Глава 30
Прощение
Я уже решила, что никуда не пойду этим вечером.
До Фиграна, имею в виду. До того, как я пошпионила за Ревиком и сделала всё только хуже.
Мне нужно собраться с силами. Мне нужно просто подумать.
Я села на диван в своей комнате ещё до наступления темноты, невидящим взглядом уставившись через стекло, должно быть, на ошеломительный вид на утёсы и широкий водопад из талой воды, который каскадами спадал с противоположной стены каньона. Я смотрела, как лучи солнца струятся на те же утёсы, делая воду оранжевой и золотой. Я не шевелилась даже тогда, когда пришло и ушло время ужина.
Я знала, что какая-то часть меня ждала его.
Я не боялась того, что он сделает — уже нет. Я не могла сообразить, чего я боялась, но знала, что не готова увидеться с ним. Зная это, я могла рационально оправдать, почему избегаю его, но от этого мне ничуть не становилось лучше.
Я сидела на кожаном диване, который образовывал длинное сиденье у окна, обхватила руками колени и уставилась сквозь стекла.
Всё болело. Даже моя кожа болела.
Я не пошевелилась, когда мир за органической панелью начал темнеть, а вместе с ним и подземное помещение. Я не встала, чтобы включить свет. Я смотрела, как над горами на противоположной стороне каньона поднимается луна.
Я вновь задавалась вопросом, что я здесь делаю.
В какой-то момент я положила голову на спинку дивана.
Должно быть, я заснула.
***
Я проснулась как от толчка, страх встряхнул меня — без направления, без информации.
Заставив себя дышать спокойнее, я изменила позу, подняла голову со спинки кожаного дивана и провела рукой по длинным, спутавшимся волосам. Мои ноги затекли, потому что я подвернула их под себя. Медленно пошевелившись, я вытянула их, вздрогнув, когда к суставам вернулось кровообращение.
Затем я взглянула справа от себя и подпрыгнула.
Боль вспыхнула в моём свете.
Я посмотрела на его тёмный силуэт, проследив его профиль взглядом, и моё сердце загрохотало в груди. Он не смотрел на меня и, похоже, не шевелился. Он сидел на противоположном краю тёмного кожаного дивана, настолько далеко от меня, насколько это возможно, не пересаживаясь на другой предмет мебели. Я всматривалась в его глаза, пока он смотрел на тот же вид, который я созерцала прежде.
Проследив за его взглядом до прозрачной стены, я заметила, что луна уже высоко стояла на небе, отражаясь в сине-белом водопаде и указывая, что прошло как минимум несколько часов.
Я гадала, сколько он здесь просидел.
Когда я повернулась в следующий раз, он наблюдал за мной. Его глаза слегка светились бледно-зелёным светом в темноте, делая очертания его лица более различимыми, чем в одном лунном свете. Вспомнив мальчика, я ощутила, как моё сердце сжалось в груди. Однако он не был похож на мальчика. Я вообще уже не видела между ними сходства.
— Я не собирался ничего говорить, — его подбородок напрягся. — Не собирался, Элли.
Я сглотнула, будучи не в состоянии оторвать глаза от его лица.
— Почему нет? — спросила я так же тихо.
Он потёр глаза. Его пальцы выглядели бледными на тёмном фоне его рубашки. Я увидела, как его кольцо на мгновение сверкнуло, когда свет отразился от серебряной поверхности. Почему-то от этого мою грудь вновь сдавило. Я постаралась не думать о хижине, обо всём, что случилось до Вашингтона, но я не могла выбросить это из головы.
Я хотела, чтобы он выглядел по-другому. Я хотела, чтобы он был другим. Когда я смотрела на него теперь, эти различия испарялись, делались малозначительными.
— Элли, — произнёс он. — Могу я спросить тебя… об этом?
От боли в его голосе мою грудь сдавило. Его акцент сделался как никогда сильным. Я с трудом узнавала английскую речь в его словах.
После небольшой паузы я кивнула, глядя, как он смотрит на каньон.
— Да, — сказала я.
