VIII. Первый поход в Бесовию

Над морем плыла благоуханная звездная ночь середины лета, когда корабль, отвозивший демонов домой, подходил к концу своего пути. Плащи лорда Джасса и лорда Брандока Даха, которые спали на палубе, покрылись росой. Корабль тихо плыл в чарующей ночи, ветры спали, и ничего не было слышно, кроме шороха волн под кормой корабля, монотонной песни рулевого, скрипа весел в уключинах и плеска воды под веслами. Сапфировая Вега горела почти в зените, Арктур висел низко над горизонтом на северо-западе, указывая на Демонланд. Вдали на юго-востоке из моря поднимался Фомальгаут, одинокая яркая звезда в туманной россыпи Козерога и Рыб.

Гребцы гребли, пока не настал день и поднялся легкий свежий ветер. Джасс проснулся и встал, озирая искристую серую поверхность моря, простиравшуюся до той дали, где небо сливалось с водой. За кормой серые облака вставали, как врата дня, клубясь под чистым небом, над ними плыл бледный месяц, похожий на цветок из оторвавшейся морской пены. На западе, как раз напротив рассветных облаков, на фоне неба поднимался четкий, словно хрустальный абрис гористого гребня Картадзы, первого островного бастиона многовершинного Демонланда. Рассвет бросал бледно-золотые и аметистовые лучи на вершины, а более низкие горы еще скрывались в плаще ночи. С низин поднимались туманы, таяли и возникали снова, их раздувал и рвал проснувшийся ветер. От тумана, залегшего в глубоких расселинах под пиком, ветер отрывал отдельные куски, которые на минуту свободно всплывали в небо, потом опускались и снова залегали под горами, окутывая их золотистым руном. Вот уже открылся весь западный берег Демонланда, протянувшийся более чем на пятьдесят миль от шхер Нортхауса, вдоль Каменной Гряды, вдоль низких холмов Кеставика и Байленда, за которыми высились горы Скарфа, а за ними зубчатые гребни Торнбека и дальние пики Невердейла над заросшими лесом берегами Онвардлайта и Нижнего Тиварандардейла, до крайнего южного мыса в туманной дали, где хребет Римон Армон окунает свой последний бастион в море.

Как влюбленный на предмет своей любви, смотрел лорд Джасс на Демонланд, вздымающийся из моря. Он не произнес ни слова, пока они не повернули в гавань Лукинг и не увидели за длинным мысом пролив между Картадзой и материком. Внешнее море было спокойно, а в проливе вода бурлила на рифах и у зыбучих песков. Течение в проливе было бешеным, его рев слышался за две мили. Джасс сказал:

– Помнишь, как я завел вампирский флот в эти челюсти? Я был тогда в ударе, а потом мне было стыдно об этом рассказывать. Сегодня первый день после того, как на нас напал насланный Враг, когда я мысленно не желаю, чтобы водовороты Картадзы меня поглотили и прикончили, как проклятых вампиров.

Лорд Брандок Дах взглянул на него, но ничего не сказал.

Скоро корабль зашел в гавань Лукинг и подошел к мраморным причалам. Там их уже ждал Спитфайр в сопровождении соплеменников. Спитфайр приветствовал прибывших и сказал:

– Я все подготовил, чтобы устроить вам торжественную встречу, но Волл был против. И я рад, что послушался его совета и отложил приготовленное. У меня сердце рвется, когда я смотрю на все это сейчас.

Джасс ответил:

– О брат мой, стук молотков в гавани Лукинг и десять килей на верфи доказывают, что с тех пор, как ты вернулся домой, ты был занят делом более нужным, чем праздничные гирлянды и радостная музыка.

Они пересели на коней и по дороге стали рассказывать Спитфайру обо всем, что случилось с ними, после того как они направились в Карсэ. Под этот рассказ они проехали к северу мимо гавани и Языка Хэвершо к Бэкфуту, где свернули на верхнюю дорогу в Ивендейл мимо осыпей под пиком Старкстай. Перед самым полднем они прибыли в Гейлинг.

