ГЛАВА 28

Книга: Сборник космических циклов. Компиляция. Книги 1-24

* * *

Настоятель монастыря серых рыцарей Господа, преподобный Вистальд Гарден, выглядел вполне современно. Это был человек средних лет с сединой в гладко зачесанных волосах, в больших роговых очках и в цивильном костюме, ничего общего не имеющем с монашеской рясой.

Он вольготно расположился за большим столом, заваленным бумагами, на которых, придавливая всю груду, стоял большой прозрачный сосуд, наполненный кристально чистой водой. Сосуд был частью хорошо подготовленного психологического давления на пленника, и, понимая это, Танаев даже не взглянул на него, все свое внимание сосредоточив на лице настоятеля, изучая его так пристально, словно ему самому предстояло вести допрос этого человека.

Видимо, тот почувствовал что-то неприятное для себя во взгляде Танаева, потому что он недовольно поморщился и лишь с видимым усилием сумел заставить себя вновь обратиться к своим бумагам.

После того как Танаева развязали в прихожей и втолкнули в кабинет настоятеля, прошло уже минут пять, и все это время продолжался их молчаливый поединок взглядов. Однако это было не единственным занятием Танаева. Легкими незаметными движениями он растирал заведенные за спину руки, чтобы восстановить в них кровообращение и ликвидировать последствия недавно снятых пут.

Вистальд поступил неосторожно, оставшись с ним один на один. С другой стороны, настоятелю наверняка известно о его способностях, и он не мог не принять мер предосторожности.

Но, даже если за портьерами спрятаны арбалетчики с натянутыми тетивами, он все равно успеет закончить один-единственный бросок, прежде чем арбалетные болты разорвут его грудь. Так что, если договориться не удастся, у него останется это последнее средство...

— Не делайте этого! — произнес Вистальд, словно прочитав его мысли. — Этот кабинет хорошо защищен. Давайте поговорим как цивилизованные люди.

— Хорошо, — легко согласился Танаев.

Вистальд откашлялся и произнес с легкой укоризной:

— Мы сделали вам простое и очень выгодное предложение, господин Танаев. Но вы почему-то отказались и предпочли прорываться силой там, где мы готовы были пропустить вас без всяких проблем, всего лишь за информацию о храме, в который вы так стремитесь попасть. Ваше неразумное упрямство стоило жизни нескольким моим людям.

— Это ведь они напали на нас, в то время как мы просто передвигались по городу. Район мертвого города, насколько мне известно, не принадлежит вашей общине.

— Он расположен в сфере наших интересов. Большинство неписаных законов этого мира определяется здесь, в этом кабинете, и один из них говорит о том, что предложения нашей общины не следует отвергать.

— Возможно, это и так, но я в вашем мире не так давно и пока только знакомлюсь с его особенностями и законами. — Танаев не слишком надеялся на то, что его попытка сыграть роль малоосведомленного новичка будет принята, и потому несколько изменил тактику. — Ваше предложение вызвало у меня естественное недоумение. Храм находится на вашей территории, кроме того, он является вашей официальной святыней. Зачем вам понадобилось привлекать постороннего человека, каким я для вас, несомненно, являюсь, для сбора информации о нем? — Он бил по самому больному месту и прекрасно видел, какую реакцию вызвали его слова у настоятеля. На его совершенно неподвижном лице появились красные пятна, которые он так и не сумел скрыть.

Однако Вистальд овладел собой и заговорил достаточно спокойно. Настолько спокойно, что Танаев невольно отдал должное его выдержке.

— Дело в том, господин Танаев, что этот древний храм является нашей святыней, так сказать, чисто символически. И, естественно, нам хотелось бы получить как можно больше сведений о том, кто его построил и что он собой представляет. В этом мире не так уж много мест, которые годились бы на подобную роль. Так что нам не из чего было выбирать. Пришлось остановиться на этом храме, несмотря на его недоступность для посетителей и паломников.

— Но ваша община считается достаточно могущественной, пожалуй, самой могущественной здесь. Неужели за все эти годы у вас не нашлось подвижников, готовых рискнуть своей жизнью на благо своей общины?

— Подвижники находились. К сожалению, все они погибли, и мы были вынуждены обратиться к вам, поскольку наши предсказатели считают вас единственным человеком, способным проникнуть в храм. Не знаю, почему это так, мне предоставили несколько версий вашего происхождения и вашей особой миссии в этом мире. Все это меня не слишком интересует. Меня интересует только храм.

— В таком случае вы выбрали неверный путь воздействия. Угрозы и силовое давление, засады и нападения. Эти привычные для вас методы в данной ситуации не сработают. Во всяком случае, по отношению ко мне.

— То есть вы хотите сказать, что предпочтете вернуться в подземелье и сидеть в цепях до конца своей не такой уж длинной здесь жизни? Хотя вряд ли я стану ждать так долго, учитывая особенности вашего организма. У нас есть быстрые и эффективные методы избавления от опасных для общины людей.

— Вот видите, опять угрозы. И чем же я, по-вашему, так опасен для вашей общины? Почему бы вам просто не оставить меня в покое? Ведь ваш интерес к моей личности уже обошелся вам достаточно дорого.

— Господин Танаев! Только вы можете проникнуть гуда, куда не могут попасть мои люди.

— Почему этот храм так важен для вас?

— Я уже объяснил вам, это наша святыня. Разве этого недостаточно?

— Конечно, нет. За вашей бурной деятельностью, направленной на то, чтобы любым способом попасть за его ворота, должна скрываться более веская причина. Единственная, способная заставить активно действовать людей вашего типа.

— И что же это за причина?

— Жажда власти. Овладение способами ее достижения.

— Но я и так обладаю достаточной властью!

— О! Ее никогда не бывает достаточно. Так что же скрывается за воротами этого храма?

— Это я и хотел выяснить с вашей помощью.

— Но ведь вы наверняка что-то знаете или предполагаете о том, что там находится, иначе не стали бы так щедро жертвовать своими людьми.

— И почему вы решили, что я поделюсь с вами этой информацией?

— Ну, хотя бы потому, что стремитесь добиться от меня согласия на ваше предложение. А я не соглашусь на него, не зная, чем может закончиться мой визит в храм и чем именно он так интересен для вас.

— А узнав это, вы согласитесь?

— Это может случиться, но только на добровольной основе и на доверии. Вам придется отказаться от всех привычных методов воздействия и от яда каменного скорпиона в том числе.

Последняя фраза Танаева заставила настоятеля приподняться в своем кресле.

— Откуда вы об этом узнали?

— Не только у вас есть собственные источники информации. Как я уже говорил, я в этом мире новичок, но я стараюсь приспособиться к его условиям и использую иногда ваши методы. Должен признать, что они бывают в некоторых случаях весьма эффективны.

— Я это запомню. — Какое-то время Вистальд молчал, тяжело перекатывая желваки на скулах и словно отыскивая в одолевавшем его сонме вопросов самый важный. Наконец он спросил: — Когда вы покинули общину проводников, в вашем отряде было четыре человека. Мы захватили только троих, и пока поиски четвертого вашего спутника или спутницы ни к чему не привели. Где он скрывается?

— Откуда мне знать? Вы разобщили нас всех во время атаки.

— Вы должны были хорошо изучить своих людей и могли бы значительно облегчить наши поиски. Мне показалось, вы предлагали взаимную откровенность, давайте начнем наше сотрудничество с этого!

— Не самое удачное начало. Я не предаю друзей.

— В таком случае мне придется вернуться к нашим прежним, проверенным временем методам. Если вы передумаете и захотите пообщаться со мной, позовите охранника. Но не злоупотребляйте моим временем понапрасну. Если меня разочарует наша следующая встреча, это только усугубит ваше положение.

— Я постараюсь избежать ее!

— Думаю, вам это удастся. Внизу нет воды... А температура, впрочем, у вас было время с ней познакомиться. Так что желаю успеха!

Именно после этой заключительной фразы настоятеля Танаев понял, что наступил момент для решительных действий, к которому он готовился все это время, растягивая бессмысленный разговор. Впрочем, не совсем бессмысленный, он выяснил, что монахам так и не удалось схватить Карин, а эта новость окончательно развязывала ему руки.

Он прыгнул вперед, в своем ускоренном до предела темпе, рассчитывая преодолеть отделявшее его от настоятеля расстояние за считаные доли секунды.

Да вот только пол, от которого он собирался оттолкнуться для завершающего броска, неожиданно исчез. И он ухнул в хорошо замаскированную легким ковром яму.

* * *

Когда Танаева вновь приковали к стене и стражники с факелами исчезли за железной дверью, Бартон спросил:

— Что-то ты быстро вернулся. Удалось о чем-нибудь договориться?

— Нет. Единственная положительная новость — Карин они до сих пор не нашли.

— Это уже немало. Хоть какая-то надежда осталась.

После этого короткого обмена фразами в подвале воцарилось долгое молчание. Танаев думал о том, что удача от него отвернулась, а его могущественные друзья, помогавшие ему во время долгого пути к огненному порталу и стенам проклятого города, теперь, похоже, забыли о нем. И все-таки он не мог поверить в то, что после всего, что он пережил, после всех трудностей, которые пришлось преодолеть по пути сюда, его жизнь оборвется так нелепо. Должен быть какой-то выход — почти всегда он есть, и почти всегда разглядеть этот единственно верный выход невероятно трудно.

Высоко над их головами равномерный колокольный звон отмерял время. Каждый час большой колокол отмечал одним-единственным заунывным ударом, и после очередного Фавен произнес:

— Этим звоном они всегда оповещают округу о том, что предстоит чья-то смерть. Мы так и будем сидеть в цепях, пока нас не прикончат?

— А ты предлагаешь их разорвать? — спросил Танаев со своим неизменным сарказмом, который ему не изменил даже сейчас. Однако Фавен на его саркастический вопрос ответил вполне серьезно:

— Разорвать их не удастся. Зато я могу выдернуть болт, которым мои цепи прикреплены к стене. Он сильно проржавел и слегка шатается...

— Чего же ты ждал до сих пор?! — вскипел Танаев.

— Будет большой шум. Тихо вырвать его я не смогу.

— В таком случае ты должен сделать это быстро! Так быстро, чтобы успеть добраться до входной двери раньше стражников. Они не сразу разглядят тебя в темноте, факелы будут их слепить, воспользуйся этим!

Почти сразу же вслед за этой фразой Танаева раздался такой грохот, словно обрушилось полстены. Затем на какое-то время в подвале наступила тишина. Вскоре за дверью послышалась ругань потревоженных стражников, дверь распахнулась, и Танаев увидел, как в освещенный факелом круг ворвался смертоносный обрывок цепи с массивным болтом на конце. Оба стражника упали как подкошенные. Фавен поднял факел и повернулся к Танаеву:

— Что делать дальше? — Даже в этой ситуации великан предпочитал не принимать самостоятельных решений.

— Поищи ключи! У одного из них должны быть ключи!

Поиски увенчались успехом, но Танаеву казалось, что Фавен движется, как в замедленной киносъемке. Каждую секунду здесь могла появиться новая стража, гораздо более осмотрительная и лучше подготовленная к встрече с ними.

Но вот наконец нужный ключ был найден, цепи разомкнуты и все трое, загасив факелы, притаились у входной двери. Вскоре Танаев убедился в том, что тревога не распространилась дальше подвала и никто не спешит на помощь к ликвидированным Фавеном стражникам. Настало время воспользоваться свалившейся на них удачей.

Они поднялись по лестнице, к распахнутым настежь дверям подвала. Где-то здесь должен был находиться второй пост, однако его не оказалось на месте.

Перед ними в вечерней полутьме лежал монастырский двор, заполненный монахами. В первую минуту Танаеву показалось, что они ждут здесь их, а весь побег — очередная хитро подготовленная настоятелем ловушка, но почти сразу же он понял, что происходящее во дворе не имеет к ним ни малейшего отношения.

— Не такие уж они серые... — пробормотал Танаев, сообразив, что означает процессия в центре монастырского двора.

