XXXVI

После ужина Эмиль вернулся в свою комнату с портативным проигрывателем пластинок в руках. Ян придумал для Двоих занятие на весь вечер, поэтому мальчик временно остался без опеки. На третьем этаже не было никого, кроме Эмиля. Идеальный момент, чтобы попытаться призвать ворона.

Запустив пластинку, Времянкин сделал звук погромче: задребезжали струны, застучали барабаны, запели голоса. Пространственная мелодия заполнила собой всю комнату. Эмиль достал из рюкзака манок, вынул из кармана брюк три куска хлеба, которые ему удалось стащить со стола во время вечерней трапезы, открыл дверь комнаты и, дождавшись сильной доли в музыке, подул в мундштук. Ничего не произошло. Эмиль дождался очередного музыкального акцента и продудел во второй раз. Снова ничего.

– Черт! – нервничал Времянкин.

В третий раз подул он в манок и уставился на пустой дверной проем. Сердце мальчика колотилось в груди, над верхней губой проступил пот.

– Ну же! Ворон, миленький, давай, – шептал мальчик.

Внезапно из коридора на порог комнаты спланировал ворон.

– Мяу, – молвил он и, потряхивая правой лапкой, вошел в покои Эмиля.

Мальчик был рад птице. Он широко улыбнулся, вытер рукавом пот с лица и подбежал к двери. Затем выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, закрылся в комнате.

Ворон запрыгнул на кровать. Он заметно исхудал и потерял прежний лоск, от чего вид его сделался еще более хулиганистым. Эмиль положил перед птицей хлеб и принес из ванной комнаты стакан с водой. Мальчик поглаживал почтаря по головке, пока тот подкреплялся.

– Бедолага… Давно ты тут?

Эмиль взглянул на цевку корвуса и обнаружил у самой лапки сгармошенное кольцо липкой ленты. Он узнал свой скотч. За время, которое ворон провел в замке, лента успела обрасти мусором и пылью. Но записки на месте не было. «Значит, тебя перехватили с моим письмом, – рассуждал мальчик. – Дочь обвязывала послания нитью, а это мой скотч. Давно ты здесь мыкаешься, похоже». Эмиль аккуратно снял с птицы старую ленту и, пока ворон ел, приготовил новое послание. В письме был тот же вопрос: «Как тебя найти?»

Снарядив письмоносца новым сообщением, Времянкин открыл окно. Оно оказалось зарешеченным. В этот момент в дверь постучали. Эмиль вздрогнул и тут же принялся судорожно протискивать корвуса сквозь узкие щели между прутьями.

– Потерпи миленький, ты поместишься, – бормотал мальчик.

Стук усилился. Руки Эмиля дрожали.

– Минуту! – крикнул он.

Птица с трудом пролезала через решетку. В дверь уже колотили. Наконец ворон оказался на свободе. Он упорхнул в ночь, только его и видели. Времянкин побежал открывать дверь, которую, казалось, вот-вот вышибут.

На пороге стоял разъяренный Ян. Он держал в замахе сжатый кулак, предназначенный для дубовой преграды.

– Ты издеваешься? – крикнул он.

Не дожидаясь ответа, Ян прошел в комнату прямиком к проигрывателю. Он убавил звук втрое.

– Почему так громко?! – возмутился учитель.

– Разве это громко? Я всегда так слушаю. Не хотел тебе мешать, извини.

Эмиль прошел к кровати и запрыгнул на покрывало, к разложенным учебникам и тетрадям.

– Чем ты тут занимаешься? – с подозрением спросил Ян и принялся оглядывать комнату.

– Математика. Шестой класс. Сложение отрицательных чисел.

Мальчик закрыл учебник, продемонстрировав Яну обложку. Тот, даже не взглянув на книгу, прошел в ванную комнату, бегло осмотрел ее и вернулся к ученику.

– Дверь-то зачем закрывал? – чуть успокоившись, спросил он.

