– Оно отравлено! – Финн перепрыгнул через стол, подхватил задыхающуюся Аттию, и та впилась в него пальцами. – Сделай что-нибудь!

Гильдас оттолкнул его в сторону:

– Мою сумку с лекарствами, быстрее!

Чувствуя, как улетают драгоценные секунды, Финн схватил сумку и вновь бросился к девушке, которая корчилась на полу от боли. Сапиент извлек маленький пузырек, откупорил его и поднес флакончик к губам Аттии. Та извивалась и отворачивала лицо.

– Она задыхается, – прошептал Финн, но Гильдас лишь выругался и заставил Аттию сделать глоток. Та закашлялась и снова забилась в конвульсиях.

Потом ее бурно стошнило.

– Хорошо, – тихо прокомментировал Гильдас. – Так и должно быть.

Умелые пальцы сапиента нащупали пульс, вытерли липкий пот с ее лба. Аттию еще раз стошнило, а потом она откинулась на спину. Побелевшее лицо покрылось пятнами.

– Яд вышел? С ней все хорошо?

Но Гильдас по-прежнему хмурился.

– Слишком холодно, – пробормотал он. – Принеси одеяло. – И добавил: – Закрой дверь и сторожи. Если придет Блейз, не впускай его.

– Зачем ему?..

– Ключ, глупый ты мальчишка. Ему нужен Ключ. Кто еще мог это сделать?

Аттия застонала. Ее колотило, губы посинели, под глазами залегли синие тени. Финн захлопнул тяжелую дверь.

– Яд вышел? – повторил он вопрос.

– Не знаю. Скорее всего, нет. Он проникает в кровь почти мгновенно.

Финн в смятении уставился на него. Гильдас знал толк в отравлениях, он не считал ниже своего достоинства учиться у женщин-комитатусов, которые в совершенстве владели смертельным искусством изготовления ядовитых снадобий.

– Что еще мы можем сделать?

– Ничего.

Дверь распахнулась, ударила Финна в плечо, и он резко развернулся, одним яростным движением выхватывая меч. На пороге застыл Кейро.

– Что?.. – Он окинул всех быстрым взглядом и сразу все понял: – Яд?

– И очень сильный. – Гильдас наблюдал за извивающейся Аттией, у которой опять начались рвотные позывы. – Я ничего не могу сделать.

– Должно же быть какое-то средство! – Финн уронил меч, оттолкнул сапиента, упал на колени рядом с Аттией, попытался приподнять, в надежде облегчить ее страдания, но она застонала от боли, и пришлось положить ее обратно.

– Я мог съесть это яблоко! Я мог оказаться на ее месте! – продолжил Финн и добавил, злясь на собственную беспомощность: – Мы должны что-то сделать!

Гильдас присел рядом с ним и безжалостно произнес:

– Яд содержал кислоту, Финн. Ее горло и внутренности, наверное, уже сожжены. Скоро все будет кончено.

Финн взглянул на Кейро.

– Уходим, – сказал названый брат. – Прямо сейчас. Я нашел, где он прячет корабль.

– Но ее мы не бросим.

– Она умирает, – с нажимом произнес Гильдас. – Ничего нельзя сделать. Тут требуется чудо, а я не ношу чудеса за пазухой.

– Значит, будем спасать свои шкуры?

– Она бы этого хотела.

Гильдас и Кейро потащили его к выходу, но Финн вырвался и опустился на колени рядом с Аттией. Она затихла и, казалось, едва дышала. Синяки на ее коже уже почти поблекли. Он видел смерть раньше, он привык к смерти, но сейчас все его существо восставало. Он вспомнил, как предали Маэстру, и жаркий стыд снова нахлынул на него, как тогда. Слова застревали в горле, глаза увлажнились от слез.

Если требуется чудо, значит Аттия получит чудо.

Он вскочил, бросился к Кейро и схватил брата за руку.

– Кольцо. Дай мне кольцо.

– Эй, погоди-ка! – Кейро отшатнулся.

