ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кажется, я ревела безумно долго, вцепившись в статую Арана. Меня наконец отвлек Рокот.
— Что тут произошло?
Я всхлипнула и посмотрела на Тира, который сидел на полу и сжимал виски руками. О чем он думал, я боялась и представить. Лир прижался лбом к стене и просто молчал. Мой темный маг впервые не пытался меня успокоить и даже не пробовал подойти. Понимал, что ничем не поможет.
— Ненавижу тебя за это, — тихо сказала я, едва поймала отчаянный взгляд Лира. — Лучше бы я осталась без голоса, чем потеряла Арана. Как ты мог! Никогда не прощу!
Лир пошатнулся, словно его ударили. Рокот посмотрел на нас, перевел взгляд на Тира, со вкусом выругался.
В пещеру вошел хранитель Рил, оглядел нас всех, подошел к статуе Арана.
— Он превратился в камень, но не умер. Сердце бьется, — спокойно сказал хранитель.
— Правда? — удивился Рокот. — Ариадна, я так понимаю, ты готова была умереть, но не отдать жизнь Арандиэля?
Неуверенно кивнула, размазывая по щекам слезы.
— Это и спасло его. Ищите способ, чтобы расколдовать.
Рокот подошел к статуе, прижался к груди Арана.
— Бьется. Ари, послушай!
Он помог мне подняться, заставил поверить в невозможное. Я снова сползла на землю и расплакалась.
— Как можно снять заклятие, не знаешь? — спросил Тир, подходя к Рилу.
— Нет. Книга не даст ответа, иначе бы мы смогли вернуть к жизни Аранатариэль.
— Но она звезда, — возразил Рокот.
— Заклятие то же самое, — ответил Рил.
— Для Аранатариэль есть пророчество, — напомнила я. — Ее разрешили вернуть звезды. И я знаю, что делать. Как исполнить его.
Тир с трудом сдержался, чтобы не выругаться, но запретить мне не смог. Рокот сложил руки на груди и уточнил:
— И ничего не сказали — какое пророчество и кто должен его исполнить?
— Я, Рокот. Именно мне его нашептали в ночи звезды. Я должна возродить к жизни Аранатариэль. И если раньше не собиралась ничего у нее просить, то теперь желание оформилось.
Мой голос звучал на удивление спокойно.
— Сил звезды хватит, чтобы снять заклятие с Арана, — подтвердил Рил. — О цене, полагаю, вы знаете.
Кивнула, обнимая себя руками.
— Есть шанс выжить, хоть и маленький. Все же те, кто просил раньше, не были русалками. Надеюсь, Аранатариэль окажется милостива к своему созданию.
— Мы с тобой, Ариадна. Поможем всем, что нам под силу, — неожиданно сказал Тир, стараясь меня подбодрить.
— Я скажу Даринель и остальным, — глухо произнес Лир. — Амулет полон силы, всплеск после обряда был огромным. Перемещай их. И если останется магия, можно отца и дядю.
Хранитель не возражал, провел еще один обряд. Даринель появилась бледная, встревоженная. И хоть Рокот и попытался загородить от нее Арана, увидела его сразу.
Даринель, шатаясь, подошла к статуе Арана, обняла ее и даже не заплакала. Никто не посмел ей мешать. Силадерь вообще трясло, и Сирин крепко ее обнимал, все больше и больше хмурясь.
— Я перестала его слышать, — прошептала Даринель. — Что произошло?
— Это моя вина, Даринель, — сказал Лир.
— Даже так? — спросила бледная Эридейле, входя в пещеру и обнимая Тира так крепко, что у меня сжалось сердце.
— Живой! — вдруг воскликнула Даринель. — Думала, меня здесь удержал малыш. Но раз Аран не переступил грань, есть шанс его спасти!
Она обернулась к нам, и Лир коротко рассказал о случившемся. Он не скрывал того, что сделал. И я боялась даже представить, что сейчас творится в его душе.
