Глава 15

На следующее утро Мирослава набрала номер телефона своего хорошего знакомого Романа Ольшевского.

Роман был директором элитного охранного агентства. В нем работали бывшие спецназовцы, фээсбэшники, афганцы и прочие заслуживающие доверия люди.

– Привет, Ромашка, – произнесла Мирослава в трубку, услышав знакомый голос с хрипотцой.

– Слава, здравствуй, давненько не слышал тебя, совсем забыла старика.

– Не прибедняйся, – промурлыкала Мирослава.

Старику было сорок два года.

– Рома, мне очень нужна твоя помощь.

– А то!

– Не безвозмездно! – быстро сказала она.

– Значит, помощь нужна не моя, а моих ребят, – уточнил он.

– Да. Ты догадливый.

– Это похвала? – хмыкнул он.

– Нет, констатация факта.

– А я уж уши развесил…

– Ром, правда, очень нужно.

– Подъезжай, о деле поговорим с глазу на глаз.

– Лечу.

К полудню сотрудники охранного агентства Романа Ольшевского уже приступили к выполнению порученного им Мирославой задания.

Они должны были найти таксиста или частника, который отвозил в указанный отрезок времени Мирона Порошенкова от элитного коттеджного поселка. Всем были розданы фотографии.

Роман сразу сказал Мирославе, что работа эта сродни поиску иголки в стогу сена, так что гарантии нет…

Она кивнула, соглашаясь.

Но ее вера в сверхспособности ребят Ольшевского вселяла надежду, что их время и деньги Шумской не будут потрачены зря.

Она запаслась терпением и просто ждала результата, не тревожа Романа звонками. Найдут, он сам позвонит. Не найдут, тоже отчитается.

Поиски длились уже второй день, а звонка все не было.

Мирослава тем временем решила пообщаться с официантом, признавшим в Мироне посетителя кафе «Волжская красавица».

Мориса она решила взять с собой.

Официант оказался на месте. Юношу звали Стасиком.

Разговаривать с детективом он категорически отказался.

Мирославе пришлось обратиться к администратору кафе, она разъяснила ему ситуацию, дав понять, что если получит отказ, то вернется через час с полицией.

На администратора разъяснение произвело нужное действие. Официант был немедленно вызван в кабинет начальства и получил строгий приказ не запираться и рассказать все, что ему известно.

– Я и не запираюсь, – нервно запыхтел Стасик, – я уже все рассказал полиции!

– Еще раз расскажешь, язык не отвалится, – резонно заметил администратор.

Язык у Стасика, действительно, не отвалился.

Но с него сошло уже семь потов, а настойчивая детективщица все не отставала от него.

А еще ее напарник! Стоит, как колонна, и не сводит с бедняги официанта убийственно холодных глаз.

– Ей-богу, я больше ничего не знаю! – взвизгнул измотанный Стасик.

– Не поминай бога всуе, – заметил не покинувший кабинет администратор.

Официант не понимал, почему того не попросили уйти, в присутствии начальства он нервничал еще сильнее.

Но как раз по этой причине Мирослава и не попросила администратора удалиться.

– Да что вам от меня надо? – отбивался Стасик.

– Ничего особенного, – в который раз повторила Мирослава, – только скажите, сколько вам заплатил Порошенков за подтверждение его алиби.

– Не знаю я никакого Порошенкова! – Официант сорвался на визг.

– Веди себя прилично, – встрял администратор, – ты не поросенок, и тут не бойня.

– Да тут хуже бойни! Тут пыточная камера! – не выдержал Стасик.

– Ну, ну, – возмутился администратор, – не забывай, что ты находишься в моем кабинете!

– Вовек не забуду! – вырвалось у Стасика от отчаяния.

– Не наглей! – рявкнул администратор.

– Это он от нервов, – вступилась за Стасика Мирослава.

– Пусть учится держать себя в руках, иначе ему не место в приличном заведении.

Стасик побелел как полотно от страха потерять хорошо оплачиваемую работу.

