Глава 4
Матильда Домашкина
– Что должен сделать приличный попаданец?
– Что?
– Перепеть Высоцкого, напроситься в гости к Сталину и пойти учиться в Шаолинь.
– Эм-м-м?
Малена откровенно не понимала, о чем речь. Матильда вздохнула.
– Мы с тобой неправильные попаданцы. Я в тебя, ты в меня, а толку?
– Мне казалось, что польза есть?
Иногда Малена не понимала, шутит ее сестра или говорит всерьез.
– Для нас – да, а для мира?
– Для мира?
– Понимаешь, я иногда почитываю фантастику. Каждый, кто попадает в другой мир, старается обессмертить свое имя. Можем тоже попробовать.
– Как?
– У вас наверняка есть баллады. Можем записать их и издать здесь. А вам подарим Высоцкого.
– Давай попробуем. – Малена не собиралась останавливать подругу. Пусть из их затеи ничего не получится, но вдруг? Кажется, это называется культурным обменом?
– Давай тогда забежим, нотные тетрадки, что ли, купим? И может, какие ноты в «Букинисте» попадутся?
– Давай посмотрим…
«Букинист», куда после работы собирались девушки, был небольшим книжным магазинчиком из старых. Что там было нового – платежный терминал. Хозяин принимал любую оплату, справедливо рассудив, что сто тысяч в кармане не поносишь, карман порвется.
А цены там были тоже разные.
«Букинист» специализировался на книгах, выкупая библиотеки подешевле, а продавая подороже. Или тоже подешевле…
Книги за десятку?
Запросто!
Книги за пятьдесят тысяч рублей?
Тоже легко.
Здесь можно было найти и дешевку, и раритеты, здесь были и романчики, отпечатанные на серой туалетной бумаге, и солидные издания в кожаных переплетах с золотым тиснением.
Ноты листами, россыпью и такими же солидными изданиями.
И каким же наслаждением было рыться в этих книгах, картах, листах…
Малена сюда часто забегала. Книги она, конечно, качала в интернете, но что-то…
Есть ведь написанное по принципу: «прочитал – забудь быстрее», а есть те книги, которые хочется поставить на полку и под настроение, забравшись под плед с любимой книжкой и большой чашкой чая, перелистывать странички. И оттуда потянет ветром странствий, огнем любви или просто запахом печенья с корицей, потому что у автора было хорошее и теплое настроение, когда он писал эти строчки.
И – да. Не всегда есть деньги на понравившуюся книгу.
Матильда до сих пор помнила, как облизывалась на «Доктора Лектера», все книги в одном томе и в замечательном переводе, но стоило оно – стипендию. А потом нашла ту же книгу в «Букинисте». Без обложки и слегка потрепанную жизнью, но по копеечной цене.
Оставалось только купить – и уйти домой, перелистывая странички и стараясь не вписаться лбом в столб. Бабушка, кстати, тоже прочитала с удовольствием и даже прокомментировала в своем духе: «Кто бы сомневался, что при капитализме маньяков разведут! Не все у них так сахарно, если люди людей жрут. Точно – оголодали!»
«Букинист» располагался в переулке неподалеку от главной улицы города и производил странное впечатление.
Казалось, вот они – плитка, скамеечки, парки, магазины, отделанные только пластиком и стеклом, все современное, у всех сотовые в руках…
Ты сворачиваешь в переулок, и плитка сменяется на старый асфальт, из тех, что уже вперемешку с гравием. Открываешь металлическую дверь и оказываешься… в прошлом?
Дерево, бронза, старинные полки, запах книг и пыли, спокойствие и уют…
Но до магазина девушки не дошли.
* * *
Главная улица города – это… обязывает. И в том числе…
– «Гардемарины», – опознала Матильда. – Тема разлуки…
– Красиво…
Малена знала о гардемаринах, и фильм ей безумно понравился, но петь вот так, вживую?
– У вас есть менестрели?
– Есть профессиональные, но вот так, на улице, чаще студенты подрабатывают…
– Посмотрим, кто там поет?
– Обязательно.
Консерватория в городе была. Или музыкальный институт – Матильду это никогда не интересовало. Как ни назови, оттуда выходили исполнители для местных ансамблей и педагоги для трех музыкальных школ, вот и все. Мировой известности никто пока не достиг, на «Грэмми» не номинировался.
У самой Матильды таланта было столько, что не стоило и в гости забегать. «Собачий вальс» – ваш потолок, сударыня. И то… пожалейте собачек!
Нельзя сказать, что у Матильды не было слуха или голоса… Не было самого главного, того, что из медведя сделает соловья.
Желания не было. Ни совершенствоваться, ни трудиться, ни заниматься музыкой… дань традиции – и только. Это понимали и педагоги, и Матильда, так что…
Сейчас она сделала несколько шагов, повернула за угол дома – и оказалась неподалеку от молодого парня. Он сидел на складном стуле, играл на гитаре и сам себе негромко подпевал:
– Не вешать нос…
Получалось красиво.
Перед ним лежал футляр, но денег там было маловато… Матильда порылась в карманах и нашла пару металлических десяток. Протянула руку, чтобы бросить, но не успела. Парень поднял голову и улыбнулся.
Нельзя сказать, что он был симпатичным. Типичный ботаник.
Светлые волосы стянуты в хвост, узкие плечи, мягкие, словно смазанные черты лица, серые глаза… нет, вовсе не образец мужской красоты.
Но улыбка у него оказалась замечательная.
– Привет?
– Привет, – с замедлением отозвалась Матильда. – Ты кто?
– Сережа. Фоменков. А ты?
– Матильда. Можно – Малена.
– Красивое имя…
– А ты красиво пел, – не осталась в долгу Матильда.
– Рад, что тебе понравилось.
– Мне и правда понравилось. У тебя получилось почти как у автора. А тему любви не споешь?
– Второго голоса не хватит. Там ведь и женщина поет…
Матильда весело улыбнулась.
– Хочешь – вместе попробуем?
Кто предложил? Она или Малена?
Девушки и сами не знали. Но…
Бывает у человека мечта?
Бывает. У Матильды она тоже была. Вот такая, немножко смешная, спеть под гитару на площади, с уличным оркестром. Или хотя бы с одним музыкантом, почему нет? Она этим не зарабатывает, она развлекается…
Малене тоже хотелось попробовать себя. А потому…
Сережа тронул струны, и полилось по улице вечное и неповторимое:
– Как жизнь без весны…
Малена уверенно подхватила с того места, где и надо было. И повела свою партию.
Голос у нее был слабенький, но это ведь не опера. Слух хороший, в ноты попадает, не фальшивит – чего еще?
Дуэт прошел на ура, и Сережа поднял глаза от гитары.
– Споем еще?
Парня тоже можно было понять. Заработать толком не удалось, а тут все ж развлечение.
Матильда подумала и махнула рукой.
– А, давай!
«Букинист» работал до восьми, время еще было, почему бы и не спеть?
Да и хватает в музыке песен на два голоса. Не все из них Матильда знала, но…
Через час у нее откровенно заболело горло. А в футляре лежало рублей пятьсот-семьсот. Неплохо за час…
Сергей не прочь был продолжить, люди идут с работы, слушают, оценивают, но когда Матильда раскашлялась второй раз, понял, что пора закругляться, и махнул рукой.
– Хватит на сегодня?
– Думаю, да… Кхе!
– Приходи послезавтра, а? Я опять буду здесь в это же время…
Мотя подумала. Прикинула.
– Слушай, а можно у тебя будет ноты скопировать? Ты же в консерватории нашей учишься?
– Ага. Люблю консервы… Что тебе откопировать?
Матильда опять задумалась.
– Я тогда прикину, что мне нужно, и скажу. Хорошо?
– Договорились. Деньги возьми…
Малена покачала головой. Или Матильда?
Обе, наверное. Матильда посчитала несправедливым брать деньги у парня. Ему нужнее… Малена же…
Она – Домбрийская.
Домбрийские могут ради шутки спеть с уличным менестрелем, но зарабатывать этим на жизнь?
Только если не будет другого выхода.