— Ари…
Оборвала связь, не готовая к разговору.
— Почему я перестал тебя слышать, Ари? — забеспокоился Рокот.
— Она поставила ментальный щит, который не пробить, — устало ответил Лир.
Он быстро сократил расстояние между нами.
— Ты ждешь, Ари, когда стану оправдываться? Аран — мой лучший друг! И разве я вправе решать за него? Слишком уважаю его поступки, слишком он мне дорог.
— И ты его предал, — резанула я, не отводя взгляда.
— Ари, разве я отрицаю свою вину? Мне ведь тоже пришлось выбирать…
Пощечина получилась громкой, на этот звук обернулись все. След пальцев остался на щеке Лира. Боль опалила меня моментально, скрутила и заставила задыхаться. Запрет Аранатариэль на физическое воздействие действовал во всей красе.
Лир стоял и смотрел на меня. Не пытался приблизиться и унять мою боль. Или снять ментальную защиту. Он просто стоял и смотрел своими потемневшими, безумно красивыми глазами. Я не знала, любила ли я его в тот миг или ненавидела. Сделать бы к нему шаг, простить… Но сердце разрывается на части, и меня накрывает новой волной боли. Никто не может ранить сильнее, чем тот, кто так дорог.
— Ариадна, — осторожно позвал Тир, но закончить не успел.
Вода в озере пошла кругами, и на поверхность вынырнул Глин.
— Ари, Лир, что тут…
Договорить он не смог, увидел статую Арана и обомлел. Рывками подплыл, выполз на берег.
— А я пришел в дом — никого нет. Леший и водяной сказали, что телепортировались. Я переместился следом.
— Пророчество для отца Арана готово? — спокойно спросила я.
Глин уставился на меня, моргнул.
— К тебе вернулся голос. И Аран замер статуей. И твой темный маг сходит с ума. Дай догадаюсь… Последствия древнего обряда оказались не такими, как мы ожидали?
Никто не ответил. Глин вздохнул, покосился на Арана.
— Я чувствую в нем дуновение жизни. Будем спасать.
Снова поймал мой взгляд.
— Пророчество готово. Морская ведьма призывала очень много духов, оно далось нелегко. И эти… гады сказали только одно: искать Эрангитиля нужно у орков.
— У кого? — удивилась Эридейле. — Что там понадобилось моему отцу?
Глин неопределенно пожал плечами, снова посмотрел на Арана. Я не выдержала, села рядом с братишкой, опустила ноги в воду, превратив их в хвост, и разревелась снова, уткнувшись в его плечо.
— Почему она обнимает меня, а не тебя? — спокойно спросил Глин у Лира.
— Я читал заклинание, из-за которого Аран превратился в камень, — ответил Лир.
В пещере снова воцарилась тишина.
— Лир, я не виню тебя, — тихо сказала Даринель.
— И мы с Силадерь тоже, — отозвалась Эридейле. — Тир подтвердит, он читает мои мысли и ощущает эмоции.
— А мне отчаянно хочется тебя ударить, Лир. Ты причиняешь Ари слишком много боли, — прошипел Глин. — Она еще от того первого раза не отошла, когда ты повел себя как полный… А теперь ей опять плохо. И снова виной этому ты.
Мой темный маг не ответил. Глин обнял меня сильнее.
— Иначе к Ариадне не вернулся бы голос. Аран сам сделал выбор. И он верил в нас. Что спасем. Что не бросим. Что…
Даринель и сестры Арана расплакались.
— Я хочу домой, Глин. Пожалуйста, — попросила очень тихо. — Не могу здесь оставаться.
— Конечно, сестричка. Мама и папа будут рады тебя видеть.
Я кивнула и, ни с кем не прощаясь, нырнула в озеро. А дальше Глин переместил нас к Серебряному городу.
Мы прошли через купол, проплыли по знакомым улицам. Русалы приветствовали нас, но я не откликалась. Слезы высохли, но в горле стоял ком. Я словно заледенела внутри.
