Глава 9

Мирослава едва успела сесть на стул и открыть книгу, как в дверь постучали.

– Войдите, – сказала она.

Но дверь не открылась, а из-за нее донесся несмелый голос Ксении Рукавишниковой.

– Это я, – проговорила девочка, – Морис сказал, что я могу подняться к вам.

Мирослава встала и открыла дверь.

– Ксюша, заходи, – пригласила она.

И Рукавишникова вошла. В руках у девушки был небольшой пакет.

Волгина выжидающе посмотрела на нее.

– Вы помните наш разговор? – спросила девочка, заливаясь румянцем.

– Конечно, помню. Проходи, садись, – приветливо улыбнулась Мирослава.

Ксения послушно вошла и присела на стул возле столика.

– Я принесла бусики. – Она подняла голову и посмотрела на Мирославу.

– Как интересно! Ну-ка, показывай.

И девочка осторожно достала из пакета длинную нитку пурпурных рябиновых бус.

– Какая прелесть! – ахнула Мирослава, не в силах скрыть восторга.

Бусы и впрямь были очень красивыми.

– Ксюш, ты уверена, что они сделаны из ягод рябины? – недоверчиво спросила Мирослава.

– Конечно, уверена, – тихо рассмеялась юная барышня, – я же сама их делала.

– Ты просто волшебница!

Щеки Ксении снова залились румянцем, на этот раз от похвалы детектива.

– Я старалась, – проговорила она, потупившись.

– И не зря! Получился просто шедевр! Так я заберу их?

– Да, конечно, – кивнула девушка.

– Теперь моя очередь исполнять часть нашего уговора. – Мирослава подошла к шкафу, распахнула его и, порывшись в шкатулке, достала то, что искала, – коралловые бусы.

Держа нитку в руках, она подошла к девочке и увидела, каким восторгом загорелись ее глаза.

– Нравится? – спросила Волгина, протягивая ей бусы.

– Очень! – выдохнула Ксения.

– Тогда бери и носи.

– Вы что, отдаете мне их насовсем? – недоверчиво проговорила девочка, принимая коралловую нить из рук детектива.

– Конечно! Ты же мне рябиновые бусики насовсем отдала?

Ксения быстро закивала.

– Значит, обмен состоялся.

– Спасибо вам большое! – воскликнула девочка.

– Если честно, то особо и не за что, – пожала плечами Волгина.

– Ну как же…

– Уверяю, что твои бусы намного дороже.

– Как это? – растерялась Ксюша.

– Да очень просто! Ты их делала сама и с большой любовью, вложила в них часть своей души. А эти бусы, – Мирослава указала на нить кораллов, – мне презентовал кто-то из благодарных клиентов. Если честно, то я даже не помню, кто именно, – виновато добавила она.

Ксения неожиданно вспомнила, что ни разу не видела на детективе никаких украшений. Спросить, почему так, она не решилась.

Но Мирослава сама догадалась о вопросе, вертевшемся на языке девочки, и сказала:

– Я абсолютно равнодушна к дамским побрякушкам, более того, они мне мешают.

Ксюша невольно улыбнулась.

– Так я пойду? – спросила она, поднимаясь со стула.

– Конечно, беги.

Ксения взялась за ручку двери.

– Минуточку, – окликнула ее Мирослава.

Девочка повернулась и замерла.

– Как я поняла, ты не будешь возражать, если твои бусики достанутся моей тете Виктории?

– Наоборот! Я буду очень рада! Ведь я зачитываюсь ее книгами!

– Я обязательно ей это передам, – улыбнулась Волгина.

А вновь раскрасневшаяся Ксюша выскользнула за дверь, добежала до лестницы и стала спускаться вниз.

Она так торопилась, что почти не смотрела перед собой, и налетела на Мориса.

– Ой! – воскликнула она и подняла на него сияющие глаза.

– Простите, – прошептали ее губы.

– Надеюсь, ты не ушиблась? – спросил он, улыбнувшись.

Она покачала головой.

– Как я понимаю, обмен состоялся?

Она кивнула.

