XIV
Проснувшись, Эмиль обнаружил лежащий на стуле концертный комплект. Выстиранный и выглаженный. Начищенные до блеска туфли лежали под стулом.
Вспомнив об утраченном коньке и о концерте, который предстоит провалить, Эмиль помрачнел. Голова уже не болела и озноб прошел, но состояние мальчика было подавленным. Он слез с кровати и подошел к зеркалу. Задрав майку, обнаружил большой синяк чуть ниже ребер. Он осторожно потрогал гематому, втянул сквозь зубы воздух, выдохнул и опустил майку. На щеке была небольшая ссадина. Эмиль отчетливо ощущал битые участки своего тела. Словно к этим местам пристегнули бельевые прищепки. Они тянули кожу и не давали забыть о себе. Эмиль оскалил зубы. В верхнем ряду не хватало резца. «Мефистофель», – подумал мальчик и снова прослезился.
Заботливая сестра пришла с мороза с горячими румяными пирогами и свежими фруктами. Эмиль ничего не рассказал Алене. Он решил сохранить в тайне произошедшее, опасаясь, что Мелания может навредить и его сестре.
За завтраком Алена пребывала в хорошем настроении, делилась с братом своими впечатлениями от города. Эмиль молча жевал, думая о своем. Он перебирал в уме возможные способы возвращения Вергилия. Отбросив замыслы с преступной составляющей, Времянкин остановился на двух доступных вариантах: первый – нажаловаться, второй – договориться. «Допустим, пожалуюсь, но у кого искать справедливости? Кому под силу справиться со сказочными верзилами Мелании? Разве что Василиса, но она и так в курсе моих дел. Если бы хотела – помогла. Просить кого-то из людей? Только добавлю новых жертв. И не факт, что Вергилий вернется. Еще ненароком и вся правда вскроется. Нет, не пойдет. Договориться? Умолять вернуть конька? Как-то задобрить ее? Лесть? Секс? Кажется, она хотела. Это вариант, стоит рискнуть», – комбинировал в голове Эмиль. Алена заметила царапину на его щеке:
– Откуда это, братец?
– Задел ручку двери, ничего страшного.
Алена улыбнулась, прикрыв рот рукой.
– У тебя выпал зуб? Ха-ха. Глазки такие серьезные, а зуба нет и сразу смешно.
– Обхохочешься.
– Надо помазать чем-нибудь твою царапину.
Алена встала из-за стола и направилась в соседнюю комнату, чтобы найти в аптечке нужную мазь. За стеной зажужжали молнии чемоданов. Эмиль доедал свой завтрак, пялясь в одну точку. Он поднес чашку с кофе к губам и вдруг с удивлением обнаружил, что чувствует запах напитка. Эмиль вдохнул поглубже крепкий аромат и призадумался.
– Кстати, ты видел конверт на комоде? – крикнула Алена из своей спальни.
Эмиль бросил взгляд на деревянную тумбу у стены, на которой лежал узкий конверт из плотной желтой бумаги. Времянкин выбрался из-за стола и подошел к комоду. Он взял в руки конверт и тряхнул его трижды. Внутри что-то болталось.
– Откуда он?
– Лежал на полу в прихожей, видимо, сунули под дверь. Я нашла его ночью, когда вернулась. Ты уже спал. На нем твое имя. Внутри что-то есть, но я не открывала, – ответила Алена через стену.
И сам конверт, и надпись на нем отличались от письма Мелании, доставленного похожим образом минувшим вечером. Но Эмиль все же подумал, что это послание от нее. Он заранее насторожился, не ожидая ничего хорошего. Вскрыв конверт и вывалив содержимое на крышку тумбы, Времянкин испытал судорогу восторга. Мефистофель, целый и невредимый, во всей своей красе лежал на лакированной поверхности, поблескивая черными каменьями.
– Вернулся… Приедем домой, сделаю для тебя надежный чехол. Такой, чтобы никто не мог тебя забрать.
Эмиль возвратился к столу, взял чашку, еще раз вдохнул кофейный аромат и улыбнулся. Гора упала с его плеч. Хотя ему и предстояло пережить позор на конкурсе, появление конька вернуло надежду на исправление ситуации в будущем.
