Глава 15

…Периодически прикладывая к глазам бинокль, майор Деменев гипнотизировал пристальным взором далекую опушку соснового бора. Лицо командира батальона на расстоянии, да и вблизи, выглядело абсолютно спокойным, однако в его душе бушевал вихрь разнообразных эмоций и чувств. Дмитрий Иванович переживал и нервничал. И было от чего: отправленная им на разведку группа лейтенанта Степанова до сих пор так и не вышла в эфир, и все попытки связаться с ней оканчивались безрезультатно. А произошедший за лесом короткий бой, отзвуки которого были слышны на позициях батальона, и вовсе навевал в голове у комбата самые мрачные мысли…

…Опустив в очередной раз бинокль, висевший на шее, Деменев выругался про себя и, не изменив выражения своего лица, едва не долбанул кулаком по брустверу траншеи, оставленной гитлеровцами после жестокой рукопашной схватки более суток назад. Но донесшийся до его слуха пока еще непонятный шум удержал уже занесенную для удара руку.

– Что это такое? – задумчиво пробормотал комбат, схватившись вновь за бинокль и направив его на лесную опушку. – По звуку вроде напоминает бензиновый двигатель, но нашей техники там точно нет. Получается, немцы решили вернуться. Тогда почему я слышу только один работающий мотор? В атаку с одним танком или «Ганомагом» фрицы вряд ли бы ломанулись, а дозорных для скрытности послали бы впереди главных сил пешком. А так выходит, будто специально нас Гансы предупреждают: готовьтесь, мол, хлопцы, к встрече гостей. Полнейший абсурд…

Недоуменно пожав плечами, майор продолжил наблюдение и очень скоро увидел показавшийся между деревьями «Ганомаг». Миновав опушку, немецкий бронетранспортер вырулил на грунтовку, увеличил скорость и достаточно резво покатил к советским позициям. И как ни напрягал зрение командир батальона, но другой вражеской техники или же пехотинцев обнаружить он так и не смог.

Тем временем красноармейцы, привлеченные появлением вражеской бронемашины, не дожидаясь команды, бросились занимать свои места в траншее, а с левого фланга, расталкивая суетящихся бойцов, прибежал явно раздраженный Пал Палыч и, тыча указательным пальцем в сторону приближающегося «Ганомага», громким недовольным голосом затараторил:

– Дмитрий Иванович, что за дела?! Совсем нас арийцы не уважают! Только чуток закемарил, ребята меня тормошат, кричат: пруссаки двинули в наступление! Я спросонья уж было решил, что дивизия вермахта на нас прет или, как минимум, полк! А при внимательном рассмотрении оказалось, что этот хрен на веревках в одиночку коптит!..

– Пал Палыч, прошу тебя, милый, угомонись! – взмолился Деменев, пытаясь остановить извергающийся из уст подчиненного словесный поток. – Меня вчера утром взрывом шарахнуло, чуть не оглох, а сейчас ты разошелся, словно крупнокалиберный пулемет, того и гляди, моя несчастная голова распухнет и лопнет, как перезрелый арбуз!..

– Нет, я понимаю, были бы танки, десяток там, ну, или полтора, – пропустив просьбу своего непосредственного начальника, как говорится, мимо ушей, продолжил выражать возмущение командир третьей роты, – но тут какой-то зачуханный «Ганомаг»! Таким дребезжащим корытом, едрена корень, можно беззащитных старушек в деревне пугать, но не целый же батальон РККА! Что эти дистрофаны фашистские вообще о себе возомнили?!.

…Пал Палыч не на шутку завелся и, похоже, готов был ораторствовать хоть до завтрашнего утра, однако неожиданное появление капитана Набойченко, выросшего, словно из-под земли, мгновенно оценившего ситуацию и пригрозившего ему увесистым кулаком, вынудило рыжеволосого старшего лейтенанта умолкнуть. А майор Деменев, который начал уже потихонечку озираться по сторонам в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, смог, наконец, облегченно вздохнуть и перевести дух…

– Сдается мне, и не фрицы это вовсе, – негромко произнес Набойченко, бегло взглянув на увеличивающийся с каждой секундой в размерах бронетранспортер.

– А кто же тогда? – уставившись на капитана, практически в один голос воскликнули Деменев и Пал Палыч.