– Пока! До послезавтра!
– Пока!
Сергей помахал рукой – и Матильда удрала.
В «Букинист».
Можно скачать ноты из интернета, можно скопировать… но прийти в магазин и порыться в старых книгах! В старых нотах…
Это такое удовольствие, которого никогда не объяснить «нормальному» человеку, не любящему читать. Удовольствие поиска, перелистывания страниц, запах книжной пыли и какой-то едва уловимый запах… времени? Знаний?
Запах слова. Ибо в начале было – Слово.
Эх, разорение…
Крепость Доран, Аллодия
Голубь с предупреждением опоздал.
Ненадолго, но степнякам хватило этих часов, с избытком хватило.
Доран стоял ближе к Саларину и чуть выше по Интаре, чем Ланрон, а потому степняки добрались до него быстрее.
Недаром староста Бурим гнал сына, ой недаром. И – опоздал, все равно опоздал. Ланрон предупредить успели, хотя и в последнюю минуту. А вот Доран…
Они просто не ожидали нападения. Такого – не ожидали.
Налет?
Да, это бывает, но мелкие отряды степняков почтительно объезжали крепость. А крупные… Откуда им взяться? Им ведь надо пройти мимо Инкора.
Мысль о том, что Инкор захвачен…
В Доране об этом просто пока не знали. Хорошим ли, плохим человеком был сотник Давель, но разведку он сумел поставить отлично. И разъезды перехватить, и голубятника подкупить в Доране. Весточки-то в крепость дошли, но ведь не комендант голубей ловит, а специально приставленный к ним человек. И подменить одну записку на другую – дело несложное. И ловчих соколов Давель выпустил, так что до Дорана долетели только два голубя, и подменить записки было несложно.
Что такое голубиная почта? Да просто крохотный кусочек бумаги на лапе у голубя. Печати? Не смешите меня, это птица, для нее любой лишний вес – уже перебор.
Сложно ли подделать пару грамоток, если ты сотник войска Аллодии и все тайные знаки, точки в нужных местах и подчеркивания изучил как свою ладонь? Да запросто.
Вот и случилось, как получилось.
Крепость Доран просто застали врасплох, со всеми вытекающими последствиями.
Разъезды аллодийцев, которые патрулировали местность, были вырезаны подчистую, да и что они могли против такой силы противника? И сбежать никто не сумел, и своих предупредить…
Комендант тоже не успел ничего сделать. Таких налетов давно не случалось, а потому, когда хлынула из дальнего леса волна конных степняков, когда взлетели в воздух, испещряя его сотнями грозных полос, черные стрелы, когда в минуту свалились убитыми двое часовых…
Сколько времени нужно, чтобы проскакать от леса до крепости? Галопом? Примерно два километра?
Рельеф местности не давал окончательно вывести лес рядом с Дораном, хотя и пытались, да и холмов не было, чтобы на них поставить крепость. Если бы удалось закрыть ворота, они бы могли держать осаду, но даже этого защитники Дорана не успели. Даже этого…
У степняков лошади хорошие, управились за несколько минут, а стрелы летят еще быстрее. Конная лава хлынула во двор крепости, и началась резня. Жестокая и беспощадная.
Степняки были безжалостны и вселяли ужас. Обливаясь кровью, падали солдаты, кричали женщины, которых волокли за волосы, плакали дети, которых отшвыривали пинками, если те попадались под ноги… В горячке боя воины не щадили никого.
Задержаться им пришлось только у донжона, в котором комендант крепости, высокий сухопарый старик, смог организовать хоть какое-то сопротивление.
Когда степняки хлынули из леса, он успел кликнуть тех, кто был в самом замке, народ похватал оружие со стен – и встали насмерть. В дверях. Потом, когда их выбили, пришлось отступить дальше, чтобы не ударили в спину. Их было мало, а степняки все прибывали, и конца им не было.
Комендант и еще десять человек воинов защищали лестницу, которая вела наверх, к их женам и детям…
Долго они продержаться не надеялись, нет. Минут двадцать хотя бы, час – уже вряд ли, сейчас явятся степняки с арканами, а это верная смерть. Их просто раздергают веревками…
Но комендант не собирался дарить степнякам даже это время своей жизни. Каждая лишняя минута – шанс на спасение для тех женщин и детей, которые находились в донжоне. Жена коменданта, жены и дети сотников и десятников. Их было немного, всего человек пятнадцать, из них девять женщин, шесть детей, от трех до десяти лет…
Не бывает крепости без потайных ходов. Жена коменданта знала их все и не мешкала.
Она понимала, что идут последние минуты жизни, ее и мужа, а потому не стоит их тратить без толку.
Полетел в сторону гобелен, открывая потайной ход.
И туда скользнули десять человек.
Дети – и их матери. Те, кто моложе, сильнее, те, кто сможет спастись сам и вытащить своих детей, да и чужих тоже. Хотя в такие минуты чужих детей не бывает.
– Бегите! Отсидитесь несколько дней в подземельях, потом попробуете выглянуть наружу. Степняки не захватывают крепости, да и наши подойдут, должны подойти. Провизии хватит, там на сто человек рассчитано.
Один за другим люди скрывались в темноте.
Подземелье – хорошая штука. Там можно отсидеться, там хранится запас продуктов, есть колодец, факелы, даже одеяла, кое-какая одежда. И если их не найдут, у девчонок появится шанс…
Даже если найдут не в горячке боя, уже лучше. Сгоряча не убьют, лишь бы сами глупостей не наделали.
Насчет себя женщина иллюзий не питала, таких, как она, степняки в плен не возьмут. А бежать?
Возраст не детский, полсотни уже разменяно, дети выросли, внуков она увидела в столице этим летом, остается умереть так, чтобы предкам не было за тебя стыдно. Гобелен отправился обратно на стену, женщина повернула рычаг, намертво блокируя вход снаружи, оглядела оставшихся, а потом, решившись, достала из небольшой шкатулки вовсе уж крохотный пузырек.
– Глотка хватит.
И первая, подавая пример женщинам, отпила тягучего горького снадобья. Она знала: яд своей силы не потерял.
Что могут защищать воины?
Детей и женщин.
Если степняки никого не найдут, они будут искать. А если найдут тела, подумают, что защитники крепости давали время женщинам уйти безболезненно и неопозоренными. Так делали.
Жена десятника Сарра, видевшая из окна, как степняк наколол на копье ее мужа, словно свинью на пику, молча протянула руку за склянкой.
Только в романах женщины пытаются драться с кинжалом, защищая свою честь. В жизни…
Много ты навоюешь против опытного воина, да еще в кольчуге или кожаном жилете, хорошо вооруженного? Это не роман, это жизнь. Скрутят, по кругу пропустят, еще и помучают напоследок… молить о смерти будешь и мечтать о яде.
В подземельях донжона можно отсиживаться долго. Ушедшие должны спастись, а степняки найдут в комнате пять тел.
Яд дурманил голову, холодели пальцы ног… она знала, это не больно. Она просто уснет, чтобы проснуться стоящей перед Братом и Сестрой, под руку со своим мужем.
Самоубийство – грех?
Нет. Ромейцы в такое не верили. Наоборот, считали, что время и место своей смерти человек волен выбирать сам. А уж Брат с Сестрой рассудят, как ты выбрал. И если нагрешил – и после смерти не скроешься от возмездия…
Снизу донесся чей-то предсмертный крик – и пузырек с ядом живее пошел по рукам.
Женщины уже не увидели, как падали последние защитники крепости, как арканы захлестнули коменданта, как извернулся старик, выхватывая из рукава небольшой кинжал и вонзая себе в сердце…
Они спали, и смерть мягко входила в их сон, закрывая отважным женщинам глаза.
Когда степняки ворвались в комнату, их ждали только трупы. Оставалось плюнуть – да и пойти дальше.
Потайной ход? Кто искал этот ход? И в голову никому не пришло…
Десять человеческих жизней. Сколько это на весах Вечности? Много или мало?
Защитники крепости своими смертями дали им этот шанс. Хотя бы так. Хотя бы этим людям…
Доран пал.