– Я ничего такого не имел в виду, – залепетал он.

– Говори вон людям, чего они спрашивают, нечего тут лодыря гонять в рабочее время.

Упоминание администратором рабочего времени совсем подкосило Стасика. Он сник и выдавил из себя:

– Ладно, ваша взяла.

– Выкладывай!

Мирослава успела пригасить улыбку. Морис оставался невозмутимым и, кажется, даже неподвижным.

Зато администратор был полон решимости услышать правду.

– Короче, – обреченно выдохнул Стасик, – когда пришла полиция с этим парнем и он сказал, что был у нас и я обслуживал его столик, то я буквально чуть не задохнулся от возмущения. Каков наглец! Но тут…

– Что тут?! – прорычал администратор.

– Он мне подмигнул.

– В каком смысле? – опешил тот. – Ты что… не такой, как все? – подозрительно спросило начальство.

– Да нет, – испуганно замахал руками Стасик, – такой я, такой! У меня и девушка есть.

– Тогда чего он тебе мигать начал?

– Я так понял, что он вляпался во что-то и ему нужно алиби. А подмигнув, он дал мне понять, что отблагодарит.

– Вы все правильно поняли, – сказала Мирослава.

– Ну, вот, я и хотел помочь человеку. В смысле чтобы полиция отстала от приличного человека.

– С чего вы взяли, что он приличный?

– Ну, по одежде, по внешнему виду, – неуверенно проговорил Стасик.

– И за сколько же вы согласились покрывать приличного на вид убийцу?

– Как, какого убийцу?! – Глаза Стасика чуть не вылезли из орбит. – Он сказал мне, что все дело в разводе, жена обвинила его в неверности, а теперь хочет по суду получить много денег. И ему нужно алиби, что он один был в кафе, а не у любовницы, – лепетал Стасик, отчаянно пытаясь оправдаться.

– Любому остолопу известно, что полиция разводами не занимается, – устало сказал администратор.

Стасик упал на стул и зарыдал, как ребенок.

– Где и когда передал вам деньги Порошенков? – спросила Мирослава.

– Он позвонил мне через два дня и назначил встречу в скверике возле Посадской.

– Как он узнал ваш телефон?

– Он позвонил сюда, в кафе, и меня позвали.

– Кто присутствовал при передаче вам денег Порошенковым?

– Никто…

– В чем были деньги?

– В конверте.

– Где они сейчас?

– Дома.

– Конверт вы выбросили?

– Нет, деньги так и лежат в нем.

– Почему вы их не вынули?

– Не знаю, – всхлипнул Стасик, – я хотел их маме отдать на день рождения прямо в конвертике, – ответил он по-детски обиженным голосом.

– Когда Порошенков передавал вам деньги, он был в перчатках?

– Шутите? – недоверчиво спросил Стасик.

– Почему же шучу, на улице прохладно…

– Не было на нем перчаток.

– Виталий Семенович, вы отпустите Стасика с работы? – спросила Мирослава у администратора.

– Куда ж я денусь, – хмыкнул тот, – насколько я понимаю, сейчас поедете изымать вещественные доказательства?

Мирослава вздохнула.

– Забирайте это добро, – кивнул администратор в сторону официанта, размазывающего слезы по щекам.

Волгина отключила микрофон и стала звонить Наполеонову.

Через несколько часов вещественное доказательство было изъято, Стасик отпущен, его признание оформлено протоколом.

Шли третьи сутки, от Романа Ольшевского не было ни слуху ни духу.

Мирослава тоже не звонила ему…

На другой день она отправилась в гостиницу, где встречались Евгения и Адам.

Как ни странно, администратор гостиницы, взглянув на удостоверение Мирославы, не отказал ей в помощи, тихо проговорив:

– Как же, газеты читаем, телевизор смотрим. Жалко девушку. Хорошая была пара.

Мирославе показали номер, где постоянно останавливались влюбленные.

– Вы не слышали, они когда-нибудь ссорились?

– Нет, не слышали, и никто из проживавших на одном с ними этаже не жаловался.

