– Сведения с места происшествия достаточно противоречивы, ваше величество, – сказал глава Имперской гвардии сэр Хайберт Лимбар. Гвардия отвечала за безопасность имперо, и сэр Хайберт не сомневался, что вскоре лишится своего поста. – Некоторые свидетели, по их словам, видели, как что-то вылетело из толпы, собравшейся у собора, и ударилось о балкон, но убедительных видеозаписей нет. Даже если из толпы действительно что-то запустили, балкон по своей конструкции может выдержать что угодно, кроме разве что артиллерийского обстрела. Мы полагаем, что взорвавшийся предмет поместили туда заранее, но точно не знаем. Для окончательного выяснения потребуется время.

Кардения кивнула. Она находилась в своих личных дворцовых покоях; в ушах все еще звенело, и за ней наблюдали врачи, но сама она не пострадала, по крайней мере физически. Но на месте ее сердца теперь зияла дыра с очертаниями Наффы. Кроме нее, в комнате были Лимбар, архиепископ Корбейн и Гелл Денг, исполнявший, по крайней мере временно, обязанности Наффы, а также Амит Нохамапитан – Кардения пока не вполне понимала, что он тут делает, но предполагала, что вскоре узнает.

– Ситуацию осложнили бомбы, взорвавшиеся в толпе почти одновременно с взрывом на балконе и усилившие всеобщий хаос, – заключил Лимбар.

– Сколько людей погибло в толпе? – спросила Кардения.

– Вам не стоит сейчас беспокоиться по этому поводу, мэм…

– Почему бы и нет? – Кардения переключилась в имперский режим, заняв определенную дистанцию по отношению к окружающим, которые говорили ей об ужасных вещах. – Разве мы не имперо? Разве они не наши сограждане? Сколько?

– Не меньше восьмидесяти, мэм. Еще около ста ранены, многие – серьезно.

– А в соборе? Сколько погибло?

– Двое, мэм. Наффа Долг и один из гвардейцев. Еще один гвардеец тяжело ранен.

– Кто взял на себя ответственность?

– Мы не знаем. Никто пока об этом не заявлял. – Лимбар кивнул в сторону Амита Нохамапитана. – Однако у лорда Нохамапитана есть информация, которую вы можете счесть важной.

Кардения устало посмотрела на Амита:

– Слушаю вас, лорд Нохамапитан.

– Ваше величество, как вам, возможно, известно, мой младший брат Грени отправился на Край – представлять там наши интересы. За это время он стал доверенным лицом и советником герцога Края, который сражается с хорошо организованным и получающим финансовую поддержку мятежом. Ваш отец и парламент дали поручение продолжить финансирование и снабжение герцога и его войск, вплоть до использования морской пехоты с Имперской станции Края. Мой брат писал в своих конфиденциальных докладах, что, когда известие об этом голосовании достигло Края, тамошние повстанцы поклялись отомстить.

– Вы хотите сказать, что это дело рук повстанцев с Края? – спросила Кардения.

– Доклады моего брата, разумеется, сильно запаздывают, мэм, – сказал Амит. – Это одна из проблем обширной империи. Новости доходят медленно, если вообще доходят. Но мой брат действительно подчеркивал, что они что-то замышляют.

– Когда поступил этот доклад от вашего брата?

– Мы получили его около трех стандартных месяцев назад, мэм. Соответственно, доклад был составлен девятью месяцами раньше.

– И вы не сочли нужным поставить в известность нашего отца?

– Дом Нохамапитан не желал беспокоить вашего отца до выяснения дальнейших обстоятельств, тем более во время его болезни. Мы получаем от всех наших представителей в системах конфиденциальные доклады о местных беспорядках там, куда простирается сфера наших интересов. И этот доклад не настолько примечателен сам по себе. К тому же наши аналитики предположили, что любая попытка отомстить коснется имперских интересов на Крае, а не самого имперо. Можете не сомневаться: мой брат Грени проинформировал местные имперские власти, чтобы те предприняли соответствующие меры. Теперь мы, естественно, понимаем, что следовало передать информацию дальше. Приношу свои извинения, мэм.

– Никто не думал, что у них такие длинные руки, – сказала архиепископ Корбейн.

– Вы представляете исполнительный комитет, – повернулась к ней Кардения. – Расскажите, что они думают о случившемся?