– Наши ребята из группы Степанова, больше и некому вроде, – пожал плечами Геннадий, всем своим видом показывая, что весьма удивлен, как такая простая мысль не пришла в головы старшему лейтенанту и майору.

– Ну конечно! – «прозрел» внезапно комбат. – Наверняка во время боя рацию повредило пулей или осколком, соответственно, пропала связь. А Витек знает, что я с нетерпением жду от него вестей, вот и приспособил вражеский «Ганомаг», все как-то сподручней, чем на своих двоих бегать по лесам и полям!..

– У меня есть вопрос, – поднял вверх руку Пал Палыч. – Где Витька с парнями сию каракатицу раздобыли? Бронемашины ведь не грибы и среди сосен после дождя не растут…

– А ты у них лично и спросишь, родной! – улыбнулся Набойченко, кивнув в сторону «Ганомага», которому до траншеи осталось преодолеть метров двести пятьдесят от силы. – Видишь, чья-то непокрытая голова над бортом торчит? Или я откровенно незрячий и мне необходимы очки, или это ефрейтор Петров Александр Петрович, земляк Андрюхи Овечкина!..

– Ну да, – глянув в бинокль, утвердительно пробормотал Деменев, – Сашка Петров собственной персоной, улыбается во весь рот, хитрец. Он за радиста в отряде Степанова был. Значит, скоро узнаем, что там у них и к чему. Но, судя по довольной Сашкиной физиономии, все у ребят хорошо.

Дмитрий Иванович окликнул ближайших к нему справа и слева бойцов и приказал передать по цепочке остальным красноармейцам приказ: «Не стрелять!» Сам же локтями оперся о бруствер и устремил внимательный взгляд на «Ганомаг», почти достигший позиций его батальона…

…Когда Сашка Петров с Мишей Котовым на захваченном у гитлеровцев бронетранспортере прикатили в расположение батальона, то они, передав из рук в руки белобрысого пленного немца подбежавшим к «Ганомагу» красноармейцам с Пал Палычем во главе, затем рассказали подробно Деменеву о произошедших на поле за лесом событиях. Комбат, в свою очередь, незамедлительно сообщил информацию подполковнику Меркулову, который продолжал пока еще находиться на старом КНП, поддерживая связь с вновь прибывающими на данный участок фронта подразделениями и с комполка Ивановым. После непродолжительного ожидания Деменев получил от Меркулова указание действовать совместно с бойцами мотоциклетного батальона, следовавшего в авангарде танковой бригады и бывшего практически на подходе…

…Не прошло и четверти часа, как Дмитрий Иванович уже вовсю общался с коротко стриженым и, несмотря на свои сорок с копейками лет, абсолютно седым командиром мотоциклистов. Тот представился майором Артемом Тимофеевичем Кочергиным. Приехал Кочергин на бронеавтомобиле БА-64. Вместе с майором прибыли восемнадцать его подчиненных на шести мотоциклах М-72 с колясками.

А тремя минутами позже недалеко от траншеи, возле которой беседовали Деменев и Кочергин, затормозил покрытый толстым слоем дорожной пыли автомобиль марки «Бантам». За рулем «американца» восседал усатый старшина, внешностью и телосложением напомнивший Дмитрию Ивановичу богатыря из русских былин, а на правом переднем сиденье располагалась средних размеров дворняга, сразу же после остановки машины выпрыгнувшая наружу и с громким радостным лаем устремившаяся к Кочергину.

– Иди ко мне, моя умница! – расплылся в улыбке Артем.

Подхватив животное на руки, будто пушинку, майор прижал собаку к широкой груди и, подставив небритую щеку ее мягкому теплому языку, пояснил удивленно взиравшему на подобные проявления чувств Деменеву:

– Это Гертруда Артемовна, любимица всего нашего батальона и моя едва ли не родственница, около года назад, можно сказать, жизнь мне спасла!

– Подробнее не расскажете, товарищ майор? – попросил командира мотоциклистов Геннадий Набойченко, присутствовавший при разговоре комбатов, но пока не проронивший ни слова.