Черный утес Гейлинга стоит на конце отрога южного гребня Малого Дрейкхолма, отделяющего Бранкдейл от Ивендейла. С трех сторон утес резко обрывается вниз от стен замка, в дубовые, березовые и рябиновые леса, ковром покрывающие низину Мунгард. Ручьи стекают с утеса в глубокие лесные овраги Бранкдейла бесчисленными водопадами. Только с северо-востока можно без крыльев добраться до замка по заросшей травой плоской седловине шириной в бросок камня. По седловине проходит мощеная дорога к Львиным Вратам, за которыми в саду на траве под тисами девять недель назад стоял Лессингам, когда впервые попал в Демонланд.

Закончился ужин, и наступила ночь. Джасс в одиночестве бродил по стенам своей крепости, наблюдая за созвездиями в безлунном небе. Могучие горы были овиты тенями. Лорд прислушивался к уханью сов в лесах под утесом, к отдаленному бренчанью бубенцов на шеях коров, вдыхал аромат сада, который доносил свежий ветер, прохладный даже в середине лета, потому что дул с гор и с моря. Он с таким наслаждением погрузился в эти запахи и звуки, что только в полночь ушел с парапета, приказав сонным слугам посветить ему факелами на пути в спальню в южной башне Гейлинга.

Очень красиво было ложе лорда Джасса из чистого золота на четырех столбах с занавесками из темно-синей парчи, затканной ночными цветами. Над ложем переливался разными оттенками и отблескивал, как ночное небо, мозаичный полог из мелких драгоценных камней, гагата, серпентина, темного гиацинта, черного мрамора, гелиотропа и ляпис-лазури. На нем выделялось подобие созвездия Орион, покровителя Джасса и символа его богатства. Отдельные звезды в нем, подобно тем, что сверкали в отделке полога тронного зала, были из драгоценных камней и светились собственным светом в темноте. На месте Бетельгейзе сиял рубин, Ригель был из алмаза, остальные звезды – топазовые. Столбы толщиной в руку вверху и шире пояса внизу были покрыты резными изображениями птиц и зверей. В ногах кровати – лев, символ храбрости, и сова, знак мудрости, а в головах – волкодав, символ верности, и зимородок, знак счастья. На карнизах над кроватью и на спинках над подушками были резные картины, изображающие подвиги отчаянной храбрости, которые совершил Джасс, на последней – морской бой с вампирами. Справа от ложа стоял столик со старыми книгами песен, звездным атласом, книгами о травах и животных, рассказами о путешествиях. Тут же Джасс клал свой меч, когда ложился спать. Панели на всех стенах были выполнены из ароматного дерева и увешаны оружием. У стен стояли огромные сундуки и шкафы поменьше, где лорд хранил богатые облачения. Окна открывались на запад и юг, со всех подоконников струили нежный аромат белые розы в сосудах из светлого нефрита.

В час петуха к лорду Джассу пришел сон, будто кто-то встал у изголовья, тронул его веки, и он проснулся и оглядел спальню. Ему казалось, что он видит мрачного и злобного многоголового зверя, горящего, как дракон, какого он никогда ранее не видел, и пять меньших зверей. Вместо меча на столе лежало прекрасной работы копье, которое во сне принадлежало ему и было его величайшим сокровищем. Он знал, что с ним он мог бы совершить все, а без него только сможет задумать. Он попытался протянуть руку к копью, но не мог пошевелиться, словно его держала некая сила. Зверь же подошел, взял копье в зубы, и ушел с ним из спальни. Джассу показалось, что вместе со зверем ушла сила, державшая его, он вскочил, схватил оружие со стены и напал на мелких зверей, которые уже драли занавеси и огненным дыханием пятнали резную фигуру зимородка в головах ложа. Покой наполнился дымом, и он подумал, что с ним здесь друзья, Волл, Зигг, Спитфайр и Брандок Дах, которые сражаются с тварями, но твари их одолевают. Потом ему показалось, что резная сова обратилась к нему со столба и заговорила человеческим голосом:

– Глупец, ты будешь ввергнут в страшное несчастье, если не вернешь копье. Как ты мог забыть, что оно – единственное твое сокровище, и только о нем надо беспокоиться?

Тут в спальню вернулся мрачный и злобный зверь, и Джасс напал на него, вопрошая сову:

– Неучтивая сова, где я найду копье, спрятанное зверем?