Голубь покружился над развалинами, но испугался мертвецов и не стал спускаться. Он полетит обратно, в Ланрон…
Принять его было некому. Голубятника-предателя, как он ни кричал, что свой, и ни молил о пощаде, зарезали вместе со всеми. Степняки подлецов не любили.
Пользовались, но уважать? Ценить? И не убивать? Ха!
Если предатель надеялся на что-то хорошее, он весьма заблуждался. История про Иуду в Ромее была не известна, но осины им готовили исправно.
Арман Тенор, матрос из Саларина
Вода – холодная.
Если кто не верит, может сам просидеть в речке малым не четыре часа. Каким чудом Арман не утонул?
Да только потому, что не просто цеплялся за топляк, а еще и ремнем к нему привязался. А все степняки, сволочи.
Захват корабля – дело небыстрое. Разграбление – тоже. Часа два ушло только на это. А потом еще два часа вся эта мразь рыскала по берегу, и Арман боялся даже дернуться. Не был он героем, не был…
Обычный человек, из тех, что в первую очередь спасают свою жизнь и семью, во вторую – свой огород, а государство… а на то король есть, пусть он думает.
Судороги сводили ноги раза четыре, хорошо хоть моряцкий нож был при себе, можно было себя уколоть. Но с каждым разом становилось все труднее, последний раз Арман едва ножа не лишился. Пальцы дрожали так, что хоть в петлю.
Когда Арман решился вылезти на берег, уже смеркалось. Но если еще останется в воде – точно умрет, он это понимал. И так уже начинала бить крупная дрожь, отчего топляк шевелился, словно живой.
Мужчина кое-как, цепляясь чуть ли не зубами, вылез на берег, и тут его накрыло. За все четыре часа сразу, словно стрела с тетивы слетела. Мышцы сводило так, что становилось страшно, трясло, корчило, хорошо хоть опасности утонуть уже не было.
В таких случаях спасение лишь одно – тепло. Или движение, что почти одно и то же, разогнать кровь, согреться…
Но когда где-то неподалеку рыщут степняки, это почти самоубийство.
Арман решил проблему проще.
Технология «упасть-отжаться» – вовсе не армейское изобретение. Она была известна еще с тех времен, когда два пещерных человека взяли палки, а третий решил ими командовать.
Вот и Арман последовал примеру умных людей. Упал – отжался, вскочил – упал.
Упражнение было хорошо еще и тем, что выполнялось почти на одном месте. Не надо бегать по округе, рискуя нарваться на врага. Шум есть, но тут уж выбирать не приходится. Раз сто сделать – и пот с него потек ручьями. Сил все равно не было, но соображать уже начал.
Оставаться на месте?
Или идти?
Ночью? Хм-м…
С одной стороны, ночью меньше шанс наткнуться на степняков, они должны или спать, или встать лагерем, а такое войско не спрячешь. С другой стороны, всегда есть разъезды и караулы. И наткнуться на них человеку, который плохо ориентируется на суше, – несложно.
К тому же он устал и голоден. В таком состоянии идти, а если что – бежать и прятаться, – дело гиблое. Куда пойдут степняки?
А вот сам Арман куда бы пошел?
А вниз по Интаре. Кони, люди… Только отсюда следует несколько выводов.
Верховья Интары степняки уже захватили и наверняка оставили своих людей. Хоть несколько отрядов, а оставили.
Если он пойдет вниз по Интаре – обязательно на них наткнется, вверх – тоже наткнется, и он – один. А степняков много, и они вооружены. А у него только моряцкий нож.
Неразрешимая задача? Да нет… Не для человека, который вырос на реке.
Для начала Арману требовалось подкрепиться. Он вырезал несколько рыболовных крючков, паршивеньких, откровенно говоря, но на одну-две ловли хватит, надергал ниток из рубахи и грубо свил их в одну, потолще. И отломил прут от выручившего его топляка.
Получилась грубая удочка, на которой после нескольких забросов забился карасик. И еще один.
Небольшие, с ладошку…
Арман и не вспомнил про огонь, что вы!
Рыба была наскоро почищена тем самым матросским ножом, выпотрошена и съедена сырьем, с костями и головой, только хрящики на зубах хрупнули.
После десятого карасика Арман напился из реки и выдохнул. Голодная смерть отменялась. Но оставались степняки…
Арман посмотрел на реку. Передернулся. При мысли о том, что придется опять в нее лезть, аж колотило, но другого способа он не придумал, тем более что плыть придется вниз по течению. Только надо бы…
И Арман опять взялся за нож.
Через два часа была готова ивовая плетенка, вроде корзины. Арман обмазал ее грязью, щедро утыкал ветками, листьями и даже прибрежного камыша повыдергивал, чтобы больше походило на плавучий островок, которые встречаются на Интаре.
Хуже было с веслами. Арман нашел пару досок, которые можно было приспособить под них, но… Плеск, да и неудобно будет.
Мужчина разделся, скатал одежду и накрепко привязал полоской ткани к своей плетенке. Рубаха хоть и грязная, а все ж светлее его кожи. Он загорелый, целыми днями на палубе работать – темнее степняков станешь, да и волосы темные, и то хорошо… А лицо и испачкать можно. Не сейчас, конечно, в воде все смоется, а вот потом, когда степняков заметит…
Арман поудобнее пристроил свое добро, чтобы, случись что, все схватить да нырнуть, помолился Брату с Сестрой – и пошел в воду, толкая перед собой островок-плетенку.
Сейчас он поплывет вниз по Интаре.
Это просто сидеть в воде холодно, а когда ты гребешь – намного лучше. Хоть тепло будет. Если ногу опять сведет, есть чем уколоть, можно уцепиться за плетенку, благо она неплохо держится на воде, и переждать пару минут, пока не отпустит…
При судороге главное – не паниковать, тонут-то больше не от нее, от страха. Биться начинают, дергаться… почему спасатели, как правило, оглушают спасаемого? Да вот поэтому. Чтобы и сам не утонул, и за собой не утянул.
Арман же собирался спасать себя лично, и сейчас ему нужен был весь ум, все хладнокровие… Он не принцесса Ролейнская, за него папа-король выкуп не даст.
Сейчас он поплывет за островком. Будем надеяться, что речку степняки на лодках не перекроют, лодок или ума не хватит. А когда он услышит врага или увидит – нырнет и поплывет под островком. Благо плел как корзину, есть место голову высунуть и дышать.
Почему поплывет, а не пойдет?
Быстрее. Так – быстрее, если вы плавать умеете. Особенно по течению, особенно ночью…
Арман осенил себя знаком святого ключа, помолился как сумел – и решительно шагнул в реку.
Шарлиз Ролейнская, дочь его величества Самдия
Шарлиз пришла в себя не скоро. Видимо, сказалось все сразу – и истерика, и сонное зелье, которым ее опоили…
Девушка открыла глаза – и над собой увидела тонкую ткань, несколько слоев… Прозрачная кисея, потом полог шатра, кажется… непонятно. Но точно не потолок каюты.
Что происходит?
Где она?
Память вернулась одним ударом, накатила волной, заставила захлебнуться собственным криком.
Степняки!
Стрелы!!
Смерть!!!
Шарлиз хоть и была стервочкой, но силы человеческие небеспредельны. А отоспавшийся организм тут же потратил их на истерику.
Служанки, неотлучно находившиеся при принцессе, чтобы та, не дай бог, ничего с собой не сделала, кинулись ее успокаивать и уговаривать, но куда там? Истерика раскручивалась в лучших традициях, по спирали, от слез к стонам, от стонов к крикам, потом к битью посуды и рукоприкладству…
Заглянувшая в шатер смотрительница ханского гарема только головой покачала и отправилась докладывать кагану о состоянии пленницы.
Хурмах выслушал, кивнул, но плетей старухе за нерадивость отвесить не приказал. Некогда.
Здесь поход, а в походе не до девок… просто всему свое время. Через три-четыре дня армия должна выйти к Равелю, а город взять не так-то легко. А надо…
Либо захватить с налета, либо осадить, запереть и идти дальше, иначе никак. Промедление не смерти подобно, это они и есть. Смерть и поражение.