– Ты понимаешь, у меня привычка такая… Врубаю музыку, раздеваюсь до трусов и занимаюсь своими делами. В одежде тело не отдыхает, – сочинял на ходу Эмиль. – Ты начал стучать, я пока оделся, пока дошел…

– Ясно. Не закрывай больше. Никому нет дела до твоих трусов.

– Ладно. Не буду.

– Завтра утром поедем к врачу, исправим твою переносицу. Так что не засиживайся допоздна.

– Может, оставить как есть? Мне слегка надоело это смазливое лицо. Так я выгляжу более мужественно, опасно даже.

– Ты должен дышать ровно – это важно. Ничто не должно тебе мешать. Здесь даже обсуждать нечего. После врача будем репетировать. Отдыхай.

Ян направился к двери.

– Представляешь? – остановил его Эмиль. – В парикмахерской мне сказали, что мы с тобой похожи.

Ян посмотрел на ученика. Времянкин улыбнулся.

– Как думаешь, похожи? – спросил он.

– До завтра, Эмиль.

Ян вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Эмиль упал на мягкое покрывало.

«Ты молодец!

Скажешь тоже.

Что ж, спасибо!

Пока я рядом с Яном, я знаю, чем он занят. И могу в некотором смысле контролировать его действия. Может, удастся узнать, где он прячет Суму, и выкрасть ее… Еще надо выяснить, что в пристройке. Дождусь, когда все стихнет, и попытаюсь проникнуть туда.

А ты не трус! Я в твоем возрасте не был таким отважным», – вел внутренний диалог Эмиль.

Мальчик вынул из нагрудного кармана рубашки небольшой снимок, на котором были запечатлены его родители. На цветном фото – мужчина и женщина на скамейке в парке в летний день. Обоим лет по сорок. Они сидели вполоборота к камере, снимавшей их с тыла. Над досками скамеечной спинки возвышались их плечи и смеющиеся профили.

Я торопился. Взял первое, что попалось под руку. Они выглядят счастливыми здесь… Какими они были? Расскажи, пожалуйста.

Расскажи, как они старели.

Хмм… Они с достоинством принимали свою участь. Не то чтобы сдались на милость времени, они просто смирились с неизбежным. Не впадали в панику, не пытались вернуть молодость любой ценой. Они жили как обычно, поддерживая мир в устойчивом положении, чтобы земля не уходила из-под наших ног. Это, знаешь ли, большая ответственность… Подожди-ка… – Эмиль отложил фото, – Ты слышал это?

Что?

О чем ты?

Включи эту песню с самого начала».

Не останавливая пластинку, Эмиль переставил иглу звукоснимателя на широкую борозду паузы, предшествовавшей началу песни, и слегка увеличил громкость. После непродолжительного шуршания заиграла музыка. Эмиль сел на кровать и, закрыв глаза, принялся слушать. «Этот ритмический рисунок ударных мне знаком. Что же он мне напоминает? Этот брейк и шаффл… И дребезжание при ударе… Помимо пружины на малом барабане… Тр-р-р. Это хитрость. Барабанщик играет расщепленными палками. Такие я видел только у одного человека. Он делал их сам. И это… – Времянкин схватил обложку пластинки и принялся изучать описание на обратной стороне. – Четвертый трек. Ольга говорила, что он мне понравится. Именно он меня и заинтересовал. Это не случайно. Четвертый, вот он. Состав: ударные… Этого не может быть!» – Под названием песни, среди мелкого шрифта, Эмиль разобрал имя барабанщика – Эрик. На ладонях мальчика проступил пот. Он сложил влажные пальцы в замок на коротко стриженной голове и задумался. «Ты отыщешь друга старого, он тебе растолкует истину… – вспомнил Эмиль слова из пророчества Гамаюн. – Кого еще я могу назвать своим другом? Эрик жив? В это трудно поверить. А может, запись была сделана во времена «Бревиса»? Нет. Я бы знал об этом. К тому же на пластинке уровень исполнения заметно выше, чем у нас тогда. Нет. Эрику понадобились бы годы, чтобы достичь таких высот. Если он жив, я должен отыскать его». – Времянкин перевернул обложку и прочитал вслух:

– Клуб «Лукоморье»…

Эмиль набрал в стакан воды и оживил Мефистофеля.