И ему послышался ответ:

– Спроси в Коштре Белорне.

Столь бурным был сон лорда Джасса, что проснулся он на ковре из оленьей шкуры на полу, сжимая правой рукой рукоять меча со столика, на котором во сне видел копье. В сильном волнении он быстро оделся, прошел по слабо освещенным коридорам в спальню Спитфайра, присел к нему на ложе, разбудил его, поведал ему свой сон, и сказал:

– Я считаю, что меня нечего винить в бездействии, ибо у меня одна забота: как найти дорогого брата и вернуть его домой, только после этого я буду мстить колдунам. Что такое копье в моем сне, как не Голдри? Это сонное видение зажгло для нас маяк, к которому надо плыть. Мне приказали спросить в Коштре Белорне, и пока это не выполнено, я не найду покоя и ни о чем больше не смогу думать.

В ответ Спитфайр сказал:

– Ты наш старший брат, я за тобой последую и подчинюсь во всем.

Потом Джасс пошел в покой для гостей, где спал лорд Брандок Дах. Разбудив его, Джасс все ему рассказал. Брандок Дах опять завернулся в одеяло и проговорил:

– Оставь меня и дай поспать еще два часа. Потом я проснусь, приму ванну, облачусь и позавтракаю. А тогда буду держать с тобой совет и скажу что-нибудь полезное. Я много недель не спал на пуховой постели под льняными простынями. Будешь мне мешать сейчас, клянусь богами, я на коне преодолею ограду Кротринга и пошлю к чертям тебя и все твои дела.

Джасс рассмеялся и оставил его в покое. Потом, уже после завтрака, они прогуливались по аллее с журчащим ручьем вдоль нее, где ветерок нес прохладу и в лиловых тенях пестрели яркие солнечные зайчики. Лорд Брандок Дах заговорил:

– Ты должен знать, что Коштра Белорна – огромная гора, рядом с которой горы нашего Демонланда покажутся мелкими холмами, и стоит она на удаленной земле за пустынями Верхней Бесовии. Можно год искать во всех населенных странах, и не найти никого, кто видел ее хоть издалека.

– Это я знаю, – отозвался лорд Джасс.

– Ты окончательно решил отправиться туда? – спросил Брандок Дах. – Это же нелепость, мы сыграем на руку нашим врагам, если вот так по велению сна поедем так далеко в гибельные земли, вместо того, чтобы поскорей отплатить Колдунии за свой позор!

Джасс ответил:

– Мое ложе оберегают такие сильные заклятия, что бессмысленный сон не залетит за ворота из слоновой кости и не сумеет потревожить спящего на нем. Сон правдив. Для Колдунии еще есть время. Если ты не пойдешь со мной к Коштре Белорне, я отправлюсь без тебя.

– Довольно, – сказал лорд Брандок Дах. – Ты знаешь, что для тебя мой кошелек завязан тонкой паутинкой. Значит, мы должны отправиться в Бесовию, и я тебе еще здесь помогу. Слушай, что я скажу. Когда я убил Горайса Десятого в Гоблинланде, Гасларк преподнес мне вместе с другими дарами большую редкость: трактат или книгу, переписанную на пергаменте его секретарем Бхорреоном. Эта книга рассказывает обо всех обычаях Бесовии и соседних с Моруной земель и королевств, и о чудесах в тех землях. Бхорреон подробно записывал все со слов Гро, который теперь переметнулся на сторону колдунов. Тогда Гро был в большом почете у Гасларка за свои многочисленные путешествия и свершения, записанные в этой удивительной книге. Так случилось, что он первый вложил в голову Гасларка мысль об экспедиции в Бесовию, где он многое потерял и ничего не добился. Если хочешь отправиться к Коштре Белорне, едем ко мне домой, я покажу тебе Книгу.