Матильда Домашкина
День начался вполне обычно.
Антон, кофе, болтовня с Маленой, отправка писем, прием почты, посетители…
До обеда все было нормально. А в обед…
Увидев в окно тот самый джип, Матильда малодушно застонала.
– Малечка, ЗА ЧТО?!
– Вестимо, за грехи твои тяжкие, – язвительно отозвалась подруга.
– Малечка!!!
– Передавай управление! – Малена беззлобно подсмеивалась над подругой. Да, не с Матильдиным характером вежливые переговоры вести. У нее метод один… два. Либо в нос, либо по печени. А как там дальше пойдет – врачу виднее. Боевая у нее сестренка.
Матильда радостно отдала весь контроль над телом в руки Малены, а сама расслабилась. И приготовилась наслаждаться представлением.
Малена автоматически поправила волосы, улыбнулась своему отражению в зеркале и принялась печатать. А нечего время терять…
Такой ее и увидел Давид.
Светлая прядь падает на щеку, лицо спокойное и сосредоточенное, пальцы легко бегают по клавиатуре, голубое платье подчеркивает летний загар…
Не красавица. Но есть в ней нечто такое, выше красоты. Порода, воспитание…
– Добрый день, – сказал Давид, чуть кашлянув.
Малена оторвалась от компьютера и одарила его нечитаемым взглядом больших серых глаз.
– Добрый день, господин Асатиани.
– Малена…
– Антон Владимирович у себя. Я доложу о вашем приходе?
– Не надо. Я к тебе.
Малена не стала изображать изумление. Аристократки не гримасничают нелепыми обезьянами в попытке показать то, чего не чувствуют. Это нелепо и глупо, они не комедиантки.
Они либо выказывают эмоции, которые испытывают в данный момент, либо держат на лице вежливую маску. Малена сейчас поступала именно так.
– Я хотел извиниться.
«В нашем мире сдох последний мамонт», – прокомментировала Матильда.
«Может, у него совесть проснулась?»
«У мамонта? И потому он сдох?»
«Нет же! У Давида!»
«Ты в это веришь?»
«Нет. Но вдруг?»
Вслух комментировать Малена ничего не собиралась, вот еще. Она молча смотрела на Давида, заставляя того нервничать. И – продолжать.
– Мы с Антоном действительно поступили недостойно. Ты не давала нам никакого повода, и обсуждать тебя при посторонних людях, да еще в таком ключе, было непорядочно с нашей стороны.
«Фигасе! А мальчик-то не безнадежен?» – от души изумилась Матильда.
«Придется прощать», – согласилась Малена.
Давид правильно понял, что покоробило девушку, а это уже заслуживало внимания.
Малена чуть улыбнулась.
– Господин Асатиани, ваши извинения приняты. Я не держу на вас обиды.
Давид расцвел в ответной улыбке. По мнению Матильды – непропорциональной.
– Тогда… ты позволишь?
Малена вскинула бровь.
Матильда в очередной раз позавидовала этой гримаске. Вот у подруги она получалась совершенно органично, а когда то же самое попробовала изобразить перед зеркалом Матильда – вышла удивленная обезьянка. А вот не гримасничай, если не умеешь!
– Позволю – что?
На стол опустились два небольших листочка.
– Это билеты на концерт органной музыки. К нам приезжает Филип Новак, знаменитый органист, и сегодня вечером будет концерт.
– Где?
– В костеле на Садовнической.
– ГДЕ?! – искренне удивилась Малена. – В храме?
Удивление было ненаигранным, но все же, все же…
Костел в городе имелся не один. Целых три штуки: центральный, на Садовнической, еще один на окраине города, маленький, и второй такой же маленький – вообще в пригороде. Но орган, хороший, настоящий, большой, был только в одном из них. И раз в месяц там проводились концерты органной музыки.
Приглашались музыканты со всех концов страны, два-три часа играли, потом уезжали. Доступ на концерт был открыт для всех желающих. В конце концов, к Богу приходят и через музыку.
Матильда туда не ходила и, конечно, ни о чем таком не знала. Вот Малена и удивлялась вместе с подругой.
Давид развел руками. Да, в храме, и что такого?
– Приглашаю тебя посетить концерт в знак примирения.
Малена даже растерялась.
«Тильда?»
Матильда вздохнула. Она знала, если она сейчас запретит Малене идти, та не пойдет. Но ведь…
Не в Давиде Асатиани дело, в концерте! А запретить сейчас Малене – это как показать ребенку конфетку и отнять ее. Напрочь…
Можно сходить в другом месяце, но это еще когда будет! А с их режимом жизни, с их нервами, с их проблемами…
Может, Малена уже будет в столице, какой тут концерт?
«Надо идти», – вынесла вердикт Матильда.
Малена чуть склонила голову.
– Господин Асатиани, я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
Давид улыбнулся еще шире.
– Я за тобой заеду после работы?
Малена посмотрела на билеты.
– Концерт начинается в шесть вечера?
– Да.
– Что ж…
С работы она уходила где-то полшестого. Как раз будет…
– Надеюсь, моя одежда подойдет для мероприятия?
Давид улыбнулся еще раз.
– Это же костел. Строгих правил там нет, не стоит ходить с вырезом до пупа или в джинсах, а так… не погонят.
Малена оглядела себя.
Простое платье чуть ниже колен, крой – футляр, рукава три четверти, из украшений цепочка с кулоном в виде жемчужины, волосы заплетены в «колосок»…
Нормально.
Давид, кажется, тоже так думал.
– Пусть билеты остаются у тебя?
– Зачем? – удивилась Малена.
– Если передумаешь и решишь пойти без меня, я не стану тебя осуждать.
Малена впервые взглянула на парня без раздражения. И даже мысленно поставила ему плюсик. Но…
– Господин Асатиани, я уже дала вам слово.
Давид поднялся со стула и изобразил легкий поклон.
– Тогда вынужден откланяться. Пойду зайду к Антохе…
– Одну минуту. – Рефлексы никуда не делись. Малена коснулась селектора. – Антон Владимирович, к вам господин Асатиани.
– Пусть заходит, – отозвался шеф, и Давид скрылся за дверью.
Матильда коснулась ладонью билетов на концерт.
– Так странно…
– У товарища развито творческое воображение.
– Орган… никогда не слышала.
– У вас их пока нет?
– Наверное, нет…
Матильда нашла ссылку в компьютере и щелкнула мышкой. Наушники заполнила «Аве Мария» под орган.
Малена слушала, пока не закончилась музыка, а потом медленно положила наушники на стол. Покачала головой.
– Нет. Этого у нас нет. Но… я хочу!
Матильда вздохнула.
– Рехнешься строить.
– Все равно!
– И кто на нем играть будет?
– Эм-м-м-м…
– Малена, давай так – посмотрим все в интернете, если срастется, попробуем чертежи скопировать, или что там, ну и у вас построить. Если у вас клавесины делают, то и орган смастерят. А вот ноты и игра… отдельный вопрос.
– Но решаемый?
– Попытка – не пытка. – Матильда пожала плечами. – Попробуем, потом посмотрим.
– Спасибо…
– Не за что, сестренка. Не за что…
* * *
Матильда разговаривала с Маленой, Давид с Антоном.
– Как дела?
– Нормально. А у тебя?
– Не жалуюсь. Каким ветром?
– Все тем же. – Давид кивнул на дверь, за которой сидела Малена. – Решил наладить отношения.
– Девочка же не в твоем вкусе.
– Но что-то в ней есть. Наверное, характер.
– Гонор, – отмахнулся Антон, – и только… все они, телки, одинаковы.
Давид спорить не стал.
– Я сегодня за ней заеду, ты девочку не задерживай.
– Не буду. Куда пойдете тусоваться?
– В костел.
– КУДА?!
Антон удивился намного сильнее Матильды.
Давид? И костел?
Свят-свят-свят… приснится же такое.
– В костел. Знаешь, такие католические храмы, – вежливо пояснил Давид.
– Я-то знаю. Ты там что забыл? Ты ж ни разу не католик!