— Что они делают? — шепотом спросил Фавен.

— Совершают черную мессу. Видишь женщину в белом балахоне в центре этой процессии? Это по ней звонил колокол. Сейчас ее будут убивать.

— А мы будем ждать, пока это произойдет? — осведомился Бартон, извлекая из-под полы длинный нож, прихваченный им у одного из погибших стражников.

— Может быть, это Карин! — воскликнул Фавен, в свою очередь, вынимая из ножен трофейный меч и стараясь разглядеть в линиях белого балахона очертания фигуры женщины, которой он любовался так часто.

— Это не может быть Карин. Для участия в этом ритуале требуется добровольное согласие жертвы.

— Согласие на смерть?

— Как правило, «избранные» не знают, чем закончится для них ритуал, к тому же в разные времена и у разных народов исполнение этого ритуала и его тайный смысл — менялись. Смерть самой женщины вовсе не обязательна. Гораздо чаще на алтарь возлагали некрещеного младенца, — ответил Танаев.

— Что такое крещение? — спросил Бартон.

— Древний церковный ритуал, призванный защитить младенца от черных чар, впоследствии смысл ритуала изменился, и здесь он вряд ли известен. Но это не важно, гораздо важней то, чей лик нарисован на этих перевернутых хоругвях... Жаль, я не могу его рассмотреть.

Процессия между тем подошла к большой пентаграмме, нарисованной в центре монастырского двора. По углам пентаграммы горели толстые черные свечи. Монахи остановились перед пентаграммой и отступили назад. Теперь женщина осталась одна перед ярко выделявшейся на темной мостовой геометрической фигурой.

— Чего они ждут?

— Время. Для начала церемонии должна пробить полночь...

И в этот миг колокол в звоннице ударил двенадцать раз. Как только прозвучал его первый удар, женщина вошла внутрь пентаграммы и остановилась в центре. После того как прозвучал двенадцатый удар, женщина сорвала с себя белый балахон и швырнула его за пределы пентаграммы, оставшись совершенно обнаженной.

— Это не Карин! — с облегчением произнес Бартон.

— Я говорил вам, что это не могла быть Карин. У этой женщины, скорее всего, есть младенец, которого она согласилась принести в жертву своему господину.

— Что такое ты говоришь? Разве подобное злодейство возможно? Разве мать способна добровольно пожертвовать своим ребенком?

— Разные бывают матери...

Ветер, словно дожидавшийся момента, когда в круг пентаграммы войдет монах в алом плаще, несущий в руках какой-то сверток, ворвался в монастырский двор и развернул хоругви так, что Танаев наконец смог рассмотреть лик того, кто на них изображен.

— Так я и думал. Они поклоняются Аристарху! На их хоругвях изображен лик алого князя! — забывшись, он произнес это слишком громко, и Бартон, прижав палец к губам, прошептал:

— Тише. Это их главная и самая страшная тайна. Если жители города узнают, кому поклоняются серые монахи, они откажутся от общения с ними, люди начнут их убивать при каждом удобном случае. И если монахи поймут, что их тайна раскрыта, они сделают все, чтобы немедленно расправиться с нами.

— В таком случае нам придется прорываться через всю эту толпу прямо сейчас! — приказал Танаев. — Я не собираюсь смотреть, как эти изуверы убивают невинного ребенка!

— И это означает, что у нас не останется ни единого шанса... Как только они поймут, что мы стали свидетелями гнусностей, которые они здесь творят, нас будут преследовать до тех пор, пока не убьют!

— Значит, такова наша судьба! Вперед, друзья, и да пребудет с нами десница господня! — Эта фраза сорвалась с его губ словно сама собой, и единственное, о чем Танаев пожалел, бросившись на толпу монахов, так это о том, что с ним не было его любимого оружия. Шунгитовый меч отобрали сразу после пленения.

Но и без оружия, обладая нечеловеческой силой и скоростью, он был страшен в рукопашном бою, и ему удалось прорваться почти до самого центра пентаграммы, до того места, где стоял монах в красном плаще со свертком в руках.

Танаев успел вырвать у него этот сверток и ринулся дальше, не бросив даже взгляда в сторону женщины, пожертвовавшей своим младенцем. Он не знал, какие обстоятельства вынудили ее так поступить, и не собирался в этом разбираться.

Да и не осталось у него уже времени ни в чем разобраться, потому что на галерее второго этажа монастырского здания появились знаменитые серые арбалетчики, не делающие промахов.

Но прежде, чем они успели спустить свои тетивы, монах в красной одежде поднял руку, и его громкий голос разнесся над всей монастырской площадью:

— Опустите оружие и пропустите их! Пока ребенок, принадлежащий нашему господину, у них — они неприкосновенны!

И, к удивлению Танаева, совершенно не ожидавшего, что этот приказ будет выполнен, монахи расступились, освобождая ему и его спутникам путь к воротам.

Фавен и Бартон придвинулись к Танаеву вплотную, встали между ним и наделенными на него арбалетами, заслоняли собой его и ребенка. Так они и шли к воротам тесной группой, провожаемые невидимыми под монашескими капюшонами, но хорошо ощущаемыми Танаевым взглядами ненависти.

Еще переступая последнюю линию пентаграммы, Танаев невольно подумал, что если ее магическая защита имела какое-то влияние на поведение монахов, то теперь оно кончилось. Но ничего не изменилось. Они беспрепятственно достигли ворот сквозь строй ненавидящих взглядов и не услышали ни одного проклятия, ни одного напутственного слова.

Уже за воротами Танаев спросил Бартона:

— Тебе не кажется, что все получилось слишком уж просто? Почему они нас выпустили?

— Потому что колокол на монастырской звоннице пробил двенадцать раз.

— Ну и что? Какое отношение... — И тут он наконец понял. — Кары?

— Конечно. Настало их время. В монастырский двор они почему-то не залетают. Возможно, монахам известна какая-то магическая защита от этих тварей. Но как бы там ни было, они выпустили нас лишь потому, что уверены: в это время за воротами монастыря мы не проживем и часа.

Но пока что они постепенно отдалялись от монастыря, хотя и двигались, как во сне, каждую минуту ожидая смерти. И только когда из темноты вынырнула кара и тут же исчезла, словно отброшенная ударом неведомой силы, Бартон спросил у Танаева:

— Ты понимаешь, что происходит?

— Нет. Но думаю, что дело в младенце. Его окружает кокон какой-то невидимой силы. Довольно большой кокон. Если мы по-прежнему будем держаться поближе друг к другу, то останемся под его защитой, — Танаев говорил медленно, растягивая слова. Создавалось впечатление, что его мозг в это время занят какой-то другой, более важной проблемой, чем ответы на вопросы Бартона, и, возможно, даже более важной, чем их собственные жизни.

— А куда мы, собственно, идем? — не унимался Бартон.

— К башне Амок. Я не знаю, как долго продержится защита, оберегающая нас от кар. Только в башне мы будем в безопасности.

Перед знакомой башней они оказались примерно через полчаса и за это время стали свидетелями, по крайней мере, десятка неудачных нападений кар.

— Мне кажется, ребенку надо дать хотя бы глоток воды! — произнес Бартон и попытался взять ребенка у Танаева, но тот не разжал рук.

— Интересно, откуда ты возьмешь воду? Все наши вещи остались у серых.

— Позволь мне посмотреть, что с ребенком. Мне кажется странным, что он не плачет и даже не двигается. Внутри пентаграммы он не был так молчалив!

На этот раз Танаев не стал возражать, и Бартону удалось развернуть полотно, в которое был закутан младенец.

— Он мертв!

— Да, я знаю, — подтвердил Танаев. — Я почувствовал это еще во дворе монастыря — внутри пентаграммы. Им был нужен мертвый младенец для завершения своей страшной церемонии, и они умертвили его, едва мастер их черного ордена вошел в круг пентаграммы.

— Но тогда почему... зачем было отбирать у них ребенка? Ты не мог знать, что это защитит нас от стрел!

— Я и не знал. Просто не мог позволить завершиться их мессе.

— Почему ты думаешь, что в башне мы будем в безопасности? — спросил Фавен, пристально осматриваясь вокруг. — Ведь именно там в первую очередь нас будут искать серые!

— Они не знают о существовании башни Амок.

— Как такое может быть, она же находится у них под носом?

— Она для них невидима. На ее месте они видят огромный провал, к которому боятся подходить.

— Но ведь это всего лишь иллюзия! За столько лет кто-нибудь из них мог попытаться...

— Это не иллюзия. Для них там действительно смертельно опасный провал. Амок умеет защищать свое жилище от непрошеных гостей.

Они вошли в башню и начали долгий подъем к ее вершине. Внутри было тихо, несмотря на то что решетчатые стены свободно пропускали наружный воздух, горячий ветер улицы здесь не ощущался. И чем выше они поднимались, тем заметнее уменьшалась мучительная для всех жара.

Воздух внутри этого полупрозрачного строения нес в себе запахи пронесшихся сквозь башню тысячелетий.

Если бы у Танаева спросили, чем пахнет время, он наверняка бы ответил: старой пылью, пожелтевшей бумагой, засохшей травой и еще чем-то неуловимым, похожим на запах, который ощущает человек, впервые попавший во внутренние помещения египетских пирамид.

Когда они поднялись примерно до половины башни, Танаев дал знак остановиться и прислушался. Он ощупал пространство своим ментальным локатором и наконец уверенно произнес:

— Здесь кто-то есть!

— Я ничего не вижу! — возразил Фавен.

— Выше. Еще четыре или пять поворотов. Там кто-то есть, знакомое поле, но я пока не могу понять, что оно мне напоминает. Вот. Оно спускается ниже!

Неожиданно, словно очнувшись, Танаев бросился вперед и исчез за ближайшим поворотом лестницы.

Двадцать второй поворот лестницы... Двадцать третий... Он все еще не мог себе позволить поверить, разочарование было бы слишком сильным. Сердце, всегда работавшее как хорошо отрегулированный мотор, сейчас заставляло его задыхаться.

Наконец на двадцать четвертом повороте он увидел на ступеньках лестницы Карин и долго не мог произнести ни одного слова. Она заговорила первой:

— Мне пришлось ждать тебя здесь так долго...

— Но... Как ты догадалась? Откуда ты могла знать, что мы придем сюда?! — Танаев не сумел сдержать радости, хотя всегда, неизвестно почему, старательно прятал свои чувства от окружающих.

— Я и не знала, просто ждала...

Подойдя к Карин, он обнял девушку и привлек ее к себе.

— Я думал, что никогда больше не увижу тебя, и только теперь понял, как много мог потерять!

— Ты никогда не говорил мне ничего подобного...

Они долго молча стояли в темноте этой ночи, тесно прижавшись друг к другу и теплотой своих тел разгоняя окружающий мрак.

— Что с нами будет, скажи? Что с нами будет, после того как ты войдешь в свой храм?

— Мы найдем выход из проклятого города и навсегда покинем это страшное место.

— Значит, ты все-таки уйдешь от меня...

Он заметил блеснувшие в ее глазах слезы и проговорил дрогнувшим голосом:

— Что ты, девочка! Конечно, мы уйдем вместе!

— Разве ты еще не понял, что таким, как я, нельзя покидать это место?

— Это еще почему?

— Потому что в прошлой жизни, там, наверху, мы заслужили кару...

— Кару? Какую кару? Какое преступление ты могла совершить?

— Я предала человека, которого любила... Своего первого мужчину. Как сейчас помню запечатанный гербовой печатью конверт, который нашла в своем почтовом ящике, с приказом явиться туда, откуда не возвращаются...

— Ты имеешь в виду батальон чистильщиков?

Карин молча кивнула:

— Мне удалось вернуться только потому, что я согласилась подписать бумагу... Небольшая комната, портрет вождя на стене, государственный герб размером с кухонный таз и белый лист бумаги передо мной... Через день он исчез, мой любимый, больше я его никогда не видела. И все это время, до того момента, как я очутилась здесь, перед моими глазами лежал этот проклятый лист... У каждого из тех, кто попадает сюда, есть свой лист или что-то еще... Большинство делает вид, что не помнят о прошлом, не знают причины, по которой они очутились в этом месте, но это ложь. Они лгут сами себе, потому что просто не могут забыть.