В такси ехали молча. Эмиль размышлял о том, что могло послужить причиной столь великодушного жеста со стороны Мелании. Ян, как и Эмиль, вел себя немного отстраненно. Думал о чем-то своем, пожевывая губу. Алена любовалась городом через окно автомобиля.
В гостиной Дома музыки Эмиль то и дело поглядывал в тот угол, где обычно располагалась Мелания, но ее почему-то не было на месте. На канапе сидел лишь ее загипсованный аккомпаниатор, который постоянно смотрел то на часы, то на входные двери. Время от времени он вставал с места и выходил куда-то, потом возвращался и снова смотрел на часы.
Выступление Эмиля должно было стать завершающим номером конкурса. Мелании же выпал номер восемь. Однако концерт уже шел, а она так и не появлялась. С одной стороны, Времянкин радовался, что его обидчицы нет рядом. С другой, он не понимал, как ему действовать дальше. Оставались ли в силе его гарантии? Выступить плохо или показать себя во всей красе? В случае неявки Журавлевой, Эмиль становился бесспорным лидером конкурса. Даже с тремя баллами в третьем туре его положение в общем зачете существенно не менялось.
Мелания так и не приехала. Ее аккомпаниатор лишь разводил руками, когда организаторы конкурса просили объяснить причину отсутствия участницы. Эмиль понимал, что должно было произойти что-то серьезное, чтобы эта одержимая победой женщина не явилась ко времени. «Чтоб ты провалилась, злодейка», – в сердцах подумал Времянкин.
Наконец пришел и его черед выступать. Эмиль и Ян стояли за кулисами. Внезапно учитель, не проронивший за все утро ни слова, заговорил:
– Ты сегодня без булавки?
– Она в кармане.
– Надень ее.
– Думаете, с ней я буду играть лучше?
– Это уже часть твоего образа, твой символ. Знаешь, как тебя называют в здешних кулуарах? Мальчик с булавкой.
– Я надеялся, будет что-то более звучное. Мальчик с булавкой как-то не изобретательно, вам не кажется?
– Кажется. Но факт в том, что конек уже часть тебя, без него могут и не узнать. – Ян улыбнулся. – Это шутка, конечно. Но булавку надень все же.
Эмиль достал конька и приколол его к рубашке.
– Обо мне говорят?
– Говорят, говорят, так что дай им очередной повод тебя обсудить. Твоего основного преследователя нет – Журавлева так и не появилась, – можешь играть спокойно. Да? Бояться нечего.
Ян сунул под мышку свернутую партитуру и освободившейся рукой похлопал ученика по плечу.
– Ну да, – согласился Времянкин и выдохнул.
– Покажи себя! Мы здесь за этим.
Ведущий концерта объявлял Эмиля:
– Густав Холст. «Юпитер». Исполняет ученик музыкальной школы номер один города Пушкино Эмиль Времянкин. Семь лет.
Воодушевившись скорым возвращением конька и отсутствием Мелании, Эмиль был полон решимости показать все, на что он способен.
– Выиграй! – скомандовал Ян, когда зазвучали приветственные аплодисменты зала.
Эмиль шагнул на сцену. Его глаза блестели, губы натянулись в сдержанной улыбке. Он сел за рояль и посмотрел на своего наставника, стоящего за кулисами. Нотный свиток, торчащий из-под мышки Яна, придавал ему вид азартного игрока, пришедшего на скачки поболеть за свою лошадь. Если в предыдущие дни конкурса Ян на время выступления Эмиля уходил куда-то в глубь кулис или слушал игру ученика из коридора, то в этот раз он остался у самой сцены, принял стойку заправского импресарио и, сложив руки на груди, внимательно следил за действиями своего протеже.
Времянкин зажмурился, погладил конька, открыл глаза и ударил по клавишам…
Завороженные мастерством исполнения зрители одаривали конкурсанта продолжительными аплодисментами. Взмокший пианист слез со скамейки и бросил взгляд на своего педагога. Тот слушал ликующий зал, протирая шею платком. Эмиль помахал публике рукой и нырнул в бархатный коридор.
– Есть над чем работать. Но в целом… Ты и сам слышишь.
Ян намекал на продолжающиеся овации.
