Новости, привезенные Томом по возвращении, оказались неоднозначными.

– Нам разрешили остаться, – первым делом сообщил он, понимая, что без этого все сказанное не оставит в моей голове ни следа. – Хотя лорд Фердиган так и рвался отправить вас домой – на том основании, что мне может позволить рисковать головой, сколько заблагорассудится, а вот вам – нет.

– Как будто я прежде не рисковала головой без его позволения, – хмыкнула я. – Что ж, новость прекрасная, однако, судя по выражению лица, это еще не все.

– Так и есть, – подтвердил Том, устало плюхнувшись в кресло: в дороге он страшно спешил, и путь оказался нелегок. Возмущенное этаким обхождением, кресло пронзительно скрипнуло. – Теперь плохая новость: дополнительного финансирования нам не дадут. А может, и имеющееся урежут.

Урежут? Страшно было подумать, по каким статьям. Корм? Работники? Поместье нам предоставил калиф, и я даже не подозревала, кому мы платим за аренду – ему или же местному эмиру, однако переезд, безусловно, обошелся бы гораздо дороже.

– Да-а… Вот тебе и расселение самцов с самками на нужное расстояние! Но отчего он велит нам потуже затянуть пояса?

Том принялся тереть глаза.

– Такое чувство, будто песок всю роговицу стер подчистую. С точки зрения лорда Фердигана все это больше не научные исследования, а отвлекающий маневр, на каковой много денег не требуется. В этом отношении, если нас лишить средств, выйдет даже эффективнее: тогда йеланцы решат, что у нас нет ни шанса на существенный прогресс.

При таком подходе у нас действительно не будет ни шанса на существенный прогресс… Я подошла к своему креслу и тоже села, только куда аккуратнее, чем Том.

– Вам уже рассказали, что сделали йеланцы, пока вас не было?

Судя по тому, как замерла в воздухе рука Тома, мои слова были для него новостью. Таким образом, сообщить ему о поджоге, о схваченном поджигателе и обо всем, что тот показал на допросе, выпадало мне.

– Вредительство, – сказала я, – зашло много дальше, чем мы думали. Помните, как умирала Прима? Он рассказал, что кто-то прокрадывался к ней по ночам и кормил отравленным мясом, причем довольно долго. Мы думали, ее аппетит ухудшается единственно из-за нездоровья, но нездоровье было вовсе не случайным, а, кроме того, она получала дополнительный корм.

Плечи Тома словно свинцом налились: пожалуй, окажись кто-либо из отравителей рядом, ему бы не поздоровилось.

– После этого они решили отравить нас, – продолжала я. – Прибегли бы к этому раньше, но мы уехали в пустыню, и их командир предпочел свалить вину на бану сафр, не рискуя чем-либо выдать себя в Дар аль-Таннанине. Что может последовать дальше, даже не знаю. Одно могу сказать: ничего хорошего.

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. Плетеное сиденье прогнулось под моей тяжестью.

– Мы думали, что первым актом войны будет флот целигеров, выдвигающийся на позиции, – негромко, мрачно сказал Том. – Однако им может стать и брошенная в окно зажигательная бомба.

Если на то пошло, первым актом войны была Баталия при Кеонге… а может, целигер, угнанный нами с Сухайлом с Рауаане… а может, ограбление лаборатории Фредерика Кембла, подстроенное маркизом Кэнланским… а может, и похищение блокнота Гаэтано Росси из погреба под резиденцией выштранского боярина, совершенное лично мной. Сколь далеко тянется эта цепочка? Какое из этих событий можно обвести кружком и сказать: вот с чего все началось?

Как бы там ни было, для государств война начнется в момент ее официального объявления. И не исключено, что воспламенившая запал искра окажется той же самой, из коей разгорелся пожар в Доме Драконов.

Мы прибыли сюда работать для нужд обороны, но в силу успехов, достигнутых кем-то другим, надобность в этом отпала. Мало этого: наши попытки продолжить работу, дабы отсрочить конфликт, вполне могли привести к обратному результату. Этого было довольно, чтобы заставить меня усомниться во всем, что мы делаем.

– Том… как вы полагаете, у нас может получиться? Ну, эта затея с разведением драконов.