Правда, и не православный… как это называется, когда религия напоказ, не для души, а для галочки? Церковно-приходской? В том смысле, что приходит в церковь и даже присутствует, но души это не затрагивает? Да, это было самое близкое определение. Давид был именно из таких, церковно-приходских.
– Буду молиться.
Антон повертел пальцем у виска, но спорить не стал. Бывает…
Куда только бабу не поведешь, чтобы трахнуть… Ко всем разный подход нужен. Пусть друг получает удовольствие.
– Ладно. Не задержу.
– Отлично. Бывай.
– Давай…
Парни попрощались, Давид раскланялся с Маленой и ушел.
Билеты заняли свое место в ящике стола.
Антон смотрел в окно.
Костел, говорите?
А что у нас там интересного?
Недолгий поиск в интернете дал ответ. Концерт…
Сходить, что ли?
Нет… столько времени он эту нудятину не выдержит. Можно подъехать к концу представления, посмотреть, куда направится парочка. Только взять у кого-нибудь машину, чтоб не на своей…
Решено. Так и сделаем.
Зачем?
Привычки к самоанализу у Антона Владимировича не было. Сделать – и все тут… а чего она согласилась? И вообще… хочется!
* * *
Не успел уехать Давид, как в приемную просочилась Женя, аж вибрирующая от интереса.
– Привет!
– Привет.
– Малена, а чего этот заезжал?
На размышление у Малены ушла пара секунд. Скрывать их встречу? Сказать, что Давид заезжал к другу?
Можно. Потом можно попросить его не афишировать отъезд, благо телефон она знает. Спрятаться, таиться…
Что за сопливое детство? Игра в шпионов за сараем!
– Давид Асатиани заезжал, чтобы пригласить меня на концерт.
– Да ты что!
Глаза у Жени стали круглыми, как у совы, которую ударили по голове сковородкой. И такими удивленными…
– Именно так.
– А ты чего?
– Я решила съездить на концерт, – честно призналась Малена.
Женя расплылась в улыбке.
– Уломал? Решилась?
На лице Малены было откровенное недоумение.
– Не понимаю сути вопроса.
– Ну… – замялась Женя. И рубанула со всей пролетарской прямотой: – Знаешь, Давид… он симпатичный и с девчонками, говорят, щедрый…
Малена пожала плечами.
– Женя, ты можешь мне верить, можешь не верить, но если бы не концерт – я бы не согласилась никуда ехать.
– А что за концерт-то?
– Органной музыки.
– Ух ты! Круто!
– Следующий будет еще не скоро. И я решила воспользоваться случаем…
– А не боишься, что он приставать будет?
Малена об этом и не собиралась думать. Но если спрошено…
– Вряд ли.
– А то говорят, кто девушку ужинает, тот и танцует.
– На ужин я не соглашалась…
– А на концерт…
– А что не так с концертом? Женя, ты уверена, что моя цена – один билет?
Девушка зависла.
– Ну… как бы…
– Или где-то написано, что я обязана за билет на концерт лечь с человеком в постель?
– Динамо крутить будешь?
Малена вздохнула.
– Жень, я против товарно-денежных отношений в личной жизни.
На лице Евгении было написано откровенное недоумение. И если бы Малена могла заглянуть в кабинет – она бы увидела точно такое же выражение на лице Антона. А вот нечего подслушивать чужие разговоры…
Пришлось разъяснять.
– В последние годы произошло обесценивание личных отношений. Бытует мнение, что если мужчина тебя куда-то приглашает, дарит подарки и прочее, ты можешь расплатиться за это собой. Чуть ли не обязана.
– Как-то это неприглядно звучит.
– И выглядит со стороны так же гадко. Но ведь есть такое?
Женя подумала и согласилась. Примеры были общеизвестны.
– Ну да.
– С другой стороны, я о чем-то просила господина Асатиани?
– Нет…
– Делала что-то, чтобы привлечь его внимание?
– Нет.
– Чем я ему обязана?
– Ну…
– Я могу спокойно оплатить свой билет на концерт – и все. Не стала я этого делать, потому что цена билета смешная, сто рублей. Пять раз на автобусе проедешься, и считай – концерт.
– А если тебя дальше пригласят… ну там, поужинать?
– Откажусь.
– Почему?
– Потому что я согласилась на концерт. А господин Асатиани идет довеском к музыке.
Из кабинета послышался грохот.
Антон, который легкомысленно раскачивался на стуле, от такого заявления не удержал равновесие и грохнулся на пол вместе с креслом. А еще пребольно треснулся коленкой о край стола.
Из селектора донесся голос Малены:
– Антон Владимирович, все в порядке?
– Да, – прохрипел Антон, кое-как выбираясь из-под стула. – Все нормально…
Вот ведь зараза!
Но почему-то парню было приятно. Довесок, говоришь? И ведь не врала, ни минуты не врала…
Женя тоже это поняла и заулыбалась.
– Слушай, а он тебе совсем не нравится?
Малена закатила глаза.
– Жень, мне восемнадцать лет.
– И что?
– Ни образования, ни профессии, ни стабильного дохода – ничего.
– Не поняла?
– У тебя родители есть?
– Да.
– И как, если ты забеременеешь? Выгонят?
– Ты что – рехнулась? Ну, поорут…
– А у меня – только кошка. Поэтому в ближайшие десять лет для меня все любови под запретом. Вообще. Пока я на ноги не встану.
– А если…
– Москва слезам не верит.
Малена эту фразу пока не понимала, но произнесла с подсказки Матильды. И увидела, как в глазах Жени проявилось понимание.
– Да, ты права. Извини…
– Тогда я работаю, ладно?
– Да, конечно… Я себе кофе сделаю?
Малена сделала щедрый приглашающий жест в сторону кофеварки и принялась печатать.
Концерт там, концепт, а работу никто не отменял…
* * *
В чем разница между Маленой-рабочей и Маленой-концертной?
Ни в чем.
Разве что у второй косметика освежена и волосы причесаны иначе. Колосок Малена расплела и уложила в сложную ракушку.
Матильда предлагала оставить их распущенными, но Малена не согласилась. Не тот стиль. Одежда диктует многое, и прическу, и косметику, и даже манеру поведения.
Так что Малена выпорхнула из конторы, Давид распахнул перед ней дверь джипа и даже помог залезть. Не из вежливости. Просто дотронуться хотелось. Но лишнего себе он не позволил, отчетливо понимая, где проходит граница между допустимой вежливостью – и намеком. Было ясно, что второго Малена не потерпит.
У костела Давид нагло запарковался на месте для инвалидов, а в ответ на вопросительный взгляд Малены махнул рукой.
– Да, фигня, отмажусь…
Малена оглядела здоровущий джип и промолчала. Кто бы спорил, так и выглядят машины, на которых у нас инвалиды ездят. Умственного труда.
Руку Давид предлагать не стал, но дверь перед девушкой открыл и к месту ее сопроводил честь по чести. И даже купил ей программку и диск.
Малена поблагодарила за любезность и принялась оглядывать орган.
«Как же это сложно…»
«Малечка, а ты как хотела? Но мы найдем решение и проект, обещаю…»
«Спасибо!»
Долго ждать органиста не пришлось.
Невысокий седой мужчина во фраке вышел из какой-то дверцы, присел к органу, и…
На следующие два часа Малена забыла обо всем.
Об окружающем мире, о Давиде, о Донэре и Аллодии… не было ничего. Только она и музыка, только здесь и сейчас…
И это было так красиво!
* * *
Давид смотрел на профиль девушки, сидящей рядом.
И снова нестандартная ситуация.
Ходил он раньше на концерты с девушками?
Да!
Мало, что ли, к нам знаменитостей приезжает? Да до фига…
Программа проста. Концерт, ресторан, потом позавтракали вместе и разбежались. И девушки отлично обо всем знали и старались привлечь его внимание.
Одна решила начать прямо на концерте, пришлось пиджак снимать и прикрывать лежащую на его коленях даму от посторонних взглядов. Косились, конечно, но молчали.
М-да, было.
А тут что?