– Да запросто, – откликнулся Кочергин. – Отправились мы с Гертрудой в штаб корпуса, чтобы начальство предупредить о высадившихся в нашем тылу немецких парашютистах, ну, и по дороге напоролись на отряд где-то в полторы дюжины фрицев, причем все поголовно были в советских новеньких гимнастерках! Гитлеровцы, не будь дураками, решили машиной моей завладеть и ненавязчиво перекрыли грунтовку, а по полю из-за ям, да воронок супостатов объехать было нельзя. Пришлось нам с Тертой остановиться. Тогда офицер ихний собрался меня ножичком пощекотать. Гляжу – идет, сочувственно головой качает, а сам руку за спиной прячет, рахит! Но моя умница фашиста опередила – вцепилась в его левое запястье, едва насквозь не прокусив. Ну а через секунду-другую я отправил злодея, как говорится, «в страну вечной охоты»…

Майор замолчал и, наклонившись вперед, бережно поставил (именно поставил!) собаку на землю. Дворняга завиляла хвостом и принялась сосредоточенно обнюхивать траву возле его ног.

– Вот, – продолжил Артем, машинально оправив на себе форму, – потом мы в какой-то яме укрылись, а к нам подарочек прилетел – граната М-24, причем свалилась, подлюка, точно за моей спиной. Я-то, хрен его знает, смог ли бы сам ее быстро поднять, но опять Гертруда не подкачала – зубами схватила «гостинец» и протянула мне, давай, мол, родимый, выкидывай с глаз долой! В общем, чистое золото, а не собака!..

– Ясненько, – протянул Деменев и почесал нос. – Ты прости, Артем Тимофеевич, скажу честно – слушал бы тебя до утра! Однако, сам понимаешь, время не ждет!..

– Понял тебя, Дмитрий Иванович, и перехожу к делу! – кивнул согласно Артем, резко меняя направление разговора. – Как я уже говорил, танки пойдут через ваши позиции минут через тридцать, а может, и раньше. Кстати, основная часть моего батальона следует вместе с ними, со мной прибыл лишь передовой отряд. Так вот, вся эта мощная сила и дальше двинет на запад тем же макаром, только мотоциклисты будут чуток впереди, – так распорядился полковник Думинин, комбриг. А у тебя, насколько я знаю, Дмитрий Иванович, есть четкий приказ взаимодействовать именно со мной, верно?

– Куда уж верней! – утвердительно произнес Деменев.

– Тогда предлагаю следующий вариант: поскольку мест в мотоциклах для большинства твоих хлопцев, сам понимаешь, физически не найдется, то, чтобы ребята не били зря ноги пешком, сажаешь своих бравых орлов на танковую броню и всей теплой компанией отправляетесь дружно и даже с комфортом громить оккупантов! Как тебе данная перспектива, товарищ майор?

– Нормально, Артем Тимофеевич, так и поступим, – улыбнулся Деменев в ответ.

– Замечательно, тогда собирайте с командирами рот ваших людей, чтобы танки надолго не тормозить! А я пока с комбригом свяжусь!..

Кочергин в сопровождении Герты быстрым шагом направился к броневику и вскоре исчез внутри корпуса БА-64, а Деменев с Набойченко принялись отдавать соответствующие указания подчиненным. Прошло около пяти минут, прежде чем Артем Тимофеевич выбрался из стального чрева бронеавтомобиля. Выглядел он теперь несколько озадаченным и задумчивым. Подойдя к Дмитрию Ивановичу и капитану, Кочергин взглянул попеременно на каждого и, предвосхищая вероятные вопросы, произнес:

– Только что поступило еще одно распоряжение от вышестоящего начальства. Это касается моих парней в основном, но и к вам, братцы, у меня будет просьба…

– Не томи, Артем Тимофеевич, излагай, – нахмурил брови Деменев, который очень уж не любил подобных внезапных «сюрпризов».