— Плывем во дворец или хочешь к себе? — тихо спросил Глин, улавливая мое настроение.
— К себе.
Мы доплыли до моего дома, остановились.
— Я хочу побыть одна, Глин. Спасибо тебе.
Ему хотелось остаться, точно знаю, но, видимо, пряталось в моем взгляде что-то такое, не оставлявшее ему выбора.
Как во сне я открывала калитку, превращалась в человека, поднималась по лестнице. Усталая и опустошенная, снова расплакалась, а потом провалилась в беспокойный сон.
Открыла глаза уже на закате и увидела, что вокруг меня находятся родные. Лимфил, про которого я чуть не забыла, мурлыкал под боком, делясь теплом. Меня обняли, заставили привести себя в порядок и поесть. В вазу поставили свежие розы, срезанные в саду.
Я уткнулась в плечо дяди, принимая его поддержку.
— Возле озера тебя все еще ждут, — тихо напомнил Глин.
— Как ты? — спросила Алона.
— Плохо.
Мы так и сидели. Я, Агрий, Алона и Глин. Почти не разговаривали. Но я чувствовала их тепло и поддержку.
К обеду появились друзья, прознавшие про мою беду. В душу лезть не стали, лишь посочувствовали и попытались приободрить. Я поплавала в озере, порасспрашивала о новостях и уснула прямо на поляне на берегу, где меня утром и нашел Глин.
— Как Даринель? — спросила я.
Глин, конечно, был возле озера. Оно теперь никуда не исчезнет, раз там статуя Арана. Ее, как и Аранатариэль, не удастся сдвинуть с места.
— Могло быть хуже. Волнуется, переживает, но не ревет, как ты, целый день напролет.
— Ей просто нельзя. Скоро должен родиться ребенок.
— Никто тебя ни в чем не винит, Ари, — вздохнул русал.
— Знаю. От этого не легче.
— Про Лира узнать не хочешь?
— Нет.
Дальше дни потянулись медленно, сливаясь в один, пока однажды я не почувствовала, что боль утихает.
— Сколько прошло времени с тех пор, как я здесь? — спросила Глина, который уплетал только что испеченную мной шарлотку.
— Шестые сутки, — сказал он, наливая чай. — Пришла в себя, да? Я все ждал, когда спросишь про время.
— Нужно возвращаться. Не могу их всех бросить.
— Мудрое решение, — раздался голос вошедшего на кухню дяди.
Он тоже, не удержавшись, потянулся за пирогом. Появившаяся Алона молча налила чай.
— Мы проводим тебя, — сказал Глин, когда с едой было покончено.
— Спасибо, — обнимая его, прошептала я. — За то, что вы для меня сделали. Я люблю вас.
— И мы тебя. Не благодари, семья она и есть семья, — улыбнулась Алона.
Когда мы шли по городу, я вспомнила о подарке Тадеуша.
— Дядя, если он твой друг, как же не узнал маму, когда она к нему попала?
— Они не были знакомы, Ари.
— А ты не открывала шкатулку? — спросил Глин.
Я покачала головой. И неожиданно поняла, что готова это сделать. Случившееся с Араном словно заставило принять смерть мамы. Странно как…
Возле купола мы начали прощаться. Дядя напомнил, что мне здесь всегда рады, и пообещал по возможности заглядывать к нам в гости.
Я покинула Серебряный город, немного поплавала и телепортировалась к статуе Арана.
— Тир! — позвала, заметив, что он находится в воде спиной ко мне.
Обернулся.
— Вернулась! — выдохнул он. — А я уж было хотел попробовать телепортироваться в Серебряный город, чтобы поговорить. Лиру очень плохо.
Тир подплыл к берегу.
— Защиту на чтение мыслей не снимешь? — осторожно спросил он.
Я покосилась на статую Арана, вздохнула.
— Ты иди… Я позову Лира.