– А где же коралловые бусы, что обещала тебе Мирослава?

Ксения вытянула вперед руку, в которой была зажата драгоценная нить.

Морис вытянул из пальцев Ксюши бусы и за руку вывел девушку на свет.

– Иди-ка сюда, – проговорил он и, когда она оказалась рядом, надел на нее бусы.

Оглядел ее с ног до головы, похвалил:

– Они тебе очень идут, посмотри сама! – и подвел ее к зеркалу.

Ксения засияла от охватившего ее счастья.

Ей захотелось от избытка радости броситься на шею Миндаугасу. Но, как девочка воспитанная и разумная, она сдержала свой порыв и только улыбнулась ему.

– Я хочу показать их бабушке. – Она сделала движение подбородком.

– Конечно, беги!

Когда Ксения упорхнула, Морис с тихой улыбкой подумал, как мало порой нужно сделать, чтобы подарить другому человеку радость.

И странно, что мы далеко не всегда это делаем…

Город утопал в лучах заходящего солнца. Алые отсветы и золотистые блики доживали последние мгновения. Вот-вот осенний вечер выльет на землю флакон фиолетовых чернил, который ему уже милостиво протянула ночь. И тут же темноту ночи оттеснят зажженные фонари и беспардонно навязчивые всплески рекламы.

Мирослава припарковалась на стоянке перед клубом.

Он тоже уже зажег свою рекламу, и над входом скакала улыбающаяся рыжая ослица.

Мирослава вошла в клуб за пять минут до шести.

Она оглядела мягко освещенный зал, пытаясь найти ожидающего ее мужчину. Ей почему-то казалось, что Репьев уже здесь.

К ней поспешил метрдотель:

– Вы кого-то ищете?

Мирослава кивнула.

– Не того ли приятного господина? – улыбнулся он услужливо и указал ей на столик у колонны.

– Господина зовут Марк Репьев? – не менее вежливо улыбнулась в ответ Мирослава.

– Да, Марк Анатольевич просил провести к нему даму, которая будет им интересоваться.

Детектив поблагодарила и направилась к столику. Не дожидаясь, когда он пригласит ее, Мирослава отодвинула стул и села.

Репьев молчал и внимательно рассматривал ее.

Мирослава тоже окинула его взглядом – соломенного цвета волосы слегка длинноваты, прозрачно-серые глаза, почти невидимые ресницы, светлые брови, бледные узкие губы. Фигура скорее всего не атлетическая, – улыбнулась она про себя, – не красавец, но для брака по расчету вполне сойдет.

Волгина положила на стол удостоверение и подтолкнула документ к Репьеву.

Тот взглянул на удостоверение небрежно, кивнул и улыбнулся:

– Я уже и так все про вас знаю.

– Так уж и все? – улыбнулась она.

– Я имею в виду вашу профессиональную деятельность и связи с полицией.

Мирослава кивнула, не сомневаясь, что собеседник навел о ней справки.

– Зачем я вам понадобился? – спросил он, жестом подзывая официанта.

– Вы, наверное, знаете, что задушена Евгения Бельтюкова. Ваша невеста.

Он кивнул и уточнил:

– Бывшая.

– Не могу не согласиться.

Подошел официант, и Репьев сделал заказ. Потом спросил:

– Что заказать вам?

Мирослава выбрала запеченную с брюссельской капустой и яйцами треску и салат из свежих овощей.

– А на десерт? – спросил он.

– Я обойдусь без десерта. Только зеленый чай.

Он кивнул и сделал знак официанту. Тот мгновенно испарился.

– Почему вы выбрали «Рыжую ослицу»? – неожиданно спросил он.

– Мне нравится демократичность этого клуба.

– У вас что-то связано с этим заведением? – спросил он небрежно.

– Да, я зашла в него впервые, расследуя одно преступление…

– И как, успешно?

– Успешно зашла? – улыбнулась она. – Или успешно расследовала дело?

– И то, и другое, – ответил он невозмутимо. – Хотя, конечно, больше хотелось бы получить ответ на второй вопрос.