Давид четко осознал, что если сейчас, вот в эту минуту, он провалится сквозь землю, Малена будет последней, кто это заметит. Она вся была там, в органной музыке. И по щекам девушки текли слезы.
Настоящие, не наигранные…
Малена их даже не замечала и не стирала. Давид сунул руку в карман, вытащил носовой платок и коснулся ее лица.
Бесполезно. На него и внимания не обратили, настолько девушка провалилась в музыку. И ведь ни капли не играет.
Вот как ее, такую, соблазнять? Если она даже внимания не обратит?
Поцеловать, что ли?
Так ведь и не заметит. И вообще, в храме как-то… пусть он и католический, и ни одной агрессивной бабки здесь нет, но как-то некорректно. Не по себе…
Оставалось слушать музыку и ждать конца представления.
Давид вздохнул и откинулся на спинку скамьи.
Послушаем… музыка и правда красивая…
* * *
Два часа спустя Малена выходила из костела, словно пьяная.
– Как же это прекрасно!
Матильда деликатно не мешала подруге. Ведь и правда красиво… она в таком диком восторге не была, но она дитя современности, чтобы ее удивить, постараться надо. А Малене все в новинку…
Давид поддерживал девушку под локоть. Без малейших намеков, просто – Малене это требовалось. Ее чуть-чуть пошатывало от впечатлений, и девушка ни капли не играла. Она действительно была в восхищении. Ее душа пока еще оставалась там, под сводами католического храма, рыдала и пела вместе с органом…
– Какая встреча!
Голос принадлежал симпатичной высокой блондинке в излишне коротком и кричащем платье алого цвета с черными вставками. Давид поморщился. Вот уж некстати…
– Диана, здравствуй.
– Привет, зайчик. Не знала, что ты любишь классическую музыку. Тетушку привозил?
Малена медленно пробуждалась от прекрасного сна. Органная музыка… это надо слышать. И именно вживую.
– Твое какое дело? – грубо отбрил Давид. – Поздоровалась? Свободна!
– Фу, как невежливо. Девушка, а вы чего молчите, как засватанная?
Малена перевела взгляд на женщину. Мило улыбнулась.
– Простите… я прослушала. Вы что-то сказали?
Диана открыла рот.
– Я… ты…
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Я тебе еще объясню, – недобро прищурилась Диана.
– А ну исчезни дальше, чем я вижу, – рявкнул Давид, подхватил Малену покрепче под локоть и шагнул вперед с таким решительным видом, что блондинка стушевалась и сделала шаг назад.
Прошипела что-то нелестно-матерное и растворилась в толпе выходящих.
Да и черт с ней…
Усаживая Малену в джип, Давид невольно сравнивал между собой девушек, и проигрывала вовсе не Малена. Как ни изощряются в изобретении уловок дамские журналы, но женщина, которая себя уважает, всегда выглядит лучше той, которая себя продает.
– Поехали. Подвезу тебя до дома, – решил Давид.
Малена кивнула. Мыслями она была еще там, где торжествующе гремела органная музыка, и неслась к небесам душа, и реяли по ветру белые знамена, и сияло солнце в чужих небесах…
И только у подъезда она более-менее очнулась.
– Спасибо за чудесный вечер.
– Не за что, – отмахнулся Давид. – Я точно прощен?
– Да…
– О поцелуе просить не буду. Но проводить тебя до квартиры – можно?
– На чашку кофе приглашать не буду, – честно предупредила Матильда.
– И не надо. А если я тебя еще раз приглашу? Пойдешь?
Малена, уже Малена, рассмеялась.
– Смотря куда.
Давид улыбнулся.
Это было не кокетство, но сегодня в глазах странной девушки он поднялся на несколько ступенек вверх. И это радовало.
Неясно почему, но – радовало.
– Пошли, провожу.
И вылез первым, чтобы открыть девушке дверь. Вот ведь… никогда раньше так не делал, а тут… до чего музыка людей доводит!
Взгляд в спину Малена почувствовала всем телом и не удержалась. Оглянулась.
Петюня.
И смотрит так… Сидит с друзьями на лавочке, потягивает пивко и зло сверлит ее глазами. Словно она ему что-то должна… гад! Ладно, может, впредь поостережется?
Одно дело – мотать нервы беззащитной девушке, другое – беззащитной девушке, которую подвозит домой мужик на крутом джипе. Нерусский мужик, заметим.
И – нет, это не расизм, просто неизвестного боятся больше. Кто его знает, вдруг зарежет? Или еще чего нехорошего сотворит?
Малена поднялась на свой этаж и уже приготовилась попрощаться…
«Какого черта?»
Вопрос задавала Матильда, а потому никто ее не услышал.
На двери были отчетливые царапины, на замке и вокруг него, даже на дверном косяке, словно его пытались взломать, но не преуспели.
Давид присвистнул.
– Это еще что такое?
Малена покачала головой.
– Не знаю…
– Надо вызвать полицию. Пошли.
– К-куда?
Девушка растерялась настолько, что даже не сопротивлялась, пока ее сводили вниз и заталкивали в джип. Только там она опомнилась.
– Бесенька!
– Что?
– Моя кошка.
– Потерпит немного. Пока менты все следы не соберут, – отмахнулся Давид.
– А если…
Произнести вслух Малена не смогла.
Если дверь взломали и с Бесей что-то сделали? Она же ласковая, доверчивая, добрая малышка, она не знает, какими сволочами могут быть люди, уже забыла…
Давид посмотрел на растерянное лицо девушки и смягчился.
– Успокойся. Дверь не взломана, твоя кошка просто сидит внутри.
– Д-да?
– Точно. Давай, успокаивайся, сейчас менты приедут.
– Хм-м…
Вслух Малена ничего не сказала, но Давид понял.
Как же!
Спешат и падают! Поедет наша полиция с рекордной скоростью на вызов к какой-то девчонке? Которая живет на зарплату, без связей, да и вообще – почти никто?
Ой ли…
– Асатиани – это не фамилия, а репутация, – коротко ответил Давид на невысказанные сомнения. – Сиди, мне позвонить надо. Хорошо?
– Да. Я тебе очень благодарна…
– Не за что. Может, тебе эту ночь в гостинице переночевать? Я сниму номер…
Малена покачала головой.
– Нет. У меня кошка…
– Договорюсь и про кошку?
Малена расправила плечи. И в глазах ее блеснула та же сталь, что и у ее предков, которые отвоевывали себе земли огнем и мечом.
– Ни одна мразь не выгонит меня из своего дома!
– А если придут ночью?
– Беся услышит, – коротко ответила Малена.
– И что тогда ты сделаешь?
– Буду оправдываться в суде за превышение законной самозащиты, – без лишней аффектации ответила Малена. – Дома и стены помогают.
Самое опасное оружие, как это ни забавно, – кухонный нож. По статистике, от него погибает больше людей, чем от огнестрела. Не дрогнет ли у девушки рука в нужный момент?
Вряд ли.
Давид недоверчиво покосился на девушку, но не стал спорить. Махнул рукой и вышел из джипа, зачем-то оглядел дом…
И принялся разговаривать по телефону.
Первыми подъехали полицейские.
Вежливо подошли к джипу, поздоровались и направились в подъезд. Исследовать, фотографировать, снимать отпечатки пальцев… впрочем, последних там наверняка нет. Сейчас даже полный кретин знает, что на дело надо идти в перчатках.
Один полицейский представился Малене и принялся заполнять протокол. Выспрашивать паспортные данные и обстоятельства дела. Увы, рассказать Малена могла очень мало.
Была на концерте. На работу ушла рано утром, пришла только сейчас, сами видите. У двери наткнулась на следы взлома, спасибо господину Асатиани, который оказался рядом. Он вызвал полицию, а то сама Малена растерялась.
К чести полицейского, ухмылок и намеков он себе не позволил. А может, и ни при чем здесь честь, просто Малена так выглядела, что пошлости в ее присутствии говорить не получалось. И Давид косился зверем.
Кто мог быть свидетелем?
Знать бы!
Тетя Варя уехала к сыну, он в другом городе, она к нему регулярно на пару дней ездит с внуками повозиться… да, соседка. А кто еще?