— Глупости все это! Все это ушло вместе с твоей прошлой жизнью, я выведу тебя отсюда!

— Не получится! Ничего у тебя не получится! Но все равно спасибо за твои слова, за надежду, которую ты стараешься мне подарить.

— Как ты сумела найти башню?

— Но ты же сам позвал меня сюда...

— Позвал? Каким образом?

— Очень четким ментальным посланием, там даже картинка была с планом и указанием, как найти башню.

— Но я не отправлял никакого послания! Мы думали, что ты скрываешься от серых в каких-то развалинах, и даже если бы я попытался отправить такое послание, ты бы все равно не смогла его принять, у тебя нет таких ментальных способностей!

— Кто же это сделал? Кто мог отправить мне послание такой ментальной силы, что оно сумело ко мне пробиться?

— Может быть, Амок?

— Она не вмешивается в дела людей. Нет, это кто-то другой.

— Не так уж важно, кто это был. Мы все снова вместе — вот что важно. Давай спустимся. Наши друзья беспокоятся и не могут понять, куда я пропал.

Когда все вновь оказались вместе, Карин сразу же почувствовала злую силу, исходящую от свертка в руках Бартона.

— Что это?

— Мертвый младенец. Мы вырвали его из лап красного священника в момент совершения черной мессы.

— Его надо немедленно похоронить. От него исходит зло, которым его пропитали во время мессы.

— Но его присутствие спасло нас от нападения кар во время бегства из монастыря.

— Это не его заслуга. Должна быть другая причина... Дай-ка мне взглянуть на этого младенца. — Она осторожно откинула полотно, вгляделась в маленькое посиневшее личико и вновь закрыла его. — Так я и думала, на нем защитный талисман.

— Зачем нужен защитный талисман мертвому младенцу?

— Он ведь не всегда был мертвым... Возможно, мать надеялась таким образом спасти его от смерти.

— Что нам с ним делать?

— Младенца нужно немедленно похоронить вместе с талисманом. К этой вещи нельзя прикасаться, в ней скопилось слишком много зла, и вред, который она может причинить, гораздо больше пользы от ее защиты.

— Хорошо. Мы это сделаем, как только спустимся вниз. Но сейчас гораздо важнее узнать, кто тебе помог найти башню Амок.

— Почему это так важно?

— Потому что мы не знаем, зачем ему это понадобилось.

ГЛАВА 29

Едва над башней занялся серый рассвет, как Танаева разбудил встревоженный возглас Бартона:

— Кажется, к нам пожаловали гости!

Танаев, мгновенно подобравшись и нашарив пику, которую смастерил с вечера из ножа Карин, через мгновение был на ногах.

— Пока я вижу только одного!

— Он один и есть, но идет прямо к башне. Похоже, он ее видит.

— Это должно означать, что он не принадлежит ни к черным, ни к серым! И потом, эти господа не ходят в одиночку!

Какое-то время Танаев молча разглядывал уверенно идущего к башне человека. Его ментальное поле казалось ему знакомым, но он никак не мог на нем сосредоточиться, его сознание, подчинившись настойчивой защитной реакции, искало других врагов, но их не было.

— Он действительно один, и, мне кажется, я его знаю.

— Кто же его не знает, — изрек Фавен, — достаточно взглянуть на его лук.

— Выходит, Стилен следил за нами всю ночь?

— Не думаю. Ночью это невозможно, даже если не считаться с карами. И он не мог последовать за нами в монастырь серых.

— Да, это Стилен, — подтвердил Бартон, после того как окончательно убедился в личности неожиданного визитера, который уже начал неторопливый подъем по лестнице башни.

— Что будем делать? Он скоро нас увидит!

— Если этот человек способен в одиночку отыскать башню Амок, нам не стоит избегать его общества. Послушаем, что он скажет. И как объяснит свое пребывание в общине, фактически принадлежащей серым.

— Сама по себе принадлежность человека к какой-то конкретной общине еще ни о чем не говорит, — возразил Бартон. — Каким силам он служит, определяется только его душой. Есть много примеров того, как служители темных сил становились подвижниками и проводниками света!

— Что-то я не слышал о подобных примерах! — возразил Танаев, честно стараясь вспомнить имя хотя бы одного «исправившегося» диктатора или душегуба, разве что один из древних царей, имя которого ему так и не удалось вспомнить, добровольно отказавшийся от царства на склоне лет и ставший отшельником. Правда, и во время своего царствования он не числился в душегубах. Других примеров не вспоминалось, но он не слишком силен в истории. Возможно, причина в этом.

Их неожиданный визитер между тем преодолел первые десять витков лестницы, отделявших его от расположившейся на шестнадцатом повороте компании Танаева.

— Что ему от нас нужно? — спросил Фавен, вынимая свой нож и пробуя остроту лезвия. — Серые послали его следить за нами?

— Не думаю, — ответил Танаев, — и уберите оружие. Сначала нужно поговорить.

Никто не двинулся с места, когда Стилен приблизился и остановился в трех шагах от них.

— Вы мне кое-что должны! — произнес он уверенным тоном, хотя было заметно, что эта фраза стоила ему заметного внутреннего усилия.

— Да? И что же именно? — заинтересовался Танаев, на лице которого появилась его обычная саркастическая усмешка. Он держался так, словно визит Стилена не был для него полной неожиданностью, и его примеру последовали остальные.

— Если вы помните, я подписал договор с черными, получил деньги и не выполнил его!

— Ну, и при чем же тут мы? — Казалось, эта фраза Танаева на какое-то время поставила Стилена в тупик. Наконец он справился с собственной растерянностью и продолжил:

— Но ведь это ради вас я нарушил договор, за невыполнение которого мне теперь грозит смерть!

— Разве мы тебя об этом просили?

— Вообще-то нет. Но мне казалось, что за эту услугу я могу рассчитывать, по крайней мере, на место в вашем отряде и на толику надежды вырваться из проклятого города!

— В этом ты, несомненно, прав.

— Тогда почему же вы тайком покинули мой дом? Почему ушли без меня?

— Потому, что кто-то все время сообщал о наших планах серым, и еще потому, что серые на самом деле вовсе не серые и имеют самое прямое отношение к общине, в которой ты живешь!

— Если бы я был вашим врагом, я давно мог бы выдать вас черным! Удобных случаев было достаточно!

— В этом ты прав. И чего же ты хочешь за то, что нас не выдал?

— Почему вы все время сворачиваете разговор на торг? Я ничего не требую от вас, я только прошу, чтобы вы взяли меня с собой в храм!

— Башня приняла его, — напомнила Танаеву Карин. — Он сумел ее увидеть. Если бы Стилен принадлежал к черным, этого бы не произошло!

— Она права! Община, в которой вынужден жить человек, еще ничего не значит! Это решают внешние обстоятельства. Гораздо важнее его убеждения и жизненные правила, которым он следует. — Бартон, всегда относившийся к Стилену с подозрением, неожиданно для Танаева поддержал Карин. Стилен между тем продолжил:

— Я узнал о том, что вас схватили серые, и уже не надеялся на вашу помощь. Признаюсь, мне показалось в тот момент, что это справедливая расплата за ваше предательство. Выхода у меня не было, и я все равно решился идти к храму в одиночку. Но боги этого мира оказались к вам благосклонней, чем я предполагал, — я встретил вас и снова хочу задать вопрос: согласны ли вы взять меня с собой? Но на этот раз прошу ответить откровенно, мне не хотелось бы вновь неожиданно остаться одному в самый неподходящий момент.

— Я готов согласиться, — сказал Танаев. — Есть лишь один вопрос, который я уже задавал тебе однажды, но так и не получил на него вразумительного ответа. Чем ты занимался в верхнем мире и почему очутился здесь?

— Я принадлежу к тем немногим индивидуумам, чья память о жизни в верхнем мире сохранилась полностью. Нас называют мнемонами, и во всем этом мире вряд ли найдется больше десятка таких, как я... Ты хоть понимаешь, навигатор Танаев, что это значит — помнить каждую минуту из своей прошлой жизни, которой ты так дорожил и в которой многого сумел добиться? О той жизни, где остались все твои друзья и близкие тебе люди? Ты понимаешь, что значит — сознавать, что ты уже никогда не сможешь туда вернуться?

— Я понимаю. Так кем же ты был в том, таком желанном для тебя мире?

— Я был штурманом «Севера», в те годы, когда люди еще умели летать к звездам...

— «Севера»? Но это было целую бездну лет тому назад...

— И всю эту чертову бездну лет я провел в этом проклятом мире.

— Если ты был штурманом в звездную эпоху, ты должен знать обо мне, — Танаев спросил об этом, чтобы проверить, насколько можно доверять словам Стилена. Его аура по-прежнему оставалась для него непробиваемой, он, как и прежде, не мог определить, когда этот человек говорит правду, а когда лжет. И это раздражало его.

— Кто же о тебе не знает? В те годы имя навигатора Танаева уже стало легендарным. А твоя экспедиция на энтропийную планету вошла во все учебники звездоплавания.

— Так что же случилось потом? Какие обстоятельства, а вернее, какие твои поступки привели тебя в нижний мир?

— Потом началась война. И я убил своего командира. Намеренно, хотя на военном трибунале это представили как простую случайность, чтобы сохранить репутацию армии. Он был изрядным мерзавцем, этот полковник, и если бы все повторилось, я бы убил его снова. Но такие вещи не прощаются — убийство есть убийство... Добавьте к этому еще несколько смертей, которые имеются на совести почти каждого солдата, участвующего в боях, и вы поймете, почему я здесь... Но самым страшным наказанием было то, что мне сохранили память о прошлом. У них, — он кивнул в сторону спутников Танаева, — есть хотя бы забвение, у меня его нет...

— Ты слышал о мнемонах? — спросил Танаев, повернувшись к Бартону.

— Слышал. Хотя мне не приходилось встречаться ни с одним из них.

— Он говорит правду, — вновь вступилась Карин за Стилена, который ей определенно нравился, и это раздражало Танаева, изо всех сил старавшегося не утратить объективность в важном для успеха всего предприятия решении.

— Я знаю, — довольно холодно подтвердил Танаев, — и именно поэтому не возражаю против его дальнейшего участия в нашем походе. Если только кто-нибудь мне объяснит, откуда черные узнавали о наших планах!

— Я тебе объясню, — сказала Карин. — Кары летают не только ночью. Правда, днем они никогда не нападают. Здесь есть и другие существа, о которых мы даже не подозреваем. С помощью черной магии наши враги могут заставить служить себе почти любое живое существо.

— Ну, и что из этого следует?

— Только то, что черные имели возможность следить за нашим передвижением с помощью своих слуг. Для этого им не обязательно было иметь среди нас шпиона.

В конце концов, скрепя сердце, Танаев был вынужден пойти навстречу желанию остальных членов своей команды, хотя его подозрения относительно роли, которую Стилен играет в их судьбе, так и не развеялись окончательно после этого разговора. Объяснения Стилена по поводу того, почему он оказался в нижнем мире, не убедили его. Этот человек по-прежнему скрывал от них что-то важное.

С рассветом, как только закончилось время кар, они двинулись дальше. Стилен, как и прежде, шел впереди, держа наготове свой огромный лук, но теперь Танаев, по крайней мере, мог контролировать выбранное им направление, сверяя его с картой, полученной от Амок.

Ему хотелось понять, какую роль в решении Стилена присоединиться к их опасному походу сыграл обыкновенный страх смерти.

— Нарушив договор с черными, он оказался в безвыходном положении и должен был немедленно скрыться из общины. В этом, по крайней мере, ему можно верить. Но, с другой стороны, никто не заставлял Стилена нарушать этот таинственный договор, существование которого вызывало у Танаева вполне оправданное сомнение.

Несмотря на вынужденное согласие вновь включить Силена в отряд, отношение Танаева ко всей этой истории и к самому Стилену не изменилось.