– Может быть, просто шумно выясняли отношения, но никто не придал этому значения?

Дежурная по этажу покачала головой, а администратор пожал плечами.

– Вы не знаете, у них ничего из вещей не пропадало?

Администратор мгновенно покраснел, как помидор:

– Ну, знаете ли!

– Я не имела в виду, что кто-то из ваших служащих что-то. Просто к этому мог приложить руку преступник.

– Это другое дело, – пробормотал администратор, промокая вспотевший лоб белоснежным носовым платком.

– Могу я поговорить с горничной?

Администратор вызвал горничную, и та появилась почти мгновенно.

Высокая девица лет двадцати с короткой прической, раскосыми выразительными глазами, высокими скулами и длинными ногами внимательно выслушала администратора, потом Мирославу и ответила:

– Да, пропали туфли мужчины.

– Что?! – ахнул администратор.

Мирослава прижала палец к губам, и он сразу умолк.

– Туфли были далеко не новые, – добавила девушка, – мужчина шума поднимать не стал, просто попросил меня их поискать. Я посмотрела везде, где могла, но безрезультатно. Так я ему и сказала.

– А он?

– Махнул рукой и сказал – мол, ладно, наверное, бомж какой-то утащил. Я стала говорить ему, что это невозможно, так как никакого бомжа в нашу гостиницу не пропустят. А он только засмеялся.

– У вас действительно так строго? – спросила Мирослава.

Администратор кивнул.

– А списки жильцов, останавливающихся в гостинице, за последние месяц-два сохранились?

– Да.

– Можно на них взглянуть?

– Вам нужен кто-то конкретный?

– И да, и нет.

– То есть? – удивился администратор.

– Этот человек мог останавливаться не под своей фамилией

– Ладно, давайте посмотрим.

Они спустились вниз. Фамилии Порошенкова в журнале регистраций не оказалось. В общем-то, этого и следовало ожидать.

Мирослава уже думала о том, чтобы попросить Наполеонова официально изъять журнал и переписать фамилии и адреса тех, кто останавливался в гостинице в одно время с влюбленной парой.

Но администратор то ли уловил ход ее мыслей, то ли сам решил помочь девушке-детективу.

– Вы бы переписали нужные вам страницы, – проговорил он и добавил тихо: – Нам неприятности с полицией не нужны.

Мирослава тотчас воспользовалась его любезным предложением.

Она не стала переписывать адреса семейных пар и пожилых людей.

В ее списке оказалось несколько адресов одиноких мужчин.

На всякий случай она записала и данные одиноких женщин, вдруг Порошенков задействовал кого-то из своих знакомых.

Она показала фотографию Мирона, и его признал портье. Вернее, он сказал, что был человек, похожий на этого, но с бородой и усами. И волосы у него были темные, он еще все время до них дотрагивался.

Мирослава подумала, что до волос может часто дотрагиваться тот, кто в первый раз надел парик…

Однако если портье не ошибся, то Мирон останавливался в гостинице не под своей настоящей фамилией.

Портье добавил, что жилец только поднялся к себе в номер и никуда больше не выходил до тех пор, пока не съехал.

– Что так?

– Я тоже спросил, а он ответил, что нездоровилось ему. И очень он торопился, сказал, что к доктору.

Мирослава искренне поблагодарила всех служащих.

А администратор снова повторил:

– Нам неприятности с полицией не нужны.

Обойти всех не составило большого труда. В списке Мирославы оказалось всего четверо мужчин.

Первым был высоченный, широкоплечий красавец кавказец. Он жил у своего русского приятеля.

Когда Мирослава спросила его о гостинице, он махнул рукой:

– Понимаешь, Гера меня предупредил, что в этот день его может не быть дома, но у меня уже был билет. Я приехал и, как это говорят русские, поцеловал замок и ушел. Но я не домой поехал, а в гостиницу. Утром позвонил Гере, он – дома, я схватил свои вещи и был таков. И вот я здесь! Заходите!