– На оба вопроса ответ – положительный. – Мирослава решила не водить его за нос.

Репьев кивнул, словно знал заранее, что она ответит.

– Итак, зачем я вам понадобился? – Взгляд его светлых глаз был прикован к лицу Мирославы.

Подошел официант, расставил на столе заказанные блюда и удалился.

Репьев проводил его равнодушным взглядом и снова повернулся к Мирославе.

– Я хотела узнать, почему вы расторгли помолвку.

– Зачем?

– Возможно, эта информация пригодится мне в расследовании убийства.

– Возможно? – скептически улыбнулся он.

– В нашем деле ничего нельзя сказать наверняка, – ответила она спокойно.

Он кивнул и взял вилку.

Мирослава посмотрела на его задумчивое лицо, ожидая ответной фразы.

– А вам не приходило в голову, что я могу не захотеть отвечать на этот вопрос?

– Приходило.

– И что же?

– Я решила услышать это лично от вас…

– И вы, конечно, гарантируете мне, что сохраните полученную информацию в тайне?

– Если вы будете на этом настаивать.

Он усмехнулся.

– Если вы интересовались моим досье, то наверняка знаете, что я не нарушаю своих обещаний.

– Да, – продолжал он удерживать улыбку на лице, – но что помешает вам нарушить обещание в первый раз?..

– Репутация, – коротко ответила Мирослава.

Она уже догадалась, что Репьеву было неважно, выплывет ли на свет божий причина, подтолкнувшая его порвать с Евгенией Бельтюковой. Просто сыну владельца «Геры» и «Стойкого башмачка» нравилось играть с Мирославой в кошки-мышки, испытывая ее на прочность.

Она съела свою рыбу и принялась за салат. Марк тоже принялся орудовать столовыми приборами.

Мирослава заговорила, когда наполовину выпила свой чай:

– Я думаю, что вы не захотели выглядеть болваном в глазах своих друзей.

– Что?! – Репьев не смог скрыть растерянности.

– Евгения изменяла вам. Несмотря на заключенную помолвку, она и не думала порывать со своим любовником.

Он посмотрел на нее заинтересованным взглядом, в котором читалось уважение.

– Вы угадали, – кивнул он.

– Я об этом узнала от окружения Евгении и Адама. А откуда узнали вы?

Он решил больше не хитрить с ней и ответил:

– Мне прислали конверт с фотографией, где Евгения и Адам входят, обнявшись, в гостиницу.

– Вы знаете название гостиницы?

– Да, его было видно на фото. – Марк поморщился. – Хотя сам снимок был паршивым, вероятно, их сфотографировал телефоном любитель…

– Вы выбросили снимок?

– Да, я порвал его.

Она ему не поверила.

– И что вы предприняли дальше?

– Нанял детектива, который проследил за ними и предоставил мне неопровержимые доказательства измены мой невесты. – Он криво усмехнулся.

– После чего вы показали снимки своему отцу, – проговорила она ровным голосом.

– Вы проницательны, – хмыкнул он, – точно так я и поступил.

– Вы не были влюблены в Бельтюкову, – не спросила, а скорее констатировала Мирослава.

– Нисколечко, – не стал отрицать он.

– Ну, что ж, именно это я и хотела узнать.

– Можете не держать это в тайне, – сказал он.

– Спасибо.

– Не за что. – Его губы растянулись в иронической улыбке.

– Но вы, конечно, не знаете, кто прислал вам компрометирующий Евгению снимок?

– Представления не имею, – развел он руками, – хотя догадываюсь, кто это мог быть.

– И кто же? – быстро спросила Мирослава.

– Адам Верещак.

– Адам Верещак?! – удивилась она.

Репьев покровительственно улыбнулся:

– Подумайте сами, кому больше всех был выгоден наш разрыв?

– Трудно сказать… Но не думаю, что у Верещака были шансы при жизни Бельтюкова жениться на Евгении.

Внезапно она замолчала.

Он озадаченно посмотрел на нее:

– Что, пришла какая-то идея?

– Возможно…

– Не буду выпытывать, какая именно, – улыбнулся он. – У вас есть еще вопросы ко мне?