– Поздравляю нас с первой победой! – добавил он и направился к выходу. – Пойдем получим по заслугам.
Времянкин последовал за учителем. Они прошли за сценой и направились к гостиной, где лежали их вещи.
– Ян Валерич, можно вопрос?
– Да.
– Что дальше?
– А дальше поездка на конкурс Вана Клиберна в Форт-Уорт этой весной. Будем представлять страну на международном уровне. Впереди головокружительная карьера, мой друг. Лондон, Париж, Барселона, Гонконг, Сингапур – весь мир открыт! Съемки, записи, концерты, интервью и так далее. Вот такая жизнь нас ждет. Я говорю – нас, – потому что надеюсь, что ты не захочешь сменить педагога. На переправе, так сказать…
– Зачем вы так? Мы вроде отличная команда, меня все устраивает.
– Ну, будем считать, что договорились. Такие вопросы лучше решать на берегу. Так что…
У Яна щелкнула гортань.
– А что мы будем играть?
– Есть несколько идей. Еще обсудим.
В гостиной их встретила восторженная Алена. Она бросилась обнимать брата и поздравлять его с блестящим выступлением.
Времянкин получил свою награду и вдобавок множество хвалебных отзывов от знаменитостей академической сцены и простых зрителей. Отвечая на вопросы репортеров после церемонии награждения, Эмиль не скупился на приятные слова в адрес ментора. Ян и сам с радостью раздавал комментарии.
* * *
Из Петербурга все трое возвращались в одном поезде. Однако Ян, согласно купленному билету, разместился в другом вагоне. Брат с сестрой сидели рядом. Алена смотрела в окно, а Эмиль читал «Кавказского пленника» Льва Толстого. Он перевернул очередную страницу и вдруг обнаружил, что уже дочитал рассказ до конца, при этом не запомнил ни содержания, ни даже имени главного героя. Эмиль вернулся к началу. Он отправил взгляд повторно сканировать текст и после двух прочитанных предложений снова унесся в свои мысли. «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин…» Вергилий со мной, Журавлева не появилась, конкурс выиграл. Должен радоваться, но меня не покидает чувство тревоги. Что случилось с Меланией? С чего вдруг такие перемены? А может, кто-то заступился за меня? Если да, то кто? Сплошные загадки. Надеюсь, Мефистофель поможет прояснить ситуацию», – думал он. Эмиль вспомнил слова Мелании о школе.
– Напомни, пожалуйста, зачем я пошел учиться в школу? – обратился он к сестре. – Я ведь уже проходил все это. Почему бы мне, вместо школы, не заняться, например, пинг-понгом? Мне всегда нравился настольный теннис.
– Нуууу. Зачем, зачем… – соображала Алена. – Во-первых, мы существуем в социуме, и здесь действуют определенные правила. Все дети должны учиться. Это вопрос твоей биографии – без школы она будет выглядеть немного странно. И навозной бумажкой тут уже не отделаешься, для истории нужны свидетели. Во-вторых, данное учреждение является частью огромной государственной структуры с собственной системой коммуникации. Они там все в курсе всего. Я не удивлюсь, если в министерствах уже знают о твоих успехах, а может, и в Кремле. Они будут помогать твоему развитию, создавать условия – они заинтересованы в тебе. Собственно, от чиновников в нашей жизни зависит многое. Завоевать их – важная стратегическая задача.
Эмиль улыбнулся:
– Так-так.
– В-третьих, это ненадолго. Через год можешь окончить все классы. И тебе будет только восемь. А можно к десяти годам и университет окончить. Чем плохо? Ну и последний по списку, но не по важности аргумент – это само обучение. Я бы с удовольствием сейчас пошла в школу, засела бы за учебники, вместо работы. Попробуй математику, или физику, или историю – что угодно! Ищи свое. Там же столько всего любопытного. Это же удовольствие – узнавать новое, становиться лучше. Ты сам меня в этом убеждал, забыл?
– Ничего себе! Ты должна стать моим приказчиком.
– Ой, да ладно, скажешь тоже. Приказчик? Что ты там читаешь? Евгения Онегина? «Приказчика доклады слушал и книжку поутру читал»?
– Нет. Кстати, ты тоже учишься – проходишь всю программу с Родионом.