Так говорил лорд Брандок Дах, и лорд Джасс сразу приказал седлать коней и отправил послания Воллу в Картадзу и Виззу в Дарклейрстед, прося их встретиться с ним в Кротринге как можно скорее. За четыре часа до полудня Джасс, Спитфайр и Брандок Дах уже скакали от Гейлинга по низине Мунгард через леса к началу озера Мунмир по главной конной дороге к Брейкиндейлу, а потом по западному краю озера под утесами Скарфа. Ехали они медленно, потому что солнце жгло спины. Озеро напоминало полированную бирюзу. К востоку и к северу от него медленно подымались заросшие березами склоны, за которыми торчали зубчатые гребни Статфелла и Будрафелла, в воде видны были их отражения. Слева постепенно придвигались отроги Скарфа, словно бастионы великанских замков из черного порфира, а долины замыкали скопления валунов с серебристыми березами, издалека казавшимися садовыми растениями. Потом вверху показались главные вершины Скарфа, дикие и хмурые, и словно в коленях у них стояли Илстак, пик Гломри, и Миклскарф. К полудню лорды поднялись на вершину Брейкиндейла, сделали привал на Стайле, за водопадом, под крутой северной стеной Илл Дреннок. Перед ними дорога круто спускалась в Амадардейл. Примерно в пятнадцати милях к западу сверкал полускрытый в дымке Свичуотер. Поближе на северо-западе лежало озеро Раммерик, его обнимали пологие холмы Кельяланда, а далее к востоку находились равнины Шалгрета, и за ними – море. На дне долины, где Трансдейл впадает в Амадардейл, уже виднелись заросли плюща и крыши дома Зигга в Буше.

Когда они туда подъехали, Зигг оказался на охоте. Так что они оставили сообщение у его жены, выпили походную чашу, и поскакали дальше, по южному берегу Свичуотера. Затем заехали в Гаштерндейл, а оттуда, обогнув западные склоны Эрнгейта, добрались до террас Кротринга. Золотой летний день подходил к концу, и тени удлинялись. Террасы полого спускались к западу, примерно на расстоянии лиги под вечерним солнцем блестел, как золото, Грозовой Залив. За ним старые, как мир, сосновые леса Западного Пограничья взбирались на крутые хребты Броксти и Гемсар; вид в северном направлении закрывал амфитеатр голых утесов и каменистых осыпей. Высоко слева возвышался обрывистый Эрнгейт; с юго-востока находилось море. Они ехали по террасам, по мирным лугам с белыми маргаритками, синими колокольчиками, желтыми козлобородниками, смолевками, горечавкой, репяшком, диким майораном, розовым клевером, вьюнками и крупными желтыми лютиками, под теплым солнцем. На довольно высокой горе, за которой земля круто спускалась к морю, над лесами и садами стояли ониксовые башни замка Кротринг, молочно-белые на фоне неба и зеркального моря.

В полумиле от замка лорд Джасс сказал:

– Смотрите! Леди Мевриана заметила нас издалека и скачет навстречу, чтобы проводить в замок.

Брандок Дах вырвался вперед. Его сестра была стройна и исключительно красива. Она прекрасно держалась в седле, имела прямую осанку. Гордый взгляд серых глаз под тонкими бровями сочетался с мягкими чертами лица и нежным ртом, который был способен произносить не только нежности. Платье на ней было из светло-желтого шелка, с корсажем, расшитым, как паутинкой, тонкой золотой нитью, и с гофрированным кружевным воротником на золотой и серебряной проволоке для жесткости. В воротнике посверкивали мелкие алмазы. Густые волосы, черные, как вороново крыло, были подколоты золотыми шпильками, а желтая роза в локонах казалась луной в ночных облаках.

– Затеваются важные дела, миледи сестра моя! – сказал лорд Брандок Дах. – С тех пор, как мы отчалили отсюда, мы разделались с одним королем Колдунии, а потом погостили в Карсэ у другого, правда, без особого удовольствия. Обо всем этом я тебе скоро расскажу. А сейчас наш путь лежит на юг, в Бесовию, Кротринг всего лишь передышка на пути.

Она повернула коня, и они поскакали вчетвером в тени старых кедров, росших с северной стороны лугов и парков. Кедры были высокие, суровые, хмурые, с плоскими верхушками. Слева под могучими вязами спало прохладное озеро с лилиями и черной лебедкой, которая плавала у берега с четырьмя лебедятами. Птенцы выстроились в ряд, спрятали головки под крыло, и дремали, как шерстяные серо-коричневые мячики на воде. Дорога к мосту над шлюзом поднималась крутым серпантином и была огорожена низкими белыми ониксовыми перилами, с встроенными горшками, тоже из оникса, в которых росли желтые розы и странные белые цветы с лепестками в форме раковины. У этих цветов были глубокие таинственные темные серединки с мягкими волосками, из которых торчали бархатно-пурпурные пестики с черными, кроваво-красными и золотистыми полосками.