Но самым главным в его решении было то обстоятельство, что с помощью намертво отпечатавшейся в его памяти карты он мог контролировать все действия проводника и знал, что тот ведет их к храму правильной дорогой.

Было и еще одно обстоятельство, в наличии которого Танаев не хотел признаваться самому себе. В прошлой жизни, там, в далеком верхнем мире, о котором здесь даже вспоминалось с трудом, Стилен был штурманом звездолета... Его коллегой, сохранившим память о том далеком времени, когда он сам летал к звездам, когда человечество по праву считалось одной из самых великих звездных рас...

Куда ушло все это, как мы могли допустить? Почему были разрушены наши орбитальные укрепления? Почему была законсервирована вполне еще боеспособная орбитальная крепость, на которую он попал сразу после прибытия на Землю? Не слишком ли много во всем этом было предательства таких людей, как Стилен?

Никон говорил о том, что приход темных сил Аристарха подготовили сами люди, своей неуемной жадностью они отравили воздух собственной планеты, уничтожили ее леса, загадили отходами некогда чистые реки...

А когда климат начал меняться, когда вспыхнули эпидемии, унесшие жизни миллионов людей, вот тогда и появились темные полчища Аристарха... Им оставалось лишь сорвать давно созревший плод, покорить цивилизацию, уже почти неспособную к сопротивлению...

Сейчас все его усилия, нелегкий путь, который он проделал к огненному порталу, друзья, которых пришлось оставить на этой длинной дороге, — все казалось ему напрасным, не имеющим смысла. И мрачное настроение овладевало Танаевым все больше, по мере того как его отряд продвигался к центральной площади, на которой располагался храм.

На какое-то мгновение мелькнула мысль, что причина его подавленного настроения связана с самим храмом, с той враждебной силой, которую он ощущал все сильнее с каждым шагом приближения к ней. Но он тут же отбросил ее, не сознавая, как сильно угнетен его мозг внешним давлением, под прессом которого очевидные, лежавшие на поверхности объяснения использовались его логикой в первую очередь просто потому, что на серьезный анализ у него уже не осталось сил.

Развалин вокруг появлялось все больше. Складывалось впечатление, что храмовая площадь была когда-то эпицентром какого-то катаклизма. Танаев по-прежнему ощущал своим ментальным щупом присутствие впереди огромной злой силы, способной в любой момент высвободиться, вырваться наружу и нанести удар. Возможно, именно от подобного удара и превратились в руины целые кварталы когда-то живых домов.

Больше всего Танаева беспокоило то, что за все время его пребывания в проклятом городе силы, помогавшие ему и не раз спасавшие от смертельной опасности на пути к огненному порталу и за его пределами, теперь словно забыли о нем. Забыли именно тогда, когда нужда в них была особенно острой.

Он сомневался в том, что без их помощи ему и спутникам удастся справиться с тем неведомым злом, что затаилось в храме и лишь ждало их прихода.

Он искал и не находил логики в цепочке событий, приведших его в проклятый город нижнего мира. Похоже, он стал пешкой в борьбе двух могущественных сил. Щепкой в стремительном потоке, увлекавшем его к неведомой цели, а щепка, попавшая в мельничные жернова, в конце концов превращается в обыкновенную пыль.

Он чувствовал, как по мере приближения к храму мрачные предчувствия овладевают им все сильнее, и вскоре понял, что причина, тревожившая его всю дорогу, скрыта не в храме, вернее, не только в храме... Она находилась гораздо ближе, и, как всегда, свойственное ему предчувствие опасности не обмануло и на этот раз.

Из-за ближайших развалин появились воины в серых плащах и молча бросились на них с трех сторон, оставляя открытым путь к храму, громада которого уже вздымалась над развалинами всего в паре сотен метров от них...

Атака была столь стремительной и неожиданной, что у Танаева не осталось времени для привычного анализа ситуации. Свистнула длинная стрела Стилена, пронзившая тела сразу двух нападающих, — и прежде чем серые успели преодолеть отделявшие их от отряда Танаева несколько десятков метров, новая стрела понеслась им навстречу.

Стилен выпускал их одну за другой с непостижимой, невозможной для обычного человека быстротой. Нападавших было не слишком много, не больше дюжины, и благодаря нечеловеческой стрельбе Стилена у отряда Танаева неожиданно появился шанс вырваться и из новой ловушки.

— Бегите! — крикнул Стилен, падая за ближайший камень и вновь натягивая тетиву своего лука. — Я задержу их! Бегите!

И они побежали, петляя из стороны в сторону, чтобы сбить прицел арбалетчиков. Танаев подхватил споткнувшуюся Карин и, не задерживаясь ни на секунду, не оглядываясь, продолжал бежать к храму.

Арбалетчики серых слишком увлеклись поединком со своим самым серьезным противником и позволили им проскочить широкую расчищенную площадь перед храмом, на которой им уже ничего не угрожало.

— Почему они не стреляют? — спросил Танаев у Бартона, с трудом переводящего дыхание.

— Рядом с храмом никакое оружие не действует, сюда не могут долететь их стрелы.

ГЛАВА 30

— Кто-нибудь знает, что со Стиленом? — спросил Танаев, едва они отдышались и убедились, что у стен храма им не угрожают стрелы серых арбалетчиков.

— Мне показалось, что он был ранен, когда упал за камни и стал прикрывать наш отход, — ответил Фавен.

— Но он все еще жив, судя по тому, что арбалетчики не решаются спускаться с развалин стен и продолжают стрелять. Другой цели, кроме Стилена, у них там нет, — добавил Бартон.

— В таком случае я попробую его вытащить. Он вел себя как настоящий воин! А я своими постоянными подозрениями толкнул его на этот поступок.

— Это бессмысленно, — возразил Фавен. — Ты ему не поможешь, а сам наверняка погибнешь.

— Я никогда не оставляю своих людей в беде.

— Как давно Стилен стал твоим человеком? — гневно спросила Карин, и по ее тону Танаев понял, что его неприятности еще только начинаются.

— С того самого момента, как он поставил на карту свою жизнь, чтобы спасти нас.

Танаев понимал, что шансов у него немного, но они, учитывая его быстроту и силу, все же были. И он собирался использовать их все до последнего.

Он уже сделал первый шаг к границе безопасной зоны, когда почувствовал у себя на плече руку Карин.

— Ты этого не сделаешь! Не оставишь меня одну!

— Я сделаю все, чтобы вернуться, обещаю тебе!

— Это невозможно. Ни один человек не сможет пересечь сотню метров открытого пространства под плотным потоком арбалетных стрел! Я знаю, какие у них стрелки, и ты тоже это знаешь! Когда мы бежали сюда, они отвлеклись на Стилена и прозевали наш прорыв. Больше они не повторят эту ошибку. Ты не пойдешь туда! Стилен сам выбрал свою судьбу! Ты сделаешь его жертву напрасной!

— Стилен спас нас всех, и я его не брошу, извини, девочка. — Танаев осторожно отстранил ее и рванулся вперед, на ходу выходя на сверхскоростной режим. Сейчас он вновь пожалел о том, сколько стараний приложил, стараясь превратить себя в нормального человека и растратив на этом пути часть своих уникальных способностей.

Но, с другой стороны, ему вовсе не хотелось, чтобы Карин считала его каким-то монстром, обладающим сверхчеловеческими способностями... Однако сейчас он был вынужден продемонстрировать именно это...

Его фигура размазалась, превратившись в серую ленту, промелькнувшую над открытым пространством перед храмом и мгновенно исчезнувшую из глаз.

При такой скорости арбалетные стрелы казались Танаеву легкими перышками птиц, медленно летевшими ему навстречу. Увернуться от них не составляло никакого труда. Однако впереди его ждала задача, решения которой он пока еще не нашел.

Ему придется остановиться около раненого Стилена, и если тот будет не в состоянии передвигаться самостоятельно — он будет вынужден нести его на себе... При всей своей нечеловеческой силе с такой ношей на руках он не сможет развить нужную скорость.

И даже если Стилен сможет двигаться самостоятельно, это ничего не изменит. Бегущий человек — прекрасная мишень для арбалетчиков, а ему придется соизмерять свою скорость со скоростью Стилена. Иначе вся его затея потеряет смысл. Эти мысли промелькнули за те немногие доли секунды, пока он пересекал открытое пространство. Вспомнились слова его любимого учителя, которые раньше всегда вызывали у него усмешку, но теперь в них открылся неожиданный скрытый смысл: «Сначала делай, думать будешь потом!»

Он уже был внутри развалин, которые они покинули несколько минут назад.

Стилен лежал за камнем и истекал кровью. Две арбалетных стрелы торчали у него в боку. Но руки следопыта все еще сжимали его смертоносный лук, и длинные стрелы, хоть и гораздо реже, чем раньше, все же уносились в сторону врагов.

Танаев знал, ни одна из этих стрел не пройдет мимо цели, но это ничего не меняло. Если он сейчас остановится, они погибнут оба.

И тогда, как это часто с ним бывало, решение пришло само собой.

Вместо того чтобы остановиться около Стилена, он еще больше увеличил скорость и направил ураганное движение своего тела навстречу тем, кто грозил им смертью.

В застывшем вокруг него мире потребовалось всего лишь несколько долей секунды, чтобы оказаться внутри расположения врага, и когда он оттуда вышел — стрельба прекратилась. Не осталось ни одного противника, способного натянуть тетиву арбалета...

Танаев осторожно опустил раненого Стилена у ног Карин, стараясь не смотреть на нее, чтобы не видеть реакцию девушки на все происшедшее. Он предполагал, какой она может быть, но все равно не представлял того, что произойдет на самом деле.

— Осмотри его и постарайся помочь, возможно, в твоей сумке найдутся нужные травы.

— Да, мой повелитель!

Он вскинулся после этого ответа, словно от удара, и впервые осмелился взглянуть ей в лицо.

В глазах девушки был восторг, радость от его возвращения, и лишь где-то в самой глубине притаился едва заметный страх. Но в них не было ни малейшего намека на юмор. Карин была абсолютно серьезна. И это испугало его.

— Что еще за новости? Почему ты назвала меня «мой повелитель»?

— Потому что, когда в воина вселяется великий демон Астаки, его следует называть именно так.

— В меня не вселялся никакой демон!

— Да, мой повелитель!

Выходило, что решить эту новую задачку будет гораздо сложнее, чем он мог предположить... Но ее решение придется отложить до более благоприятного времени.

Сейчас его занимала совершенно другая проблема. С невероятным трудом, преодолев множество препятствий, им удалось наконец добраться до древнего храма, о котором ходило столько легенд и слухов. Но пока что Танаев не представлял, как можно перебраться через терявшуюся в сером тумане стену, которая, казалось, не имеет конца.

Никаких признаков входа, ворот, калитки или хотя бы тайной лазейки, ведущей внутрь храмового двора, поблизости не наблюдалось.

— Нам придется обойти весь храм. Если Стилен не сможет идти, мы на какое-то время оставим его и вернемся, если найдем вход.

— Я смогу идти — раны поверхностные, а с болью я справлюсь.

— Это действительно так? — спросил Танаев Карин. В ее компетентности в качестве врачевателя он успел убедиться на практике.

— Да, мой повелитель! Стилен может ходить, хотя лучше бы ему недельку провести в постели.

Скрипнув зубами на это обращение, Танаев решил на этот раз оставить его без внимания и лишь сказал:

— Постель мы ему предоставим, как только найдем ее. А пока ему придется подождать здесь. Мы обойдем стену и попытаемся найти вход. А силы ему еще понадобятся!

— Я останусь вместе с ним! — заявила Карин. Ее чрезмерное внимание к Стилену Танаеву совсем не нравилось. Однако он ничем не выдал себя, лишь согласно кивнул и дал знак остальным следовать за собой.

Фавен, неправильно истолковавший мрачный вид Танаева, попытался его успокоить:

— У храмовой стены им ничего не угрожает. Ты можешь быть спокоен!