– Скажите, а с родственниками Евгении вы знакомы?

– Да.

– И как они вам?

– Сам Бельтюков помешан на приумножении капитала, – проговорил он задумчиво. – Филипп Яковлевич и Василий Афанасьевич производят впечатление адекватных людей…

– А Мирон?

– Что – Мирон?

– Какое впечатление производит он?

Репьев задумался и потом ответил со вздохом:

– Мирон – вещь в себе.

– Понятно. А подруги Евгении вам симпатичны?

– Какие подруги?

– Рита Зазулина, Катя Мишлевская, Лена Кокорина.

– Не знаю, что и сказать, – усмехнулся он. – По моему убеждению, девицы из так называемого высшего света, – он снова усмехнулся, – умом не блещут и надеются с удобной папиной шеи пересесть в свое время на не менее комфортную шею мужа.

– Неужели все такие?

– Почти, – лаконично ответил он.

– Ну, что ж, Марк, больше у меня вопросов нет. Спасибо, что согласились поговорить.

– Не за что, – снова повторил он и добавил: – Если что, обращайтесь. Мне и самому интересно узнать имя того, кто задушил мою бывшую суженую.

Мирослава поднялась из-за стола.

– Вы ведь скажете мне, кто он? – Репьев придержал ее за руку.

– Думаю, об этом раструбят все СМИ. – Она освободила руку.

– Извините, – проговорил он.

– Ничего. Но я вам позвоню и скажу прежде…

– Обещаете? – улыбнулся он.

– Обещаю…

Сидя за рулем своей «Волги», Мирослава вспоминала о нелестной характеристике, данной Марком Репьевым девушкам из так называемого высшего общества. Были бы эти барышни иными, если бы им самим пришлось пробивать себе путь в жизни?

Ответа на этот вопрос она не отыскала и решила посмотреть на подруг Евгении вживую, побеседовав с каждой из них отдельно.

По опыту она знала: если собрать всех девиц вместе, ничего, кроме трескотни, она не получит.

Приезжать к девицам без звонка Мирослава сочла неразумным. В случае отказа девушек встречаться с детективом она всегда могла прибегнуть к помощи своей заказчицы – всесильной Карины Викторовны Шумской. Волгина не сомневалась, что та найдет способ принудить барышень к беседе.

Но воспользоваться этим рычагом Мирослава хотела только в том случае, если не сработает ни один другой…

Первой из списка она выбрала Риту Зазулину – дочь Александра Степановича Зазулина, хозяина линии косметических товаров «Калинка».

Набрав номер девушки и дождавшись ответа, Мирослава сказала:

– Я хотела бы поговорить с Маргаритой Александровной.

– Вы уже с ней говорите, – донесся до нее несколько удивленный девичий голос.

Вероятно, девушку не так часто называли по отчеству, да и высветившийся неизвестный номер, вероятно, ее озадачил.

Мирослава представилась.

– Вы из полиции?

– Нет, я – частный детектив.

– Частный? – в голосе собеседницы зазвучали нотки интереса.

– Да, я занимаюсь расследованием убийства вашей подруги Евгении Бельтюковой.

– А разве полиция…

– Полиция тоже. Параллельно, – прервала ее Мирослава.

Собеседница замолчала, вероятно, о чем-то раздумывая.

– Не могли бы мы встретиться завтра в любом удобном для вас месте? – спросила Мирослава.

– Зачем же завтра? – живо отозвалась Зазулина, вероятно, уже все решив для себя.

Мирослава проявила терпение и была вознаграждена.

– Мы могли бы встретиться сегодня! – воскликнула девушка.

– Хорошо. Где?

– Например, в «Нептуне»!

«Нептун» был дорогим рестораном, главной достопримечательностью которого являлся таинственный скрипач.

– Почему вы молчите? – нетерпеливо прозвучал голос Зазулиной.

– Я не молчу. В «Нептуне» так в Нептуне. Когда?

– В девять вечера. В половине десятого я там встречаюсь с друзьями. Нам хватит тридцати минут? – голос Риты стал немного капризным.