– Они вне себя от ярости, – ответила Корбейн. – Вас пытались убить в день вашей коронации. Причинен ущерб одному из священнейших сооружений церкви. Десятки погибших вследствие трусливой атаки на невинных. Комитет готов поддержать любое ваше решение, мэм. Так же как гильдии, парламент и, искренне заверяю вас, церковь.

– Мы все готовы, – сказал Амит.

– Благодарим вас, – кивнула Кардения, поворачиваясь к Лимбару. – Ваши мысли насчет причастности Края?

– Требуется расследование, но информация, которой поделился с нами лорд Нохамапитан, достаточно убедительна. Мы разыскиваем на Сиане и Ядре всех граждан Края и изучаем их биографии. Если связь есть, мы ее обязательно найдем.

– Найдите, и побыстрее, – сказала Кардения.

– Да, мэм.

– Каковы ваши дальнейшие планы, мэм? – спросила Корбейн. – Не слишком деликатный вопрос, но многие тысячи людей все еще ждут, что вы скажете о своих действиях после коронации. Об этом не терпится узнать и всей системе Ядра. Прошел уже целый день.

– Сколько должны продлиться празднества в честь коронации?

– Пять дней, мэм, – ответил Гелл Денг.

– В таком случае мы объявляем пятидневный траур, – сказала Кардения. – С момента коронации. Проследите, чтобы жертв похоронили со всеми почестями. – Она повернулась к Корбейн. – Отслужите по ним службу сегодня вечером в соборе. – Корбейн кивнула. – В конце этого срока мы обратимся ко всей системе и Взаимозависимости.

– Вряд ли парламент захочет откладывать свое обращение, – заметила Корбейн.

– Мы не предлагали приостановить расследование на время траура.

– Да, мэм.

– А пока что мы уединимся, во всяком случае для публики. – Она кивнула Денгу. – В ближайшие несколько дней держите связь через Гелла. – Она снова взглянула на Корбейн. – Полагаем, исполнительный комитет не станет возражать, если ему придется заниматься административными вопросами чуть дольше положенного?

– Нет, конечно.

– Я пришлю дополненные отчеты, когда они появятся. Если будут вопросы, обращайтесь, – сказал Лимбар.

– Благодарим вас. – Кардения встала. Все встали вместе с ней, поняв, что аудиенция окончена. Остался сидеть лишь Денг, знавший, что он все еще нужен имперо.

– Ваше величество, можно вас на пару слов? – спросил Амит Нохамапитан, когда остальные вышли.

– Да, лорд Нохамапитан? – Кардения продолжала стоять, не предлагая ему сесть. Ей хотелось надеяться, что он поймет намек и разговор будет коротким.

Амит понял. Взглянув на продолжавшего сидеть Денга, он понял также, что наедине ему поговорить с Карденией не удастся. Подойдя к ней, он остановился на почтительном отдалении и негромко начал:

– Хотел бы лично выразить соболезнования по поводу невосполнимой потери. Знаю, вы с Наффой Долг были близки. Тяжело терять тех, кого любишь, как поняла моя сестра после гибели вашего брата.

«Великолепно», – подумала Кардения. Даже пытаясь высказать соболезнование, Амит Нохамапитан не мог удержаться от напоминания о том, что его семья все еще считает должность супруга имперо своей собственностью. Взглянув на него, она увидела непримечательное лицо и непримечательную фигуру, а за ними – столь же непримечательный разум, довольствовавшийся самыми непримечательными желаниями. Похоже, мозгами предприятия Нохамапитанов являлись сестра и младший брат Амита, а сам он был обычным тупым балбесом. На этой встрече он появился с явным намерением втереться в доверие к Кардении, предложив ей полезную информацию и проявив затем подобие человеческих чувств, что и происходило прямо сейчас. Все шло по специально составленному для нее сценарию.

Кардения представила себя женой и матерью детей этого балбеса – и с трудом подавила дрожь.

– Благодарим вас, лорд Нохамапитан. Спасибо за вашу заботу.

Даже если Амит и понял, что Кардения все еще обращается к нему как имперо, это ему нисколько не помешало.

– Надеюсь, какое-то время спустя мы сможем встретиться в более приятной и дружеской обстановке?

