девка, встает на голову ногами вверх. Это неприлично.

Но заставить Зелдорниуса изменить мнение не удалось. Наконец, они предложили ему поддержать его в его планах:

– А когда ты победишь, то поможешь нам в нашем предприятии и поддержишь нас в грядущих войнах с Колдунией.

Но Зелдорниус сказал:

– О Джасс и вы, лорды Демонланда, я благодарю вас. Но вам нечего вмешиваться в эту битву. Ибо мы, три полководца, первыми пришли на эту землю, увидели ее и покорили. Она наша. Если кто-то ввяжется в наши дела, то, какая бы вражда ни была между нами, мы объединимся, несмотря ни на что, и сокрушим врага. Так что, не вмешивайтесь, можете только наблюдать, кого судьба принесет на холмы Салапанты. Однако, если я останусь жив, можете надеяться на мою дружбу и помощь потом.

Некоторое время он сидел молча, положив жилистые руки на стол и сжав кулаки. Потом поднялся и так же молча пошел к выходу из шатра. Но у выхода обернулся и обратился к лорду Джассу:

– Знай, что когда этой луне было всего три дня, меня начала беспокоить ломота в костях, и она до сих пор не проходит. Есть поверье, что тот, у кого кости заболят на третий день новолунья, должен вскоре умереть. Сегодня тоже новолунье, да еще суббота. Это предвещает драку и кровопролитие. Но ветер дует с юга. Тот, кто вступит в бой при южном ветре, должен победить. Вот так судьбе угодно открыть передо мной дверь: полная неопределенность, черное и белое.

Джасс склонил голову и сказал:

– О Зелдорниус, правду ты говоришь.

– Я всегда любил драться, – сказал Зелдорниус.

Далеко за полночь засиделись они в шатре прославленного Зелдорниуса, пили и беседовали о жизни, судьбах, прошлых войнах и великих приключениях. После часу ночи разошлись. Джасс, Спитфайр и Брандок Дах пошли отдыхать в сторожевой форт на гребне холмов Салапанты.

Так прошло три дня. Зелдорниус ждал со своим войском на холме, демоны каждую ночь ужинали с ним. На третий день он выстроил свое войско для битвы, ожидая Гелтераниуса. Но ни в тот день, ни в следующий, ни в следующий за следующим Гелтераниуса не было ни видно, ни слышно. Это казалось им странным, и было непонятно, какой поворот судьбы его задерживает. На шестую ночь небо затянуло тучами, землю накрыла тьма. После ужина демоны направлялись спать, как вдруг послышался звук борьбы и голос Брандока Даха, шедшего впереди:

– Я поймал щенка болотной собаки. Посветите мне. Что с ним делать?

Всполошились часовые, принесли свет, и Брандок Дах показал, кого он схватил у входа в форт: глаза перепуганного зверька на смуглом лице, золотые серьги в ушах, густая подстриженная борода, перевитая золотыми нитями, безрукавка из кожи выдры, широкие меховые штаны, крест-накрест перетянутые серебряным шнуром, золотой обруч на голове, две толстые косы, висящие по плечам, оскаленные острые зубы, как у пса, то ли в страхе, то ли в ярости, белки глаз, словно светящиеся при факелах…

Его завели в форт, и Джасс сказал:

– Не бойся, а лучше назови свое имя и происхождение, и скажи, что тебя привело к нам ночью. Мы тебе ничего не сделаем, если ты не покушаешься на нашу безопасность. Ты житель Бесовии или, так же как мы, пришел из другой страны? Ты один, или у тебя есть сообщники, а если есть, то где они и сколько их?

Незнакомец заскрипел зубами и сказал:

– О заморские дьяволы, не издевайтесь надо мной, лучше убейте.

Джасс обошелся с ним по-доброму, предложил ему мясо и питье, и опять спросил:

– Как тебя зовут?

На что пленник ответил:

– О заморский дьявол, сожаления достойно твое невежество, раз ты не знаешь, что перед тобой Миварш Фаз.

Потом он разразился громким плачем и возопил:

– Горе горькое свалилось на всю Бесовию!

– Что с тобой? – спросил Джасс.