– Нет, спасибо, очень тороплюсь.

– В другой раз заходите. Мы с Герой ждать будем. И не подумайте что-то плохое. Мы – приличные люди.

– Пока, пока, – улыбнулась Мирослава.

Вторым по списку был рыхлый полный блондин лет тридцати. Когда Мирослава задала свой вопрос, его глаза беспокойно забегали. Он то и дело облизывал губы, а потом начал вытягивать шею, по всей видимости, пытаясь разглядеть, есть ли кто-то за спиной детектива.

– Вы знаете Мирона Ильича Порошенкова? – спросила его Мирослава.

– Нет! – взвизгнул блондин. – Его фамилия вообще не Порошенков, а Зюзин!

– Зюзин? – переспросила Мирослава. – И кто такой этот Зюзин?

– Лялькин муж!

– А кто такая Лялька?

– Знакомая! Просто моя знакомая! У нас и не было ничего! Так и скажите Зюзину!

– В гостинице вы ждали свою любовницу Лялю Зюзину? – проявила догадливость Мирослава.

– Никакая она мне не любовница! – замахал на нее обеими руками блондин.

– Но вы встретились тогда с ней в гостинице?

– Мы просто пили чай!

– Вот и прекрасно, – улыбнулась Мирослава, – я так и передам Зюзину. А Порошенков вам знаком?

– Никакого Порошенкова я не знаю! – Блондин завопил, как поросенок, над которым занесли нож, и захлопнул дверь.

– Если вы такой нервный, – проговорила Мирослава у закрытой двери, уверенная в том, что блондин никуда не ушел, а просто затаился, – то не спите с чужими женами в номерах гостиниц.

– Я больше не буду, – донесся из-за двери испуганный шепот, – вы только Зюзину ничего не говорите.

– Не скажу, – пообещала Мирослава.

По третьему адресу ее встретил худой, несколько сутулый молодой человек.

Он молча выслушал Мирославу и пригласил ее в квартиру. Она вошла и, следуя за хозяином, оказалась на кухне.

Он поставил перед ней чашку кофе и придвинул тарелку с зачерствевшими бутербродами с сыром.

– Угощайтесь, – сказал гостеприимный хозяин.

– Спасибо, я недавно позавтракала.

– Значит, так, тут такое дело, – он запустил руку в кучу лохматых волос на голове, – к сеструхе приехал жених на побывку. Он – моряк. И я, чтобы им не мешать, временно съехал. Он вернулся на корабль, а я – домой.

– Понятно. А чем вы занимаетесь?

– Диссертацию пишу. – И парень назвал тему, которая сказала Мирославе лишь одно: она беседует с физиком.

По четвертому адресу ей никто не открыл. Она предположила, что хозяева на работе, и на всякий случай позвонила в соседнюю квартиру.

Дверь ей открыла древняя старушка.

– Чего тебе, милая? – спросила она дребезжащим голосом.

– Вы не знаете, где сейчас ваш сосед Матвей Горов?

– Как не знать, милая, Матюха в баре расслабляется.

Мирослава никак не ожидала услышать такие слова от бабушки и едва не прыснула, но сдержалась и спросила на всякий случай, в каком именно баре.

– Как не знать, милая, – ответила ей старушка, – у Федьки Бормотухина.

– Это название бара? – с сомнением спросила Мирослава.

Старушка весело захихикала и пояснила:

– Нет, бар называется просто пивной. А Федька Бормотухин – его хозяин. Вот там твой Матюха и зависает.

– Бабушка, а вы не подскажете, как его найти?

– А чего искать-то его, милая, выйдешь из подъезда, пройдешь арку и увидишь его. Стоит, окаянный, на той стороне дороги, людям честным глаза мозолит. Тьфу! – сплюнула старушка и закрыла дверь.

– Так Федю Бормотухина народ не жалует, – усмехнулась Мирослава и спросила сама себя: «А Матвея Горова?» – и сама себе ответила, вспомнив народную мудрость: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

Бар, следуя указаниям старушки, она нашла быстро.