– Значит, история следующая, – начал Кочергин. – Какому-то умнику в штабе армии захотелось выяснить намерения и планы фашистов. Причем именно сегодня. Оговорюсь сразу – я знаю не больше вашего и лишь передаю то, что сказал мне командир бригады Думинин. В общем, этот дядя, сидя в тылу, внимательно изучил карты местности, направления предстоящих ударов наших войск и приказал доставить ему «языка», да не простого, а непременно штабного, и в звании, естественно, офицерском. По имеющимся у «полководца» свеженьким разведданным, штаб одной из частей вермахта в настоящий момент располагается в селе приблизительно в шести-семи километрах от того места, где сейчас находимся мы. Вот он и решил, что мы танками легко и играючи сомнем фрицев, ворвемся в село и набьем целый грузовик всякими оберстами и генералами, которые только и будут этого ждать. Вероятность того, что гитлеровские штабисты драпанут раньше или дружно погибнут в бою, он, видимо, не учел, однако «языка» ему вынь да положь, – это, как говорится, обсуждению не подлежит. А посему вытекает, что поставленную им задачу предстоит выполнять мне и моим бойцам, причем впереди и в отрыве от основных сил, без предварительной подготовки и среди бела дня. Такой загенбахер выходит…

– Прошу прощения, товарищ майор, – вежливо улыбнулся Набойченко, – но у нас, кажется, есть необходимый вам экземпляр! Вчера утром в плен взяли в этой самой траншее. Командир батальона, правда, лишь обер-лейтенант, но зато благородных кровей. Эрих фон Тиссен его зовут.

– Спасибо, но, к сожалению, нужен именно штабной офицер, – развел руками Артем. – Мне это комбриг восемь раз повторил, я специально считал…

– Жаль, – прошептал капитан и умолк.

– Чем мы еще, Тимофеевич, можем помочь? – прищурившись, спросил Деменев. – Ты про какую-то просьбу упоминал…

– Хотел трофейную бронемашину до вечера одолжить, – кивнул майор Кочергин в сторону замершего неподалеку в траве «Ганомага». – Давно мечтал на таком агрегате прокатиться через сосновый бор…

– Шутник ты, однако, – усмехнулся Дмитрий Иванович, но тотчас вновь посерьезнел. – Колымагу забирай, не вопрос. Сломается, плакать не будем. Но чувствую, что-то еще тебя гложет…

– Еще людей хотел у вас попросить, – проговорил, немного замявшись, Артем, – точнее, парочку снайперов. У меня здесь есть один хлопец, стрелок хоть куда, но его маловато будет. А ждать, когда прикатит остальной батальон, времени нет. Мне, пока тихо, нужно до фрицев добраться, чтобы выполнить этот хренов приказ…

– А ты что, лично намылился к противнику в гости, комбат? – удивился Деменев.

– Обязательно, Дмитрий Иванович, – просто сказал Кочергин. – Не могу я парней с бухты-барахты отправить во вражье логово, а сам на пригорке чаек попивать. Да и по-немецки болтаю неплохо, так что для дела непременно сгожусь. Так что, дадите ребят?

– Что скажешь, Геннадий Анатольевич? – не ответив командиру мотоциклистов, посмотрел на Набойченко Деменев. – Лучшие стрелки в твоей роте служат – Андрей и Сережка…

– Приказывать снайперам я точно не буду, – немного подумав, решительно тряхнул головой Геннадий и посмотрел Кочергину прямо в глаза. – Могу попросить, но решение они примут сами, товарищ майор, чтобы потом без всяких обид. Знаю, что вроде не по уставу, но…

– Заметано, Анатольевич! – улыбнувшись, перебил капитана Артем. – Ты людей бережешь, я все понимаю! Слово даю, – если ребята поедут со мной, то назад вернутся живыми!..

Ободряюще хлопнув Набойченко по плечу, командир мотоциклетного батальона повернулся к «Бантаму» и обратился к остававшемуся за рулем усатому старшине:

– Павел Иванович, где у тебя немецкая форма?

– На заднем сиденье, где же ей быть! – с некоторым изумлением пробасил тот в ответ. – Десять комплектов плюс одни штаны лишние, те, что ушастый фашист на бегу потерял две недели назад!

Оружие трофейное, сапоги, каски тоже в машине! Все в кучу свалено на полу!

– Хорошо! – кивнул Кочергин.

Развернувшись на девяносто градусов, он беглым взглядом окинул своих подчиненных, которые разбрелись кто куда, и, остановив взор на молодом лейтенанте, похрапывающем в коляске стоявшего чуть в стороне от других мотоцикла, громко воскликнул:

– Серега! Буренков! Хватит дрыхнуть, просыпайся, давай!