— Я спокоен. Но я не знаю, что может случиться, если здесь появится монстр, который не знает об этом.

— Здесь не может появиться ни один монстр!

— Почему?

— Храм защищает себя! Это священная территория, и колдовская защита храма...

— Перестань молоть чепуху! Я не верю в колдовство, хотя должен признать, иногда в этом мире происходят вещи, которые трудно объяснить по-другому. Но храм защищается не колдовством, а каким-то ментальным излучением, внушающим страх всем существам, приближающимся к его стене. Я все время чувствую это давление, однако я умею ему противостоять и не понимаю, почему вы его не чувствуете.

— Возможно, защита храма действует не на всех. Иначе ни один житель города не смог бы к нему приблизиться. Но серые регулярно совершают на этой площади свои обряды, а некоторые из них даже пытались проникнуть в храм, хотя и безуспешно.

— Очевидно, ты прав. Другого объяснения я не вижу.

Идя вдоль храмовой стены, такой высокой, что не позволяла увидеть за собой самого храма, они отошли от Карин и Стилена на порядочное расстояние. Внешний вид стены не менялся. Все та же однообразная серая поверхность, без всяких признаков кладки, и по-прежнему никакого признака ворот.

— Если бы я мог подняться на эту стену и осмотреться! Этот чертов туман скрывает ее верхнюю часть, возможно, проход находится как раз там, в нескольких метрах над нами!

— Но проход не может находиться так высоко!

— Еще как может! Я встречал замки, ворота которых располагались на большой высоте, и добраться до них можно было только по подъемному мосту, который опускали далеко не всегда.

Минут двадцать они молча следовали дальше, стараясь не отдаляться от стены, чтобы не потерять направление в сером тумане, который время от времени опускался настолько низко, что им приходилось держаться друг за друга и ощупью продолжать движение. К счастью, такие моменты наступали нечасто, и ветер быстро разгонял горячий туман.

Танаев думал о том, что их запасы воды невелики и они не смогут долго продержаться в подобном месте. Его угнетала вынужденная остановка. Он чувствовал себя как бегун, который перед самым финишем налетел на невидимое препятствие.

Где-то здесь должен был быть вход! Серые, пытавшиеся его завербовать, говорили о том, что кое-кому из них удалось проникнуть в храм. Правда, обратно они не вернулись, но все равно вход должен существовать!

Пройдя еще с полкилометра вдоль казавшейся бесконечной стены, они наконец кое-что обнаружили. Правда, это были не ворота.

Из шершавой поверхности стены, на высоте вытянутой человеческой руки, торчал какой-то зеленый кристалл.

Все трое сгрудились вокруг этого места, внимательно разглядывая находку и не решаясь к ней притронуться.

— Похоже на кнопку! Возможно, именно с помощью этого кристалла мы должны оповестить о своем прибытии и о нашем желании войти внутрь! — подвел итог их совместным наблюдениям Танаев.

— Я бы не советовал его трогать! — возразил Фавен. — Я слышал, что уже у самой храмовой стены расставлены смертельные ловушки для непрошеных гостей. Если мы к нему прикоснемся, нас может поразить молния!

— Но ведь у нас нет другого выхода! Все равно придется попробовать! Мы не можем бесконечно бродить вдоль этой проклятой стены! — И Танаев решительно потянулся к кристаллу. Вначале он лишь осторожно прикоснулся к его гладкой прохладной поверхности и поспешно отдернул руку. Однако ничего не произошло.

Тогда он попробовал надавить на кристалл, и тот неожиданно легко поддался его усилию, уйдя в глубь стены на несколько сантиметров.

В стене что-то щелкнуло, словно сработал невидимый выключатель, и хриплый, неживой голос прозвучат над их головами:

— Кто смеет беспокоить меня?!

— Путники, нуждающиеся в защите и укрытии! — ни на секунду не задумываясь, ответил Танаев.

— Здесь не занимаются благотворительностью. Если знаешь пароль, назови его. У тебя десять секунд.

— Кажется, он не шутит... — пробормотал Фавен. — Бежим отсюда!

Они едва успели добежать до поворота, и постепенно закруглявшаяся стена скрыла от них нишу с кристаллом. Прогремел гром, и яркая вспышка, появившаяся в том месте, где находился кристалл, осветила окрестности.

— Похоже, я был прав насчет молнии!

— Конечно. Вот только я не понимаю, почему защитное устройство сработало тогда, когда нас там уже не было?

— Может, страж не знал об этом? Может, он думал, что мы стараемся вспомнить какое-нибудь волшебное слово, заменяющее пароль, и, как последние идиоты, стоим на месте?

— У него должны быть датчики наружного наблюдения!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! В нашем мире не существует никаких датчиков! Но тот, кто находится за стеной, мог наблюдать за нами сквозь свой прозрачный кристалл.

— Пусть так, хотя для этого лучше бы подошла прозрачная кварцевая пластина, раз уж здесь нет стекол.

Он видел вместо нас каких-то зеленых человечков. Но все равно я не понимаю: зачем он выстрелил своей молнией по пустому месту?

— Может, он хотел напугать нас?

— Если так, то это ему не удалось. Я собираюсь повторить попытку.

— Что ж, тебе виднее, — согласился Фавен. — С того момента, как я с тобой познакомился, ты все время совершаешь странные поступки, но довольно часто добиваешься успеха.

Танаев вновь нажал на кристалл и, не дожидаясь ответа, отбежал на безопасное расстояние. Впрочем, ответ он все равно услышал. Голос, идущий словно ото всей поверхности стены, был настолько мощным, что его невозможно было не услышать.

— Кто смеет беспокоить меня?

Поскольку на этот раз ответа на свой вопрос страж не получил, он закончил монолог кратко, в точности повторив предыдущие слова:

— Если знаешь пароль, назови его. У тебя десять секунд!

Затем вновь прогрохотал гром мощного электрического разряда.

— Похоже на какое-то автоматическое устройство, — подытожил свои наблюдения Танаев. Оно действует по определенной программе. Без знания пароля нам здесь не пройти. Давайте попробуем обойти весь храм. Возможно, дальше мы обнаружим что-нибудь более подходящее.

Метров через сто от ниши с кристаллом храмовую стену расколола широкая трещина. Танаев жадно приник к ней. Однако рассмотреть сквозь нее ничего не удалось. Стена оказалась такой толщины, что неровности излома полностью перекрывали отверстие.

— Я попытаюсь подняться выше. Возможно, там трещина расширится.

— Это может быть опасно! — предостерег его Фавен.

— А что, здесь не опасно? — задал Танаев риторический вопрос. Он не собирался упускать единственную представившуюся им возможность узнать, что скрывается за храмовой стеной.

Он начал осторожный подъем вдоль трещины, исчезающей в тумане над его головой, ощупывая поверхность камня перед каждым движением вверх. Впрочем, в этом не было особой необходимости. Камень, из которого была сложена стена, оказался настолько прочен, что внутренняя поверхность трещины была совершенно свободна от осколков.

Постепенно, по мере подъема, как он и предполагал, трещина начала расширяться. Появление трещины, скорее всего, было результатом одного из многочисленных здесь землетрясений. И если это так, она не могла не расширяться. Тектонический удар, расколовший стену, наиболее сильным был снизу, но сама стена, следуя простейшему инженерному расчету, должна была сужаться кверху, иначе ее фундамент не смог бы выдержать огромный вес этого сооружения.

Так и произошло. Вскоре трещина расширилась настолько, что Танаев сумел протиснуться в нее и пополз к ее внутреннему краю, скрывающему от него храмовый двор. Но даже в этом месте, на высоте около сорока метров, толщина стены все еще была не меньше пяти метров.

Однако вскоре Танаев забыл обо всех инженерных расчетах. Трещина, напоминавшая извилистую пещеру, кончилась, он смог выглянуть наружу и впервые увидел храм.

ГЛАВА 31

За свою долгую жизнь Танаев побывал во многих мирах и видел архитектурные сооружения самых различных культур и цивилизаций, но ничего, подобного храму, видеть ему не приходилось.

В испарениях, плотно закрывавших проклятый город, над храмом образовался какой-то туннель, словно во дворе работал огромный вентилятор, но никакого ветра не чувствовалось.

Благодаря этому странному явлению храм предстал перед его глазами целиком — от остроконечных верхушек своей крыши, если только сомкнутый строй бесформенных металлических сосулек мог считаться крышей, до основания фундамента, если только расползшийся гриб, по форме похожий на гигантскую ногу слона, можно было считать фундаментом.

Архитектура здания была настолько хаотична, что это не могло быть случайным. Возможно, его создатели хотели своим творением воздать своеобразную оду хаосу, если это так, то в этом своем намерении они, безусловно, преуспели.

В этом сооружении не было ничего функционального: ни окон, ни дверей. Даже верх и низ казались здесь условностью, и их без всякого ущерба для восприятия можно было мысленно поменять местами. Более того, перевернутый храм, по крайней мере, выглядел бы более законченным.

Но самым удивительным в этой бесформенной груде металла (если только материал, из которого неведомые строители создали эту конструкцию, является металлом) было то, что она производила очень сильное эмоциональное впечатление. И чем больше Танаев вглядывался в нагромождение плоскостей и изломов этого, с позволения сказать, здания, тем сильнее становилось это впечатление, весьма органично дополнявшее ощущение могущественной злой силы, притаившейся в этом месте.

Даже в корабле самого Аристарха не было ничего подобного. Зло, которое затаилось здесь, было древнее Аристарха и всего этого мира.

Танаеву пришлось напрячь всю свою волю, чтобы разрушить колдовские чары проклятого храма. С большим трудом он разорвал неслышную мрачную мелодию, заполнившую его сознание, и вспомнил, для чего он здесь находится.

Одного взгляда вниз оказалось достаточно, чтобы определить — спуск во двор храма в этом месте невозможен. Высота, остававшаяся до вымощенного каменными плитами пола, была все еще слишком велика, чтобы попытаться преодолеть ее, не имея даже веревки.

Медленно, с большим трудом, пятясь на четвереньках, Танаев протиснулся по узкой трещине обратно. Спустя примерно полчаса он уже стоял внизу, рядом со своими спутниками.

— Ну, что? Что там? — нетерпеливо спросил Стилен. Ожидание давалось ему труднее всех. Рана мучила его нестерпимой болью, и эти мучения усиливала жажда, бороться с которой с каждым часом становилось все труднее.

— Там нам не пройти, — не сразу ответил Танаев, стиснув зубы так, что желваки выступили на скулах и исказили гримасой ненависти почти всегда невозмутимое его лицо. Посмотрев на Стилена, он словно сам испытал его нестерпимую боль и жажду.

И, не сдержавшись, со злостью ударил кулаком по кристаллу. Неожиданно для него кристалл полностью исчез в стене. Раздался скрежет, от которого кровь застыла в жилах, словно кто-то провел гигантской иглой по гладкой стеклянной поверхности.

Затем блок стены размером в несколько метров, находящийся прямо перед ними, повернулся, открывая проход.

С минуту они стояли неподвижно, не смея поверить в неожиданную удачу. Наконец Бартон, самый трезвомыслящий из них, произнес:

— Калитка может снова закрыться. Если это приглашение, нам следует им воспользоваться.

— Давайте попробуем! — согласился Танаев и первым шагнул к проходу. — Только постарайтесь не смотреть слишком долго на ту штуковину, которую вы там увидите. Она производит не лучшее впечатление на психику.

Едва они протиснулись в узкий проход, как тот закрылся за ними с тем же отвратительным скрипом. Плита так плотно встала на свое прежнее место, что определить, где именно только что был вход, уже не представлялось возможным.

Танаев, увидевший храм незадолго до этого, старался не смотреть в его сторону и приготовился вывести своих друзей из транса, который могло навлечь его созерцание, но, к его удивлению, на его спутников храм подобным образом не подействовал. Однако впечатление от увиденного было и без транса достаточно сильным и своеобразным у каждого из них.

— Он похож на перевернутую сосульку! — воскликнул Стилен, опиравшийся на плечо Бартона.