Том прекратил тереть глаза и молча взглянул на меня. Кожа его загорела, насколько это возможно, однако так и оставалась не смуглой, а красной; белки глаз слегка налились кровью. С виду он казался невероятно усталым, да и я, пожалуй, выглядела не лучше. Нет, наша жизнь в Ахии особыми трудностями не отличалась – в Мулине во многих отношениях приходилось труднее, однако здесь работе не видно было конца. Сколько бы нового мы ни узнали, но ответа на основной вопрос, ради коего сюда и прибыли, до сих пор не нашли.

– В конечном счете – да, – медленно проговорил Том. – Так ли, иначе ли, а получится. Если не у нас, то у других. Только времени уйдет много.

По всей вероятности, годы. Научная работа подобного сорта – дело долгое: проверка гипотез и методов, оценка результатов, внесение поправок, новые эксперименты… Кое-что из этого можно было завершить за один репродуктивный сезон, но далеко не все.

– Я тут подумала о брачных полетах и роли температуры в процессе инкубации яиц. Что, если температура важна и при зачатии? Мы же знаем: брачный полет просто обязан резко поднимать температуру тела: такие физические нагрузки, да на такой жаре… Как известно, шишки некоторых видов сосны раскрываются и разбрасывают семена только во время лесных пожаров. Что, если и с драконами то же самое? Тогда как же разводить их без брачных полетов? Строить им гигантские духовые шкафы, чтоб грелись в свое удовольствие? Или… – чувствуя, что меня заносит, я прервала болтовню и покачала головой. – Слишком много вопросов. Можно провести здесь остаток жизни, а всех ответов так и не найти.

– Такова уж жизнь ученого. Всего на свете не узнать никогда, – со вздохом сказал Том, склонившись вперед, упершись локтями в колени и хрустнув пальцами. – Но… да, я вас понимаю. Значит, хотите все это бросить?

– Нет! – ответила я, да так горячо, что сама себе удивилась. Минуту назад я думала именно об этом, если не прямо, то косвенно, но стоило Тому задать вопрос – и колебаний как не бывало. – Просто интересно, когда мы сможем сказать, что сделали достаточно.

На этот вопрос ответа у Тома не имелось. Не было его и у меня, и мы еще долго сидели в молчании, прежде чем вновь взялись за работу.

Общее настроение в Дар аль-Таннанине заметно переменилось. Несмотря на все наше притворство, работа продолжалась вяло, без огонька, и это чувствовали все.

Трудно описать, как это сказалось на мне. Я по-прежнему каждый день работала с драконами, в том окружении, где меня, пусть не сразу, нехотя, однако ж признали достойным уважения ученым – все это прелести своей отнюдь не утратило. Однако в глубине души, где-то на подсознательном уровне, я начала сомневаться: может, и это, и все, чего уже удалось добиться, – зря? Сколько ни тверди себе о горах, и о восхождении на оные, и о ценности видов с середины склона, даже если не достигнешь пика, я-то приехала сюда, чтоб одолеть гору целиком, от подножия до вершины, и перспектива вынужденного отказа от этой цели обескураживала.

Мы просто не сознавали, сколь высок этот пик и сколь круты его склоны. Когда мы прибыли в Ахию, Эндрю сказал, что на нас возлагают большие надежды, считают, что наша непревзойденная квалификация ученых превозможет проблему, пусть даже весь мир безуспешно бьется над ней не первую тысячу лет. Однако разводить в неволе крупных хищников – вообще дело нелегкое, а уж драконов – тем более. Сколько же лет я готова потратить на поиск решения?

Однажды вечером, уткнувшись взглядом в чистый бумажный лист, я надолго задумалась, что написать Джейку. Вскоре у сына начинались летние каникулы, и он хотел провести их здесь, со мной. Будет ли этот приезд его единственным шансом увидеть Ахию до того, как мне придется ее покинуть? А может, напротив – подтверждением тому, что мне здесь еще жить и жить?

Решение зависело не от меня: со временем новости о синтезе станут общеизвестны, и после этого необходимость содержать нас здесь отпадет окончательно.

Я еще не успела переодеться ко сну. Час был поздним, а наутро мне, как всегда, предстояло подняться ни свет ни заря, однако я встала из-за стола и отправилась прогуляться по поместью.

Территорию по-прежнему патрулировали, хотя предводитель йеланцев, вне всяких сомнений, погиб в зубах Эсклина. Я приветственно кивнула встречному часовому. В ответ он, к немалому моему удивлению, спросил:

– У вас все в порядке, кавалерственная дама Изабелла? Что-то вам с мистером Уикером сегодня не спится.

– Значит, и Том не спит? – сказала я. – Не знаете, где его можно найти?