– Нет! – с ходу отрезал конек.

– Что нет?

– Не спрашивай про «Лукоморье».

– Я и не собирался. Необязательно так нервничать. Я хотел сказать, что планирую тайно исследовать пристройку или амбар… Не знаю как назвать. А там, кажется, висит замок.

– Да, там есть замок.

– Вот. Можешь помочь с ним?

– Засунь меня головой в скважину и проверни три раза.

– И все?

– И все.

– Хорошо… Ну а вообще ты как?

– Нормально.

– Ладно… Я тогда сгоняю в душ пока что. После парикмахерской волоски остались. Раздражают немного.

– Иди.

Дождавшись глубокой ночи, Эмиль выбрался из комнаты. Освещая путь горящей свечой, он тихо спустился по лестнице и вышел из дома. Мальчик добрался до пристройки в саду и оказался перед запертой дверью. Оглядевшись по сторонам, он поднес свечу к амбарному замку, снял булавку с груди, вставил Мефистофеля в скважину и трижды провернул конька. Край дужки с щелчком выскочил из короба замка. Времянкин осторожно снял железяку с проушин и вошел в здание.

В небольшом помещении пахло свежими опилками и машинным маслом. Эмиль обвел свечой периметр прямоугольной комнаты. На стенах висел садовый инвентарь и другие рабочие инструменты. Углы амбара занимали всевозможные ведра, горшки и кадки. Времянкин взглянул на потолок: там не было ничего, кроме светильника. Эмиль опустил взгляд под ноги и обнаружил в самом центре пола квадратный люк, закрытый на щеколду. Поставив свечу рядом с крышкой, он отодвинул рычажок замка и принялся тянуть за ручку откидной дверцы. Ему понадобилось немало усилий и времени, чтобы справиться с этой задачей. Какое-то неведомое чувство подсказывало мальчику, что его любопытство будет вознаграждено.

Под крышкой оказалась лестница. Бетонные ступени уходили в темноту. Времянкин взял свечу и шагнул в неизвестность. Лестница привела мальчика в темный подвал. В сыром подземелье стоял стол и скамья, рядом, у стены, унитаз и умывальник. Эмиль услышал что-то сзади и резко обернулся на звук. Это скрипели пружины койки, на которой лежал мужчина в черной униформе школьного охранника.

– Валера! – обрадовался Эмиль.

Он подскочил к спящему и принялся тормошить его.

– Валера, вставай, – тихо приговаривал мальчик.

Охранник проснулся. Он принял сидячее положение, вытер ладонью губы, прокашлялся, встал, прошел к центру подвала и дернул за цепь, свисавшую с потолка: включился свет.

– Валера, вы как? – беспокоился Эмиль.

Пленник подошел к раковине, умыл лицо и молча сел за стол. Он отрешенно отвел взгляд в сторону и тяжело вздохнул. Времянкин подошел к мужчине и поставил свечу на скамью. Он заглянул охраннику в лицо. Тот, стиснув зубы, отвернулся.

– Вы думаете, что я имею отношение к вашему похищению?

Валера не ответил.

– То есть вы здесь из-за меня, конечно. Но похитил вас не я, а мой… враг.

– Разве эти иностранцы не твои друзья из Финляндии? – неожиданно заговорил охранник.

– Нет. Я расскажу вам правду.

