Глава 25

У Юлии с утра было прекрасное настроение, она порхала по квартире и весело напевала последнюю нетленку одного из эстрадных певцов. Юлия была уверена, что до Нового года сможет отвести Максима к венцу.

У нее не было сомнений в том, что он в нее влюблен. Почти каждое утро ей доставляли от него букеты и забавные мягкие игрушки. А вчера ночью он подарил ей кольцо. Не обручальное пока, но недешевое. Она подняла руку и с удовольствием посмотрела на переливающиеся на свету бриллиантики.

Тут Юлия вспомнила, что забыла посетить выставку своей подруги Лидии Заречной.

– Может, сходить сегодня? – задумалась она и тут же сама себе ответила: – Ах нет, не хочется. Нужно будет делать вид, что она заинтересована, восхищена, а ей сейчас ничего не интересно, кроме ее будущей свадьбы с Максимом. –   Я влюблена! – пропела она своему отражению в зеркале. –   Лидия должна понять меня и извинить, – была уверена Юлия.

Тут некстати зазвонил телефон, и девушка, погруженная в свои мысли, машинально сняла трубку и услышала голос Анатолия.

– Юля, нам нужно встретиться, – проговорил он жалобно.

– Не сегодня.

– Сегодня, – его голос неожиданно приобрел не свойственную ему настойчивость.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Сама знаешь.

– Толь, мы же можем остаться хорошими друзьями.

– Нет, – ответил он, немного подумав, – уже не можем.

– Ну, Толь…

– У меня бабушка уехала на два дня… Я буду один. Ты придешь?

– Да, – скрепя сердце согласилась она, – сегодня в двенадцать часов ночи.

– Почему так поздно?

– Вечером я занята, днем ты на работе.

– Хорошо, приходи в двенадцать, – согласился он и первым повесил трубку, чего никогда прежде не случалось.

Ошеломленная Юлия еще минуты две вслушивалась в короткие гудки.

– Однако идти к Толику придется, – подумала Юлия, недовольно и зло шмякнула трубкой по рычагу.

* * *

В ярко-красных волнах заката потонули оранжевые всполохи. И наступила полночь… За окном тихо перешептывались тополя.

Юля запаздывала. Анатолий уже в который раз обвел глазами стол, на котором стояли цветы, фрукты, шоколадные конфеты. Икру и шампанское он поставит на стол, когда она войдет в квартиру. Часы показывали полпервого, когда раздался звонок, Стригунов бросился к двери и распахнул ее, на пороге стояла Юлия.

– Ты опоздала…

– Разве? – спросила она рассеянно.

– Проходи. Я волновался.

– Боялся, что я не приду? – усмехнулась она.

Он молча кивнул. Она прошла в комнату и села на диван. Анатолий достал шампанское, икру.

– Вот, – сказал он.

– Мы что-то празднуем? – снова усмехнулась она.

– Мне кажется, что нам есть что отпраздновать.

– Разве? Если только то, что я влюблена.

– В меня?

Она рассмеялась.

– Значит, нет?!

– Нет…

– А как же я?!

– Ну, Толя!

– Ты обещала, что если я это сделаю, мы поженимся.

– Я пошутила.

– Как это пошутила? – оторопел он.

Она пожала плечами.

– Послушай, я столько лет терпел все! Все без исключения! Но я так больше не могу! Ты что, не понимаешь этого?!

И тут она отчетливо поняла, что он никогда не отпустит ее. Он не даст ей наслаждаться жизнью. Над ней всегда будет висеть угроза разоблачения. Перед ее глазами всплыло улыбающееся лицо Кеши. И она поняла, как решить проблему. Кеша, правда, жив, но второй раз она не допустит такой ошибки.

– Пойдем, покурим на балконе, – предложила Юлия.

– Идем. Но это ничего не меняет!

– Что это? – улыбнулась она как-то странно.

– Покурим мы или нет! – Анатолий больше не скрывал своего возмущения.

– Я накину эту шаль, – проговорила она, набрасывая шаль его бабушки.

Он ничего не сказал ей.

– Какие сегодня яркие звезды, особенно вон та, посмотри!

