Глава 5

Следователь не успел войти в свой кабинет – на пороге его догнала секретарша Элла Русакова.

– Александр Романович, вас Федор Поликарпович обыскался.

– Он что, не знает, что я в область ездил? – пробурчал Наполеонов.

– Сие мне неведомо! – воскликнула Элла и, подув на свою челку, коротко хихикнула.

– У меня во рту маковой росинки с утра не было! – пожаловался Наполеонов.

– Сейчас, сейчас, – прочирикала Элла, развернулась на каблуках и исчезла, но почти моментально появилась вновь и сунула в руку опешившему следователю маленький кулечек.

– Что это, Элла? – изумленно спросил он.

– Булочка с маком. Вы же сказали, что у вас с утра во рту маковой росинки не было, вот. – Она снова хихикнула и умчалась.

Следователь вздохнул, развернул кулек – там действительно лежала булочка с маком. Наполеонов тотчас откусил от нее кусок и отправился к начальству. По пути он забежал в туалет и запил угощенье секретарши водой прямо из-под крана.

Федор Поликарпович, увидев Наполеонова в дверях своего кабинета, буквально просиял от радости.

– Нашлась бабушкина пропажа! – воскликнул он.

– Я и не терялся! В области был.

– Знаю, – помрачнел начальник. – Что у тебя нового?

– Ничего нового, кроме очередной жертвы. – Наполеонов постарался поудобнее расположиться в кресле.

В глазах начальства промелькнул огонек неодобрения.

– Что же так?..

Следователь пожал плечами:

– Я не маг и не волшебник. Работаем.

– Думаешь, маньяк объявился на нашу голову?

– Пока не знаю, – честно признался Наполеонов.

– Как так не знаешь, Александр Романович, ведь третья жертва! – воскликнул полковник.

– Третья, – вдохнул следователь.

– Что собираешься делать-то?

– Отрабатывать связи погибших.

– Думаешь, маньяк был ранее знаком со своими жертвами?

– Возможно, да, возможно, нет, – вздохнул Наполеонов, – но я должен понять, что представляли собой сами жертвы и каковы были их отношения с окружающими.

– Тоже мне, психолог выискался, – проворчало начальство, – за казенный счет. Ты еще свою подружку позови, – намекнул полковник на дружбу Наполеонова с Мирославой Волгиной.

Чего греха таить, полковник и сам временами сознавался себе, что жалеет об уходе Волгиной со службы. Хотя, если вспомнить, как она тут работала, одна морока с ней была и полон рот хлопот. Пусть уж лучше на вольных хлебах пребывает.

Федор Поликарпович прекрасно знал деда Мирославы, Петра Павловича Волгина, в молодости ему довелось поработать с этим опытным и мудрым сыщиком, который в то время уже руководил отделом по особо важным делам. Теперь там Василиса Никитична Воеводина рулит.

«Молодая баба, – подумал полковник, – но дельная». Он вспомнил, что Василиса всячески старалась выглядеть старше и солиднее, и невольно усмехнулся ее ухищрениям.

Наполеонов, пытаясь прочесть мысли полковника, его улыбку расценил по-своему и проговорил:

– Я тоже не прочь привлечь Мирославу к расследованию. Вы ведь сами знаете, что она мастер разгадывать криминальные кроссворды.

– Знаю, знаю, – замахал на него обеими руками полковник, – если ты надеешься, что твою подружку официально привлекут в качестве эксперта к расследованию, то зря губы раскатал.

– Эх, Федор Поликарпович! – укорил его следователь.

– Ты еще скажи – надо, Федя, – хмыкнул начальник и снова махнул рукой, на этот раз одной, – нечего меня своими лисьими глазами буровить. Если ты у нас такой умный, то и привлеки ее на безвозмездной основе.

– Ага, – хмыкнул, в свою очередь, следователь, – и притом так, как будто вы ни о чем и не догадываетесь.

– А ты как думал?!