Сложный вопрос. Хрущевка, стандартная, на площадке четыре квартиры, в подъезде шестнадцать квартир, но половина из них пустует. Лето же, август…
Вот кто куда и разъехались.
Есть квартиры, которые сдают внаем. Таких три штуки, и там жильцам все трын-трава, они и увидят что-то, все равно рукой махнут.
Старики, которые выходят только в поликлинику.
Семьи, в которых все работают…
Может, кто-то что-то и видел, но обратил ли внимание? Мотя искренне сомневалась. На их площадке была тетя Варя, одна квартира в настоящий момент сдавалась и ждала своего съемщика, а четвертая…
В четвертой жил дальнобойщик. Жил один, ездил в рейсы, и застать его дома было нереально. Работа…
Матильда честно вспоминала всех соседей, с которыми общалась, но…
Тем временем вокруг дома началась какая-то подозрительная активность.
Подъехал белый автобус, из которого выскочили шесть парней в одинаковых комбинезонах, старший подошел к Давиду и о чем-то с ним заговорил. Малена не слишком обращала на это внимание, все силы уходили на то, чтобы слушать Матильду и передавать ее ответы полицейскому. Саму Мотю выпускать было просто нельзя, она плевалась ядом и мечтала оторвать неизвестным взломщикам все ненужное. Начиная с пальцев ног – и вверх по организму.
Тем временем парни разбежались вокруг дома – и взвыли сверла.
Хрущевка украшалась видеокамерами. По одной у каждого подъезда и на всякий случай – с противоположной стороны. Мало ли?
На это с одобрением взирали бабушки на лавочках, потом одна из них, самая смелая, подошла к Давиду.
– А ты кто будешь-то, мил-человек?
– Давид Асатиани. Добрый вечер.
Вежливость к старшим вбивается в некоторых с пеленок. Даже если ты ни во что не ставишь человека, ты будешь вежлив.
– Добрый. Что Асатиани – это хорошо, только вот неясно, что с домом-то делают?
– Камеры ставят. Чтобы ворье не ходило.
– Ишь ты… это что – программа?
– Нет. Это… – Давид споткнулся на полуслове. А правда, как тут скажешь? Но потом он нашел подходящие выражения: – Человека, который работает на меня, сегодня едва не обокрали. Наша фирма заботится о своих людях.
– Это кого же?
– Малену, – кивнул Давид в сторону джипа.
Бабка прищурилась. Глаза у нее, несмотря на возраст, были соколиные. Или любопытство способствовало обострению зрения?
– Домашкина, что ль?
– Да.
– А… это правильно. Кем ее взяли-то?
– Секретарем, – честно ответил Давид, не уточняя только, что к Антону.
Бабка прищурилась.
– Не обижаешь девочку?
Мужчина рот открыл. От изумления.
Ничего себе вопрос!
– Нет. Не обижаю…
– Вот и не надо. И ты учти, она не из таких, которые на директоров бросаются, она девочка порядочная. На работе – только работа.
– Да я уже понял, – вздохнул Давид. А жаль…
Бабка тоже поняла смысл вздоха, прищурилась.
– Меня, если что, Мария Михайловна зовут. Я Матильду с детства знаю, еще когда мать ее на севера умотала… вот уж дрянь девка была. А Тильду бабка воспитала, вырастила, земля ей пухом. Майя редкостным человеком была. И внучка в нее, тоже дельная.
– В каком смысле? – честно переспросил Давид.
И получил полный отчет. Да столько, что частным детективам и за год не накопать. Ох, не стоит недооценивать бабушек на лавочках, они знают все. И еще немного сверху.
Мария Михайловна выложила Давиду обстоятельства жизни Малены, присовокупила, что девочка хорошая, что с парнями ее никто и никогда не видел, и что с ней бы гулять не надо. Кому забава, а кому и жизнь так сломать можно…
Давид не испугался. Но задумался.
А ведь и правда… не шалава какая, росла с бабушкой, себя блюла, долг отдала, учится, работает, выживает как может… нужен ли он в ее жизни?
Вот вопрос…
Ответ Давид тоже знал. Но озвучивать не хотел. Ни капельки.
Вместо этого он поговорил с бдительной бабушкой еще минут двадцать и направился к следующему подъехавшему автомобилю типа «Газель».
Этот заметила и Матильда. А поди не заметь, когда грузчики сноровисто вытаскивают из кузова металлическую дверь и тащат в подъезд?
Из джипа Малена не выскочила, но Давид ее взгляд заметил и пришел сам.
– Ребятам часа полтора потребуется. Значит, так, камеры у вас поставили, программу скачаешь, коды тебе сейчас Михаил оставит. Поделишься ими с соседями, чтобы каждый из вас мог войти на сервер. Поняла?
– П-поняла… то есть – нет.
Давид закатил глаза. Полицейский понятливо сунул Малене на подпись протокол и вылез из машины.
– Малена, если к тебе приходил взломщик, он может и вернуться. Кошка – не защита. Проще поставить камеры и новую дверь. Ключи ребята тебе отдадут.
Малена потерла лоб.
– Не могу собраться с мыслями… сколько я должна?
Давид вздохнул.
– Для меня это не деньги.
– Но для меня – деньги. И я не могу принять такие подарки.
Он понимал. Действительно, для Малены это дорого. Но…
– Хорошо. Тогда отплатишь мне услугой за услугу. Сможешь?
– Смотря какой.
Давид шкодно улыбнулся.
– Отец меня собирается женить.
– Поздравляю!
– Было бы с чем. Я еще не нагулялся… вот, могу представить тебя семье как свою девушку.
Малена не стала вскрикивать: «Что?» или «Как?». Она предпочла помолчать минуту, осмысливая сказанное и формулируя свои вопросы.
– Что ты от этого выиграешь?
– Время.
– Звучит неубедительно.
– Уж как есть, – вздохнул Давид. – У нас другие обычаи. Я должен слушаться старших, но отец не станет ломать меня через колено. Постарается аккуратно разубедить.
Малена пожала плечами.
– И зачем тут я?
– Как ты думаешь, если я приведу к себе домой Диану? Или эту вашу… как ее, рыжая такая?
– Валерия, – машинально подсказала Малена.
Давид пожал плечами, имени чаровницы он просто не помнил. Много таких бегает. Волосы крашеные, глаза глупые и жадные, на лбу ярлычок с ценником, каждую запоминать – жирно будет.
Малена хмыкнула. Как-как, паршиво. Приведи ее сын такое в дом, она бы костьми легла, но не допустила, чтобы мальчик так вляпался.
– Они меня тут же женят, – прочел ее мысли Давид. – Мгновенно.
– Я тоже не лучший вариант.
– На роль любовницы? Или возлюбленной? В это хотя бы можно поверить. Неглупая, воспитанная девочка, из приличной, но бедной семьи, которая не станет устраивать скандалы и от которой можно достаточно легко отделаться.
Звучало логично. В мире Малены так поступали, находили иногда сыну любовницу, чтобы тот не набрал дурных болезней, а когда приходила пора его женить, выплачивали девушке крупную сумму и прощались честь по чести. Или не выплачивали… в монастыре такие истории не были редкостью.
Барышня-крестьянка?
Барин и крестьянка. Реальный вариант.
– Эта игра будет надолго?
– Нет. Думаю, пару месяцев, не больше. Побываешь пару раз у нас в гостях, если пригласят, думаю, родители рестораном обойдутся для встречи с моей девушкой, несколько раз сходим, к примеру, в кино… все.
– Действительно – все?
– Мне хватит. Потом я буду сильно переживать наш разрыв, хотя и покорюсь отцовской воле… отыграю еще годик. А там и еще что-то придумаю.
«Странно это звучит», – Матильда не скрывала недоверия.
Малена как раз в ситуации ничего странного не видела, но здесь-то на дворе двадцать первый век! Не десятый… Нельзя все прямо сказать родителям? С трудом верится.
Это она и озвучила, стараясь быть максимально корректной.
Давид только фыркнул.