– Какая? – спросил он хмуро.

– Да вон та, смотри, с краю, она взмахнула рукой, указывая в небо.

Он повернул голову. И тут она закрыла глаза и с силой стукнула его по голове глиняным горшком с розовой геранью. Он покачнулся, и она спихнула безвольное тело вниз. Сбросила шаль.

Ее бегство было стремительным. Она промчалась по квартире, захлопнула дверь, сбежала по лестнице и побежала, не оглядываясь, через двор в сторону дороги.

Сосед с первого этажа маялся бессонницей и курил, облокотившись локтем на подоконник. Он заметил в темноте мелькание светлого платья и подумал рассеянно, к кому это такая краля приходила… Вдруг до него донеслись слабые стоны, мужчина высунулся из окна и увидел под окном груду тряпья, которая едва заметно шевельнулась.

– Мать моя девочка! – невольно вырвалось у мужчины, он выбежал на улицу, склонился и тут же отпрянул. –   Люди! – закричал он. – Люди! Горим!

Вспомнил про сотовый, который всегда носил в кармане, и набрал непослушными руками 02.

– Полиция! Алло! Приезжайте скорей! У нас человек разбился.

Из подъезда выбежали молодой парень и старушка.

– Где пожар? – спросила старая женщина.

А парень уже увидел лежащего на земле, нащупал пульс: – Вроде живой. Отец, ты «Скорую» вызвал?

Тот покачал головой: – Только полицию.

– Быстро «Скорую» вызывай.

Тот снова стал нажимать кнопки. Полиция приехала первой, отогнала собравшихся людей от места происшествия.

– Отойдите, граждане, отойдите, – настойчиво уговаривал людей пожилой опер, – все следы затопчите.

– Какие следы, он с балкона шмякнулся, – пробурчал тот, кто вызвал полицию.

– Вы видели, как он упал? – спросил подошедший к ним старший лейтенант.

– Нет, я сначала увидел платье, а потом услышал стоны.

– Какое платье?

– Девушка бежала через двор.

– Вы ее разглядели?

– Шутите, что ли?! Я же не кот, чтобы в темноте видеть.

– Вы знаете потерпевшего?

– Конечно, это Анатолий Стригунов.

– Он живет один?

– С бабушкой.

– Может, это она бежала?

– Ну, вы точно шутник! Старухи так шустро не бегают!

Подъехала «Скорая», Анатолия увезли в больницу. А оперативники вошли в подъезд, поднялись наверх, вошли в пустую квартиру. Кто-то присвистнул, увидев накрытый стол.

– Пожалуй, тут намечалось романтическое свидание, – проговорил старший лейтенант.

Эксперты сняли все найденные отпечатки.

Наполеонов узнал о том, что случилось с Анатолием Стригуновым утром, и сразу отправился в больницу, где ему сообщили, что потерпевший в сознание не приходил, постоянно бредит и повторяет женское имя – Юлия.

– И еще, не знаю, важно это или нет, – произнесла молоденькая медсестра, глядя на следователя, – он в беспамятстве постоянно что-то бормочет про дневник.

– Про дневник?

– Да, – кивнула она.

– А что именно? – спросил Наполеонов.

– Трудно разобрать, – задумалась девушка, – что-то наподобие – все записано в дневнике…

– А еще? Вспомните, пожалуйста, это важно.

Она задумалась, потом покачала головой: – К сожалению, больше ничего…

Наполеонов протянул девушке визитку: – Если что-то вспомните, то позвоните, пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась она.

Теперь предстояло самое сложное – навестить бабушку Стригунова. Следователь решил отложить визит на завтра. От оперативников Наполеонов знал, что пожилая женщина приехала утром, и соседи сообщили ей о случившемся с внуком. Степанида Матвеевна не выдержала удара и потеряла сознание. Прибывшая по вызову соседей «Скорая» констатировала гипертонический криз, ехать в больницу женщина отказалась и попросила соседей вызвать к ней сестру. К тому времени, как пришел Шура, сестра уже приехала вместе со своей дочерью.