Когда он повернул голову, я увидела в его глазах слёзы и вздрогнула — и от самих слёз, и от эмоций, которые я там увидела. Я закусила губу, когда он вытер лицо.
Теперь я это чувствовала. Всюду вокруг себя.
— Когда он выстрелил в тебя, — сказал Ревик, прочистив горло. — Когда он заставил нас… пройти через это. Он сделал это для того, чтобы вы двое смогли быть вместе?
В моём нутре всколыхнулась ожесточённая боль, отчего невозможно было выдавить ни слова. Я могла лишь смотреть на него, смотреть на его лицо и свет, осознавая, как воспринял всё это его разум. Вытерев щеки руками, я стиснула зубы и решительно покачала головой.
— Нет.
— Ты знала, что он это сделает? Выстрелит в тебя?
— Нет.
Я увидела, как он нахмурился. Наблюдая, как он смотрит в окно, я сглотнула. Боль в моём нутре сделалась невыносимой, и мой свет начал открываться.
— Ревик, — я говорила с трудом, заставляя себя. — Ревик, ты можешь просто прочесть меня, если…
— Нет, — он взмахнул ладонью, глядя на меня. — Нет, Элли. Я не хочу этого делать.
Осознав, что он имеет в виду, я прикусила губу — так сильно, что это причинило боль. Я хотела сказать ему, что имела в виду не это, что не предлагала прочесть меня для секса, лишь правду, но я не могла выдавить ни слова.
— Это была месть? — спросил он.
— Нет, — ответила я.
— Ты его любишь? — он повернулся, вновь пристально посмотрев на меня.
Я видела там сдержанность, отстранённость, но лишь покачала головой.
— Нет.
Увидев, как ожесточилось лицо Ревика, я почувствовала, как мой свет распаляется, начинает скручиваться. Я хотела потянуться к нему, но чувствовала, что он удерживает меня в стороне от своего света. Ощущение было столь осязаемым, что казалось почти физическим.
— Ревик, — позвала я. — Я сожалею. Правда, сожалею.
Он не смотрел на меня. Я сделала ещё один вдох.
— Это может быть неважно для тебя… — покачав головой, я стиснула зубы.
Это важно для него. Конечно, бл*дь, это для него важно.
— Это была одна ночь, — прямо сказала я. — Это была только одна ночь, — я прочистила горло, стараясь дышать, но то тошнотворное ощущение в моём нутре усиливалось. — Я думала, что между нами всё кончено. После Дели. Я думала, что мы расстались. Так что это была одна ночь. Этого не повторилось.
Он нахмурился. Я смотрела, как он думает над этим.
— Одна ночь, — сказал он.
Я кивнула, обхватив руками свои ноги.
— Да.
— Ни единого раза после этого?
— Нет.
— И?
Я моргнула, уставившись на него.
— И что?
— Ты собираешься сказать мне, почему? Что изменилось, Элли? — он посмотрел на меня.
Я вздрогнула, увидев выражение в его глазах. Но я выдержала его взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
Его подбородок напрягся.
— Ему больше четырёхсот лет. Он глава бл*дского Адипана, Элисон. Учитывая, что он способен сделать своим светом, я опущу преамбулы и предположу, что секс был охренительным. Так почему только один раз? — он показал жест одной рукой, его голос звучал так холодно, с таким сильным акцентом, что я едва его понимала. — Почему не больше?
Подавляя свою реакцию на его слова, я пожала плечами.
— Ты имеешь в виду, почему мы не сделали это вновь? — подавляя лёгкий прилив злости, я покачала головой. — Иисусе, Ревик. Не знаю.
— Да, — сказал он, посмотрев на меня. — Ты знаешь. В чём дело?
— Я не знаю.
Ощутив искры его злости, даже приглушенной щитами, я стиснула зубы и постаралась подумать, осмыслить собственные реакции. Я осознала, что не хочу отвечать на его вопрос. Какая-то часть меня обижалась на него за то, что он вообще задаёт его.
Всё ещё думая и уставившись невидящим взглядом в окно, я покачала головой.
— Это казалось не лучшей идеей.
— Почему?
— Просто.