Замок лорда Брандока Даха стоял на верхушке горы и был окружен широким и глубоким рвом. Вход на подъемный мост открывали ворота, искусно выкованные из железа и покрытые позолотой. Надвратное помещение и башни были, как и сам замок, из оникса, а перед воротами с обеих сторон стояли колоссальные тридцатифутовые мраморные гиппогрифы, с позолоченными крыльями, копытами, когтями, гривами и хохолками. Вместо глаз были вставлены карбункулы чистейшей воды. Над воротами золотыми буквами было начертано:

Трудно описать даже десятую часть богатств и чудес Кротринга. Прохладные дворики и колоннады, украшенные драгоценностями; благоухание дорогих пряностей и странных цветов; спальни, где дух сна, пойманный, как Афродита, в золотую сеть, не перестает стряхивать сладкую дрему с оперения, так что в них нельзя долго бодрствовать; Лунная комната и Солнечная комната; большой средний зал с высокой галереей и лестницей из слоновой кости… Рассказать обо всем – это значило бы слишком плотно забивать воображение избытком роскоши и великолепия.

В ту ночь ничего не случилось, кроме приезда Зигга перед закатом и братьев Волла и Визза ночью. Они скакали, не щадя коней, повинуясь слову Джасса. Утром после завтрака лорды Демонланда спустились в парк с леди Меврианой, присели на скамейку в аллее под пологом кедровых ветвей, ложившихся на мраморные колонны, увитые темно-красными розами, и стали смотреть на восток через сад, освещенный солнцем. Погода была теплая, на светлых газонах между клумбами сверкала роса. В середине сада блестел пруд с рыбами. По поверхности пруда плавали желтые и розовые лилии, подставляя лепестки небу. В сероватой утренней дымке все было свежим и чистым.

Посидев немного в одном месте, они продолжили прогулку и оказались на скамье возле большой емкости или вазы из темно-зеленого нефрита, плоской, как черепаха, в панцире которой росли меланхоличные в своей прелести лилии с завернутыми назад бледно-желтыми лепестками, из которых выглядывали алые. Ваза-черепаха переходила в чешуйчатого дракона, с одного конца на изогнутой шее поднималась голова с разинутой пастью, с другого был хвост, загнутый, как ручка корзины. Хвост имел четыре лапки с коготками и заканчивался головкой, которая кусала большую голову. Вся ваза стояла на четырех лапах, каждая как дракончик, поднявшийся на дыбы. Головы этих дракончиков, соединяясь с панцирем, служили как бы плечами. В изгибе шеи, опираясь спиной о голову, в свободной позе сел лорд Брандок Дах, поставив одну ногу на землю и покачивая другой. В руках у него была Книга, переплетенная в темный красновато-коричневый сафьян с золотом, которую много лет назад подарил ему Гасларк. Зигг смотрел, как он лениво переворачивает страницы, остальные тихо беседовали. Зигг склонился к Мевриане и прошептал ей на ухо:

– Твой брат может покорить и подчинить себе весь мир, разве не так? В бою он проливает кровь и губит врагов, и при этом он чудо как красив.

Ее глаза весело блеснули:

– Истинная правда, милорд.

Заговорил Спитфайр:

– Прошу тебя, почитай нам эту Книгу. У меня душа горит, нам пора в путь.

– Почерк корявый, – заметил Брандок Дах. – И Книга очень длинная. Я полночи провел, пытаясь разобраться и найти то, что нам нужно. Ясно одно: к этой горе можно попасть только через Моруну, а там (если Гро не лжет) всего одна дорога, начинается она от пролива Муэлвы. «Двадцать дней пути с севера на юго-восток». Здесь он говорит об источниках воды по пути, но потом идет пустыня, и родников там нет, попадаются только отравленные, где «вода постоянно бурлит и имеет запах серы и отвратительный вкус», вдобавок, «земля там бесплодна, ничего не растет, кроме ядовитых грибов и поганок».