— По-моему, здание вообще не касается земли! Если присмотреться, можно увидеть между ним и плитами двора узкую щель! Не понимаю, как такое возможно, судя по размерам, это сооружение должно весить не одну сотню тонн! — прокомментировал свои впечатления практичный Бартон, не особенно обратив внимание на архитектурные особенности храма. А Фавен, удивив Танаева, заявил:

— Мне он кажется похожим на перевернутую фигу. И как вы думаете, кому ее показывают?

— В нем что-то есть... — задумчиво произнесла Карин. — Что-то злое и в то же время прекрасное.

Поглощенные созерцанием храма, они не заметили, как во дворе появился невысокий человек в белых одеждах, и увидели его, только когда до него оставалось несколько метров. Все сразу вспомнили легенду об ужасном страже храма. Но мальчишка, идущий к ним, не походил на стража, скорее уж на служку из церковного хора. На вид ему было лет четырнадцать-пятнадцать, а на белом как мел лице застыла неподвижная улыбка.

Не дойдя до них пары шагов, мальчишка остановился и четким, звенящим в тишине двора голосом произнес:

— Добро пожаловать в храм смерти, господа! — Затем он поклонился и, повернувшись к ним спиной, несколько небрежно, уже на ходу, бросил: — Следуйте за мной!

Они продолжали стоять неподвижно, потрясенные этим неожиданным явлением, разглядывая удаляющуюся спину мальчика.

— Что он сказал? — спросил Фавен, словно не расслышал все еще звеневшую в их ушах фразу.

— Он сказал, что мы находимся у храма смерти, и пригласил за собой. А чего ты, собственно, ожидал? — ответил Бартон, единственный из них сохранивший видимое спокойствие.

— Но у него лицо ангела! И эти белые одежды...

— У многих народов белый цвет одежды символизирует смерть, — пояснила Карин.

— Нам придется пойти за ним, пока он не исчез. Иначе мы простоим тут целую вечность! Ничего хуже неопределенности не бывает, в любом случае нам следует познакомиться с храмом поближе, для того и пришли! — произнес Танаев, решительно двинувшись вслед за мальчиком.

Они обошли фасад храма, и перед ними открылась часть двора, до сих пор закрытая его громадой.

Здесь находилось невысокое куполообразное строение, метров десяти в диаметре, стоявшее в стороне, но от храма к нему тянулся туннель, извилистый и неровный с виду, но прочно, без единого просвета, соединявший оба строения.

Напряжение все возрастало. Каждую минуту Танаев ожидал нападения или еще какой-нибудь пакости. Но пока ничего подобного не происходило. Служка, как решил про себя называть мальчика Танаев, слишком бледный для того, чтобы служить в хоре, и, пожалуй, даже для того, чтобы быть живым человеком, остановился перед дверью этого куполообразного строения и жестом пригласил их следовать за собой.

После недолгого колебания войдя внутрь, они очутились в овальной комнате, заполнявшей собой все пространство под куполом. На противоположной стороне этого, скорее всего, служебного помещения, назначение которого показалось Танаеву смутно знакомым, была еще одна дверь, ведущая в тот самый туннель, который Танаев приметил во дворе.

В комнате было несколько грубо вытесанных из вулканической пемзы скамеек, а посередине стоял стол с большим кувшином, моментально притянувшим к себе взгляды всех исстрадавшихся от жажды путников.

— Здесь вода! — подтвердил их надежды голос мальчика. — Вы можете напиться, и когда кто-нибудь из вас будет готов, он должен нажать на этот кристалл. — Служка указал на закрытые двери, ведущие в туннель, рядом с которыми на стене светился желтоватым светом большой кристалл.

— Готов к чему? К чему мы должны быть готовы?! — гневным голосом спросил Бартон.

— Вы же знаете, в какой храм пришли! К смерти, разумеется. Вы должны быть готовы к смерти. — И с этими словами служка направился к двери, через которую только что ввел их в это помещение. Однако Фавен решительно преградил ему дорогу.

— Прежде чем уйти, тебе придется нам кое-что объяснить!

Но служка и не подумал остановиться. Он прошел сквозь Фавена, или, вернее, Фавен прошел сквозь него. А мальчишка тут же исчез за дверью, которая захлопнулась, прежде чем он успел выйти, но и это его не удержало.

— Он что, умеет проходить сквозь стены? — спросил ошарашенный Бартон.

— Это похоже на голограмму, — ответил Танаев. — А для них не существует стен.

— Что такое голограмма? — осведомился Фавен.

— Это такое изображение, движущаяся объемная картинка человека, которого здесь на самом деле нет.

— Гораздо больше это похоже на обыкновенное волшебство! — не согласилась с ним Карин, успевшая убедиться в том, что кувшин на столе полон прохладной воды, и тут же приступившая к ее экономной и равной раздаче всем спутникам.

Через какое-то время, когда они немного пришли в себя. Стилен спросил:

— Что мы собираемся делать?

— Ждать, — ответил Танаев.

— Ждать чего? Пока кто-нибудь из нас не будет готов к смерти?

— Ждать, пока ситуация прояснится. Как ты себя чувствуешь, как твои раны?

— Гораздо лучше, боль почти утихла. Должно быть, к этой воде подмешано какое-то снадобье.

— В ней нет ничего, кроме волшебства! — тут же вновь возразила Карин, и это ее заявление заставило Танаева поморщиться.

— Почему все непонятное ты объясняешь волшебством? Существует много причин, законов и правил, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. Надо постараться выяснить эти причины, а не закрывать доступ к их изучению ничего не значащим словом!

— Да, мой повелитель!

— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

— Только после того, как ты перестанешь разговаривать со мной, словно демон Астаки.

В ответ на это высказывание все, кроме Танаева, разразились громким хохотом. И, как ни странно, почувствовали себя гораздо уверенней. Даже Танаев перестал бросать на Карин возмущенные взгляды, видимо, решив, что подобная разрядка пошла всем на пользу.

Они ждали час, потом еще четыре. Не происходило абсолютно ничего, если не считать значительно уменьшившуюся в кувшине воду.

— Долго мы еще будем так сидеть? — спросил Фавен, не переносивший долгого и, с его точки зрения, бессмысленного ожидания.

— Если тебе надоело, ты можешь нажать на кристалл! — ответил Бартон.

— И что тогда произойдет?

— Этого я не знаю. Но узнаю после того, как ты на него нажмешь.

— Никто не должен нажимать на кристалл индивидуально. Это не слишком разумно. Давайте сделаем это все сразу, один за другим, — предложил Танаев. — По крайней мере, в этом случае нам не придется расставаться, и, если за этой дверью нас ждет какая-то опасность, мы встретимся с ней впятером, это увеличит наши шансы.

— Ты думаешь, они не предусмотрели такого простейшего случая? Они не выпустят нас в коридор всех вместе!

— Мне кажется, здесь не так уж часто появляются гости. Тем более сразу несколько. В программе, может быть, не предусмотрен подобный случай.

— Ты считаешь, что всем, что здесь происходит, управляет какая-то программа?

— Не только. Я чувствую присутствие злобного и могущественного разума. Но вряд ли он может управлять таким сложным комплексом, каким, несомненно, является этот храм, без помощи вспомогательных рабочих программ и механизмов. Это мое предположение подтверждается появлением голограммы служки.

— Ты рассуждаешь так, словно находишься на каком-нибудь земном заводе или космическом корабле! — с некоторым раздражением возразил Бартон, у которого от долгого ожидания всегда портилось настроение.

— Любые достаточно сложные устройства во многом похожи друг на друга. Во всяком случае, в той части, которая касается их управления. Космические технологии переплетаются с гражданскими и дополняют друг друга.

Управляющие компьютеры космического корабля мало чем отличались от мощных правительственных компьютеров, регулирующих жизнь любой достаточно развитой цивилизации.

Как бы там ни было, нам стоит попытаться проникнуть в этот коридор всем вместе. Если это не сработает, ну что же, тогда каждому из нас придется идти на встречу с тем, что нас ждет за этой дверью, в одиночку. Но это произойдет и в том случае, если мы ничего не предпримем и будем ждать до тех пор, пока у нас кончится вода, а вместе с ней и силы, которые понадобятся нам при встрече с тем, что там скрыто. — Танаев кивнул на дверь и решительно поднялся со своей скамьи.

ГЛАВА 32

Хитрость, предложенная Танаевым, сработала. После того как все они пять раз подряд нажали на кристалл, дверь в коридор, соединявший комнату ожидания с храмом, распахнулась, и все пятеро успели протиснуться в узкий в этом месте коридор, прежде чем вход за ними закрылся.

Теперь они стояли тесной группой, ощущая прикосновения друг друга, и это прибавляло им немного уверенности. Полумрак вокруг них ощущался почти физически, давя на них тяжестью неведомой, притаившейся в его глубине опасности. «Приготовьтесь к смерти!» — сказал им служка. Но они не были готовы к смерти. Никто из них. Зато все они были готовы сражаться за свою жизнь до самого конца. Хуже всего была неизвестность и непредсказуемость грозящей им беды.

Сводчатый потолок коридора освещался невидимыми светильниками, дававшими незначительное количество света, достаточное лишь для того, чтобы рассмотреть лицо стоящего рядом человека.

Спектральный состав этого зеленоватого света делал лица людей похожими на лица мертвецов и наверняка был таким не случайно. Долгая пауза, выдержанная стражами этого места, тоже не была случайной.

Коридор впереди, метрах в двадцати от них, изгибался, и они не могли видеть, что творится в его противоположном конце.

— Чего он ждет?! Этот проклятый страж, почему он не нападает? — первым не выдержал напряжения Бартон, у которого не было достаточного опыта рукопашных схваток, где часто побеждает тот, у кого окажется больше терпения.

— Ему некуда спешить, — мягко пояснил Танаев. — Он сидит здесь многие тысячи лет, как паук, поджидая свои жертвы, и, когда они появляются, а это происходит не так уж часто, для него наступает время развлечений и забав.

— Ты думаешь, страж один? — спросил Фавен, и на лице его появилась холодная усмешка, от которой у врага, если бы он мог ее увидеть, наверняка прошлись бы по спине холодные мурашки.

— Он будет забавляться, играя нашими жизнями? — спросила Карин, с надеждой вглядываясь в своего «рыцаря с мечом». Впрочем, меч он уже потерял, но от этого не стал в ее глазах менее надежной опорой.

— Может быть, не только жизнями. Тот, кто начал борьбу с темными силами, должен быть готов ко всему. У них есть кое-что пострашнее смерти.

— Вы имеете в виду проклятый город? И сохраненную у меня память? — спросил Стилен с усмешкой, которая не понравилась Танаеву.

— Думаю, этот город всего лишь преддверие.

— Преддверие чего?

— Возможно, того места, в которое ведет наш туннель!

— И он прав! — произнес у них над головами металлический голос, впервые подавший признаки жизни с того момента, как путники очутились в храмовом дворе.

— Это страж? — растерянно спросила Карин.

— Возможно. Он забыл представиться. Но скоро мы это узнаем.

— Сейчас вы находитесь на первом уровне. Пора приступать к испытаниям, — заявил голос.

— Каким испытаниям? — спросил Стилен. Неожиданно для Танаева его реакция оказалась гораздо более мужественной, чем можно было ожидать от человека, впервые попавшего в подобную ситуацию. Никто из них не надеялся услышать ответ на вопрос Стилена, но он пришел:

— Испытаниям вашей выносливости и способности отстаивать собственную жизнь, — произнес страж.

— И зачем тебе это? Просто ради забавы? — спросил Танаев у стены, из которой шел голос.

— А хоть бы и так! Посиди здесь с мое — и будешь использовать любую подвернувшуюся возможность, чтобы хоть немного развеять скуку.

— Рано или поздно я доберусь до тебя и заставлю ответить за всех тех, кого ты здесь угробил своими забавами!! — пообещал Танаев.

— Ты хоть знаешь, кому ты угрожаешь, жалкое подобие человека?

— Мне приходилось сталкиваться с темными мастерами.