— Дерьмо собачье, — прорычал он. — Хрень полная это твоё «просто». Ты думала об этом. Я тебя знаю. Ты бы подумала об этом, бл*дь, Элли. Скажи мне, почему, мать твою.
Я почувствовала, как мои челюсти стиснулись ещё крепче. Не глядя на него, я покачала головой.
— Он мой друг, — я умолкла, всё ещё глядя на тёмное небо.
Я поймала себя на том, что думаю о Балидоре, но мне не хотелось думать о нем.
Выдохнув, я сказала:
— Я знаю, что он хотел меня, но я не позволяла себе слишком задумываться над этим. Он мой друг, — резкий прилив злости распалил мою грудь. Я даже не знала точно, кому адресовалась эта злость. — Просто… — всё ещё думая, я покачала головой. — С ним это оказалось тяжело. Тяжелее, чем я думала. Я думала, это будет просто секс, что я узнаю, каково это — просто заниматься сексом с кем-то другим. Но это не был просто секс, и я не смогла справиться с тем, что это было.
Я вновь покачала головой и уставилась на свои ладони.
— Я не была готова к этому. Я не смогла с этим справиться, — заставив себя замолчать, я стиснула зубы, когда он ничего не сказал. — Бл*дь, я не смогла с этим справиться. Так что вот тебе причина. Это был мой выбор.
Его тело замерло совершенно неподвижно.
На протяжении долгого момента он, казалось, пытался выдавить из себя хоть слово.
Затем в его свете полыхнула боль.
— Боги, Элисон, — эта боль усилилась. — Ты сказала, что не любишь его, — одна ладонь поднялась к его голове. Я видела, как его пальцы стискивают волосы. Я чувствовала, как он прикладывает усилия, чтобы промолчать.
Я покачала головой.
— Ревик. Нет. Я не люблю его. Не так…
— Да пошла ты, — его голос дрогнул, и я впервые услышала, что скрывалось за всем этим. Несколько долгих секунд я не шевелилась, наблюдая, как он пытается взять свой свет под контроль.
Всполох боли вновь прошёлся по мне, и вот я уже едва могла смотреть на него. Я уже даже не могла сказать, чья эта боль. Я ощущала иррациональность этого чувства, интенсивность своего света.
— Ревик, — я покачала головой. — Может, нам не стоит этого делать.
— Я не причиню тебе вреда, Элли.
Я повернулась и посмотрела на него.
— Я и не говорила, что ты причинишь.
Молчание затянулось.
Я видела, как он вновь с трудом удерживает контроль, и прикусила язык, стараясь оставаться на месте, не касаться его — а может, не бить его. Мне хотелось сделать то первое, то второе, и с такой интенсивностью, что я не могла думать ни о чём другом, глядя, как он сидит здесь. А может, мне хотелось сделать и то, и другое, друг за другом или по очерёдности. В любом случае, это неудержимое желание нарастало, а боль в моём нутре усиливалась.
Он сидел, держась руками за голову и не шевелясь, приглушив и отстранив свой свет.
— Это связь? — спросил он. — Из-за связи ты передумала? Потому что ты застряла со мной?
Моя злость полыхнула ещё жарче.
— Да пошёл ты. Разве связь помешала тебе трахать Кэт?
Вздрогнув, он уставился на меня.
— Ты его любишь?
— Нет! — я наградила его сердитым взглядом. — Я его не люблю, Ревик… не так.
— Ты просто не любишь меня.
Прежде чем я успела осмыслить его слова, всё моё тело пронзило болью.
— Я люблю тебя, — сказала я, и боль в моей груди усилилась, а злость испарилась. — Это ты никогда не любил меня так уж сильно, Ревик.
Сказав это, я осознала, что в глубине души считала это правдой.
Более того, в глубине души я винила его. Я винила его, чувствовала себя брошенной во многих смыслах. Я винила его за это. Я винила его за превращение в Сайримна. Я винила его за Вашингтон. Я винила его за то, что после он побежал к Салинсу, а не ко мне. Мой разум каким-то образом сплёл эти события, сделав их одним целым.