– Не думал я об этом.

– Ну, вот иди и подумай, Наполеонов. Кстати, что ты собираешься делать сегодня?

– Сегодня я собираюсь поговорить с детьми третьей жертвы.

– Они, поди, теперь горем убиты.

– Не знаю, убиты они горем или шампанское пьют от радости, – сердито выпалил следователь.

– Ты чего, Александр Романович? Ум за разум, что ли, зашел?

– Может, и зашел. Только Маргарита Станиславовна Куконина имела свой бизнес, то есть была женщиной небедной.

– И что с того?

– Ничего, только она замуж собралась за одного из своих подчиненных – Виталия Борисовича Артемьева. И получается, что скончалась она очень даже кстати.

– Ты что же, – пожевал губами задумчиво полковник, – детей ее подозреваешь?

– На данный момент я подозреваю всех. Я могу идти?

– Иди, иди, – махнул Федор Поликарпович и уткнулся носом в какие-то бумаги, лежащие на его столе.

Наполеонов знал, что сын и дочь Маргариты Кукониной имели собственные квартиры и располагались они недалеко от дома, в котором жила мать, точнее, через улицу. Следователь догадался, что Маргарита купила детям квартиры в новостройке одновременно. Альберту Гордеевичу Куконину, сыну Маргариты, было 24 года, и он только окончил мединститут. Работал в частной клинике неврологом. Надо думать, что пристроила его туда любящая мама через кого-то из знакомых. Ольга Гордеевна Куконина – дочь Маргариты – в свои 23 года уже была владелицей небольшого магазинчика по продаже женского белья. И магазин, скорее всего, опять-таки был куплен на материнские деньги.

Полиция уже сообщила детям о гибели матери. Позвонив на сотовый Альберта, следователь выяснил, что тот сейчас находится в квартире матери. Побеседовать со следователем Куконин, вопреки ожиданиям Наполеонова, согласился сразу.

– Приезжайте, – проговорил он в трубку, назвал адрес и объяснил, как доехать.

Несмотря на то что Наполеонову все это уже было известно, он внимательно выслушал Альберта, поблагодарил его и только тогда отключился.

Вероятно, сын Маргариты Станиславовны заранее предупредил дежурившего внизу охранника, так как следователя не только беспрекословно пропустили, но и проводили до лифта. Куконин был в квартире один.

На вопрос, где сестра, ответил, что она скоро подъедет.

Квартира у Маргариты была двухуровневая и, по подсчетам следователя, состояла не менее чем из пяти комнат. Альберт пригласил его в большую светлую гостиную, стены которой были завешаны картинами с изображениями природы. Уловив взгляд следователя, Куконин пояснил:

– Мама любила виды природы и покупала на выставках картины местных живописцев.

Усадив следователя в мягкое кресло, Альберт спросил:

– Вы уже арестовали его?

– Кого – его? – удивился Наполеонов.

– Виталия Артемьева.

– Нет.

– Но почему?!

– А за что, собственно, арестовывать Артемьева?

– Разве вы не понимаете, что именно он убил маму?! – воскликнул Куконин.

– Насколько я понимаю, – следователь прищурил свои желто-зеленые глаза, – у Артемьева не было причины убивать вашу мать.

– Как это не было?! Он собирался на ней жениться!

– Когда должна была состояться свадьба?

– Через два месяца.

– То есть, женившись на вашей матери, Артемьев получил бы доступ ко всем материальным благам, которыми она владела. И какой же смысл был ему убивать ее?

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Альберт, – просто больше некому.

– Ее мог убить случайный грабитель.

– А Виталий стоял рядом и смотрел? – сердито фыркнул Куконин.

– Нет, – вздохнул Наполеонов, – Артемьев ходил в деревню за продуктами, а когда вернулся, обнаружил вашу мать на берегу…

– Он врет!

– Это легко проверить.

– Каким же образом?