– Надеюсь.

– Тогда встретимся на стоянке в двадцать минут девятого. – Не дожидаясь ответа Мирославы, девушка из высшего света отключилась.

Мирослава усмехнулась и набрала номер телефона своего агентства.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – прозвучал голос Мориса Миндаугаса.

– Морис, это я, Мирослава.

– Я еще не забыл ваш голос, – отозвался он, и она догадалась, что Миндаугас улыбается.

– Морис, солнышко, – пропела она в трубку, – у меня изменились обстоятельства…

– И вы опоздаете на ужин, – проявил он догадливость.

– Угу, – проговорила она виновато.

– Звонил Шура.

– Ну и?

– Он вообще сегодня не придет.

– Как здорово! – обрадовалась она.

– Я, кажется, не понял…

– Просто, если Шура не приедет, – поспешила она рассеять его озадаченность, – мы могли бы поужинать не дома.

– А где? – заинтересовался он.

– У меня на полдевятого назначена встреча со свидетельницей. Не мог бы ты подъехать к «Нептуну» прямо сейчас?

– К ресторану?

– Да.

– Прямо сейчас не получится.

– Да? – разочарованно протянула она.

– Мне же еще нужно доехать, – поспешил проговорить он.

– Ну, конечно! Я буду ждать тебя в машине на стоянке.

– Придется тебе сегодня подомовничать одному, брат, – сказал Морис коту и поспешил из дома.

Дон бросил вслед Миндаугасу снисходительный взгляд и принялся вылизывать свою мягкую теплую шубку.

Мирослава увидела въехавший на стоянку «БМВ» и неторопливо выбралась из салона своего автомобиля.

Она помахала рукой Морису, и тот, закрыв машину, поспешил к ней.

Они вошли в ресторан и сели за столик рядом с фонтаном.

Народу пока было мало, но их предупредили, что на девять вечера их столик заказан, и освободить его нужно хотя бы на полчаса раньше.

Они заказали салат с креветками и авокадо, камбалу с овощами по средиземноморскому рецепту и на десерт – мороженое с орехами.

Они ели и смотрели на сверкающие брызги фонтана, которые падали в чашу крупными каплями, отсвечивая на лету всеми оттенками радуги, как драгоценные камни.

Возле края чаши застыли дельфины, которых трудно было отличить от настоящих, настолько искусно они были сделаны.

На столе мерно колыхалось пламя свечей.

– Жаль, что мы уйдем раньше, чем появится скрипач, – тихо сказал Морис.

Мирослава кивнула и добавила:

– Мы можем прийти сюда в любой другой вечер.

Скрипач был, пожалуй, главным символом «Нептуна». Предвещал его появление постепенно усиливающийся звук колокола.

Юноша в белом костюме выплывал из-под сцены на раковине, в его руках были скрипка и смычок. Скрипач носил сценическое имя Орфей и полностью его оправдывал, завораживая своей игрой всех присутствующих.

Однако начинался концерт Орфея поздним вечером.

Подозвав официанта, детективы расплатились и поднялись из-за стола десять минут девятого.

Все пространство перед рестораном было залито разноцветными огнями. Создавалось впечатление, что вокруг не городские улицы, а бухта.

Морис сел в «БМВ» и вывел автомобиль со стоянки, договорившись, что будет ждать Мирославу на пятачке, расположенном возле сквера на противоположной стороне.

А Мирослава снова поднялась на ступени и стала ждать.

Как ни странно, Рита Зазулина прибыла на встречу на десять минут раньше. Едва девушка выскользнула из машины, как Мирослава сразу интуитивно узнала ее и пошла ей навстречу.

Та тоже догадалась, что девушка, медленно спускающаяся со ступеней, и есть детектив, назначивший ей встречу.

– Вот вы какая! – воскликнула Рита и, не давая Мирославе вставить хотя бы слово, схватила ее за руку и потащила в ресторан.

Оказывается, предусмотрительная Зазулина заранее заказала небольшой кабинет на двоих.