– Дай мне его! – прохрипел Финн и поднял меч. – Не заставляй меня драться. У тебя останется еще одно.

Кейро, храня невозмутимое спокойствие, посмотрел на Аттию, корчившуюся в агонии, потом перевел взгляд на Финна.

– Думаешь, поможет?

– Не знаю! Но мы должны попытаться.

– Подумаешь, какая-то девчонка. Пустое место.

– Ты говорил – по одному кольцу на каждого из нас. Я отдаю ей свое.

– Своим ты уже воспользовался.

Мгновение они пристально смотрели друг на друга. Гильдас молча наблюдал. В конце концов Кейро стянул с пальца один из оставшихся перстней и, бросив на него прощальный взгляд, швырнул его Финну.

Финн поймал кольцо и надел его на руку Аттии. Слишком большой перстень норовил соскользнуть с тонкого пальчика, поэтому Финн не выпускал ладонь умирающей, моля Сапфика или человека, чья жизнь была заключена в кольце, – да кого угодно. Гильдас присел рядом, недоверчиво хмурясь.

– Ничего не происходит. Гильдас, ты знаешь, как действует это кольцо?

– Это суеверие. Ты же сам насмехался, – скривился сапиент.

– Но она уже не задыхается.

Гильдас нащупал пульс, коснувшись шрамов, оставшихся от цепей.

– Финн, смирись. Нет никакой… – И вдруг умолк, напрягшись.

– Что? Что?..

– Кажется… пульс учащается…

– Тогда потащишь ее сам. И поторопись! – крикнул Кейро.

Финн бросил ему меч и подхватил Аттию – легонькую, почти невесомую. Голова ее безвольно билась о его плечо.

Кейро открыл дверь и осторожно выглянул наружу:

– Сюда. Только тихо.

Он быстро повел их вверх по пыльной винтовой лестнице. Добравшись до люка, Кейро открыл его и прыгнул в темноту. Следом влез Гильдас.

– Девчонку!

Финн поднял Аттию к лазу, подтолкнул ее и оглянулся.

По лестничному колодцу поднимались странный зловещий гул и вибрация. Финн торопливо подтянулся, пролез в люк и захлопнул его за собой. Кейро сражался с решеткой в стене, Гильдас ее тряс узловатыми пальцами.

Веки Аттии задрожали и открылись.

– Ты чуть не умерла, – пристально глядя на нее, сказал Финн.

Она безмолвно покачала головой.

Решетка вылетела из стены с громким треском, и беглецы увидели громадный темный зал, посреди которого, привязанный к полу железными тросами, висел серебристый корабль. Они побежали к нему – крохотные фигурки на гладком сером полу, беззащитные и уязвимые, как мыши под жадным взором совы. На крыше засветился огромный экран, и, подняв голову, Финн увидел глаз. Не крошечные Очи Тюрьмы, а человеческий глаз с серой радужкой, увеличенный во много раз, словно под мощным микроскопом.

Задрожал и качнулся пол, валя беглецов с ног: начиналось тюрьмотрясение, от которого тонкая игла башни опасно завибрировала.

Кейро перекувырнулся и вскочил:

– Сюда!

С корабля свисала поблескивающая веревочная лестница. Гильдас неуклюже пополз по ней, болтаясь в воздухе, хотя Кейро крепко держал нижний край.

– Ты сможешь подняться сама? – спросил Финн.

– Думаю, да. – Аттия откинула волосы с бледного лица. Но синеватый оттенок почти сошел, и дышала она уже нормально.

Она посмотрела на свой палец.

Тонкий острый ободок кольца съежился и распался на части, крохотные фрагменты осыпались на пол. Финн тронул один носком башмака. Похоже на кость, древнюю и высохшую.

За их спинами с лязгом открылся люк. Финн обернулся. Кейро втиснул ему в руку меч и поднял свой.

Они встали плечом к плечу навстречу бездонному квадрату черноты.