Затем я стискивала свою грудь, силясь дышать.
— Прости, — я покачала головой, и на глаза навернулись слёзы. — Это нечестно. Я знаю, что это нечестно, — я ощущала правдивость этих слов, и боль лишь усилилась. — Прости меня, Ревик.
Он лишь сидел там. На моих глазах он покачал головой, стиснув зубы.
— Ты хотела сделать мне больно, — сказал он. — Поэтому ты так поступила?
Я нахмурилась, уставившись в окно. Я заставила себя подумать, постараться и ответить ему правдиво.
— Я не знаю. Может быть. Может, я хотела сделать тебе больно, — я стиснула зубы, повернувшись. — Я говорила себе, что это не так. Я говорила себе, что хотела только порвать с тобой… а не сделать тебе больно.
Он издал хриплый смешок.
Злость в моей груди полыхнула.
— Я знала, что совершила ошибку. Сразу после того, как мы сделали это, я знала, — от боли всё перед глазами побелело. Мои руки сжались в кулаки. — Я не могу заниматься случайным сексом. Никогда не могла, — в моём голосе зазвучали горькие нотки. — Полагаю, это ещё один навык, в котором ты на несколько шагов впереди меня, муж.
Видя, как Ревик вздрогнул, крепче стиснув свои волосы, я прикусила губу.
— Потом ты послал это письмо, — сказала я.
Воцарилось молчание.
Он хрипло усмехнулся, поднял голову и посмотрел в окно.
— Это бл*дское письмо, — сказал он. — Gaos. Вы оба, должно быть, были в восторге, — он посмотрел на меня, и его глаза холодно сверкнули в лунном свете. — Ты хотела, чтобы он прочёл его вслух. Это просто бессмысленная жестокость, жена? Или в этом тоже содержался посыл? Я что-то упустил?
Я стиснула кулаки, чувствуя, как усиливается моя злость.
— Я не знала, что было в этом письме! Ты доставил его к нашей двери… как какую-то насмешку! Я не знала про цветы. Я даже не видела их, пока Касс не закончила читать. Я думала, ты пытаешься манипулировать мной… я думала, всё это должно быть угрозой.
— Угрозой? — переспросил он, и в его голос просочилась злость. — Ты думала, что я стану тебе угрожать? Ты моя жена, Элли.
— Ага, — отозвалась я, сердито посмотрев на него. — Мужья же никогда не убивают своих жён и не угрожают им.
— Я не человек, бл*дь! — рявкнул он. — Я сказал тебе, что никогда не подниму на тебя руку. Ты думала, что я тебе солгал?
— Я думала о том, что я только что переспала с другим, — сказала я. — Впервые с момента заключения нашего брака. Откуда, бл*дь, я должна была знать, что ты сделаешь?
— Я даже не знал об этом!
— Я предположила, что ты знаешь.
— Почему я не знал, Элли? — его взгляд встретился с моим, и я вздрогнула от боли в его глазах, когда его подбородок напрягся. — Это было дело рук Балидора? Или это со мной тоже сделала ты? Ты даже не включила меня в свою чёртову измену? Тебе непременно надо было отрезать меня и от этого тоже?
Я покачала головой, стараясь контролировать свой свет и свой голос.
— Я решила, что это и стало поводом для письма. Я предположила, что ты зол…
— Я бы не стал тебе угрожать, Элли!
Я уставилась на него с открытым неверием.
— Джон сказал, что ты угрожал убить любого, кто ко мне прикоснётся. Включая его самого, мать твою, — я крепче сжала колени. — А теперь ты хочешь, чтобы я поверила, что ты не причинил бы мне вреда? И не стал бы мне угрожать? Хрень собачья.
Когда он покачал головой, всё ещё со злостью в глазах, я повысила голос.
— Ревик, между нами всё было туманно. Уже давно. И тебя в последнее время нельзя назвать мистером Ненасильственность…
— Боги, Элли!
Что-то в его голосе заставило меня замолчать.