Наполеонову открыла дверь именно племянница Степаниды Матвеевны. Девушка представилась Нонной, провела следователя в гостиную и сказала: – Я сейчас маму позову, она сидит с тетей Стешей.

Сестра Степаниды Матвеевны оказалась высокой дородной женщиной с миловидным круглым лицом и большими светло-голубыми глазами.

– Вы из полиции? – спросила она, едва войдя в комнату.

– Старший следователь Александр Романович Наполеонов, – он протянул женщине удостоверение.

Она отмахнулась от документа и представилась: – Мария Матвеевна Кудряшова, сестра я Стешина, родная.

– Как она?

– Плохо, нам соседи позвонили, и мы ночью с Нонной приехали.

– Мне нужно поговорить с вашей сестрой.

– Только не сегодня, ради всего святого, – Мария Матвеевна сложила молитвенно руки на груди.

– Она что-нибудь говорит?

– Говорит, – кивнула Кудряшова и облизала губы.

– Что?

– Некая Юля сломала жизнь ее внуку.

– А вы знаете эту девушку?

– А как же мне ее не знать! – всплеснула руками Мария Матвеевна. – Стеша ее уже много лет клянет.

– За что?

– Да за то, что Толик все время шел на поводу у этой вертихвостки.

– А вы сами видели эту девушку?

– Бог миловал! Не видала.

– Понятно. Я сейчас уйду, но рано или поздно мне все равно придется поговорить с вашей сестрой.

– Понимаю, – сухо отозвалась та.

Усевшись в свой автомобиль, Шура набрал номер мобильного Мирославы. Ему повезло, она отозвалась сразу: – Привет, Шурочка.

– Привет, – буркнул он, – Стригунов в больнице.

– Что с ним?

– С балкона упал…

– Когда?

– Поздно ночью, приблизительно во втором часу.

– Вот как, – произнесла она задумчиво, – ему кто-то помог?

– Пока неизвестно, хотя сосед видел убегающую девушку в светлом платье.

– В это время?

– Да. Об остальном поговорим при встрече. Я еду к Юлии Лопыревой, сообщу ей о несчастье, случившемся с ее близким другом.

– Ну-ну…

– Вечером приеду.

– Будем ждать.

Не выпуская из рук трубки, Мирослава задумчиво смотрела на ясное небо за окном.

Именно за этим занятием ее и застал Морис.

– Что? – спросил он.

– Шура звонил, Стригунов сегодняшней ночью упал с балкона.

– Жив?

– Пока да…

– Пытался кончить жизнь самоубийством?

– Вряд ли…

– Значит, ему кто-то помог?

– Если не обнаружат в крови алкоголь, то несомненно. Хотя, если даже и обнаружат…

– Да, чтобы перевалиться через перила, надо выпить немало.

– И то сложно, учитывая их высоту.

– И что?

– Надеюсь, Шура догадается проверить входящие и исходящие звонки Стригунова с домашнего и мобильного.

– Не сомневаюсь.

– Что будем делать мы?

– Ничего, просто ждать.

Он кивнул.

* * *

Предупреждать Юлию о своем визите следователь не стал, решил нагрянуть нежданным гостем.

– Вы? – спросила хозяйка удивленно, открыв ему дверь.

Наполеонову ее удивление показалось наигранным.

– Вот, решил навестить.

– Что ж, – проговорила она скучающим тоном, – проходите.

– Хочу выразить вам сочувствие.

– В честь чего?

– Ну как же, ведь с вашим близким другом случилась такая беда.

– Вы опять о Юре. Я уже вам говорила, что мы давно расстались и долго не виделись. Сколько можно надоедать с одним и тем же? Когда вы уже оставите меня в покое?!

– Да нет, я вовсе не по поводу Ставрова.

– Тогда о каком друге речь?

– Об Анатолии Стригунове.

– О Толе? С ним-то что может случиться?

– Что может, не знаю. Знаю только о том, что случилось.

Она сердито посмотрела на него.

– А вы разве не знаете? – спросил Наполеонов.

– Я не ясновидящая.

– Потрясающе! А я-то думал…

– Что вы думали?

– Что Стригунов упал с балкона во время вашего посещения.