– Здесь нам не помешают, и никто нас не подслушает, – с довольной улыбкой объяснила она.

По взгляду, брошенному на нее девушкой, Мирослава поняла, что та ждет одобрения, и сказала с улыбкой:

– Замечательно.

Синие глаза Зазулиной засветились, как фиалки на рассвете.

– Что будем заказывать? – спросила Рита.

– Мне только фрукты и чай, – ответила Мирослава.

– Мне тоже, – сказала Зазулина и пояснила: – Мне еще с друзьями тут кутить до утра.

Когда они получили заказанное и остались вдвоем, Мирослава начала серьезный разговор:

– Вы, конечно, знаете о том, что случилось с вашей подругой…

– Еще бы! И я просто изумлена тем, что полиция до сих пор не схватила этого мерзавца!

– Кого именно вы имеете в виду?

– Того, кто убил Женьку!

– Вы кого-то подозреваете?

– Даже и не знаю, – сбавила обороты пылающая праведным гневом девушка.

– Насколько мне известно, полиция подозревает Адама Верещака, – осторожно проговорила Мирослава.

– Ерунда! – отмахнулась Рита. – Адамчик не мог убить Женьку.

– Почему?

– Он от нее был без ума.

– Значит, мог убить из ревности.

– Нет, не мог.

– Почему?

– Не такой он человек, – уверенно ответила Зазулина.

– А поводы для ревности у Верещака были?

– Ну-у‐у… – уклончиво протянула подруга Евгении.

– Он знал о ее вечеринках в компании стриптизеров?

– Откуда вы об этом узнали?! – изумилась Зазулина.

– Работа у меня такая, – не менее уклончиво отозвалась Мирослава.

– В общем, это нельзя считать изменой, – уверенно заявила Рита.

– Почему?

– Потому, что душой Женя любила только Адама.

– А Адам изменял Евгении?

– В смысле?

– В смысле – телом.

– Не знаю, – проговорила девушка задумчиво, – но, кажется, нет…

– Почему вам так кажется?

– Потому что он больше ни на кого, кроме Женьки, и не смотрел.

– Может быть, у него не было соблазнов?

– Не было соблазнов, скажете тоже, – рассмеялась Рита, – Адам такой красавчик, что женщины пачками на него вешались.

– Так уж и пачками? – усомнилась Волгина.

– Вы что, не верите мне?!

– Ну почему же… Просто, может быть, не было девушек, способных конкурировать с Бельтюковой.

– Почему же это не было?! Очень даже были! Например, он Ленке Кокориной нравился. Она просто не сводила с него своих коровьих глаз! – рассмеялась Зазулина.

– Почему коровьих?

– Потому, что Ленка у нас волоокая. А ейный тятенька, – проговорила Рита, подражая малообразованной селянке из старинного водевиля, – владелец сети мясных магазинов «Му и компания», денег у него куры не клюют, и в отличие от Валентина Гавриловича он своей ненаглядной доченьке слова поперек не скажет.

– К чему вы клоните? – насторожилась Мирослава.

– К тому, что если бы Верещак переметнулся к Ленке, то уже был бы зятем Михаила Глебовича Кокорина и катался как сыр в масле.

– Интересно…

– Очень! Мне и самой Адам нравится. Но замуж я бы за него не пошла.

– Почему?

– Потому, что он всего лишь артист цирка. И я не променяю на него со всей его красотой и сексуальностью своего невзрачного жениха-банкира.

– Понятно…

– Вот переспать с ним одноразово я бы согласилась с превеликим удовольствием. – Глаза девушки приняли мечтательное выражение.

– Может, и Кокорина хотела этого же?

– Нет, – усмехнулась Рита, – эта дурочка в него влюбилась и грезила о замужестве.

– Евгения знала об этом?

Рита пожала плечами:

– Скорее всего догадывалась.

– Так, может быть, Лена и расправилась с соперницей? – спросила Мирослава.

– Шутите? – фыркнула Зазулина. – Куда уж Ленке справиться с Женей…

– Необязательно убивать самой, можно нанять кого-то для грязной работы.