Народу в нем было мало, и Мирослава еще с порога заметила темноволосого парня с бородой и усами. К его столику она и направилась.

– Здравствуйте, Матвей, – произнесла она, усаживаясь на стул напротив него.

– Здорово, если не шутите. А что, мы знакомы? – Он уставился на нее далеко не трезвыми глазами.

– Я от Мирона Порошенкова.

– О! – расплылся в улыбке Матвей. – Опять Мироше однокашник понадобился.

– А вы что, учились вместе? – небрежно спросила Мирослава.

– А как же! Десять лет в одном классе протрубили.

И, заметив недоверчивый взгляд Мирославы, пояснил:

– Не глядите на меня так. Еще пару лет назад я был ого-го, – он всхлипнул и смахнул пьяную слезу, – а как батя мой в аварии разбился, так бизнес его пошел под откос. Маманя вовремя сориентировалась, нашла себе муженька и за бугор слиняла. А я тут вот один пропадаю.

«Прямо сирота казанская, – подумала про себя Мирослава неприязненно, – лоб эдакий». Но внешне своего отношения к опустившемуся сыну бизнесмена никак не выдала.

Вслух проговорила:

– Мирон снова на время ваш паспорт просит.

– Надо же, – восхитился Матвей, – вот перец! Что, по тем кредитам уже расплатился?

Мирослава догадалась, в чем дело, и спросила:

– А вам не страшно было выступать поручителем за него?

– А чего мне бояться? – удивился он.

– Вдруг Мирон не смог бы с долгами расплатиться и их стали бы взыскивать с вас?

Парень заржал от всей души:

– Чего с меня взыскивать-то?! Я гол как сокол.

– Понятно.

– Только я одного не пойму, – забеспокоился вдруг Матвей, – я слышал, сеструха его упокоилась, и дядя коньки отбросил. Зачем же ему брать кредиты? Он же теперь богатенький буратиночка.

– Так в права наследства еще надо вступить, – пожала плечами Мирослава.

– А, ну ладно, – успокоился он, – приходите вечером с деньгами. Расценки Мирон знает.

– Хорошо. – Мирослава легко поднялась со стула и незаметно выключила микрофон.

На улице сначала шел ледяной дождь, потом медленно закружил снег, словно давая понять, что зиме торопиться некуда, она терпеливо дождется, пока ноябрь подхватит свой серый мокрый хвост и уберется прочь…

Людям в такую погоду комфортнее всего находиться в теплом светлом доме, где пахнет вкусной едой и горячим чаем.

– Как успехи? – спросил Морис Мирославу за ужином.

– Помнишь следы, оставленные на клумбе обувью того размера, которого нет ни у кого из мужчин дома Бельтюкова?

– Конечно, помню.

– Когда Евгения развлекалась с Верещаком в гостинице, у Адама пропали туфли.

– Украдены?

– Да. И сделал это Порошенков. Я собрала доказательства.

– Шура обрадуется, – проговорил Морис.

– Еще бы! – усмехнулась Мирослава. – Но не забывай, что мы с тобой работаем на Шумскую.

– Не забываю, – насупился Миндаугас.

– И нравится она тебе или нет, но именно Карина Викторовна платит нам деньги.

– А как вы к ней относитесь? – неожиданно спросил Морис.

– Нормально, – Мирослава пожала плечами, – клиентка не хуже многих остальных.

Морис вздохнул.

– Да ладно тебе, – насмешливо посмотрела на него Мирослава, – тебя уязвило, что Карина ела тебя глазами? Но ни кусочка же не откусила, все осталось при тебе.

– Но я не экспонат музейный, чтобы на меня пялиться, – проворчал Морис.

– Сам виноват, – улыбнулась она, – не надо было рождаться таким красивым.

– Но я же в этом не виноват…

И немного погодя осторожно спросил:

– А вы считаете меня красивым?

– Конечно, – ответила она и лукаво подмигнула ему.