– Малена, не обижайся, но у вас, русских, иное представление о жизни. Слишком вольное поведение, непочтение к родителям, да много чего! У нас не так.
– Но вы живете в России?
– Мои сестры выходили замуж по сговору. Понимаешь? И они счастливы. Мы сильно обрусели, да, я чувствую себя больше русским, чем грузином, но кое-что у нас осталось.
Малена покачала головой. А ведь раньше ей казалось, что это неплохая судьба. Тогда, в монастыре… Сейчас же…
Попробуй кто, реши судьбу герцогессы за ее спиной! Да она в горло вцепится… ладно, Матильду попросит. Но уж точно не смирится просто так, не станет плакать и покоряться обстоятельствам. И когда оно вот так… получилось? Даже странно.
Но и Давида она понимала.
Был бы жив отец, она могла бы сейчас ехать в столицу к жениху. Вполне возможно…
И неблагодарность – тяжкий грех.
Малена посмотрела в глаза Давиду. Красивые глаза, с длиннющими ресницами, которым позавидовала бы не одна девушка.
– Хорошо. Я согласна.
– Вот и отлично, – расцвел в улыбке Давид. – Договорились. Сейчас полиция закончит, потом мастера поставят дверь – и пойдешь отдыхать. А я позвоню или заеду на той неделе, хорошо?
– Да. Я тебе очень благодарна за помощь… одна я столько сделать не смогла бы. Никогда.
Давид махнул рукой.
– Все в порядке. Бывает…
– Что – бывает?
Малена едва не застонала.
Вот шефа-то сюда откуда принесло? Каким таким недобрым ветром?
Давид посмотрел на осунувшееся лицо девушки, на недоумевающего Антона – и подхватил друга под локоть.
– Пошли, поговорим вон там…
Антон и не подумал сопротивляться. Ему хотелось объяснений.
* * *
Оказывается, на концерте органной музыки можно встретить очень полезных людей.
Антон сегодня насчитал одного депутата, чиновника, за которым уже месяц гонялся, и с ужасом поглядел издали на директрису школы, в которой учился. И это далеко не весь список.
И чего он сюда раньше не ходил?
Конечно, после концерта он задержался.
Черт с ним, с Додиком, но вопрос с чиновником хотелось обсудить сегодня. И это ему удалось. Договорились более предметно встретиться завтра, что означало – готовь деньги. И отлично!
Если Антон сейчас продавит себе помещение…
Аренда офиса – удовольствие дорогое. А если поучаствовать в тендере и взять офис в аренду у города, не у частника, есть возможность сильно сэкономить. А потом и выкупить помещение, да еще получить деньги на ремонт от администрации…
Конечно, это не так просто, как пишется. Но лиха беда начало, а урезать расходы на офис вчетверо – ради этого стоит побегать.
Но Додика он упустил.
Зачем поехал к дому Малены?
Антон и сам не знал. Посмотреть на окна, там Малена или нет, подождать, пока она появится. Посмотреть, в каком виде она приедет…
Чего Антон не ожидал, так это кучи народа рядом с домом, полицию, каких-то мастеров, бледную Малену в джипе Давида…
Что тут вообще происходит?
* * *
Полученные ответы Антона не обрадовали. Но…
– Я тебе деньги верну.
– А Малена – тебе? – ехидно уточнил Давид.
– Вычту у нее из зарплаты. Постепенно, за год-два.
– Мы с ней уже без тебя договорились, – припечатал Давид.
– Сейчас со мной поговорим.
Давид сверкнул глазами, но крыть было нечем.
– Пошли. Поговорим…
Своего шефа Малена не ожидала увидеть. Вежливо поздоровалась, и только.
Антон тоже не стал тянуть, взяв быка за рога.
– Я знаю, что Давид решил установить камеры и новую дверь. Если хочешь, фирма это оплатит, а ты мне вернешь деньги в рассрочку, за несколько лет.
«Опа! – зависла Матильда. – Фигасе предложеньице?»
«С чего бы?»
«Кажется, ты ему нравишься. Иначе бы он в это не лез…»
«Тогда у меня только один вариант ответа», – Малена даже и колебаться не стала.
– Антон Владимирович, я благодарна вам за заботу, но мы уже заключили соглашение с господином Асатиани. Отказываться от данного слова я не стану.
Давид расцвел подсолнушком.
– Вопросы есть?
Антон нахмурился.
– Малена, подумай еще раз, пожалуйста.
– Я очень благодарна вам, Антон Владимирович, но согласись я так поступить, и господин Асатиани вправе будет оскорбиться. За то, что я оценила его благородный порыв так дешево.
Парни прокрутили это в голове, переглянулись, и Антон скрипнул зубами.
– Ладно. Завтра на работу к обеду, поняла?
– Да. Спасибо, Антон Владимирович.
– Не за что. Додик, ты тут разберешься?
– Уже, собственно, – и не подумал отказываться Давид.
Антон пожал ему руку, кивнул на прощание Малене и отправился к машине. Был бы у него хвост, как у кота, сейчас бы точно все углы им обтрепал… И чего он так разозлился?
Давид проводил друга взглядом, а потом сделал то, чего от себя и сам не ожидал. Взял руку Малены и коснулся ее губами.
«Я правда от всей души». – «Я знаю, и я тебе благодарна».
Вслух не было сказано ни слова, но парень и девушка отлично поняли друг друга.
Бывает такое.
Выходим мы из магазина, на крыльце сидит и мяучит кошка – и мы покупаем ей рыбы. Или подаем деньги мальчишкам в метро. Или…
Просто порыв. Движение души, не требующее ничего в ответ. И не стоит опошлять его реверансами.
Дверь и камеры стоят дороже кильки? Безусловно. Только мерки у всех разные. Давид эту сумму, а то и больше, тратил в месяц на бензин для своего внедорожника. Да и знакомые все сделали подешевле… дверь вообще с одного из отцовских объектов, камеры у них и так ставят на каждой стройке… Нет, не так дорого ему это обошлось.
Просто помог. И не надо ему было оплаты, он и эту игру придумал больше, чтобы Малена не чувствовала себя обязанной. Он был не против уложить девушку в постель, но не покупать же?
Хотя почему нет?
Наверное, потому, что эта – не продается.
* * *
Пока Давид занимался самокопаниями, Малена тоже беседовала с Матильдой.
– А правда, чего ты отказалась? – спрашивала Мотя.
– Давид это сделал не думая. Просто позаботился, понимаешь?
– Ну да. Но…
– Антон мне нравится. Если бы я взяла у него деньги…
– Ты была бы обязана их отработать. И все.
– С нашей жизнью? Когда неясно, что будет завтра?
Об этом Матильда не задумывалась.
– М-да.
– А еще Антон мне слишком нравится. Я не могу взять у него деньги, понимаешь? Это неправильно получится! Не так! Мне проще договориться с Давидом, который мне безразличен.
Матильда понимала.
– А еще учитываем, что Антон принимает оплату натурой…
Малена поморщилась. Она не поступила бы так, но… пусть даже шанса на такие отношения не будет. Гадко…
– Что обидно, я бы с легкостью оплатила тебе хоть дом, хоть что. Но мы не переправим сюда деньги.
– Остается их отрабатывать. Кажется, в мужском варианте это называлось «чичероне»?
– Это не совсем так. Мы просто играем. И – да, у нас так делали. Нанимали девушек для обучения ребенка «хорошим манерам»…
– Кстати, можно сходить к нотариусу и написать завещание на Давида.
– Ты всерьез? – удивилась Малена.
– А что такого? Ты же видела мою мамашу…
Малена задумалась.
– Почему бы – нет?
– Тогда завтра так и сделаем. Как раз утро свободное…
– Да… спать пора.
По счастью, все уже заканчивали, и с дверью, и с камерами. Давид лично проводил Малену до дома, почесал Беську за ушком, попрощался – и удрал.
Малена повесила новые ключи в прихожей и повернула защелку, чтобы никто, даже с ключом, снаружи не вошел.
– Мой дом – моя крепость, – прокомментировала Матильда.
– Именно так.
– Тогда в душ и спать.
Что девушки и претворили в жизнь.