– Нет, Ленка не стала бы убивать, она бы приложила все силы, чтобы просто отбить Адама у Женьки.

– А другая ваша подруга тоже была влюблена в Адама?

– Кого вы имеете в виду?

– Катю Мишлевскую.

– Нет, Катьке Адам был не нужен.

– Почему?

– Не ее тип.

– А сегодня на вечеринке будут обе ваши подруги?

– Нет, Катька будет, а Ленки нет в городе.

– Где же она?

– Укатила с каким-то парнем на дачу.

– На дачу?

– Ну да, у них за городом нехилый замок в псевдоготическом стиле. Так они свою усадьбу по старинке дачей зовут.

– Вот как?

– Ага, до революции у Ленкиной бабки там шесть соток было.

– До какой революции? – не поняла Волгина.

– Ну, до переворота 1991 года.

– Понятно… Давно она уехала на дачу?

– Дня за два до убийства Евгении.

– И ей никто не позвонил?!

– Звонили, но она все телефоны отключила.

– Странно…

– Нет, это в порядке вещей. Все знают, когда у Ленки амурные каникулы, она отключает все телефоны.

– Кто-то мог бы съездить к ней и сообщить о несчастье с подругой.

– Бесполезно, – отмахнулась Рита.

– То есть?

– Ворота закрыты, на участке волкодавы носятся. Из дома никто не выходит, и в него никого не пускают.

– А охрана?

– Охрана хуже волкодавов, уверяю вас, неизвестно, кто из них опасней для непрошеного гостя.

Взглянув на задумчивое лицо детектива, Зазулина решила успокоить ее:

– Да вы не расстраивайтесь, она скоро вернется в город.

– Почему вы так думаете?

– Ее секс-каникулы больше полутора недель еще не продолжались ни разу.

– А они у нее часто случаются?

– Раза три-четыре в год.

– А как же Адам?

– А что Адам? – искренне удивилась Рита.

– Вы сказали, что Кокорина влюблена в него?

– Точно.

– Тогда…

– А, это, – догадалась девушка, – так я же вам уже объяснила, что это просто секс, потребности тела, к любви не имеет никакого отношения.

У Мирославы не было желания спорить с Зазулиной. Вряд ли ее мировоззрение возможно скорректировать…

– Скажите, Рита, а Мирон Порошенков вам нравится?

– Мирон? – удивилась Зазулина. – А с какой стати он должен мне нравиться?

– Я имею в виду, как человек, как брат вашей подруги.

– Даже не знаю, что вам сказать. Вроде парень как парень. Но мне Зинку жалко, – вздохнула она.

– Кого?

– Зинку! – Она посмотрела на Мирославу и снизошла до объяснения: – Зиновию Витальевну Бочарову. Невеста она его. А он морду от нее воротит. Раньше хоть сдерживался, а теперь, как дядя в больницу угодил, перестал даже рамки приличия соблюдать. Не понимаю я, как Виталий Константинович дал согласие на этот брак.

– Вероятно, из-за связей Бельтюкова.

– Вероятно, – согласилась Рита.

– А Зиновия что, кривая или горбатая? – спросила Мирослава.

– С чего вы взяли? – удивилась Рита.

– Почему же она не нравится Порошенкову?

– А ему никто не нравится.

– Такого не может быть.

– Не может, но факт. Даже слух кто-то одно время распускал, что Мирон – голубой.

– Слух оказался недостоверным? – улыбнулась Мирослава.

– Да, был Мироша подловлен с девицами, не обремененными моральными принципами.

Мирослава невольно улыбнулась, вспомнив о принципах Риты, но вслух ничего не сказала.

Вместо этого она спросила:

– А как вы думаете, смогу ли я здесь же, сегодня поговорить с Катей?

Зазулина посмотрела на Мирославу и улыбнулась:

– Запросто. Пойду посмотрю, пришла ли Катька.

Дойдя до двери, она обернулась:

– А вы своего не упустите! – и, усмехнувшись еще раз на прощание, скрылась за дверью.

Вернулась она минут через пятнадцать с невысокой, худенькой девушкой.