– Итак, все готово к завтрашнему событию. – Королева положила на обитый красной кожей стол последние документы и откинулась на спинку стула, сомкнув кончики пальцев. Ногти ее были покрыты золотым лаком. – Смотритель очень щедр, ты получила роскошное приданое, Клодия. Поместья, сундук с драгоценностями, двенадцать черных лошадей. Должно быть, он очень тебя любит.

«Все возможно», – подумала Клодия, взяла со стола один из документов и пробежала его глазами. Но от чтения ее отвлекал Каспар, который мерил шагами комнату, скрипя досками пола.

– Каспар, потише, – одернула его королева.

– Я умираю от скуки.

– Ну, займись чем-нибудь, дорогой. Травлей барсуков, например. Или покатайся верхом.

– Гм, хорошая мысль. Пока, Клодия.

Королева выгнула изящную бровь:

– Милорд, разве так наследник престола должен разговаривать со своей невестой?

На полпути к двери он развернулся и зашагал обратно:

– Мама, Протокол придуман для смердов, а не для нас.

– Не забывай, наша власть сильна благодаря Протоколу.

Он ухмыльнулся, преувеличенно старательно отвесил низкий поклон и поцеловал руку невесты:

– Увидимся у алтаря, милая.

Поднявшись, Клодия присела в чопорном реверансе.

– Довольны? Тогда я пошел.

Он хлопнул дверью и загрохотал ботинками по коридору.

Королева наклонилась через стол.

– Я так рада, что мы можем побыть наедине. Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты наверняка не будешь возражать, дорогая.

Клодия села, сдерживаясь из последних сил. Как же ей хотелось сбежать и найти Джареда! Время стремительно таяло.

– Я передумала и попросила Мастера Джареда покинуть Дворец.

– Нет! – вырвалось у Клодии, прежде чем она успела себя остановить.

– Да, дорогая. После свадьбы он вернется в Академию.

– Вы не имеете права! – Клодия вскочила.

– Еще как имею, – сладко улыбнулась королева. – Я хочу, чтобы ты отчетливо меня поняла, Клодия. Здесь только одна королева. Учить тебя буду я и не потерплю конкурентов. Мы просто обязаны найти общий язык, потому что мы похожи. Мужчины слабы, ими можно управлять – всеми, даже твоим отцом. А тебя растили для того, чтобы ты стала моей преемницей. Подожди, твое время еще придет. У меня ты многому сможешь научиться.

Она выпрямилась и постучала пальцами по бумагам:

– Садись, дорогая.

В стальном тоне звучала угроза, и Клодия неохотно подчинилась.

– Джаред мой друг.

– Отныне я стану твоим другом. У меня полно шпионов, и они многое мне порассказали. Я делаю это для твоего же блага.

Она протянула руку и позвонила в колокольчик. Немедленно вошел слуга в ливрее и пудреном парике.

– Передайте Смотрителю, что я жду его.

Когда слуга удалился, королева открыла коробочку с леденцами, выбрала один, а остальное с улыбкой предложила Клодии.

Та оцепенело покачала головой. Чувствовала она себя мерзко – словно сорвала красивый цветок и обнаружила в нем гнилую сердцевину, кишащую червями. Она никогда не рассматривала всерьез опасность, которая могла исходить от Сиа. Единственным источником страха для Клодии был отец. Как же она ошибалась!

Сиа наблюдала за ней, изогнув красные губы в легкой улыбке, потом обтерла их кружевным платочком. Когда распахнулась дверь, она откинулась на спинку стула и непринужденно свесила руку с подлокотника.

– Мой дорогой Смотритель. Что вас задержало?

Тот вспыхнул.

Клодия, несмотря на свое отчаяние, сразу отметила слегка растрепанные волосы отца и расстегнутую верхнюю пуговицу на сюртуке. А ведь обычно он подтянут и никуда не спешит.

Он церемонно поклонился.

– Прошу меня простить, мадам. Кое-что требовало моего неотложного внимания, – ответил он, слегка запыхавшись.

В люке так никто и не появился.

– Лезь! – крикнул Финн.