— Не поубиваете тут друг друга? Он очень любит тебя, Ариадна. Постарайся его понять и простить.
Я не ответила. Не знала, смогу ли, найду ли силы…
— Лир винит себя в случившемся.
— Но разве честно было…
— Ари, — мягко оборвал Тир, — честно или нет, но дело сделано. И этого не вернешь. Аран все еще жив. И он точно бы не хотел ссоры между тобой и Лиром.
Почему так сложно найти слова и объяснить, что я чувствую?
— Лир — мой единственный, любимый брат. Представь, каково ему было сделать выбор между дайари и лучшим другом? Даринель говорит, сейчас Лиру еще хуже, чем когда ты от него уплыла. Не наказывай его так жестоко, Ариадна. Легче нож в сердце…
Я растерянно посмотрела на Тира, не сводившего с меня глаз. Он искренне переживал за брата.
— Ты потеряла маму, отца, брата по крови. Теперь на очереди Лир. Уверен, желать ему плохого не собираешься, но…
Тир вдруг оборвал себя на полуслове, поднялся и начал одеваться. Хвост он высушил легким теплым ветерком.
— Подумаю, Тир, — честно ответила я.
Едва он ушел, призвала шкатулку мамы. Коснулась крышки пальцами. Когда-то точно так же ее гладила и она. Странное ощущение, но почему-то приятное. Мама… Как же иногда мне нужен именно твой совет! Ты ведь тоже отдала жизнь, чтобы спасти. И я тебя в этом не виню.
Когда до слез наговорилась с тишиной и вытерла щеки, я открыла шкатулку. Внутри оказалось письмо. Тонкая белая бумага, свернутая трубочкой и перевязанная синей лентой, а под ней — браслет и маленький темный флакон с плескавшимся внутри зельем. Повертела его в руках. На глоток хватит, не больше. Надеюсь, мама написала, что за эликсир оставила и для чего.
Затем взяла в руки серебряный тонкий обруч. Дайари. Это точно ее украшение! Мама была для кого-то единственной? Для папы? Почему тогда браслет в шкатулке? Он же должен был исчезнуть, когда мамы не стало! Или же…
Она его не надевала. Мама знала: за ней гонится тень ведьмы. И понимала, если не справится, умрет, то… Что? Почему же она ничего не рассказала близким?
Получается, раз браслет не исчез, отец жив? Только где его искать? Тень ведьмы упоминала, что отправила его к оркам, там он и сгинул… А если нет?
Почему-то все пути ведут именно туда. И отец Арана тоже у орков.
Сможем ли найти и спасти обоих?
Как бы мне хотелось знать ответы на свои многочисленные вопросы!
Я бережно положила серебряный браслет на дно шкатулки и развернула письмо.
«Ариадна, милая моя доченька!
Ты еще не родилась, толкаешься у меня под сердцем, а я уже пишу это письмо. У всего есть цена, моя радость. Заплачу за свое счастье и я. Мой срок истекает. Так сказала морская ведьма».
Ведьма? Мама была у нее? Вот ведь старая карга! Дяде ни тогда не сказала, ни потом. И не подумала остановить маму!
«Не вини никого в том, что меня не будет с тобой рядом. Так вышло. Я боролась до конца. Веришь? Конечно, веришь. Богиня Судьбы, к которой я обратилась за помощью (именно поэтому морская ведьма ничего не рассказала Агрию, ей не разрешили), поможет отдать тебя в надежные добрые руки».
Богиня Судьбы? Зачем моей маме она понадобилась? Неужели иначе меня ожидала гибель?
«Тебе, наверное, интересно будет узнать, почему все вышло именно так… Ари, родная моя, я влюбилась. Прожив почти семьсот лет, я встретила твоего отца. И мое сердце впервые отозвалось. И его — тоже. Мы очень любили друг друга. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что такое алитэйя, и не изведаешь ту боль, которую испытываешь, когда оставляешь любимого человека. Весь смысл жизни тогда исчезает, Ари».