– Правду ли он говорит? – спросил Спитфайр. – Он перебежчик и ренегат. Может солгать.

– Но он философ, – ответил Джасс. – Я хорошо узнал его, когда он был в Гоблинланде, и могу судить, что лжет он только в политике. У него тонкий ум, он обожает заговоры и интриги, может встать на сторону проигрывающих и сам проиграть, и часто с ним происходили несчастья. Но в этой книге он рассказывает о своих путешествиях, тут он, наверное, правдив и самому себе не лжет.

Леди Мевриана одобрительно взглянула на лорда Джасса, и в ее глазах появился огонек. Ей нравились проницательные мужи.

– О Джасс, сердечный друг, – сказал лорд Брандок Дах. – Твои слова, как всегда, льются из источника настоящей мудрости, я принимаю их. Эта Книга – путеводная, и следовать ей надо не как попало, а как делали старые воины. Если верно, что дорога в Морну Моруну начинается от пролива Муэлвы, не лучше ли поплыть прямо туда и оставить корабли в проливе, где на берегах никто не живет, чем искать гавань во Внешней Бесовии, например, в Устье Арлана, куда ты и Спитфайр плавали шесть лет назад?

– В этом путешествии Устье Арлана не годится, – сказал Джасс. – Мы можем найти там забаву, если будет досуг для драки с тамошними проклятыми обитателями, но каждый день будет стоить моему брату задержки в его пути. У принцев и родичей Фаза много башен и сильных крепостей с мощными стенами на побережьи, а в нижнем течении реки Арлан стоит большой замок Факс Фей Фаза, куда мы с Голдри некогда загнали его из Лиды Нангуны.

– Там, к тому же, трудно найти удобное место для причала, – сказал Брандок Дах, переворачивая страницу. – Вот тут сказано: «Бесовийская Морна начинается на восточном берегу Арлана и занимает все земли до мыса Сибрион, а оттуда к югу до Корше тянется примерно на пять сотен миль, и там море неблагосклонно и нет гаваней и мест для кораблей».

Поговорив еще немного, полистав Книгу и обсудив прочитанное, они определили начальный план: плыть в Бесовию через пролив Меликафказ и Дидорнианское море, завести корабли в пролив Муэлвы, высадиться там и пойти прямо через пустыню в Морну Моруну, по пути, описанному Гро.

– Начало больше обсуждать не будем, – сказал Брандок Дах. – Но слушайте, что сказано о Коштре Белорне. Он обозревал гору Коштру Пимврарку из Морны Моруны, и вот что говорит: «Земля там холмистая, песчаная, и нет ни хороших лесов, ни полей, но есть сначала заросли с вереском, болотами, мохом и каменистыми буграми. В камнях и песке много нор летучих змеев, и на краю Омпренны стоят выветренные руины малой крепости Морны Моруны, как на краю света. Крепость ограбил и сжег Король Горайс, пришедший с войском Колдунии. Говорят, здесь жил мирный и безобидный народ, у Горайса не было причин столь жестоко обойтись с ним, а он приказал привести к нему всех обитателей крепости, и собственноручно убил нескольких, а остальных повелел сбросить с крутого утеса. Те, кому удалось выжить после великого поражения, бежали за Бхавинан, в непроходимые леса, и конечно, погибли там без пропитания в большой печали. Некоторые рассказывают, что после такой жестокости Короля Горайса, его и всех его воинов съели на Моруне черти, лишь один вернулся домой и рассказал обо всем». Теперь обратите внимание: «Из Морны Моруны на юге за Бхавинаном видны две громадных горы, как две царицы необыкновенной красоты, им словно прислуживают одетые льдом меньшие горы, до них примерно двадцать лиг. Я узнал, что одна из них – Коштра Пиврарка, а другая – Коштра Белорна. И я смотрел на них на закате, это было красивейшее зрелище и чудо, ранее мною не виданное. Потом я говорил с малыми существами, обитающими в руинах и в кустах вокруг них. Среди них была птица, называемая ласточкой, которая ест так мало, что кажется, ничего не ест. И эта ласточка, сидевшая в кусте малины, поведала мне, что никому не дано взойти живым на Коштру Белорну, ибо горные мантикоры выпьют мозг любого, кто осмелится приблизиться. А если он избежит мантикор, то все равно не взойдет на ледяные скалы, ибо нет такого силача, который взобрался бы на тот лед без магии, а на той горе магия не действует. Покорить ледяные реки и утесы той горы можно только чистой силой и мудростью, а этого ни у кого не хватит».