– Его алиби подтвердят или опровергнут те, у кого он покупал продукты.

На самом деле алиби Виталия Артемьева уже было проверено и подтверждено, но Наполеонов решил не информировать об этом сына убитой, вместо этого он спросил:

– А у вас, Альберт Гордеевич, имеется алиби на время убийства вашей матери?

– Что?! – Куконин подскочил как ошпаренный. – Вы что же, меня подозреваете в убийстве собственной матери?

– Почему сразу подозреваете, – медленно проговорил следователь, – просто так положено. Полицию интересует наличие или отсутствие алиби у всех заинтересованных сторон.

– Вы что же хотите сказать, – взвился Куконин, – что я был заинтересован в смерти своей матери?!

– Ничего такого я не говорил, – вздохнул Наполеонов, – но и исключать вас из числа подозреваемых, не проверив, не имею права.

– Ну, знаете ли!

И тут раздался звонок в дверь.

– Это Оля, – прошипел Куконин и бросился в прихожую.

Вскоре он появился из прихожей вдвоем с крашеной блондинкой.

– Это следователь, – сказал сестре Альберт, – он подозревает нас в убийстве матери.

– Что?!

– У тебя есть алиби?

– Какое алиби?

– На время убийства матери.

– Не знаю, когда именно ее убили, но я с утра торчала в своем магазине, и все служащие это подтвердят.

– Может, ты их подкупила, – фыркнул брат.

– А ты? У тебя есть алиби?! – взревела сестра.

– Представь, есть! Я вел прием больных. И свидетелей тьма!

– Так, может, ты их тоже подкупил?

– Что значит – тоже? – ехидно поинтересовался брат.

Наполеонов до этого с интересом наблюдавший за схваткой брата и сестры, обеспокоился тем, что еще немного – и они вцепятся друг в друга, поэтому резко произнес:

– Все! Успокойтесь оба и отвечайте на мои вопросы.

– Почему, собственно, вы подозреваете нас? – резко обернулась к нему Ольга Куконина.

– Пока я никого не подозреваю, ведется следствие, опрашиваются все так или иначе связанные с убитой. Маргарита Куконина была вашей матерью, вы ее самые близкие родственники.

– Вот именно, самые близкие! – перебила его Ольга. – А вам не приходило в голову поискать убийцу в другом месте?!

– В каком, например?

– Ясно, как дважды два, что маму убил Артемьев.

– У него не было мотива.

– Как это не было?! – всплеснула руками Ольга Куконина. – Мама же дала Виталику отставку!

Наполеонов заметил, как Ольга метнула предупреждающий взгляд в сторону удивленно смотрящего на нее брата.

– Дала отставку? – переспросил следователь.

– Ну, конечно!

– Тогда почему же она поехала с ним на реку?

– Так она именно там и хотела ему об этом сказать!

– Это меняет дело…

– Вот видите! – проговорила Ольга торжествующе.

– Кто еще знал об этом?

Куконина посмотрела на брата и строго спросила:

– Альберт, тебе мама говорила что-то об этом?

– Ну, она намекала, – озадаченно проблеял братец, и Наполеонов догадался, что он лжет.

– Ольга Гордеевна, а когда именно Маргарита Станиславовна сообщила вам, что разрывает помолвку с Виталием Артемьевым?

– Как раз накануне, она позвонила мне уже поздно вечером и долго плакалась в трубку.

– Вот как…

– А кто еще мог знать о ее решении?

– Думаю, что тетя Клава знала.

– Кто это?

– Клавдия Александровна Решетникова, близкая мамина подруга.

– Ее координаты.

– Да, пожалуйста. – Ольга продиктовала адрес и телефон.

– У вашей матери есть завещание? – спросил напоследок следователь.

– Естественно, есть, – ответил Альберт, не успев поймать предостерегающий взгляд сестры.

– И вам известно его содержание?

– Нет. – На этот раз Ольга опередила с ответом брата.