– Надежда есть всегда, – ответила Кардения. «Только если нас будет разделять не меньше тридцати метров», – подумала она.

Амит, однако, не умел читать мысли и истолковал двусмысленный ответ в свою пользу – на что и рассчитывала Кардения, как бы это ни было ей отвратительно. Улыбнувшись, он поклонился и вышел. Дождавшись, когда Амит окажется за дверью, она тяжело вздохнула, и плечи ее обвисли.

– Вы хорошо себя чувствуете, мэм? – спросил Денг.

– Нет, – ответила Кардения. – Погибла моя подруга, а этот урод все еще пытается ко мне свататься. – Внезапно она замолчала. – Прости, Гелл, – сказала она. – Я вовсе не хотела. Просто… я привыкла, что рядом со мной Наффа. И наедине мы с ней разговаривали совершенно свободно.

Старый секретарь улыбнулся своей имперо:

– Ваше величество, я был предан вашему отцу почти сорок лет и всегда держал язык за зубами. Такова суть моей должности. Я не в силах заменить вашу дорогую подругу, но обещаю, что в моем присутствии вы, если пожелаете, всегда можете говорить свободно. Теперь я полностью предан вам.

– Ты меня даже не знаешь, – сказала Кардения.

– При всем к вам уважении, мэм, не соглашусь. Я знал вас много лет. Сперва – благодаря вашему отцу и его своеобразным, но полным любви отношениям с вами. А в последний год я видел вас достаточно, чтобы составить о вас представление. По крайней мере, мэм, я знаю одно: вы стоите моей преданности.

Глаза Кардении внезапно наполнились слезами.

– Если бы ты знал, как меня тронули твои слова…

– Чем я могу вам помочь, мэм? – спросил Денг.

– Ты можешь вернуть Наффу?

– Нет, мэм.

Кардения ткнула пальцем в ту сторону, куда ушел Нохамапитан:

– Можешь сказать этому уроду, чтобы он проваливал?

– Если хотите, мэм.

– Но не советуешь?

– Вряд ли с моей стороны уместно давать советы имперо, мэм.

– Мне нужен тот, кто мог бы дать совет. Больше у меня никого нет.

– Не буду советовать сам, лучше скажу, что думал о Нохамапитанах ваш отец, а вы уж решайте сами, – предложил Денг. – Наверняка он не стал бы возражать.

– Слушаю.

– Он полагал, что их тщеславие достойно восхищения, но считал их не слишком умными. Думал, что, если за ними не присматривать, ему, имперо, пришлось бы, как он сам говорил, «устроить заварушку для того, чтобы снова их обуздать». Именно поэтому, умело манипулируя Нохамапитанами, он склонил их к тому, чтобы выдать Надаше Нохамапитан за вашего брата. Как он считал, будучи парой, оба удовлетворят свое тщеславие и у Нохамапитанов появится повод совершать меньше глупостей. Это его слова, не мои.

– Думаешь, отец хотел выдать меня за Амита Нохамапитана? Чтобы держать их в узде?

Денг с болью посмотрел на нее.

– Что? – спросила Кардения.

– Вряд ли вам будет приятно это услышать, – сказал Денг.

– Все равно говори.

– Ваш отец полагал, что брак вашего брата с Надаше окажется полезным, поскольку они дополняли бы друг друга. Но о вас с Амитом он думал иначе. Он считал вас чересчур послушной, а Амита – не слишком умным. И затем, после вашего брака Надаше, которая властвует в своем поколении Нохамапитанов, не смогла бы удовлетворить своих амбиций, что неминуемо предвещало неприятности как для вас, так и для трона.

– Может, он предпочитал, чтобы я вышла замуж за Надаше? – спросила Кардения.

– Ну уж нет, – ответил Денг. – Она сразу же оказалась бы сверху. Гм… или так считал ваш отец, – поспешно добавил он.

– Мой отец, похоже, думал обо мне не лучшим образом.

– Напротив, он был о вас очень хорошего мнения, мэм. Он просто жалел, что имперо не стал ваш брат.

– Что ж, Гелл, я тоже об этом жалею. Но так уж вышло. Ничего не поделаешь.

– Да, мэм. Каковы желания имперо?

– Когда похороны Наффы?

– Через два дня.