Солдат направил меня к ямам, где содержались взрослые драконы. Придя туда, я увидела Тома, стоявшего у одной из них, опершись на ограждение и поставив ногу на его нижний прут. Услышав шаги, он оглянулся, и, судя по всему, ничуть не удивился моему появлению.

– Мне кое-что пришло в голову, – сказал он.

– И мне, – откликнулась я, встав рядом с ним у ограды. – Но давайте начнем с ваших мыслей.

– «Василиск», – коротко пояснил Том. – Мы сумели проделать это путешествие без всякой поддержки Короны.

Друг друга мы знали так давно, что я не могла не догадаться, куда направлены его мысли.

– Путешествие на ограниченный срок и долговременный исследовательский проект – вещи несколько разные.

– Верно. Однако ничего невозможного тут нет.

Говорил Том негромко: совсем рядом, в пещерке на дне ямы, виднелся темный силуэт спящей Квинты, и нам вовсе не хотелось ее потревожить.

– Вдвоем, – продолжал он, – мы, вы и я, состоим в переписке почти со всеми драконоведами Антиопы, а с некоторыми и дружим. Конечно, сейчас вмешательство посторонних военным придется не по нутру – пока что проект курируют они. Но когда они утратят к нему интерес…

Мысли мои уже неслись вскачь по указанному им пути. Фундамент подобной затеи нужно закладывать загодя, это однозначно. Если будем тянуть, пока военные не закроют Дар аль-Таннанин, можем опоздать: взрослых драконов пустят на убой, от молодняка и яиц также избавятся тем или иным способом, и все придется начинать сначала. А вот если к тому времени у ворот выстроится очередь из заинтересованных лиц…

Тогда Дар аль-Таннанин сможет продолжить существование, и даже без нашего участия. Правда, это не тот пик, на который мы задумали взойти. Однако задача была достойной, из тех, коими можно гордиться. Если я покину Ахию, зная, что помогла создать нечто столь важное и основательное, то смогу куда спокойнее спать по ночам.

– Ну, а какие же мысли не дают уснуть вам? – нарушил затянувшееся молчание Том.

Я с улыбкой покачала головой.

– Это больше неважно. Вы уже подсказали мне решение.

О том, что Международное Общество Драконоведов началось там, близ Куррата, в Доме Драконов, известно многим. И я никогда не забывала отметить, что идея превращения нашей военной разработки в совместную научно-исследовательскую программу, собравшую вместе натуралистов-драконоведов из разных стран, принадлежит не мне, а Тому. Однако лишь немногие знают, что идея сия родилась тихой ночью, на краю ямы Квинты, когда неуверенность в будущем – как собственном, так и Дар аль-Таннанина – не давала нам с Томом уснуть.

В ту ночь я почти не сомкнула глаз, лихорадочно размышляя, с кем следует связаться в первую очередь, и даже составляя в уме необходимые письма. Конечно, дело предстояло нелегкое, однако впервые за многие месяцы дальнейший мой путь виделся мне четким и прямым.

Впрочем, я никогда в жизни не отличалась умением держаться прямых путей.

После этого разговора я сосредоточила все усилия на подготовке к новой вылазке в пустыню, и в скором времени сие едва не превратилось для меня в навязчивую идею. Я понимала: эта вылазка вполне может оказаться последним, что нам с Томом удастся сделать в Ахии, и твердо намеревалась провести ее как можно более продуктивно.

Однако летом Джефи человеку неподвластна.

– Ты хочешь вернуться туда?! – не веря своим ушам, воскликнул Эндрю. – Изабелла… ты понимаешь, что там сейчас жара не меньше сорока? Я слышал, бывает и за пятьдесят. И воды нигде не найти.

– Ну, это преувеличение, – сказала я. – Есть же там, в Лабиринте, оазисы.

Брат сдавленно охнул.

– Погоди… Ты хочешь отправиться не просто в Джефи… а в Лабиринт Змеев?!

– Конечно. Отчего он, по-твоему, так называется? Там обитают драконы, и именно их я приехала изучать. Там они гнездятся, там откладывают яйца…

– Там и людей заживо жрут…

– Сейчас лето. В такую жару они спят. Когда же мне еще, по-твоему, устраивать вылазку в Лабиринт? Зимой риск слишком велик: дожди, наводнения… Летом куда безопаснее.