– И вы не догадываетесь, кто наследник?

– Мы думаем, что мы оба в равных долях, – сухо проговорила Куконина. Брат покивал головой в знак согласия.

– Ну, что ж, не буду больше утомлять вас своим присутствием, – проговорил следователь и покинул квартиру Кукониной.

Он набрал номер телефона Решетниковой, представился и спросил, когда и где они могут поговорить.

– Приезжайте сейчас, – ответил всхлипывающий хрипловатый женский голос. И следователь понял, что Решетникова уже знает об убийстве подруги.

Жила Клавдия Александровна на одной из улиц Старого города в пятиэтажной «сталинке», недалеко от Волги. На двери дома не было ни домофона, ни кодового замка, правда, в подъезде сидела консьержка – старушка лет семидесяти. Поглядев на Наполеонова, она ни о чем его не спросила, только проследила, как он направился к лестнице.

Решетникова жила на третьем этаже, но высокие лестницы создавали впечатление, что поднимаешься, по крайней мере, на пятый этаж. Лифта в подъезде не имелось. Дверь нужной Наполеонову квартиры была деревянной и выкрашенной коричневой краской. Он нажал на звонок, и музыкальная трель нарушила тишину.

На плечах женщины, открывшей ему дверь, лежала пуховая шаль, несмотря на то что было довольно тепло.

– Вы из полиции? – спросила она.

– Следователь Александр Романович Наполеонов, – представился он и развернул перед ней удостоверение.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила она уставшим голосом.

Через минуту они уже сидели в гостиной, одну стену которой занимала стенка, у другой стояли диван и два кресла, напротив них – пианино, а при входе возле двери – два цветка в горшках на полу: фикус и розан. На розане красовалось несколько крупных цветков розовато-малинового цвета, темно-зеленые листья фикуса лоснились. Было заметно, что хозяйка заботливо ухаживает за растениями. Наполеонову невольно вспомнился рассказ Мирославы о том, что растения – живые существа, которые способны не только расти, цвести, но и слышать, ощущать и даже испытывать чувства.

Он повернулся к Решетниковой:

– Клавдия Александровна, вы уже знаете, что случилось?

Она молча кивнула.

– Кто сообщил вам?

– Оля.

– Вы разговаривали с ней перед моим приходом?

– Нет, – быстро сказала женщина, – она звонила мне часа два назад.

– А когда вы разговаривали последний раз с Маргаритой Кукониной?

– Вчера.

– В какое время?

– Вечером.

– Она говорила вам, что едет на реку?

– Да, она там часто бывала.

– С Виталием?

– Не только.

– С кем еще?

– С друзьями. Я тоже с ней ездила туда.

– А с детьми она там бывала?

– Давно, когда они еще были маленькие.

– А потом?

– Потом нет.

– Почему?

– Оля и Альберт не любили деревенский воздух.

– Почему?

– Говорили, что там навозом пахнет, – смущенно проговорила Решетникова.

– Я там был сегодня и ничего такого не почувствовал, – проговорил следователь, поймав взгляд свидетельницы.

– Да, конечно, – поспешно проговорила она, – просто, понимаете, Алик и Оля любили отдыхать за границей, в крайнем случае в Сочи. Там комфорт и все такое.

– А Маргарита?

– Маргарита, – Решетникова печально улыбнулась, – любила выезжать на природу запросто, ей нравилось спать в палатке, купаться в реке, готовить на костре.

– Но она ведь была обеспеченной дамой, бизнес-леди.

– Ну и что? В душе Маргарита оставалась все той же девчонкой, любившей оторваться от цивилизации и побыть дикаркой. Понимаете? – обратилась она к следователю.

– Понимаю. Скажите, Клавдия Александровна, вы одобряли желание подруги связать свою жизнь с мужчиной намного моложе нее?

– Не то чтобы я это одобряла, – замялась женщина, – но и не осуждала.

– Почему?