Эмиль поведал Валере свою историю. Тот хоть и не сразу, но поверил мальчику. После рассказа охранник заметно смягчил свое отношение к юному знакомцу, однако прежнего расположения самозванцу не выказывал. Пленник был полон решимости немедленно покинуть темницу, но Эмиль убедил его повременить. Побег требовал плана. Валера согласился.

На следующее утро Ян, как и планировалось, повез Эмиля к врачу. Двое припарковали автомобиль недалеко от здания больницы. Учитель дал мальчику денег и отправил его в клинику одного. А сам остался ждать в машине.

Эмиль сидел в приемной хирурга, ожидая своей очереди. Рядом с ним на жестком диване сидел мальчик-подросток – пациент с аналогичной проблемой. Под потолком на кронштейне негромко работал телевизор. Эмиль думал о своем и краем глаза следил за выпуском пушкинских новостей.

– Полуэктов Ян Валерьевич, – донеслось из колонок телевизора.

Времянкин насторожился. На экране появилось изображение Яна с титром: «Разыскивается! Опасный преступник!» Ведущая программы призывала всех, кому что-либо известно о местоположении мужчины, обратиться в полицию.

От врача Эмиль вышел в черной маске, призванной защитить неокрепшую кость вправленного носа. С глянцевой машкерой на лице мальчик выглядел как таинственный борец за справедливость.

Оказавшись на улице, он не спешил возвращаться в машину. Еще до посещения клиники Эмиль заметил небольшой продуктовый магазинчик рядом со зданием, и теперь он направлялся туда. На деньги, оставшиеся после оплаты услуг доктора, мальчик купил пачку молотого кофе. Пока кассовый аппарат печатал чек, Эмиль заметил портрет Яна, приклеенный к витрине магазина. Это было объявление о розыске преступника. Времянкин сунул кофейный брикет в рукав пуховика и поспешил к автомобилю, пока Ян не схватился его.

Смеркалось. На подходе к замку Эмиль вытянул манжет куртки до кончиков пальцев правой руки. До начала лабиринта мальчик успел расковырять в пачке кофе небольшую дырку. Темный песок посыпался ровной струйкой из рукава пуховика прямо на брусчатку. В тусклом свете факела соглядатаи не заметили маневра мальчика.

Далее был обед, потом репетиция. Затем ужин. И наконец наступила ночь.

Времянкин собрал свои вещи в рюкзак, запалил свечу и вышел в сад. Пробравшись в амбар, он вывел пленника из подземелья. Тот прихватил из темницы одеяло, поскольку не имел теплой одежды, и мотыгу, на случай если придется обороняться.

Валера и Эмиль вошли в лабиринт. Мальчик держал свечу как можно ниже к брусчатке, чтобы не терять из виду кофейную полосу. Не спеша, стараясь не шуметь, беглецы преодолевали поворот за поворотом, продвигались в глубь хитроумного лабиринта, пока не уперлись в глухую стену. След из молотых зерен предательски уходил под основание кирпичной перегородки.

– Не может быть! – Эмиль ударил ладонью в стену.

Он сделал несколько шагов вдоль стены и понял, что они с Валерой оказались в тупике.

– Как такое возможно? – суетился мальчик.

– Что, след завел не туда? – вмешался Валера.

Он смотрел на взволнованного проводника, с головой кутаясь в тонкое фланелевое одеяло.

– Я шел и сыпал кофе. Я же не мог под кирпичной кладкой пройти. Это безумие!

От безысходности Эмиль уткнулся лбом в стену и замолчал.

– Что будем делать? – прервал тишину Валера. – Холодно. Может, попробуем перелезть через стену?

Валера поднял голову вверх.

– Слишком высоко, – ответил он на свой же вопрос. – Может, выберемся из тупика и попробуем найти выход? Надо что-то делать. Не возвращаться же.

Эмиль отступил от стены и протянул Валере свечу.

– Подержите.

Охранник взял у мальчика парафиновый цилиндр. Эмиль снял рюкзак, расстегнул его и принялся искать что-то. Валера подсветил ему.