«Безопасность» сия, конечно, была весьма и весьма относительной. Лабиринт полон опасностей круглый год. В его извилистых каньонах несложно заблудиться, вокруг полно хищников – хотя бы тех же драконов, считающих путников заманчивой добычей. Оазисы в самом деле имеются, но отыскать их непросто. На бумаге сия территория принадлежит аритатам, но летом они откочевывают в иные места – туда, где имеются пастбища, способные прокормить стада верблюдов. В глубинах Джефи остаются лишь купцы да дикие звери: первые следуют строго определенными маршрутами от источника к источнику, последние нередко держатся тех же самых мест.

Ехать большим отрядом было нельзя. Да, чаще всего – чем больше народу, тем безопаснее, но только не в этих условиях. Чем многочисленнее отряд, тем больше ему потребуется воды, и мы легко можем исчерпать очередной источник досуха, обрекая себя на гибель от жажды. Подолгу задерживаться на одном месте тоже будет нельзя, какие бы интеллектуальные соблазны не обнаружились поблизости. Ну, а как только наши припасы истощатся до определенного предела, придется возвращаться либо столкнуться с самыми неприятными последствиями.

– По крайней мере, там будет сухо, – как-то сказала я Тому в поисках светлых сторон предстоящего нам предприятия. – Может быть, я наконец-то избавлюсь от плесени, которой обросла в Мулине.

Мы с Томом ехали оба, на сей счет двух мнений не было. Несмотря на все мои возражения, собирался с нами и Эндрю.

– А иначе как я дома-то покажусь? – настаивал он. – Мать может сколько угодно не одобрять твоей работы, но если я брошу тебя на погибель… Нет, уж лучше погибнуть вместе с тобой, чем после попасться ей на глаза!

Конечно же, мы были не столь глупы, чтоб отправляться в пустыню втроем. Проводником с нами шел аль-Джелида, тот самый гальб, что помогал нам зимой. Лабиринт он знал лучше всех на свете – вплоть до каждого клочка тени и каждой трещины, в коей могла отыскаться вода. Присоединился к нам и Хайдар, также не раз помогавший нам прежде. Таким образом, набралось пятеро, а ехать, по совету Хайдара, следовало не более чем вшестером.

– Я хочу взять шестым Сухайла, – сказала я Тому.

На лице Тома отразилась настороженность.

– Разумно ли?

– Мне все равно, разумно это или нет. Я не желаю ехать в Лабиринт Змеев, где так много легендарных драконианских руин, без него.

Во время этого разговора Том сидел на корточках над ямой Квартуса. Взъерошив пальцами волосы, он вытер ладонь о брюки. Даже здесь, невдалеке от реки, мы трудились, постоянно покрытые слоем песка и пыли. Смешиваясь с потом, они оседали на коже, образуя зернистую, словно наждак, массу, от коей было не избавиться, сколько ни мойся: стоило вымыться – и масса эта тут же нарастала вновь. В Джефи и в Лабиринте с этим обещало быть еще хуже, так как там воды для мытья нет.

– Вы же понимаете, что о вас скажут люди.

– Они и без того говорят. Плевать.

Казалось, от этих слов под ребрами, за грудиной, вспыхнуло тугое, яростное пламя. Всю жизнь я металась из крайности в крайность, то отрекаясь от всякой заботы о том, что могут подумать люди, то старательно взвешивая последствия. Здесь, в Ахии, я вела себя сдержанно целых восемь месяцев, и мало-помалу терпение подошло к концу.

– Но, может, ему не плевать, – заметил Том.

– На свою репутацию? Или на мою? – я вскинула ладонь, прежде чем Том успел на это ответить. – Он не раз бывал и в пустыне, и в самом Лабиринте. Я абсолютно уверена, что он выведет нас оттуда живыми. Аль-Джелида… его я почти не знаю, а вот Сухайла – да. Он уже не раз спасал мне жизнь.

Я замолчала, предоставляя Тому время обдумать все это. В конце концов, поступок мой мог повредить не только моей репутации либо репутации Сухайла. Именно Том бился за то, чтобы в Дар аль-Таннанинский проект приняли и меня, хотя мог бы воспользоваться представившейся возможностью единолично, и с куда меньшими хлопотами. Все, что я натворю, могло бросить тень и на него.

– Спросите его самого для начала, – поразмыслив, сказал Том. – Решать-то не нам. Точнее, не нам одним.

– Благодарю вас, – ответила я, имея в виду его невысказанное согласие. – Не сомневаюсь, мы найдем способ все устроить.