– Я приду. – Денг снова с болью взглянул на нее. – Что такое?

– Я получил письмо от представителя семьи Долг, мэм. Оно пришло раньше, и я ждал возможности поговорить об этом. Семья пишет, что ваше присутствие на похоронах станет помехой, поскольку оно потребует многочисленных мер безопасности, особенно теперь. К тому же родители Наффы – республиканцы, как и многие из тех, кто будет на похоронах, и ваше присутствие может спровоцировать некоторых друзей семьи на ненадлежащие поступки или слова.

– Они не хотят, чтобы из-за меня начались беспорядки?

– Боюсь, суть именно в этом.

– В таком случае мне хотелось бы поговорить с ее родителями.

– В письме также есть намек на то, что и с этим стоит подождать. Насколько я понимаю, ее родители говорят, что не винят вас. Но есть разница между тем, что вас не обвиняют в смерти их дочери, и напоминанием, что она погибла, поскольку работала на вас. Для них это сейчас будет… сложно.

Кардения несколько мгновений сидела молча, почти не дыша.

– Простите, мэм, – наконец сказал Денг.

– Неважно, – махнула рукой Кардения. – По крайней мере, я не хочу, чтобы им пришлось за что-либо платить.

– Ее родителям? – переспросил Денг. Кардения кивнула. – Вы имеете в виду расходы на похороны?

– Я имею в виду – за что угодно, отныне и вовеки. Погибла их дочь и моя подруга. Если я ничем больше не могу им помочь, то помогу хотя бы этим. Да?

– Вы имперо, – сказал Денг. – И вы это можете.

– Тогда, пожалуйста, так и сделай.

– Да, мэм. – Денг встал. – Что-нибудь еще?

Кардения покачала головой. Денг поклонился, собрал свои принадлежности и направился к двери.

– Где ты будешь? – спросила Кардения. – Если вдруг понадобишься мне?

Денг с улыбкой обернулся:

– Я всегда неподалеку, мэм. Стоит только позвонить.

– Спасибо, Гелл.

– Не за что, мэм. – Он вышел.

Дождавшись, когда он отойдет достаточно далеко, Кардения горько разрыдалась – возможно, в седьмой или восьмой раз после смерти Наффы. Потом она вспомнила, где видела Наффу в последний раз и что та ей говорила. Не в реальной жизни – во сне.

Кардения взглянула на дверь в Зал Памяти, а затем, после минутного раздумья, встала и вошла внутрь. В то же мгновение появился Цзии:

– Приветствую вас, имперо Грейланд Вторая. Как ваши дела?

– Мне одиноко, – ответила Кардения и тут же возненавидела себя за подростковый драматизм собственных слов, но это была правда.

– В Зале Памяти вы всегда одиноки, – сказал Цзии. – Но в каком-то смысле вы не одиноки в нем никогда.

– Ты сам это придумал?

– Я не думаю, – ответил Цзии. – Так меня запрограммировали много лет назад.

– Почему?

– Потому что рано или поздно каждый имперо говорит мне, что ему одиноко.

– Каждый имперо?

– Да.

– Странно… но почему-то мне от этого легче.

– Это частая реакция.

– Пророчица ведь здесь? Рахела Первая?

– Да.

– Я хотела бы с ней поговорить.

Цзии кивнул, и на его месте появилась женщина – невысокого роста, средних лет. Обычно пророчицу изображали иначе – молодой, с ниспадающими волосами и выступающими скулами. Этот же образ был совершенно другим.

Наффу она тоже ничем не напоминала. Кардения на миг ощутила разочарование, но тут же обругала себя: с чего ожидать, что пророчица за пределами ее сна окажется Наффой?

– Вы Рахела Первая? – спросила Кардения у изображения.

– Да.

– Основательница Взаимозависимости и Взаимозависимой церкви?

– По сути – да.

– По сути?

– На самом деле все несколько сложнее. В обоих случаях. Но мы решили, что, если я буду считаться основательницей и того и другого, это поспособствует созданию мифа, и поэтому мы сказали именно так.

– Вы действительно были пророчицей?

– Да.

– Значит, вы знали, что ваши слова о Взаимозависимости и ее принципах сбудутся?

– Нет, конечно.

– Но вы же сейчас сказали, что были пророчицей?