– Это точно. Ладно, читай, не отвлекайся.
Алена закинула ногу на ногу и отвернулась к окну. Эмиль вернулся к книге.
– В этом рассказе уже второму коню перерезают горло.
– Что ко дню перелезают? – переспросила Алена, отвлекшись от мелькающего за окном вечернего леса.
– Коням, говорю, перерезают горло.
– Зачем?
– Чтобы не мучались, наверное. Не знаю. Придется сначала читать.
– Ужас какой. Кони хорошие.
Алена вернулась к созерцанию темноты за окном, а Эмиль к первой странице «Кавказского пленника»: «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин…» Хорошо, что конек со мной», – думал Эмиль.
К полуночи брат с сестрой были уже дома. Времянкин дождался, когда Алена ляжет спать, взял стакан, конька и, включив душ, закрылся в ванной комнате. Он бросил булавку в сосуд и набрал воды. Конек обернулся трижды вокруг себя и ожил.
– Давно не виделись, Мефисто. Скучал по мне?
Эмиль сдержанно улыбнулся.
– Мы почти все время вместе, – ответил конек. – Если не считать наше недавнее расставание.
– Значит, ты в курсе?
– В курсе.
– Значит, ты поможешь мне прояснить ситуацию?
– На какие-то вопросы отвечу, а с чем-то помочь не смогу.
– С чем именно?
– Например, с момента, когда ты лишился меня, и до времени моего возвращения я тебе не принадлежал.
– Что это значит?
– Это значит, что у меня был другой хозяин в этот момент и открыть тебе его тайну я не смогу.
– Хм. Даже так?
– Боюсь, что да. Но ты спрашивай, чем смогу, помогу.
Эмиль подумал немного и начал по порядку.
– Хорошо. Начнем с дудки.
– Дудка, которую тебе подарил Мороз, – не дудка. Это вороний манок, – поведал Мефистофель.
– Вороний манок? Это странно.
– Действительно.
– А вообще-то, возможно, это как-то связано. Есть один подозрительный ворон, который появляется время от времени. Несколько раз попадался мне на глаза, как будто следил за мной. Странная птица. Но я, наоборот, старался прогнать его.
– Попробуй приманить. Он прилетает не по своей воле, он чей-то. Кто-то посылает его к тебе, и этот кто-то ищет тебя, хочет что-то сообщить. Ты должен вступить в переписку.
– Каким образом?
– Подманишь ворона, прикрепишь к его лапке письмо.
– Чувствую, это будет не так-то просто сделать. А если он начнет сопротивляться? Он крупный.
– Придется постараться.
– Так, а что написать?
– Пиши что хочешь. Главное, чтобы контакт состоялся.
– Понял, сделаю. Слушай, у меня из головы не выходит Мелания эта… Почему она вернула тебя?
– Не могу сказать.
– Не похоже, что она по собственному желанию отказалась от победы. Но в итоге ущерба нет, а? Если не считать пары царапин. Я, напротив, в выигрыше – поеду за океан. Что думаешь?
– Вот именно! Считай, что повезло. Вышел сухим из воды. Но, кажется, опасность еще не миновала.
– Что?
– Посмотрим, чем дело обернется, я хотел сказать. Тогда и решим. А пока живи да радуйся.
– Ладно, и еще, Вергилий, как быть с жемчугами? Можно ли продать?
– Хм. Если бы Мороз хотел сделать твою сестру богатой, подарил бы денег. Тут что-то другое. Рассуждаю так – ожерелье подарено твоей сестре, она и должна думать, что с ним делать. Любое ее решение будет верным, поскольку это будет ее решение. В этом и расчет Мороза. Это между ним и твоей сестрой. Мы тут безучастны.
Эмиль протяжно зевнул.
– Ой, извини, я устал что-то. Спасибо за советы! Не знаю, что бы я без тебя делал… Я, наверное, пойду спать.
– Понимаю.
– Ну а ты как?
– Я? Как водится, без водицы – бесчувственная игла.
– А хочешь, оставлю тебя в воде на ночь? Поставлю стакан за занавеску до утра. Можно смотреть в окно. Там снежок, люди ходят. О! А хочешь, кино посмотреть? Или программу какую-нибудь про животных? Могу устроить. Мне как-то неловко лишать тебя жизни сразу после разговора. Что скажешь?