С таким же успехом Артем Тимофеевич мог взывать, например, к висевшим над землей тучам, поскольку никакой реакции на его слова не последовало – лейтенант продолжал мирно храпеть, изредка чуть подергивая во сне головой и по-детски причмокивая губами.

– Может, запустить в него чем-нибудь, товарищ майор? – добродушно предложил старшина, аккуратно катая на широкой ладони осколочную гранату Ф-1, незаметно для окружающих оказавшуюся в его руке.

– А если промахнешься и попадешь в мотоцикл? Кто потом технику будет чинить? – хохотнул Артем. – Нет, Павел Иванович, у меня есть средство получше, причем дающее почти мгновенный эффект!

Наклонившись к сидевшей возле него собаке, Кочергин прошептал ей на ухо несколько слов. Герта, издав звук, похожий на свист, посмотрела в глаза майору, а потом, закрутив бубликом хвост, понеслась к М-72, в коляске которого расположился для отдыха лейтенант. Подбежав к мотоциклу, умное животное встало на задние лапы, передними оперлась на плечо спящего человека и принялась усердно обнюхивать его лицо, тыкая влажным носом в сомкнутые веки, щеки и губы.

Как и сказал Артем, результат долго ждать себя не заставил – лейтенант, скривившись и что-то нечленораздельное бормоча, замотал головой, взмахнул несколько раз руками и проснулся, широко распахнув недоумевающие глаза.

– Что случилось, Гертруда? – с возмущением вскричал он, стараясь отодвинуться от вытянутой собачьей мордашки, что в условиях мотоциклетной коляски удавалось ему с огромным трудом.

– Я же говорил, эффект практически моментальный! – торжествующе провозгласил Кочергин, победоносно взглянув сначала на усатого старшину, а затем и на Деменева с Набойченко.

Собака тем временем, видимо, посчитав, что ее миссия завершена, весело гавкнула и с чувством выполненного долга неспешно засеменила по каким-то своим личным делам. А Кочергин вновь переключил свое внимание на лейтенанта Буренкова.

– Хорошо выспались, Сергей Викторович? – громким вкрадчивым голосом спросил он.

– Более-менее, – откликнулся Буренков, выбираясь из коляски и протяжно зевая.

– Тогда слушай сюда, кавалер! – уже серьезнее продолжил Артем. – Возьми Алика с Петькой, еще пару ребят и бегом облачайтесь в немецкую форму! Она в «Бантаме» лежит! У нас мероприятие внеплановое образовалось!..

– Поедем на бал-маскарад? – невинно поинтересовался лейтенант.

– Что-то типа! – ухмыльнулся Кочергин. – А поскольку ожидаются встречи с интересными людьми, то всем надлежит основательно вооружиться, причем трофейными образцами! И Алику скажи, чтобы рацию прихватил!..

– Ясно, товарищ майор, будет исполнено! – Буренков тряхнул примечательным чубом и отправился выполнять распоряжения командира.

– Артем Тимофеевич, – тронул Кочергина за локоть Деменев, – а как ты собираешься, пусть во вражеской форме и со знанием языка, однако без документов сторожевые посты неприятеля миновать? Извини, конечно, но выглядит самоубийственной авантюрой…

– Да солдатские книжки фашистов у нас как раз есть, здесь все нормально, – произнес Артем и поморщился, – а насчет операции целиком, тут ты, Дмитрий Иванович, правильно говоришь, – самая что ни есть натуральная авантюра, поэтому извини, что хочу втянуть твоих снайперов, но без них, повторюсь, будет сложно. Кстати, где они?

– В поле, за лесом! – Деменев кивнул в сторону бора. – Я их некоторое время назад вместе с группой в разведку послал, так сказать, на территории осмотреться. А там гитлеровцы пушечки выкатили на прямую наводку. Ждали видать появления наших танков… В общем, произошел весьма скоротечный бой, в результате которого вермахт лишился более двадцати человек, двух 88-мимиллиметровых зениток и вот этого самого приглянувшегося тебе «Ганомага»!

– Замечательно, просто нет слов! Подчиненные ваши огромные молодцы! – восхитился Артем искренне, выбив пальцами барабанную дробь по бедру – Но как же парням просьбу Геннадия Анатольевича передать, насчет того, чтобы отправились со мной в гости к фрицам?