Морис уткнулся в тарелку и стал старательно разрезать мясо, придерживая его вилкой.

Наконец позвонил Роман и попросил срочно приехать.

– Значит, так, – сказал он, едва Мирослава вошла в его кабинет и примостилась на стуле напротив, – нам удалось найти одного мужика. Он живет в деревеньке в двух шагах от того коттеджного поселка, где дом твоего миллиардера.

– Он не мой, – заметила Мирослава.

– Не в этом суть. Слушай дальше, – усмехнулся Ольшевский, – наткнулись на него ребята чисто случайно, можно сказать, им повезло. У мужика заглох мотор, и он застрял на дороге, а наши ребята жалостливые, помогли починить его драндулет.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Волгина.

– В виду я имею машину этого мужика. «Жигули»-«копейка».

– Понятно…

– Мужик разговорчивый оказался, отблагодарить захотел, пригласил к себе, ну, понимаешь, выпить, закусить. Ребята стали подшучивать над ним, мол, коньяк, наверное, хочет им предложить французский. Мужик слегка обиделся и сказал, что его самогон ничуть не хуже забугорного коньяка. Потом принялся хвалить свой «жигуль»: мол, не смотрите, что старый и поломки бывают, но бегает шустро. Вот на днях одного богатенького подвозил, он попросил гнать как можно быстрее, так я его на своем лимузине мгновенно в город доставил. Ребята насторожились: какого, мол, такого богатенького? Он и рассказал, что привозил в поселок коттеджный молоко заказчикам, а тут парень вылетает как ошпаренный и просит подбросить в город. Говорит, что у него машина сломалась, а в городе девчонка ждет.

– И он поверил? – спросила Мирослава.

Роман пожал плечами:

– Поверил не поверил, помнишь старый анекдот про обезьяну? Дура не дура, а три рубля в день имею. Так и тут. Сунул парень мужику приличные деньги, он и рад стараться – довез его до города без вопросов.

– Они показали ему фото? – спросила Мирослава.

– Обижаешь, – укоризненно покачал головой Ольшевский.

– И что?

– Опознал мужик паренька.

– Давай адрес, следователь снимет с него показания под протокол.

– Как там Шура поживает? – поинтересовался с улыбкой Роман.

– Вроде неплохо.

– С твоей помощью.

– Он и сам не промах.

– Как же, помню, помню, – улыбка Ольшевского стала еще шире, – мал золотник, да дорог.

– Что-то в этом роде.

– Вот. – Он выложил на стол небольшой сверток.

– Что это?

– Подарок для тебя. Ребята разговор с мужиком записали на диктофон.

– А как зовут мужика?

– Федул Иванович Колокольцев. И вот его координаты.

– Ромашка, спасибо тебе большое! Ты – настоящий друг!. Вот причитающиеся твоим ребятам деньги, пересчитай.

– Считать не буду. Ты меня ни разу не подводила. Если бы я работал сам, то сделал бы все для тебя бесплатно, но ребятам я должен платить.

– Не переживай, это деньги клиентки.

– Расписку? – спросил он.

Она кивнула:

– Да, мы должны будем отчитаться за каждую потраченную копеечку.

– Что, такая бедная клиентка? – хмыкнул Ольшевский.

– Клиентка богатая, но ты знаешь мои правила: ничего лишнего не брать и работать честно.

– Знаю, за то и уважаю.

– Пока, – сказала Мирослава, взяв из его рук расписку.

– Погоди минутку, – попросил Роман.

Она остановилась и выжидающе посмотрела на него.

– Слушай, – проговорил он смущенно, – ты не могла бы у своей тетки взять автограф?

– Влюбился? – усмехнулась Мирослава.

– Типа того, – улыбнулся он, – жена моя – ее большая поклонница, ни одной книжки не пропускает. И пилит меня: ты, мол, с Мирославой Волгиной знаком и не можешь выпросить автограф для любимой жены.

– А ты, значит, проболтался? – подмигнула ему Мирослава.

Роман развел руками:

– Какой мужик что-либо от жены утаит?