– Что это за горные мантикоры, которые выпивают мозг? – спросила леди Мевриана.

– Книга замечательно написана, – ответил ее брат. – На этой же странице есть ответ на твой вопрос. «Чудища мантикоры, называемые пожирателями, обитают, как мне сказали, у подножья гор под снежными полями. Они звероподобны, отвратительны и ужасны, враги всех живущих, красного цвета с громадными клыками в восемь рядов. У них человечьи головы, козлиные глаза и львиные тела, а сзади растут острые иглы. Хвосты, как у скорпионов. Они умеют и ходить, и летать. Голоса у них, как львиный рык».

– Одних этих чудищ достаточно, чтобы я туда пошел, – сказал Спитфайр. – Я привезу тебе, миледи, одного маленького, посадишь на цепь во дворе.

– Тогда я навек откажусь от дружбы с тобой, кузен, – ответила Мевриана, гладя пушистые уши мартышки, свернувшейся калачиком у нее в коленях. – В Демонланде пожирателям мозгов слишком много пищи, они наводнят всю округу.

– Пошли их в Колдунию, – пошутил Зигг. – Там они сначала съедят Гро и Корунда, потом легко поужинают Королем, а потом сдохнут от голода без пищи.

Джасс встал со скамьи и обратился к Брандоку Даху:

– Мы с тобой и Спитфайр начнем сейчас же собирать силы, ибо уже середина лета. Вам, Визз, Волл и Зигг, придется в наше отсутствие охранять наши дома. Для похода надо набрать не меньше двух тысяч мечей.

– Сколько снаряженных кораблей ты сможешь дать нам, Волл, до восхода новой луны? – спросил лорд Брандок Дах.

– Сейчас на плаву четырнадцать, – ответил Волл. – Кроме них, есть десять на стапелях в гавани Лукинг, и еще девять у Спитфайра, вытащенные на берег перед его домом в Аулсвике.

– Всего тридцать и три, – сказал Спитфайр. – Мы не теряли время даром, пока вас не было.

Джасс шагал крупными шагами взад-вперед, нахмурив брови и стиснув зубы, потом сказал:

– У Лаксуса сорок боевых дракаров. Я не столь легкомыслен, чтобы отправляться в Бесовию без войска, но я уверен, что наши недоброжелатели развяжут войну, как только мы окажемся слабее их, здесь или в дальних странах. Они сразу почуют, когда мы не сможем дать им немедленный отпор.

Волл добавил:

– Из девятнадцати строящихся дракаров мы можем спустить на воду не более двух до конца месяца. Остальные семь – только через шесть месяцев, как бы ни старались.

– Лето пошло на убыль, – сказал Джасс. – И мой брат скоро устанет ждать. Надо отплыть до убывания следующей луны.

Тогда сказал Волл:

– Значит, ты отправишься на шестнадцати дракарах, о Джасс, и не оставишь нам ни одного готового к выходу в море.

– Как можно оставлять вас совсем без флота? – воскликнул Спитфайр.

Но Брандок Дах обернулся к своей сестре, встретился с ней взглядом, и с удовлетворением сказал:

– Наш выбор ясен. Если хочется съесть яйцо, нечего спорить, оставлять ли скорлупу.

Мевриана, смеясь, поднялась на ноги и объявила:

– Конец совета, милорды.

Но глаза ее стали серьезными, и она сказала:

– Неужели мы позволим слагать издевательские песни, что мы здесь в уважаемом всеми Демонланде, где самые могучие лорды в мире, трусливо отказываемся от необходимейшего предприятия только потому, что пока наши лучшие военачальники за морем, наши враги могут застать нас врасплох? Женщины Демонланда знают, что делать.