– Что вы такое несете?!

– Это куры несут яйца. А я с вами, гражданка Лопырева, выясняю обстоятельства дела.

– Какого еще дела?! – Она злобно сверкнула глазами.

Юлия ненавидела мужчин, которые не реагировали на ее, как она считала, неотразимую красоту. Наполеонов как раз относился к их числу.

– Вчера ночью вас видели выходящей, вернее, выбегающей из подъезда, в котором проживает Анатолий Стригунов, – произнес следователь, игнорируя ее вспышку.

– Вчера ночью меня никто там видеть не мог, так как я спала в своей постели.

– Кто это может подтвердить?

– Никто. А вы лично перед тем как лечь спать, приглашаете свидетелей? – спросила она ехидно.

– Не приглашаю.

– Вот и я не удосужилась.

– Значит, вы утверждаете, что вчера всю ночь находились дома. Можно уточнить, когда именно вы пришли домой?

– В восемь вечера, и никуда больше не выходила.

– Проверим.

– Проверяйте. А когда похороны?

– Какие похороны? – невинно поинтересовался Наполеонов.

– Так Толины…

– А с чего вы взяли, что он умер?

– Но вы же сами сказали!

– Я сказал, что его вытолкнули с балкона.

– Значит, он жив? – спросила она внезапно осевшим голосом.

– Жив и, надеюсь, что скоро поправится.

– Вот как. Я рада, правда, правда, очень рада, – Юлия засуетилась, стала сновать по комнате, хватать вещи.

– Что это с вами, Юлия?

– Ничего. Я должна навестить Толика, поддержать его, я сейчас куплю фрукты, соки и съезжу к нему.

– К нему пока никого не пускают.

– Почему?

– В целях безопасности.

– Вы хотите сказать, что и меня не пустят?

– А почему вам должны делать исключения?

– Но я же его самый близкий друг!

– Да? – насмешливо спросил следователь.

– Да, да! – Она топнула ногой. – И не смейте ерничать!

– Бог с вами, Юлия Владимировна, даже в мыслях такого не было.

– Не было?! Вы ни с того ни с сего вбили себе в голову, что это я толкнула Толика! Приплели какую-то девицу, выбегающую из подъезда. Вам бы только кого-то обвинить! Знаем мы ваши методы!

– А Иннокентия Колосветова вы тоже знаете?

– Какого Иннокентия?! – запнулась она невольно.

– Колосветова.

– Колосветова?

– Ну да. Вы вместе с ним учились и однажды на вечеринке выбросили его с балкона, совсем как Стригунова.

– Ложь! Я никого не выбрасывала!

– Он сам упал?

– Сам! Да, я его толкнула, когда он хотел меня изнасиловать!

– В присутствии других одноклассников?

– Да! На балконе! Я его просто хотела отстранить! А он не удержался! Он был пьяный и еле на ногах стоял!

– При поступлении в больницу содержание алкоголя в его крови было минимальным, бокал пива, не более того.

– Если вы сунулись в это дело, то должны знать, что Иннокентий отказался от претензий ко мне!

– Отказался, – согласился Наполеонов.

– Тогда чего вам надо?

– Да вот интересно, Анатолий Стригунов тоже откажется от претензий к вам?

– От каких претензий?! – Юлия так сильно схватилась за спинку кресла, что костяшки ее пальцев побелели.

– Возможно, он не оценил предоставленной вами ему возможности полетать.

– Замолчите! Вы все лжете! Вы не имеете права запугивать меня! Убирайтесь вон! – закричала она и, перестав контролировать себя, схватила стоящую на столике вазу с цветами и запустила ее в следователя.

Наполеонов легко отклонился, и ваза попала в стоящее у стены зеркало. Стеклянные брызги усыпали ковер.

– Народная примета не советует бить зеркала, – усмехнулся Наполеонов и направился к выходу.

– Вы куда?

– Оставляю ваш негостеприимный дом. Советую не покидать город.

– Вы!

Наполеонов, закрыв за собой дверь, окончание произнесенной ему в спину тирады не услышал. Не больно-то и хотелось.