– Мы должны сбежать как можно скорее. Яна уже ищут, но он, кажется, пока не знает об этом. А если узнает, полагаю, попытается убраться подальше. И что он тогда сделает с тобой и со мной, остается только догадываться. Другой возможности улизнуть у нас может и не быть.

Эмиль вытащил из сумки вороний манок. Затем выдернул из тетради лист бумаги, сложил его несколько раз и заткнул получившейся прокладкой мундштук манка.

– Мне нужна вода, – сказал мальчик, уставившись на Валеру.

– У меня нет воды.

– Снег, – произнес Эмиль и принялся оглядывать брусчатку под ногами.

– Нет снега, – констатировал охранник. – Зачем тебе?

Эмиль вздохнул, просунул указательный пальчик под маску и почесал щеку.

– Так… Похоже, похоже, похоже… – размышлял мальчик. – Похоже, вариантов нет.

Он отвернулся, расстегнул молнию на ширинке и помочился прямо в раструб манка. Валера молча ждал развития событий. Эмиль между тем заполнил трубу, снял с груди конька и занес его над жидкостью.

– Прости, друг… – сказал он и опустил булавку в манок.

Эмиль осторожно приложил раструб к уху, стараясь не расплескать жидкость.

– Алло, – неуверенно произнес мальчик.

– Мня… Мня, – прожевал конек и откашлялся.

– Ты в порядке, Мефисто?

– Ты ведь понимаешь, что я древний и очень ценный артефакт?

– Да, конечно.

– Я благородное существо, ты знаешь об этом?

– Безусловно.

– Так что же ты меня в мочу засунул?

– Прости.

– Прости… – повторил конек. – Это унизительно!

– Дорогой мой, миленький конек, не было у меня вариантов. Ситуация экстренная. И потом, детская моча – это же… это…

– Лучше не говори ничего, – прервал его Мефистофель.

– М-да уж… – заключил Валера, наблюдая за действиями мальчика.

Эмиль расхаживал по тупику, активно жестикулируя свободной рукой.

– Надо выбираться, Мефисто. Потом я тебя отмою хорошенько. Скажи, что делать?

– Ладно. Обычный лабиринт можно преодолеть, если все время идти вдоль стены. Либо можно пересчитать все пройденные пересечения, пользуясь константой, и создать алгоритм…

– Мы замерзнем здесь, пока будем создавать алгоритмы, – перебил конька мальчик.

– Проблема в том, что это все равно не поможет. Этот лабиринт не постоянный, он переменный. Найти выход можно, только зная путь.

– Что же делать?

– Его нельзя пройти, но можно перелететь.

– Как Дедал и Икар?

– Хм… Школа определенно идет тебе на пользу. Да, как они перелетели Кносский лабиринт, так и вы должны поступить.

– Где же взять крылья?

– С этим я помогу, но потребуется время. А сейчас возвращайтесь в замок. Валера в темницу, а ты в свою комнату. Там ты вымоешь меня как следует, и я объясню, что делать.

Так ничем завершилась первая попытка побега из замка. Эмиль злился, плевался, но делать было нечего. Беглецы поспешили обратно в замок.

Вернувшись в комнату, Времянкин отмыл манок и устроил Мефистофелю пенную ванну. Пока конек резвился в воде, он поведал мальчику способ упорхнуть из замка. Время близилось к утру, Эмиль лег спать.

На следующий день учитель и ученик завтракали в каминном зале. Погода была хорошей, и Ян порывался после приема пищи отправиться на прогулку по окрестным лесам. Опасаясь, что ментор заметит следы рассыпанного кофе в лабиринте, Эмиль уговорил Яна остаться в замке на весь день и посвятить время репетиции. Он понимал, что был только один способ отвлечь наставника, усыпить его бдительность, чтобы беспрепятственно реализовать свои планы, – это музыка.