– Вот, я вам Катьку привела. А сама пойду развлекаться.

– Здравствуйте, – начала Мирослава, – я – детектив.

– Мне Рита все рассказала, – прервала ее Мишлевская и поправила каштановые кудри, падающие на лоб.

– Вы согласитесь ответить на некоторые вопросы?

– Соглашусь, – ответила девушка, поудобнее устраиваясь на стуле, – если это поможет найти Женькиного убийцу.

– Надеюсь, что поможет, – вздохнула Мирослава.

Но узнать от Мишлевской что-либо новое ей не удалось.

Не сводя внимательных карих глаз с лица Мирославы, девушка поведала ей о большой любви Верещака и Бельтюковой. При этом она называла их любовь не иначе как трагической. Отца Евгении считала разлучником, но не особенно осуждала, с пониманием относясь к его нежеланию отдавать дочь за нищего циркача.

Где сейчас Адам, Мишлевская не знала, но так же, как и ее подруга, была убеждена, что к убийству своей возлюбленной Адам непричастен.

В том, что Кокорина собиралась замуж за Верещака, в отличие от Зазулиной она не была уверена, хотя не отрицала, что глаз на него Ленка положила.

Но насколько серьезны были намерения подруги, лично ей неизвестно.

– Могла ли Ленка убить Женю? Чушь! Конечно, нет.

С кем сейчас проводит время Кокорина на отцовской даче, Мишлевская понятия не имела и знать не хотела.

На вопрос о том, пыталась ли она дозвониться до подруги, чтобы сообщить ей о гибели Евгении, ответила:

– Пыталась неоднократно, но безуспешно.

– Почему не поехали к ней?

– Вы шутите? Не имею ни малейшего желания превращаться в собачьи консервы.

Мирослава спросила Мишлевскую, как она относится к Мирону, и та ответила: с одной стороны, ей его жалко. Что он будет делать, если дядя не поправится? С другой стороны, может быть, теперь именно он станет главным наследником бельтюковского состояния.

На вопрос об отношениях брата с сестрой Катя сказала, что Мирон сестру любил. Это однозначно. А Женька относилась к проявлениям братской любви скептически. Почему? Неизвестно…

Подозревала же Катя в убийстве подруги обслугу. Однако указать на определенного человека не могла.

И когда Мирослава уже собиралась распрощаться с девушкой, Мишлевская вдруг схватила ее за руку и спросила:

– А вам не приходило в голову, что придушить Женьку могла дочь домоправительницы?

– Инна? – удивилась Мирослава.

– Она самая, – кивнула Катя.

– Но какой у нее мог быть мотив?!

– Она страшно завидовала Женьке.

– Почему вы так решили?

– Господи! – вскинула руки Мишлевская. – Это было видно невооруженным глазом!

– Но у Инны – алиби.

– А то вы не знаете, что при желании можно состряпать любое алиби, – усмехнулась Катя.

Мирослава задумчиво погрузила взгляд в темные омуты карих глаз собеседницы.

– Я вижу, что вы сомневаетесь, – улыбнулась Екатерина, – ваше право, но лично я советую вам присмотреться к этой девице.

– Хорошо, Катя, спасибо, я воспользуюсь вашим советом.

Мишлевская удовлетворенно кивнула.

На этом они и расстались.

Мишлевская поспешила к своим друзьям, а Мирослава – к «Волге», заждавшейся ее на стоянке.

Когда она подъехала к пятачку возле сквера, то увидела Мориса, который стоял возле машины и разглядывал что-то в своем телефоне.

– Эй, молодой, красивый, – окликнула она его, – поехали кататься!

Он улыбнулся, молча забрался в салон «БМВ» и вырулил на дорогу, ведущую к шоссе, по которому за сорок минут они домчали до своего коттеджного поселка.

Дон встретил их недовольным мяуканьем.

Наклонив голову со светящимися в полумраке янтарными глазами, он снисходительно выслушал представленные ему на два голоса объяснения и извинения, взмахнул хвостом и отправился в дом.

Хозяева, переглянувшись, поспешили за ним.