И Миварш между рыданиями и всхлипыванием сказал:

– Увы нам, в беду попали Факс Фей Фаз, Илларош Фаз, Лурмеш Фаз и Гандасса Фаз, и все великие нашей страны!

Они попытались продолжить расспросы, но он снова заплакал и завопил:

– Будь проклят Филприц Фаз, предавший нас в руки дьявола из-за гор в замке Орпиш.

– О каком дьяволе ты говоришь? – спросил Джасс.

– Он пришел, – ответил Мивраш, – через горы из северной страны, единственной, которая могла противостоять Факсу Фей Фазу. Голос его подобен реву быка.

– С севера? – переспросил Джасс, наливая ему еще вина и переглядываясь с Брандоком Дахом и Спитфайром. – Я хочу больше узнать об этом.

Миварш выпил и сказал:

– О заморские дьяволы, вы дали мне крепкую воду, утешающую душу, и вы ласково со мной говорите. Но не должен ли я бояться ласковых слов? Ласковые слова говорил тот дьявол из-за гор, вместе с проклятым Филприцем в Орпише. Он ласково обратился ко мне, и к Факсу Фей Фазу, и к Гандассе, и к Илларошу, и к нам всем, когда победил нас в битве на берегу Арлана.

Джасс спросил:

– Как он выглядит?

– У него большая желтая борода с сединой, – ответил Миварш, – и большая лысина, и он большой, как бык.

Джасс отвел в сторону Брандока Даха и сказал ему:

– Это важно, если это правда.

Брандок Дах налил Миваршу еще вина и заставил его выпить, говоря:

– О Миварш Фаз, мы странники и гости обширной Бесовии. Но знай, что наша власть безмерна, и наше богатство превосходит воображение. Однако, и великодушие наше не меньше нашей власти и богатств, оно изливается из наших сердец, как мед, на тех, кто нас принимает с открытой душой и говорит все, как есть. Учти только, что если ты солжешь или введешь нас в заблуждение, мы станем страшнее, чем мантикоры за Моруной.

Миварш задрожал, но ответил:

– Если будете со мной хорошо обращаться, то не услышите ничего, кроме правды. Сначала он нас победил мечом, потом хитрыми словами пригласил в Орпиш, прикидываясь другом. Но те, кто к нему прислушался, все мертвы. Когда он завел их в зал совета в Орпише, то сам тайно вышел, а его воины схватили Гандассу Фаза, и Иллароша Фаза, и Факса Фей Фаза, величайшего среди нас, и Лурмеша Фаза, отрубили им головы и выставили на кольях за воротами. Наши бесы, ожидавшие снаружи, пришли в отчаяние, когда увидели головы Фазов на кольях, а дьяволы из-за гор угрожали нам смертью. Большой лысый дьявол стал говорить честным жителям Бесовии, что он убил их угнетателей, что если они ему подчинятся, он их всех сделает свободными, даст им все, что они пожелают, и разделит Бесовию на всех. Так он обманул простой народ, взял власть над ними, и теперь никто не смеет ему противостоять во всей Бесовии. Один я, боясь вероломства, не пошел в Орпиш, а потом еле убежал от своих соотечественников, которые бросились на меня. Я бежал в леса и пустоши.

– Где ты в последний раз его видел? – спросил Джасс.

Миварш ответил:

– В трех днях пути отсюда к северу, в Тормерише у лучников.

– Что он там делал? – спросил Джасс.

– Замышлял новое зло, – ответил Миварш.

– Против кого? – спросил Джасс.

– Против Зелдорниуса, заморского дьявола, – ответил Миварш.

– Дайте мне еще вина, – сказал Джасс, – и снова наполните ковш для Миварша Фаза. Ничто мне так не мило, как ночные беседы. Так с кем он замышляет зло против Зелдорниуса?

Миварш ответил:

– С другим заморским дьяволом, я забыл его имя.

– Выпей и постарайся вспомнить, – сказал Джасс, – а если не сможешь, опиши мне его.

– Он ростом примерно с меня, – сказал Миварш, который был невысок ростом. – Глаза у него светлые, лицом он слегка напоминает вот этого, – он показал на Спитфайра, – но злости в нем меньше. Он худощав и смугл. Облачен в черное железо.