– Я бы посмотрел фильм тихонечко, чтобы никому не мешать. Если тебя не затруднит.
– Нет проблем.
Перед тем как лечь спать, Времянкин поставил сосуд с коньком на стол, напротив монитора и включил первый попавшийся фильм. Забравшись под одеяло, мальчик тотчас уснул.
Часть комнаты мерцала от ярких, чередующихся на экране картинок. Конек с интересом смотрел кино, а Эмиль – девятый сон.
Снилось ему, что лежит он на чистом полу в белой комнате, и нежные женские руки заботливо омывают его тело мягкой губкой. Он чувствовал, что не может сопротивляться этому, что все его части безропотно подчиняются чужой воле. Не было никакого стеснения или неудобства. Он чувствовал очищение и свежесть. И приятную прохладу. Будто кожа его обновилась.
Утром Эмиль встал пораньше, пока Алена еще спала. Он слил воду из стакана, просушил конька, оделся потеплее и вышел из дома. Времянкин направился в парк. В это время там еще можно было найти спокойное место для встречи с вороном. Эмиль взял с собой манок и горсть орехов. Он заранее подготовил послание, которое намеревался прикрепить к лапке птицы.
Ветра не было, солнце выглядывало из-за облаков, снег поскрипывал под ногами, на заиндевелых ветках тополей переговаривались сороки. В парке уже были люди: женщина с коляской, бегун с собакой да дворник с лопатой. Кажется, никому из них не было дела до того, что семилетний мальчик гуляет сам по себе. Эмиль не производил впечатления заблудившегося ребенка, он уверенно шел в глубь парка в поисках укромного места.
Забравшись в березовую рощицу, Времянкин обнаружил небольшую, заснеженную поляну. Место показалось ему подходящим для осуществления задуманного. Он достал из кармана манок, огляделся по сторонам и несмело подул в мундштук – вышло тихо. Эмиль снова осмотрелся. Затем резко пропустил через манок весь воздух, что был в его легких. Громкий вороний крик разнесся по поляне и растворился в березах. Эмиль какое-то время взирал на небо и на верхушки деревьев, в надежде на появление ворона, но тот не спешил прилетать. Времянкин сделал глубокий вдох, наполнил грудь морозным воздухом и в третий раз приложился к мундштуку. Мальчик выдул из манка протяжный вороний клич. Эхо размножило его до птичьего грая и разнесло далеко во все стороны. Деревья вокруг поляны побросали снежные шапки. Где-то неподалеку треснула ветка, захлопали крылья. Эмиль не мог определить с какой стороны доносились звуки. Внезапно все стихло. Мальчик затаился.
– Мяу, – послышалось сзади.
Эмиль обернулся. На стволе сломанной березы сидел тот самый ворон. Прямой клюв, короткая бородка, весь черный-пречерный. Вид у птицы был слегка взъерошенный, задиристый. Времянкин решил, что перед ним юная еще птица. Не было в нем величавой осанистости, невозмутимой солидности, присущей взрослым особям. В его вытянутой позе читалось любопытство.
– Ты сказал мяу? – удивился Эмиль.
– Мяу, – повторил Ворон.
– Мяу?
– Мяу.
Времянкин засмеялся:
– Вот чудак. Почему мяу?
– Мяу.
– Ладно, я понял. Еще какие-нибудь слова знаешь?
Ворон не ответил. Эмиль достал из кармана горстку арахиса и показал птице.
– Хочешь?
Смоляной красавец расправил крылья и спланировал с дерева на снег. Он смело подошел к мальчику и остановился рядом.
– Вот молодец. Хочешь орешков?
Времянкин нагнулся, чтобы покормить ворона, но тот резко клюнул его в ботинок. От неожиданности Эмиль одернул ногу. Ворон клюнул мальчика в другой ботинок.
– Ты чего?
Птица снова клюнула его. Времянкин пятился назад, пока не сел в сугроб, вытянув руки в стороны. Ворон подпрыгнул, сел на левое предплечье Эмиля и начал поклевывать орехи из ладони мальчика.
– А ты тяжелый.
Эмиль аккуратно погладил ворона. Тот не сопротивлялся.