– Любой может быть пророком. Достаточно лишь сказать, что ваши слова – глас Бога. Или богов. Или некоего божественного духа. Как пожелаете. А сбудутся ли они – совсем другой вопрос.

– Но ведь ваши слова сбылись. Вы проповедовали взаимозависимость всего сущего, и так оно и случилось.

– Да, мне повезло, что все обернулось именно так.

– Значит, вы об этом знали?

– Я ведь уже сказала: нет. Но мы немало потрудились, чтобы воплотить мои принципы в жизнь и представить события как неизбежные. И конечно же, мистический аспект тоже помог.

Кардения нахмурилась:

– Вы – основательница церкви?

– Да.

– Но, слушая вас, можно подумать, что вы не особо религиозны.

– В общем, нет.

– Или не верите в Бога. Или в богов.

– Да, не верю. И, создавая церковь, мы намеренно придали как можно больше неоднозначности ее божественному аспекту. Для народа не так уж важна мистическая составляющая, если правила церкви четки и ясны. Мы взяли за образец конфуцианство, которое, строго говоря, религией не является, и добавили ряд элементов других религий – те, которые сочли полезными.

– То есть вы не верите в собственную церковь?!

– Верю, конечно, – ответила Рахела. – Мы создали набор моральных принципов, связывающих воедино различные человеческие системы, поскольку считали это желательным и до определенной степени необходимым. Веря в эти принципы, я верю и в миссию церкви – по крайней мере, в ту миссию, которая была при основании. Созданные людьми организации со временем отклоняются от изначальных намерений их творцов. Еще одна причина, по которой необходимы четкие правила.

– Но божественный элемент – всего лишь обман?

– Мы решили, что обмана не больше, чем в божественной составляющей любой другой религии. Судя по всему, это так.

У Кардении слегка закружилась голова. Одно дело – считать господствующую во Взаимозависимости церковь полной чушью, как считала Кардения с тех пор, как помнила себя. Став теперь главой этой церкви, она чувствовала себя не слишком уютно, но это хотя бы касалось только ее, и никого больше. И совсем другое дело, когда основательница церкви или, по крайней мере, составлявший ее набор воспоминаний заявляет, что это и в самом деле была полная чушь.

– Наффа была права, – проговорила Кардения. – Взаимозависимость – одно сплошное мошенничество.

– Я не знаю, кто такая Наффа, – ответила Рахела Первая.

– Моя подруга, – сказала Кардения. – Мне приснилось, будто она явилась передо мной в вашем облике и заявила, что Взаимозависимость – лишь обман.

– Если бы я вспоминала об этом, то сказала бы, что мне явилась пророчица в мистическом видении, – заметила Рахела Первая.

– Это был всего лишь сон.

– В нашем деле такого понятия не существует. Имперо не просто видят сны – им предстают видения. По крайней мере, так считалось, когда я стала первой имперо.

– Но у меня не было никаких видений. Просто сон.

– Но этот сон заставил вас задуматься, обратиться к мудрости. Сон, который вынудил вас просить совета у меня, пророчицы. На мой взгляд, очень похоже на видение.

Кардения вытаращилась на Рахелу Первую:

– Вы просто невероятны.

– Я занималась маркетингом, – сказала Рахела. – До того, как стала пророчицей. Потом тоже, но мы уже не называли его так.

– Порой мне трудно поверить в то, что вы говорите.

– Ничего необычного, – кивнула Рахела Первая. – Рано или поздно каждый имперо вызывает меня для такого разговора. И большинство реагируют так же, как вы.

– Большинство? А остальные?

– Радуются, что оказались правы.

– И что вы чувствуете?

– Я ничего не чувствую. Я не живая. Строго говоря, меня здесь нет.

– «В Зале Памяти вы всегда одиноки, но не одиноки в нем никогда»?

– Да, я так говорила, – снова кивнула Рахела Первая. – Или почти так.

– Взаимозависимость – обман? – прямо спросила Кардения.

– На этот вопрос достаточно сложно ответить.

– А если вкратце?

– Вкратце – «да, но…». Чуть длиннее – «нет, и…». Какой вариант предпочитаете?

Несколько мгновений Кардения не сводила взгляда с Рахелы Первой, а затем подошла к скамье в Зале Памяти и села.

– Расскажите мне обо всем, – попросила она.