– Кроме заначки.

– Я и это не таю.

– Верю, верю.

– Ну, так как насчет автографа? – напомнил он.

– Будет тебе автограф.

– Точно?

– Точнее не бывает.

– Ну, спасибо!

Сразу после встречи с Ольшевским Мирослава поехала к Наполеонову, не удосужившись предварительно позвонить.

Она хотела устроить ему сюрприз и теперь, поднявшись на нужный этаж и влетев в приемную, с надеждой спросила секретаршу:

– Элла, солнышко! Наполеонов у себя?

– У себя, у себя. Насупленный как сыч, даже чай с печеньем его не развеселил, – обиженно проговорила Элла.

Мирослава невольно улыбнулась и пообещала самонадеянно:

– Сейчас я его развеселю.

– Что ж, риск – благородное дело, – улыбнулась в ответ Элла.

Мирослава влетела в кабинет следователя.

– А стучать вас, прежде чем войти, не учили?! – начал возмущаться Наполеонов, но, увидев Мирославу, сменил гнев на милость: – А, это ты, Слава. Чего не позвонила-то?

– Хотела сделать тебе сюрприз.

– Я и так сижу тут весь обсюрпризенный.

Мирослава положила на стол следователя дискету.

– Что это?

– Дополнительные доказательства того, что Порошенков сбежал из поселка сразу после покушения на Инну. Послушай.

Наполеонов развернул диктофон и включил его.

– О‐го-го, – сказал он, прослушав запись. – Как тебе это удалось?

– Не мне, а ребятам Ромы Ольшевского. Я наняла их.

Наполеонов вздохнул:

– Это же уйма работы!

Мирослава кивнула:

– Еще и подфартило. – Она пересказала рассказ Романа.

– А у полиции ног и рук не хватает.

– Ладно, Шур, вместо того чтобы кручиниться, бери ноги в руки и дуй к этому мужику – Федулу Ивановичу Колокольцеву, сними показания, и можно будет предъявлять обвинение Порошенкову.

– Доказательства у нас только по делу о покушении на Инну.

– Кстати, я была в гостинице, где проводили время Евгения Бельтюкова и Адам Верещак.

– И что?

– У Адама однажды пропали туфли…

– Туфли?

– Да, я думаю, те самые, которыми Порошенков наследил на клумбе.

– А как ему удалось утянуть обувь?

– Он снял номер в той же гостинице.

– На свое имя? – удивился следователь.

– Естественно, нет, взял паспорт у своего одноклассника, наплел ему что-то о кредитах. История неправдоподобная с самого начала. Но одноклассник – человек пьющий, и он поверил Роману и помог ему.

– За красивые глаза?

– Ну, что ты! За определенную мзду. Вот его координаты и запись разговора.

– Выходит, стащив у Адама туфли, Мирон намеревался подставить его, но при этом послал ему дискету с порнофильмом с вечеринки и таким образом собственными руками устроил ему алиби… Абсурд!

– Да, сглупил Мирон, хотя он ведь не знал, что Кокорина увезет Адама на дачу.

– Пусть так. На Инну точно напал Мирон, но Евгению он не мог убить! У него – стопроцентное алиби.

– Ты и с нападением на Инну считал его алиби стопроцентным.

– Но в этом случае…

– Будем блефовать!

– Да? И как?

– Да очень просто! Ты предъявишь ему обвинение в покушении на Инну и красиво его разоблачишь.

– Допустим.

– Шура! Это все, что ты должен сделать.

– А потом?

– А потом сориентируешься.

– Ох, подруга, в который раз ты играешь моей головой…

– Да ладно тебе. Я пока пойду. А как снимешь показания с Колокольцева, позвони мне.

– Слушаюсь, товарищ генерал! – отчеканил Наполеонов.

– К пустой голове руку не прикладывают, – рассмеялась Мирослава и прежде, чем он успел ответить, испарилась. До слуха следователя донеслись только звук ее шагов и несколько слов, которыми она обменялась с Эллой.