— Темные мастера — ничтожества по сравнению с моим господином! Когда он вырвется на свободу, ему подчинятся все миры в этой Вселенной!

— Хороший план, — с иронией согласился Танаев.

Страж не ответил, и это очень не понравилось Танаеву, потому что теперь смертельная игра перешла из сферы угроз и запугивания в сферу реальных действий. Шелест и цоканье множества когтей по металлу сразу же подтвердили его догадку.

— Я не ослышался? Что-то ползет к нам? — спросил Стилен.

— Ты не ослышался.

— Но почему металлический звук?

— Потому что этот туннель сделан из какого-то металла.

— Тебе не кажется это странным? Камень — единственный материал, которого здесь в изобилии. Почему же металл?

— Мне все здесь кажется странным, начиная от формы этого дьявольского храма. И даже коридора, который очень напоминает нору на тренажере для крыс. Приготовьте оружие, они уже близко!

— Но я ничего не вижу! — возразил Стилен.

— Не видишь, потому что они хорошо умеют маскироваться и подкрадываться. Зато я их вижу, — ответил Танаев. — Это какие-то сороконожки двухметровой длины. Скорее всего ядовитые. И к тому же они с одинаковым успехом могут двигаться как по полу, так и по потолку.

Оружие у смельчаков было далеко не самое подходящее для предстоявшей схватки. Больше всего Танаев жалел о пропаже шунгитового меча. Бластер в данной ситуации тоже мог бы весьма пригодиться. Но у них не было бластера. Пришлось ограничиться тяжелым боевым топором, который он отобрал у Фавена, вручив ему взамен узкий и длинный нож.

Ведь нападавших видел пока только он один, и ему первому придется начать схватку, пока твари не подобрались слишком близко.

Так он и сделал. Быстрый, на пределе возможностей, бросок вперед, резкий удар топора и сразу же отскок на исходную позицию.

— Ты промахнулся? — спросил Бартон. — Такой звук, словно топор ударил в металлическую стенку.

— Я не промахнулся. Эти твари сделаны из металла. Они не живые. У них нет ментальных полей. Возможно, это искусственные создания, что-то вроде роботов. Но панцирь у них не слишком крепкий. Я разрубил эту металлическую сороконожку пополам.

— И что с ней случилось дальше? Она перестала двигаться?

— Перестала. Но там их еще не меньше десятка.

За спиной Танаева звякнула тетива лука, и вторая сороконожка с грохотом сорвалась с потолка, пару раз дернулась и замерла неподвижно.

— Как ты ее увидел? — поинтересовался Танаев.

— Когда они движутся, появляется прозрачное облачко в том месте, где находится тварь. Так что они не совсем невидимы!

— Я тоже это вижу! — подтвердил Бартон. — Только не понимал, что это такое!

— Старайтесь не подпускать их вплотную. У них могут быть ядовитые приспособления для атаки.

Следующую сороконожку подстрелила из арбалета Карин, заявившая, что она видит не только маскировочное облако, но и саму тварь.

— Хорошо хоть, они не слишком прочные! — заявил Фавен, сваливший еще одну тварь броском своего ножа. Это было не слишком хорошим решением, потому что после своего любимого броска какое-то время Фавен оставался безоружным. Но Танаев не стал его упрекать. В конце концов, он только выполнил его приказ не подпускать нападающих вплотную.

Заменив утраченный нож на боевую палицу, великан рванулся вперед, размахивая своим грозным оружием. Его удары, не слишком меткие, тем не менее время от времени достигали цели. И каждый из них превращал в кучку железного хлама одну из сороконожек.

Приказав остальным оставаться на месте, Танаев догнал Фавена и стал следить за тем, чтобы сороконожки не обошли его с флангов.

За их спинами то и дело звенели тетивы луков и арбалетов. Стрелки вели огонь по потолку, боясь задеть выдвинувшихся вперед товарищей, но именно там и проходила основная дорога, по которой к ним пытались подобраться металлические твари.

Минут через пять выяснилось, что перед ними больше нет противников. Танаев тщательно сосчитал валявшиеся на полу останки роботов.

Он уже не сомневался в том, что это были именно роботы, собранные на кристаллических микросхемах. Стоило повредить одну из их микросхем, и устройство становилось неработоспособным. Это показалось ему подозрительным, здесь скрывался какой-то подвох. Слишком просто далась им победа.

— Их ровно десять. По две твари на каждого из нас! — заявил Стилен, рассматривавший остатки металлических сороконожек, заваливших коридор.

— Если остались неповрежденные, они могут затаиться, пропустить нас и напасть сзади. Нужно внимательно осмотреть потолок!

— Пока они сидят неподвижно, мы их не увидим! — возразил Стилен, и Танаев с ним согласился. Осмотр поля недавнего сражения придется сделать ему самому, используя свое уникальное зрение, только он один и мог увидеть затаившихся тварей.

Однако самый тщательный осмотр ближайшего пространства коридора ничего не дал. Стены и потолок казались совершенно пустыми.

Особенно тщательно Танаев решил осмотреть коридор за их спинами, и, как выяснилось, не зря. Именно там, в самом дальнем углу, притаилась еще одна, одиннадцатая тварь, видимо, дожидавшаяся момента, когда люди потеряют бдительность и позволят напасть на себя сзади.

Сразу после того, как Танаев навсегда успокоил и эту сороконожку, голос, идущий от боковой стены коридора, с явным сожалением констатировал:

— Что же... Вы прошли первую ступень первого уровня. Пора переходить на вторую.

— Нам нужно отыскать выход из этой мясорубки! — шепотом произнес Танаев. — Если мы и дальше будем идти по подготовленной для нас программе, рано или поздно с нами будет покончено.

— Что ты предлагаешь? — спросил Стилен.

— Я еще не знаю. Нужно воспользоваться любым удобным моментом, чтобы сделать то, чего от нас не ждут. Пока просто пойдем вперед. Где-то посередине этот коридор расширяется. Я заметил это еще снаружи. Возможно, там у нас появится шанс.

Едва они двинулись дальше, как послышалось завывание сирены и по всему потолку замигали красные огни.

— Не обращайте внимания! Это просто психологическая атака! — попытался Танаев успокоить своих друзей, хотя и подозревал, что за этим предупреждением кроется нечто большее, чем попытка запугать их.

И вскоре они увидели новых атакующих... На этот раз это были живые существа, но какие!

Пятерка демонов. Другого слова для обозначения нападавших тварей на ум не приходило. Больше всего они походили на вставших на задние ноги козлов величиной с хорошую лошадь. Вот только их передние лапы заканчивались не копытами, а пальцами, сжимавшими оружие... Неплохим дополнением к которому казались выдающиеся вперед челюсти с острыми зубами.

Верхняя часть тела этих тварей была покрыта костяной чешуей, служившей отличным панцирем.

Только огромная сила Фавена и не уступавшего ему в этом Танаева помогла им отразить первый натиск. Трое из пяти нападавших были убиты, а двое оставшихся обратились в бегство. Их спины, защищенные не так хорошо, как грудь, стали похожи на ежей от вонзившихся в них стрел.

Но, очевидно, эти выстрелы не нанесли им серьезных ран, потому что оставшиеся в живых демоны скрылись так же быстро, как появились.

— Почему стрелы на них не действуют? — спросил Стилен.

— Не только стрелы. Посмотри на это!

Танаев подошел к неподвижно лежавшему на полу демону и нанес топором сильный удар по его правой руке. Демон дернулся, а топор отскочил, издав звук удара о металл.

— Невидимая броня? — поинтересовался Бартон.

— Нет. Это не броня. Они металлические. Это те же роботы, только крупнее, и сверху на них как бы надета голограмма, придающая этим механическим созданиям вид живых чудовищ.

— Но зачем?

— Разве ты еще не понял? Нас пытаются запугать. Хозяину храма не нравится, что мы без потерь прошли две первые ступени, и теперь он постарается придумать что-нибудь поэффективнее.

Схватка не обошлась без ран, главным образом от укусов. Хорошо хоть металлические зубы роботов оказались практически стерильны, но все равно необходимо было время, чтобы перевести дыхание и обработать раны. Однако неумолимый голос стража, с ледяной механической насмешкой в интонациях, едва они занялись своими ранами, произнес:

— Вторая ступень первого круга пройдена! Переходим к третьей!

— Вперед! — рявкнул Танаев. — Не останавливаться! Мы должны начать игру по своим правилам, иначе нас уничтожат!

И они побежали к видневшемуся впереди расширению коридора.

Но даже во время этого стремительного бега в неизвестность Танаев не переставал думать о том, откуда здесь взялись эти роботы. В проклятом городе и за его пределами было полно настоящих чудовищ, так почему же страж использует роботов? Гораздо менее эффективных в схватке с людьми, особенно если кто-то из них обладает опытом обращения с подобными механизмами?

Напрашивался странный вывод — храм не был порождением города. Он стоял здесь сам по себе, оставаясь инородным телом внутри окружавшего его демонического мира. Но если это так, очень важно было понять, что он собой представляет на самом деле и откуда здесь взялся. Еще Танаеву очень хотелось бы узнать, кто является подлинным хозяином этого храма. Существо более могущественное, чем сам Аристарх?

Ему не приходилось слышать ни о чем подобном. Хотя, если доверять собственным ощущениям, улавливающим эманацию враждебной силы, заключенной в храме, так оно и было.

Коридор закончился широким залом, с непонятными турникетами, соединенными друг с другом гладкими невысокими стенками, создававшими запутанный лабиринт. Высота стенок показалась Танаеву недостаточной. Любой из его спутников смог бы без особого труда преодолеть их.

Но едва они попытались это сделать, удар электрического тока напомнил им о том, что в этом храме почти все не является таким, каким кажется на первый взгляд.

Лабиринт прочно захватил их в свои коридоры.

ГЛАВА 33

— Почему мы все время сворачиваем влево? — спросил Стилен, после того как на очередной развилке они повернули налево в четвертый раз.

— Правило левой руки, — пояснил Танаев, — для некоторых лабиринтов оно срабатывает. Но мне кажется, выход находится в противоположной стороне, мы ведь можем видеть, куда ведут эти коридоры, через их низкие стены!

— Возможно, такими они сделаны специально для того, чтобы мы так думали. Так что не верь глазам своим, — возразил Стилен.

Танаев упрямо продолжал поворачивать влево, даже после того как очередной поворот вывел их почти к самому началу.

— Мы здесь уже были! — протестующе воскликнул Бартон. — Вон камень, который я использовал для отметки!

— Это другой камень! — решительно заявил Танаев, вновь поворачивая влево, и через полчаса этот новый коридор вывел их ко входу в огромный зал.

— А вот здесь мы уж точно не были! — удовлетворенно воскликнул Стилен, потрясенно разглядывая открывшееся перед ними огромное пространство храма.

Пола как такового не было. Лишь провалы, образованные уходившими вниз отвесными плоскостями, да ямы, подстерегавшие путника на каждом шагу.

— Это похоже на перевернутый вверх ногами костел! — пробормотал Стилен.

— Или на что-то совершенно другое... Мне это помещение кажется знакомым, хотя я точно знаю, что никогда его не видел, и тем не менее оно мне знакомо... — не согласился с ним Танаев, решительно направляясь по узкой кромке стены к небольшой площадке, замеченной им впереди.

— Стойте! — заорал страж, впервые проявивший признаки жизни, после того как путники вырвались из лабиринта. — Это помещение не предназначено для людей! Если вы немедленно не остановитесь, вы все будете уничтожены!

— И ты об этом, разумеется, пожалеешь! — с иронией ответил Танаев, уже ступивший на площадку.

— Конечно, я об этом пожалею! Впервые за много столетий у меня появился объект, достойный игры! Я не собираюсь терять его так быстро!

— Заткнись! — бросил Танаев, не испытывавший к стражу ни малейшего почтения и воспринимавший его как какую-то надоедливую компьютерную программу. — Помолчи. Ты мешаешь мне думать!