Пол опять содрогался, каменные плиты вздымались и опускались, словно под ними неслись огромные волны. Финн и пошевельнуться не успел, как весь мир перевернулся и полетел вверх тормашками. Финн упал и покатился вниз по склону, которого здесь не могло быть. Врезавшись в колонну, он задохнулся от боли.

Зал кренился набок.

Его затошнило от мысли, что башня сапиента падает, переломившись у самого основания. Вдруг по лицу его мазнула веревочная лестница, за которую он немедленно ухватился. Кейро уже влез на корабль и перегнулся через серебристые шпангоуты. Финн полез вверх и вцепился в протянутую руку названого брата.

– Я его держу. Вперед!!!

Судно начало подниматься. Финн свалился на палубу, а хитроумное изобретение качнулось и поплыло, разрывая удерживавшие его тросы.

Высоко в стене виднелось отверстие, через которое Блейз проникал в башню. Но когда Гильдас, налегая всем своим тщедушным телом, попытался повернуть штурвал, судно дернулось, накренилось, и беглецы повалились на палубу. Сверху сыпались камни.

– Нас что-то держит! – проревел сапиент.

Кейро свесился через борт:

– Там же якорь! Где-то должна быть лебедка. Пошли!

Они подняли крышку люка и сползли под палубу в нутро корабля. Вываливающиеся из стен башни кирпичи с грохотом ударяли в борта.

Мчась по лабиринту проходов и галерей, распахивая по пути все двери, Финн отметил, что помещения пусты: ни запасов, ни грузов, ни экипажа. Думать об этом не было времени: где-то внизу во мраке заорал Кейро, и Финн побежал на голос.

Кейро изо всех сил давил на рукоять огромного кабестана:

– Помоги!

Они начали толкать вместе. Но тяжелый механизм оставался неподвижен.

Они навалились снова, напрягая до предела все мышцы, и наконец очень медленно, с долгим стоном кабестан неохотно двинулся.

Финн стиснул зубы, налег опять, пот заливал его лицо, рядом задыхался и кряхтел Кейро.

И тут Финн увидел третьего. Вернее, третью. Аттия, все еще бледная, тоже тянула рукоять.

– Явилась? – прорычал Кейро.

– А то! – огрызнулась она, и Финн с удивлением обнаружил, что девчонка совсем ожила – вон, ухмыляется, глаза сияют под копной спутанных волос, на лицо вернулись краски.

Якорь дрогнул. Корабль качнулся и резко подпрыгнул.

– Получилось! – Кейро крепче уперся пятками в пол и надавил еще разок. Кабестан закрутился быстрее, толстая цепь заскользила сквозь дыру в полу, наматываясь на ворот.

После того как они выбрали цепь до конца и механизм остановился, Финн рысью взбежал по трапу, но, вылетев на палубу, затормозил и вскрикнул от страха.

Они были в облаке. В просветах тумана мелькали то Гильдас, ругающийся над штурвалом, то вздымающиеся паруса, то парящая чуть ниже птица.

– Где мы? – прошептала Аттия у него за спиной.

Когда судно вырвалось из тумана, они обнаружили, что плывут в океане голубого воздуха. Накренившаяся башня сапиента осталась далеко позади.

Кейро облокотился о борт и издал торжествующий клич.

Финн же смотрел назад, на башню.

– Почему он не попытался нас остановить?

Засунув руку в карман, Финн нащупал острые грани Ключа.

– Да по фигу! – откликнулся названый брат.

Потом повернулся и со всего размаха двинул Финну под дых.

Аттия завопила, Финн сложился пополам, ловя ртом воздух, паря в безвоздушном мраке.

Что-то крикнул Гильдас, но слова его унесло ветром.

Постепенно дикая боль стихла. Снова обретя способность дышать, Финн поднял глаза на Кейро, который стоял с усмешкой на губах, вальяжно облокотившись о борт.

– Что за?..

Кейро выбросил вперед руку, потянул Финна вверх, и теперь братья смотрели прямо в глаза друг другу.

– Больше никогда не смей поднимать на меня меч.