– Его имя не Джалканайус Фостус? – спросил Джасс.

– Да, – ответил Миварш.

– В твоих речах амбра и мускус, – сказал Джасс. – Я хочу еще тебя слушать. Что они намерены делать?

– Вот что, – сказал Миварш. – Когда я сидел в темноте под его шатром, мне стало ясно, что этого Джалканайуса обманули, сказав ему, что другой заморский дьявол, кого называют Гелтераниус, намерен подло на него напасть. Этого не было, как уверял лысый дьявол. И они решили, что Джалканайус должен послать всадников за Гелтераниусом, чтобы заключить с ним мир, а потом они вдвоем должны напасть на Зелдорниуса, один спереди, другой с тыла, и убить его.

– Так вот до чего дошло, – заметил Спитфайр.

– А когда они убьют Зелдорниуса, – продолжал Миварш, – то станут помогать лысому в его замыслах.

– И таким образом отплатят ему за совет? – сказал Джасс.

– Наверное, так, – ответил Миварш.

– Я хочу узнать еще одно, – сказал Джасс. – Сколько у него войска в Бесовии?

– Самое большое войско, какое он может собрать, – ответил Миварш, – это сорок тысяч дьяволов из-за гор. За ним последует много бесов, но у них вместо оружия обычные ножи, косы и лопаты.

Лорд Брандок Дах взял Джасса под руку, и вышел с ним в ночь. Трава покрылась инеем и хрустела у них под ногами. Незнакомые звезды мерцали между облаками над спящей землей. Акернар у меридиана затмевал их яркостью.

– Значит, на нас идет Корунд, собираясь обрушиться, как орел с ясного неба, – сказал Брандок Дах. – У него воинов в двенадцать раз больше, чем у нас, и за ним, как веселый спаниель, бежит вся Бесовия. Они не пустят нас в Моруну, если только этот простак говорит правду, а мне кажется, что он не лжет.

– Стоит тебе унюхать великое бедствие, как ты впадаешь в праздничное настроение, – заметил Джасс.

– О Джасс, – воскликнул Брандок Дах. – Ты при этом тоже вздохнул с облегчением, и речь твоя оживилась. Против нас восстают все земли, скоро произойдут великие события, и мечи наши не заржавеют в ножнах.

Джасс сказал:

– Прежде, чем мы ляжем спать, я пойду расскажу Зелдорниусу, откуда ветер дует. Он должен теперь глядеть в обе стороны, пока это поле не вспашут. Драться немедленно ему не придется, пока его противники заняты (если Миварш сказал правду) и намерены помогать Корунду мечами.

Они пошли в шатер к Зелдорниусу, и Джасс по пути сказал:

– Будь доволен одним: Корунд не обнажит меча на холмах Салапанты. У Короля наверняка хватило ума сообщить ему обо всех зачарованных кругах мира, и он хорошо знает, какие силы здесь таятся, и какую опасность навлекают на себя чужеземцы, обнажая здесь мечи. Пример тому – роковые чары, которые начали действовать на этих трех полководцев девять лет назад. Значит, Корунд, получивший указания от своего хозяина, пославшего его, постарается расправиться с нами не в этом заговоренном углу. И лучше ему схватить за зуб медведя, чем ввязываться в грядущий бой и навлекать на себя силу трех испытанных войск, которые объединятся, чтобы его разгромить.

Они прошли мимо стражи, разбудили Зелдорниуса и все ему рассказали. Он вышел, завернувшись в плащ, проверил часовых, убедился, что они одинаково бдительно следят за обоими направлениями, и, прощаясь с лордами Демонланда возле своего шатра, сказал:

– Это мне больше нравится. Я всегда любил драться, будет одним сражением больше.