– Маргарита была счастлива с Виталиком…

– Они не ссорились в последнее время?

– Нет! То есть я не знаю…

– Клавдия Александровна, я должен вас предупредить, что дача ложных показаний наказуема.

Женщина опустила голову.

– Вам перед моим приходом позвонила Ольга Куконина и попросила сказать, что Маргарита собиралась расстаться с Виталием.

Женщина смущенно кивнула и тут же горячо заговорила:

– Но вы и Оленьку поймите, каково ей было видеть, что мать, точно девочка, резвится с парнем, который старше самой Оли всего на два года.

– А что здесь такого особенного? – выказал следователь непонимание. – Вон, звезды выходят замуж за женихов, что их на двадцать и на тридцать лет старше или моложе – и ничего.

– Так то звезды, – вздохнула Решетникова.

– Значит, ваша подруга не собиралась бросать Виталия Артемьева?

Свидетельница тяжко вздохнула и покачала головой.

– Вы не знаете, было ли у Маргариты Кукониной завещание?

– Не знаю, мы никогда не разговаривали на эту тему.

– Однако существует оно или нет, наследниками станут дети Кукониной.

– Естественно, – согласилась Решетникова.

– Вы знали, что Маргарита и Виталий составили брачный контракт?

– Знала, Маргарита сказала, что это Виталик настоял, мол, очень он щепетильный, не хочет выглядеть в ее глазах альфонсом.

– И как она к этому отнеслась?

Решетникова пожала плечами:

– Весело отнеслась, смеялась очень.

– Но контракт заключать не отказалась?

– Нет. Она надеялась, что, узнав о брачном контракте, Альберт и Оля перестанут воспринимать Виталия в штыки.

– Но они не перестали?

Свидетельница снова покачала головой, а потом спросила:

– Вы найдете тех, кто убил Маргариту?

– Приложим все усилия. А вы, Клавдия Александровна, кого-нибудь подозреваете?

– Да кого же я могу подозревать? – искренне удивилась она.

– Значит, вы не думаете на Виталия Артемьева?

– Зачем ему это? – тихо вздохнула Решетникова. – Женившись на Маргарите, он бы как сыр в масле катался, а так… – Она махнула рукой.

– Виталий и Маргарита жили в квартире Кукониной?

– Да.

– Надо думать, что теперь ему придется оттуда съехать?

– Я думаю, что его уже съехали…

– То есть?

– Оля и Алик на порог материной квартиры его больше не пустят.

– А как же вещи?

Свидетельница пожала плечами:

– Не знаю, может, на улицу вынесут…

– Даже так, – проговорил следователь и распрощался.

Уже на пороге он обернулся и спросил:

– Маргарита Куконина никогда не говорила вам, что ей угрожают?

– Нет.

– Может, у нее были проблемы в бизнесе?

– Насколько я знаю, нет. А у нас с Маргаритой друг от друга тайн не было. Если бы у нее появились проблемы, она бы мне сказала. И потом, у нее очень хороший юрист. Петр Яковлевич Тепличный. Поговорите с ним.

– Спасибо, непременно поговорю.

Тепличный – сухопарый мужчина с острым подбородком и в очках – не смог порадовать Наполеонова новой информацией. Он не скрывал своей озабоченности дальнейшей судьбой фирмы и не выказывал ни малейшей симпатии к детям Маргариты Кукониной, зато о Виталии Артемьеве отозвался достаточно тепло и заявил, что из этого парня будет толк.

– Опять несолоно хлебавши, – бурчал себе под нос Наполеонов. Он напоминал себе, что отрицательный результат – это тоже результат, но успокоиться не удавалось.

Вечерело. Длинные тени деревьев легли на тротуар. Ветер лениво шуршал молодой листвой. С реки тянуло прохладой, и где-то совсем рядом пахло какими – то цветами. Наполеонов собрался уже на все махнуть рукой до завтрашнего утра и поехать домой спать, как завибрировал его сотовый.