– Умная птица. Как тебя зовут?
Щелкая клювом, ворон с аппетитом глотал ядра орехов. Времянкин достал из-за пазухи скрученную полоску бумаги и тонкий ролик липкой ленты ярко-зеленого цвета. Он сунул скотч в зубы, чуть приподнял ворона и, изловчившись, намотал послание на лапку птицы. При помощи клейкого пояска Эмилю удалось закрепить записку на цевке лапки.
В послании было написано лишь два слова: «Кто там?» Эмиль рассудил, что данный вопрос должен быть воспринят адресатом как разумный. Кто-то намеревался войти в его жизнь. И первое, что хотел знать Времянкин в этой ситуации, – кто именно обивает его пороги. «Кто там?» – результат шестой попытки написать что-нибудь соответствующее случаю. Первые пять были: «Привет» – отметен как неинформативный; «Ку-ку» – если бы вместо ворона была кукушка, тогда другое дело, а так – глупо и, возможно, зловеще; «Кто ты?» – фамильярно; «Кто вы?» – робко; «Кто я?» – абсурдно; «Кто это?» – как-то испуганно, и просто не понравилось.
Ворон склевал последний орех, взглянул на мальчика, взмахнул крыльями и улетел. «Как легко все получилось», – подумал Эмиль, выбрался из сугроба и отправился восвояси.
Вернувшись домой, Эмиль застал мятущуюся по квартире сестру с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху. Увидев брата, она жестом показала, что ей требуется пишущее средство и бумага. Времянкин скинул ботинки и вбежал в свою комнату. Алена проследовала за ним. Эмиль вынул из стопки учебных тетрадей одну, открыл ее на последней странице и положил сверху простой карандаш. Затем отодвинул стул, чтобы сестра могла сесть. Вместо этого она закинула на сиденье колено и склонилась над столом, придавив локтем край тетради. Алена взяла карандаш и приготовилась писать.
– Я готова записать, – сообщила она кому-то в телефон.
Эмиль следил за тем, что появлялось на бумаге: «улица Некрасова, 3, Дворец К. 20 января. 17.30».
– Я все поняла. Мне необходимо обсудить это с ним. Пожалуйста, перезвоните позже. Через часок. Спасибо!
Алена завершила вызов и положила трубку на стол.
– Что за утро?! Не могу выйти из дома. На работу уже на час опаздываю. Кошмар!
– Что случилось?
– Телефон разрывается. Звонили с трех телеканалов, с радио, из каких-то газет. Все задают вопросы, просят о встрече с тобой. Это какой-то ужас.
– А ты что?
– Тебя не было. Я не знала, что им говорить, просила перезвонить. Откуда у них мой номер?
Зазвонил телефон.
– Вот видишь? – возмутилась Алена.
– Значит так! Выясняешь, кто они, чего хотят, все записываешь. Потом, говоришь, что тебе нужно сверить расписание и что ты перезвонишь. Ответь на звонок.
Звонки не прекращались в течение всего дня. Звонили журналисты и промоутеры. Местные и столичные. Звонили из школы. Музыкальной и общеобразовательной. Поздравляли, спрашивали, звали. Времянкин понимал, что не справится с потоком обращений, без ущерба для своих основных занятий. Это отвлекло бы его от учебы. Он планировал закончить пятый класс к концу месяца, а еще начать подготовку к следующему конкурсу.
Эмиль уговорил сестру сказаться больной для начальства и не ходить на работу в ближайшие дни. Мальчику требовался взрослый представитель, способный взять на себя управление его временем, и Алена прекрасно подходила на эту роль. К радости Эмиля, сестра быстро освоилась и уже к вечеру превратилась в лихого агента. Говорила уверенно, непринужденно, иногда даже шутила, при этом была предельно конкретна и внимательна. Складывалось впечатление, что Алена много лет занималась этой работой. Она руководила процессом с нескрываемым азартом. Все обращения были сплошь положительные. Алену воодушевлял такой интерес к продукту их с Эмилем компании. Новоиспеченное предприятие было обречено на успех. Комната Времянкина на время превратилась в офис.
К вечеру чистая тетрадь была исписана с последней до первой страницы. Ближайший месяц обещал Эмилю много событий. Брат с сестрой сидели на кухне и за кофе обсуждали календарный план.