Рассвет наступил, и утро прошло без событий, и следующее утро тоже. Но на третье утро после прихода Миварша с востока и запада на равнине показались большие войска. Воины Зелдорниуса выстроились, чтобы встретить их на гребне. Затрубили боевые трубы, заблестело оружие, кони грызли удила. Противники не обменялись приветствиями, даже не снизошли до обычных угроз перед началом боя. Джалканайус со своими черными всадниками бросился в атаку с запада, а Гелтераниус с востока. Зелдорниус, как старый седой волк, огрызаясь направо и налево, врезался между ними, пытаясь сдержать. Началось одно из великих и самых жестоких сражений, и длилось оно весь день. Зелдорниус трижды бросался вперед, ведя за собой многих лучших своих воинов, так что враги разбегались перед ним, как куропатки от ястреба; трижды нападал на него Гелтераниус, и трижды отбивал его атаки Джалканайус Фостус, пытаясь овладеть гребнем.

Когда день склонился к вечеру и начало темнеть, битва прекратилась, и почти сразу наступила тишина. Лорды Демонланда вышли тогда из форта и прошли вдоль гребня к его началу, обходя горы трупов. Там лежал одинокий валун, возле которого они нашли Зелдорниуса. Старый воин стоял, опираясь на копье, опустив голову и глядя в землю в глубокой задумчивости, а рядом его старый гнедой конь тоже опустил голову и принюхивался к земле. Над западным горизонтом солнце вышло из облаков, но его лучи не были такими красными, как вереск на холмах Салапанты.

Подходя к Зелдорниусу, Джасс и его спутники не слышали ничего вокруг. Только от форта доносились нестройные звуки арфы и голос Миварша, который ходил под стенами и пел куплеты:

Поравнявшись со старым воином, лорд Джасс произнес:

– О прославленный Зелдорниус, непобедимый в бою, похоже, что ты верно предвидел зловредное влияние луны. Смотри, какую великую победу ты одержал над своими врагами.

Не ответив ему, Зелдорниус продолжал стоять, уставясь в землю. Рядом лежал мертвый Гелтераниус, меч Джалканайуса Фостуса торчал из его груди, а правая рука сжимала собственный меч, которым он нанес Джалканайусу смертельную рану.

Некоторое время они смотрели на двух убитых великих полководцев. Зелдорниус заговорил:

– Не утешай меня победой, о Джасс. Пока два эти меча были в живых руках их владельцев, я гораздо сильнее желал их гибели, чем собственной безопасности. А ведь с ними я покорял обширную Бесовию. Теперь смотри, с каким губительным неистовством они добивались моей погибели, и как неожиданно гибель нашла их самих.

И в глубокой печали он добавил:

– Кто был большим героем, чем Гелтераниус? Легче облачить луну, чем подобрать слова для описания подвигов великого Джалканайуса, чье тело теперь возьмет земля, недавно содрогавшаяся перед его силой. Я ходил в крови по колено; а в этот час я стар, и мир для меня – лишь фальшивое видение.

Он посмотрел на демонов таким взглядом, что у них слова застряли в горле. Через некоторое время он снова заговорил:

– Я клялся помогать вам, если одержу победу. Но мое войско растаяло, как воск в пламени, а сам я жду темного паромщика, который не задержится. Поскольку память моя – не песок, а мрамор, и поскольку победа принадлежит мне, примите от меня дары. Тебе, о Брандок Дах, я отдаю меч, ибо еще в свои восемнадцать лет ты считался самым могучим среди воинов. Пусть он послужит тебе мощным оружием, как служил мне. Тебе, о Спитфайр, я дарю плащ. Он не новый, но может очень тебе пригодиться, ибо тот, у кого он на плечах, никогда не попадется живым в руки врагов. Носи его и вспоминай меня. А тебе, о Джасс, я ничего не дам, ты и так слишком богат. Прежде, чем земля разверзнется передо мной, я хочу пожелать тебе добра, и пусть мое пожелание сбудется.

Они его сердечно поблагодарили, и он сказал:

– Теперь оставьте меня, пусть приходит то, чем кончится день.

И они пошли назад в сторожевой форт. Ночь опускалась на холмы. С бесцветного востока задул сильный ветер. Он со стоном рвал облака, как тряпки, обнажая плывущую среди них луну. Перед фортом демоны обернулись в ту сторону, где стоял, глядя на мертвецов, Зелдорниус, и вдруг раздался гром, перекрывший вой ветра, земля задрожала, и они увидели, как она разверзлась под Зелдорниусом.

После этого тьма закрыла луну. Ночь и тишина воцарились над холмами Салапанты.