Он уже находился в центре пятигранной площадки, заставленной странными устройствами, назначение которых никому из них не было знакомо. Пока что Танаева не поразила молния, и пол не провалился у него под ногами. Его друзья уже успели присоединиться к нему, и Стилен, указывая пальцем на одно из устройств, снабженное чем-то вроде школьной грифельной доски, сказал:

— Похоже на пульт компьютера!

— На пульт? — удивился Танаев. — А где ты видишь здесь клавиши для ввода команд?

— Они вовсе не обязательны. На современных космических кораблях... Прости, постоянно забываю, что все, что кажется современным для меня, для тебя таким не является!

— Не важно. Продолжай. Объясни, как здесь вводятся команды?

— Ты их просто пишешь на этой доске. Надо всего лишь знать пароль, чтобы машина их приняла.

— Действительно, совсем просто. Остается узнать этот чертов пароль.

— Чаще всего используется простое, легко запоминающееся всем персоналом слово. Это может быть название планеты, местности или даже самого корабля...

Стилен взял в руки белый кристалл, лежавший у основания доски, и решительно начертал на ней какое-то невидимое слово.

— Не трогайте пульт! Проклятые дураки! Я предупреждаю вас в последний раз!

— Продолжай попытки. Ты близок к истине, раз уж стражу так не нравятся твои действия!

В ответ на эту фразу Танаева раздался удар грома, и с потолка перевернутого собора, который, возможно, раньше был полом, сорвалась ослепительная голубая молния. Она скользнула вниз медленно, словно плыла в замедленном времени, и, ударившись о невидимый защитный купол, закрывавший площадку, на которой они стояли, рассыпалась на сотни безопасных искр.

— Наверно, это место защищено, и страж ничего не может с этим поделать! — удовлетворенно заметил Стилен.

— Не обольщайся и не теряй осторожности. Помни, что каждую секунду может последовать...— Танаев прервал свою тираду, поскольку на доске неожиданно проявилось начертанное кристаллом Стилена слово.

«Прометей». И вслед за этим дисплей замерцал голубоватым светом, сопровождаемым гулом включившихся невидимых машин.

— Как ты догадался?

— Я перебрал много знакомых слов, но в голове почему-то все время вертелось это. Какое-то время оно казалось мне наваждением, и я старательно избегал его, но, перепробовав все остальное, в конце концов решил использовать именно это слово...

— И что теперь? — спросил Фавен, с недоверием вглядываясь в светящееся на доске имя бога.

— Теперь мы можем вводить команды!

— Какие команды?

— Любые, черт возьми, откуда мне знать, какие именно?

— Так попробуй хоть что-нибудь! Прикажи соединить нашу площадку с противоположной стеной храма!

— Надо знать правила ввода и коды команд! Не может эта штука понимать человеческую речь!

— А ты попробуй! Поняла же она написанное тобой слово! Иного пути у нас все равно нет!

И Стилен попробовал. Храм задрожал от гула невидимых, проснувшихся от тысячелетней спячки сил.

Откуда-то снизу, из провалов и пропастей, вверх потянулась цепочка кристаллов. Она росла, становилась шире. Кристаллы срастались друг с другом, их острые концы затуплялись, постепенно превращаясь во что-то, напоминавшее покрытие узкой дорожки, протянувшейся от площадки, на которой они находились, в далекую, невидимую взгляду темноту храма.

И они уже двинулись к началу этой дорожки. До нее оставалось всего несколько шагов, когда Танаев услышал злорадное хихиканье на той самой ментальной волне, на которой располагался враждебный им разум темной силы, управлявшей стражем, а возможно, и всем этим зданием.

Но что-то внутри управляющих компьютерных систем, которыми было напичкано это странное здание, очевидно, не было полностью подконтрольно этому разуму, потому что именно благодаря невидимому помощнику Танаев услышал то, что он услышал, в обход могущественных блоков ментальной защиты темного властелина храма, и немедленно выкрикнул команду:

— Остановитесь! — И сразу же, в ответ на это, услышал разочарованное: «Нет!» — донесшееся оттуда же, откуда только что раздавалось хихиканье, после чего ментальный контакт резко оборвался, словно его перерубили.

— Почему ты остановил нас? — спросил Бартон, с недоумением поворачиваясь к Танаеву.

— Я услышал кое-что, очень сильно похожее на предупреждение. Нам не следует покидать защитный купол, прикрывающий эту площадку. Мы останемся здесь и изучим все возможности пульта. Мне кажется, здесь единственное безопасное место, недоступное воздействию нашего врага, кем бы он ни был.

— Нельзя ли начать изучение вашего нового демона с просьбы предоставить нам немного воды? — спросила Карин. — Наша давно закончилась, а у Стилена, несмотря на целебное действие напитка, которым нас угостили при входе в храм, все еще сохраняется жар!

— Никакой это не храм! — возразил Танаев.

— Тогда что же это? — сразу же поинтересовался Бартон.

— Я не знаю. Но это здание кажется мне знакомым, и, возможно, с помощью устройства, принимающего письменные команды, мы узнаем о нем больше.

— Я согласен с нашим командиром! — поддержал его Стилен, впервые назвавший Танаева так. Оказавшись внутри храма, он странным образом изменился. Манера держаться, речь — все теперь напоминало в нем бывшего звездоплавателя, а не жалкого проводника из общины проклятого города. — Храму совершенно не нужна такая сложная система независимого управления. Ему не нужна такая защита! Ему не нужны ни роботы, ни компьютеры! Почему мы вообще называем это место храмом? Только потому, что так решили серые монахи, которым понадобилось ритуальное место для своих кровавых месс? Они инстинктивно чувствовали эманацию зла, исходящую отсюда, но мне почему-то кажется, что это зло не было здесь изначально. Оно поселилось здесь позже.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовался Танаев, не ожидавший таких сложных умозаключений от своего проводника.

— Потому что управление зданием не приспособлено для деятельности своего нынешнего господина и даже пытается ему сопротивляться. Не он его создавал, кто-то другой! И совершенно для иных целей! У меня нет убедительных доказательств, но я чувствую, что я прав!

— Хорошо. Если это так, храм, или что бы это ни было, выполнит нашу небольшую просьбу вопреки желанию нынешнего хозяина. Пусть это станет проверкой твоей правоты. Попроси его прислать нам немного воды.

— Мне кажется, он не понимает просьб. С ним необходимо разговаривать языком команд.

— Да с кем, черт побери! Кого вы имеете в виду? — взорвался слишком долго молчавший Бартон.

— Не мешай. Они разговаривают со своим демоном! — успокоила его Карин.

— Я имею в виду центральный компьютер, управляющий этим сложным комплексом, назначение которого мне пока совершенно не ясно! — ответил Бартону Стилен, одновременно с этим начертав на доске несколько невидимых его спутникам слов.

Прямо посреди площадки, на которой они стояли, вверх выдвинулся небольшой сегмент пола, превратившийся в своеобразный столик, на нем красовался двухлитровый прозрачный кувшин с переливающейся, отбрасывающей радужные отблески влагой. В этот момент она показалась им дороже любого драгоценного камня.

— Да кто он такой, этот твой Компьютер? — спросил Фавен. — Великий волшебник? Или демон?

— Не то и не другое. Это очень сложное механическое устройство, созданное разумом какой-то инопланетной цивилизации, очень древней к тому же... — пояснил Танаев, пристально вглядываясь в терминал, над которым продолжал колдовать Стилен.

— Почему ты считаешь, что это творение инопланетян? Разве на Земле за очень долгое время твоего отсутствия не могло возникнуть что-нибудь подобное? — с некоторым вызовом спросил Стилен, только что разгадавший скрытые возможности найденного ими устройства и оттого считавший себя обязанным его защищать.

— Здесь все слишком древнее и слишком чужое... К тому же, повторяю, мне почему-то многое кажется здесь знакомым, а моя голова, если вы помните, обладает памятью очень древней цивилизации. А что касается пропущенных мною тысячелетий технического развития Земли, то о них я ничего не могу знать. Так что, возможно, это устройство когда-то принадлежало Антам...

— Еще одна защитная энтропийная станция?

— Странно, что ты о ней знаешь...

— Ничего странного. Твоя экспедиция на Элану давно стала классикой в штурманской академии звездоплавания, которую я окончил задолго до того, как очутился здесь, — не без гордости заявил Стилен.

— Нет. Это не энтропийная станция, мой дорогой штурман. Что-то совсем другое. Но давайте воспользуемся полученным нами даром и попробуем выяснить, как далеко теперь простираются наши возможности. Это место защищено. Отсюда подаются команды, обязательные к исполнению и неподвластные хозяину храма. Будем пока называть его так, хотя все это напоминает мне управляющую рубку корабля.

— Звездного корабля, — прошептал Стилен почему-то дрогнувшими губами.

— Не следует делать поспешных выводов. И не забывайте, какой грозный враг нам противостоит в попытках взять контроль над этим местом в свои руки. При малейшей ошибке он уничтожит нас — и сделает это со всеми свойственными ему ритуалами мучительства, со всей жестокостью, которую не раз доказывал, принимая посвященные ему ритуалы жертвоприношения.

Стилен жадно потянулся к кувшину с водой, но Карин остановила его.

— Подождите! Сначала я должна проверить, нет ли здесь яда!

— С чего вдруг такая подозрительность? Когда при входе в храм мы нашли воду, ты не стала ее проверять.

— Там было другое. Нас встречали, а гостей никто не травит. Эта вода получена волшебным способом, и я должна ее проверить!

Больше Танаев не стал возражать, про себя удивившись, как много наивности и суеверий укоренилось в этой красивой головке. После того как кусочек корня астилбы, опушенный в сосуд, не покраснел, Карин начала тщательно делить полученную воду на пять порций, но Стилен прервал ее занятие.

— Я попросил прислать два литра воды. Именно столько и получил. Но, мне кажется, проблемы с водой больше не существует. Команды надо составлять точно и указывать количество нужного нам запаса. Сейчас я попробую приказать компьютеру прислать нам литров десять!

Карин смотрела на Стилена с нескрываемым восхищением.

— Ты можешь приказать этому великому демону выполнить любое твое желание?

Стилен, занятый вводом команды, не ответил, и лишь Танаев сухо пробормотал в ответ, стараясь не замечать восхищенных взглядов Карин, обращенных к Стилену.

— Никакой это не демон. Это такое устройство.

— Я понимаю. Так вы его называете, волшебник по имени Устройство, — согласилась Карин. Пояснения Танаева прервало появление новой порции драгоценной влаги, на этот раз появившейся в большом стеклянном кувшине, точной копии первого тонкостенного кувшинчика.

— Я забыл ввести название тары... — извиняющимся тоном произнес Стилен. — Наполняйте ваши фляги, пока эта штука не разбилась.

— Вода очень нам пригодится! — сказал Танаев, осторожно отстраняя Стилена от доски терминала. — Но нам понадобится что-нибудь посерьезней. Оружие, к примеру. Оружие, более мощное, чем наши стрелы!

Он быстро написал на доске несколько слов. Столик исчез и через минуту появился вновь совершенно пустым.

— Что я сделал не так? — спросил Танаев у Стилена, раздосадованный тем, что ему не удалось повторить «волшебство».

— Ты не назвал точные характеристики того, что тебе нужно. Кроме всего прочего, надо указать инвентарный номер предмета, который хранится на оружейном складе, если именно это ты собирался получить.

— Откуда мне его знать?

— Ты ведь понимаешь, что вещи не создаются из воздуха. Машина должна точно знать, что тебе нужно, особенно если эта вещь имеется в наличии на складе.

— Иными словами, оружия нам не получить!

— Во всяком случае, до тех пор, пока мы не найдем сам склад или, по крайней мере, не получим опись того, что там хранится... Кстати, это, наверное, удастся сделать с помощью самого компьютера. Дай-ка, я попробую...

Теперь уже самого Танаева отстранили от терминала. И он, заметив насмешливый взгляд Карин, сделал непроницаемое лицо, попытавшись замаскировать свое недовольство.

Назад: ГЛАВА 22

Дальше: ГЛАВА 34