Поздно, мама. Я уже узнала и испытала. Хорошего мало, это точно.
«Он предложил мне стать его дайари. Я обещала подумать».
Значит, я не ошиблась в своих выводах.
Конечно же отец предложил маме закрепить связь. Но она не согласилась. Я уже это знала.
«Я обманула его. Я не смогла бы надеть этот браслет. Умру я — следом уйдет за грань и он. У меня остается маленькая надежда, что вы найдете друг друга».
Как, мама?
«К сожалению, я не могу назвать тебе его имени. Богиня Судьбы не разрешила. Но он — эльф, искать вам друг друга нужно в Снежном королевстве. Вы найдете друг друга. Так богиня Судьбы пообещала».
Что же ты наделала, мама? На какую сделку пошла, чтобы спасти и защитить близких? И вправе ли я тебя осуждать? Искать отца, имея маленькую подсказку…
«Не пугайся этих слов, Ари. Я изменила судьбу. Ты должна была умереть, а я — выжить. Богиня согласилась на этот обмен. Знаешь почему, Ари? Ты изменишь этот мир к лучшему. Так она сказала вчера.
Однажды, взяв на руки свое дитя, ты поймешь меня и простишь».
Сколько бы я отдала, мама, чтобы ты осталась жива! Как же сильно ты мне нужна!
«Скоро меня уже не станет, родная. Завтра на свет появишься ты, мое сокровище. Спасибо королю Тадеушу, который, сам того не зная, помог сестре своего друга».
Мама, мама…
«Не осуждай за то, что я сделала, Ари. Я желаю тебе лучшей доли и счастья. Любая мать желает этого своему ребенку. Я буду скучать по тебе даже там, на небесной дороге.
Будь храброй. Это не значит не бояться, Ари. Это значит найти силы и переступить через свой страх.
Береги близких тебе людей, друзей и родных — они твоя опора. Никакая свобода не стоит их боли.
И больше всего, прошу, не будь строга с тем, кого полюбишь. Я причинила твоему отцу страшную боль. Невыносимую. Он не знает, что я умру, и будет меня наверняка искать. Упрямый. И мне кажется, ты будешь на него похожа. Очень. Он даже не узнал, что я — русалка. Расскажи ему. Объясни, почему я так поступила».
По щекам потекли слезы.
Кто же знал, что все в моей жизни повернется так?
«Не обижай людей, мое солнце, особенно дорогих твоему сердцу. Не будь к ним жестока. Они ранимы. Все до единого.
И если любишь — прощай. Всегда прощай. Откуда ты знаешь, какой ценой сделан выбор? Или что стоит за тем или иным поступком близкого человека? Осудить легко, родная. Но сколько я натворила от отчаяния? И сколько натворишь ты? Не всегда нужно судить по поступкам, мое солнце. Прежде всего, подумай, от чего ради тебя отказался любимый человек, Ариадна».
Лир… Мама, как же ты права. Ты сейчас бьешь прямо в точку! По самому больному. Лир…
«Не знаю, зачем я это пишу, но почему-то кажется, мой совет сейчас тебе пригодится. Гордость не приносит счастья, Ари. Совсем. И каждая русалка, которая любит, со временем это понимает. Прощай, родная. Прощай от чистого сердца, которое у тебя, несомненно, есть.
Тебе предстоит много испытаний, моя хорошая. Будь сильной. Не сдавайся. Никогда, Ари. Всегда борись за тех, кто тебе дорог. Иди до конца. Будь смелой. Будь храброй.
Я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, родная.
Люблю. Всегда помни об этом. Не забывай.
Твоя мама Аврора Рирей».
Внизу была приписка:
«Выпей, когда у Ларейи появится новый король. Зелье принесет тебе капельку удачи, которая очень понадобится. Будет действовать месяц. Не забудь!»
Я положила письмо рядом со шкатулкой и, уткнувшись в колени, безутешно расплакалась.