– Семнадцать интервью, участие в четырех концертах, выступление на приеме в посольстве Южной Кореи в Москве, – подытожила Алена.
– Слушай, Ален, почти все мероприятия сулят приличные гонорары. Сумма предполагаемых доходов в несколько раз превосходит твой месячный заработок. Я делаю тебе официальное предложение – будь моим компаньоном.
– Будешь платить мне зарплату?
Сестра улыбнулась.
– Ты сама будешь себе платить.
– Я подумаю.
– Только не слишком долго.
– Ну а как насчет ожерелья? Что будем делать?
– Оно твое. Поступай, как считаешь нужным.
– Мне тут посоветовали парочку специалистов, которые могут оценить стоимость украшения. Они же помогают с продажей.
– Кто это тебе посоветовал? Аркадий?
– Это плохо? Не забывай, речь идет о большой сумме. Я женщина, и мне одной этим заниматься, как-то… Дадут по голове и бросят где-нибудь. Он мужчина, с ним не так страшно.
– Понятно. Если ты ему доверяешь… В общем, дело твое. Что собираешься делать с деньгами?
– Ой, столько планов. Даже не знаю, с чего начать.
– Ну, Аркадий тебе что-нибудь посоветует, я думаю.
– Смейся, смейся. В конце концов, не все могут жить как ты. Вечно сам по себе. И никто тебе не нужен. Лично я нуждаюсь в человеческом тепле.
– Ладно, ладно. Я понял.
В дверь позвонили.
– Родион! – вспомнила Алена и пошла открывать.
Эмиль тоже выбрался в прихожую, чтобы встретить племянника. Родиона привез его отец. За всю жизнь Эмиль видел этого мужчину раза четыре с многолетними промежутками между встречами. И каждый раз Времянкин не мог его узнать. Помимо того что делало с отцом Родиона время, он часто экспериментировал со своим внешним видом: то длинные волосы, то борода, то еще что-то. В этот раз он был гладко выбрит и коротко подстрижен. Он зашел и встал рядом с сыном у порога.
– Здравствуй, мой родной. Любимый мой мальчик, – защебетала Алена. – Я так соскучилась, а ты скучал по маме?
Родион кивнул. Алена обняла сына, поцеловала и помогла снять куртку. Отец Родиона чего-то ждал. Он пристально смотрел на брата бывшей жены.
– Ты, должно быть, Эмиль?
– Да. Приятно познакомиться.
Мальчик протянул руку. Отец Родиона пожал ее.
– Откуда ты, Эмиль? – поинтересовался мужчина.
Времянкин хотел было произнести название деревни из собственной легенды, но понял, что забыл его. Так бывает с ложными показаниями. Не подкрепленные воспоминаниями, они быстро путаются, а потом и вовсе стираются.
– Издалека… – выкрутился мальчик. – Я кузен Алены.
– В вашей семье любят это имя, как я посмотрю? Родной брат Алены тоже вот Эмиль.
– Да. Нас в честь прадедушки называли.
– Прадедушка Эмиль? Никогда не слышал о нем.
– И тем не менее он существовал.
– Тем не менее? Гм… А твоя мама, получается, тетка Алены?
– Да.
– По чьей линии?
– Хмм…
– По линии отца, – вмешалась сестра. – К чему все эти вопросы?
– Мне просто интересно, это проблема?
– Нет, конечно. Почему вы так задержались? – быстро сменила тему Алена.
– Дорогу замело – кругом не проехать. Пробки! В общем, ну его. Ладно, мне пора.
– Родион, прощайся, и в душ, – повелела мама.
Родион уткнулся лбом в живот отца, тот потрепал сына по волосам. Мальчик отделился от папы и направился в ванную.
– Пока, пап.
– Пока.
Мужчина открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
– Нам нужно поговорить, – сообщил он бывшей жене через порог. – Я тебе позвоню.
– Звони, – ответила она.
Отец Родиона удалился.
– Если ты планируешь давать интервью, тебе следует получше подготовиться, – оставшись наедине с братом, заявила Алена. – И раз я отвечаю за связи с общественностью, так сказать, то и я должна быть в курсе легенды.