Во время занятий Времянкин играл, стараясь изо всех сил. Ему удалось заставить педагога забыть о любых возможных сложностях, которые готовила ему судьба. Ян был счастлив, а Эмиль обессилен – такими их застала ночь. На этом они разошлись по своим комнатам.

Дождавшись полнейшей тишины, мальчик выбрался в коридор. В одной руке он держал зажженную свечу, в другой – сложенную простыню. Эмиль тайком пробрался в каминный зал. В очаге горел огонь. Мальчик расправил простыню на полу и принялся складывать в нее все свечи, которые только были в гостиной. Он снимал их с подсвечников и канделябров, соскребал воскоподобную смесь с жирандолей и с каменного пола, пока наконец в центре ткани не образовалась целая парафиновая гора. Времянкин уже начал сворачивать простыню в узелок, как заметил еще с десяток свечей на огромном паникадиле, висящем прямо над столом. Он тихо забрался сначала на стул, потом на стол и прошел по нему до массивной люстры. До нижнего ряда свечей не пришлось тянуться – даже с ростом Эмиля достать их было нетрудно. После собранной охапки парафиновых цилиндров мальчику следовало бы остановиться, но он решил взять еще один. Тот, как назло, накрепко приклеился к чугунному колесу светильника, обхватив его оплавленным телом. Эмиль тянул свечу, тянул, пока она наконец не оторвалась. Паникадило качнулось, а мальчик по инерции упал на стол, выронив весь собранный букет. Свечи покатились по столешнице и с грохотом попадали на стулья, а потом и на пол. Времянкин зажмурился и стиснул зубы. Мальчика прошиб пот. Минуту он пролежал на столе, замерев, слушая дом. Кроме треска поленьев в камине, ничто не нарушало тишину. Эмиль осторожно слез со стола, принялся собирать разлетевшиеся свечки и складывать их в простыню. Осталось поднять последнюю, укатившуюся в сторону выхода, куда едва дотягивался свет от камина. Эмиль нагнулся за ней, и вдруг перед его глазами возникли прошитые носы белых кроссовок. Он поднял глаза и застыл: над мальчиком возвышалась женщина из Сумы. Она смотрела на него сверху вниз, держа руки в карманах кожанки. Затем она плавно присела на корточки и подняла с пола свечу. Ее очки оказались на одном уровне с глазами Эмиля. В темных стеклах зловеще отражались языки пламени из очага. От этого дьявольского огня Времянкину сделалось не по себе. Он с трудом проглотил слюну. Женщина смотрела на него не отрываясь примерно минуту, потом вдруг поднялась, дошла до простыни, бросила огарок к свечной горе и удалилась из зала. «Что это было?!» – подумал Эмиль, вытер под маской пот, завязал простыню и потащил тяжелый мешок к себе в комнату.

Мальчик сгрузил парафиновый сбор в купель и принялся вспарывать подушки и пуховые перины. Как и велел конек, Времянкин вывалил перья в ванну к свечам, а поверх образовавшейся кучи положил и самого Мефистофеля. После этого он лег спать на голый матрас.

Проснувшись рано на рассвете, Эмиль заглянул в ванную комнату. На дне купели лежали два сложенных крыла с густым белоснежным оперением, с темно-коричневыми зигзагообразными вкраплениями. Их будто только сняли с живого орла. Эмиль провел рукой по теплым крыльям, улыбнулся, взял конька и отправился за Валерой.

Утро только затевалось. Пустынный сад, покрытый инеем, окутал густой туман. Эмиль помог пленнику выбраться из амбара и повел его в замок. Вместе они пробрались в комнату мальчика, взяли крылья и отправились к лестнице, ведущей на крышу башни. Оказавшись на самом верху, Валера надел крылья. Они сели как влитые. Эмиль забрался к соучастнику побега на спину, обхватив его руками за шею. Охранник расправил крылья и оттолкнулся от края крыши, прыгнув навстречу холодному ветру прямо в белую мглу.