– Не переживай, Петров Сашка с вами поедет, он и скажет ребятам, я лично распоряжусь. – Дмитрий Иванович потер левый висок. – Ты мне, главное, людей сохрани…

– Я ведь уже обещал, товарищ майор, – укоризненно произнес Кочергин, почему-то при этом взглянув на Набойченко. – К тому же снайперы ваши еще могут и отказаться…

– Они согласятся, поверь, – прошептал Геннадий, перейдя незаметно для себя самого с Артемом на «ты». – Иных вариантов тут нет…

…Как и говорил Набойченко, оба снайпера, выслушав Сашку Петрова, без колебаний изъявили готовность участвовать в операции майора Кочергина. Они собрались уже было грузиться в прикативший со стороны соснового бора и остановившийся на грунтовке бронетранспортер, но тут возникла некоторая заминка, вызванная тем, что в спешке Артем забыл дать команду захватить с собой еще пару комплектов вражеской формы. А план майора, который он держал в голове, предусматривал обязательное, если можно так выразиться, «переодевание». Впрочем, лейтенант Степанов, находившийся здесь же, двумя короткими фразами и одним четким жестом подсказал, где можно взять трофейное обмундирование, после чего Овечкин с Поздняковым, синхронно хлопнув ладонями каждый по своему лбу, бросились «разоблачать» убитых в недавнем бою немецких артиллеристов.

Пока снайперы были заняты подготовкой к предстоящему «карнавалу», Кочергин послал Буренкова и троих бойцов проверить замершие в отдалении мотоциклы, лишившиеся своих экипажей вследствие описанных ранее событий. А поскольку у подчиненных Артема имелся очень солидный опыт в эксплуатации и использовании разнообразных колесно-гусеничных транспортных средств германского производства, то «BMW R75» завелись в их умелых руках с пол-оборота. И вскоре сводный отряд в количестве восьми человек, комфортно разместившихся на мотоциклах и бронемашине, продолжил свой путь…

…Не доезжая полутора верст до села, в которое они направлялись, советские диверсанты свернули с грунтовки на едва различимую среди цветов и травы колею и преодолели по ней около километра. Затем миновали березовый перелесок, обогнули поросший юными соснами невысокий холм и выехали точно к южной окраине населенного пункта, где были вынуждены остановиться, наткнувшись на хорошо укрепленный и оснащенный гитлеровский пост, охраняемый взводом солдат. Слева простирался глубокий овраг, справа попахивал тиной затянутый ряской заболоченный пруд, а почти прямо по курсу неприветливо темнели жерла двух 7 5-миллиметровых противотанковых орудий, нацеленных точно на «Ганомаг». Поэтому о такой «мелочи», как пулеметная огневая точка, оборудованная за аккуратно уложенными мешками с песком, пожалуй, можно было бы и не упоминать вовсе. Естественно, что также присутствовали деревянная будка и непременный шлагбаум, окрашенный в черно-белый цвет и «надежно» перекрывавший дорогу!

– Здорово, фашисты, елки вам в уши, – недовольно пробурчал Кочергин, выпрямившись в полный рост в боевом отделении бронетранспортера и оправляя на себе форму офицера-танкиста вермахта.

К встрече с противником Артем подготовился загодя, и потому, когда из будки показался дородный фельдфебель, Кочергин вопросов ждать от него не стал. Потрясая извлеченной из кармана бумажкой, майор со зверским выражением лица обрушил на гитлеровца бурный словесный поток на немецком, естественно, языке, состоявший примерно наполовину из непечатных выражений и продолжавшийся не менее сорока пяти секунд. Что именно высказал фрицу Кочергин за это время, его бойцы, хоть и знакомые с иностранной ненормативной лексикой, полностью разобрать не смогли. Зато фельдфебель, видимо, прекрасно все понял. Неожиданно съежившись, он подпрыгнул на месте, потом на согнутых в коленях ногах весьма резво с учетом своей комплекции подбежал к опущенному шлагбауму рывком задрал его кверху и вытянулся в струну!..

Дорога снова была свободна, и «Ганомаг» в сопровождении мотоциклов неспешно покатил дальше, мерно урча двигателем и разбрасывая гусеницами куски грунта вперемешку с травой…