Я уставилась на него, и это вновь ускользнуло от меня, как только я ощутила рябь, исходившую из его света. Осознав, что мы кричали друг на друга, что я едва следила за своими словами, я издала какое-то подобие хрипа, поразившись боли, которая ударила меня в сердце, как только я её впустила.
Слёзы покатились по моим щекам прежде, чем я успела их сдержать. Затем я вспомнила его в хижине, вспомнила всё, что мы сказали друг другу, каким далёким всё это казалось мне теперь. Я вспомнила его лицо и то, как он смотрел на меня.
— Ты обещала мне! — хрипло сказал он. — Бл*дь, ты обещала мне! — он вновь вцепился в свои волосы. — Боги… я поверил тебе. Я действительно поверил тебе, бл*дь. Ты знала, что это значит для меня. После Элизы. Ты знала. Я рассказал тебе всё. Я говорил тебе, что не смогу с этим справиться.
Я закусила губу, подавляя желание напомнить ему про Вашингтон, напомнить ему все те вещи, что он тоже обещал мне в той хижине. Я задавила это желание, стиснув свои волосы руками, сжав ладони в кулаки. Я постаралась закрыть свой разум, свой свет, своё сердце. Всё болело и ослепляло меня.
— Боги, Ревик.
Я старалась подавить злость в себе и не могла.
— Я пыталась порвать всё между нами, — сказала я, уставившись в пол. — Я практически прямым текстом сказала тебе, что не собираюсь хранить верность. Я сказала тебе… в Дели, — я сглотнула, покачав головой. — Я думала, ты выжил из своего бл*дского ума. Я думала, ты меня бросил. По существу, ты действительно бросил меня. И теперь это дерьмо внезапно оказывается на мне. Это моя вина.
Он посмотрел на меня. Я увидела боль в его глазах наряду с раздражением, беспомощностью, которой я, кажется, никогда прежде за ним не замечала. Вновь стиснув зубы, он на моих глазах отвернулся.
— Да, — горе в его голосе сделалось осязаемым. — Ты мне сказала. Ты мне сказала в Дели, — его глаза светились, глядя на меня в темноте. — Зачем ты вообще пришла сюда, Элли? Зачем не осталась со своим любовником? — он задохнулся на этом слове, и на его глаза навернулись слёзы. — Это чтобы спасти ему жизнь? Так ты откупаешься от меня, находясь здесь? Как это он назвал… «предоставляешь услугу»?
Я не думала.
Я кинулась на него. Я ударила его прежде, чем осознала своё намерение. По груди, по плечу. Он поймал меня руками, стиснул мои запястья, не дал ударить себя по лицу. Он силой повалил меня на диван прежде, чем я сумела вывернуться. На мгновение я высвободила одну руку и снова ударила его, но он поймал моё запястье и придавил мои ноги.
— Я никогда не требовала, чтобы ты ответил за это! — зарычала я на него. — Никогда! Я даже не просила от тебя объяснений. Даже когда ты сделал это снова, и снова…
— Я никогда не трахался на стороне после того, как мы консуммировали брак!
Я перестала бороться, уставившись на него в неверии.
— Что?
Ревик отвёл глаза, стиснув зубы и крепче сжав свою хватку.
— Это не было веселья ради. Я делал это не ради секса.
— А мне показалось, что ты неплохо повеселился.
Он пристально посмотрел на меня, и я прикусила губу, но выдержала его взгляд.
— Я ненавидел ту операцию, — он сверлил меня сердитым взглядом, стиснув челюсти. — Бл*дь, я её ненавидел, Элли. Я за всю свою жизнь никогда и ничего так не ненавидел. Если ты думаешь, что я был там ради кайфа… — остановившись, он покачал головой, и его голос зазвучал холодно. — Я отправился туда ради тебя. Единственная причина, по которой я так возбудился — это то, что я почувствовал тебя в том проклятом здании.
— Иисусе, Ревик, — я закусила язык до такой степени, что ощутила вкус крови. — Это жалкое оправдание.
— Вот как? — его голос зазвучал жёстче. — Хочешь прочесть меня для этого, Элли? Почему бы нам не прочесть друг друга? Сравним записи? Может, мы оба кое-чему научимся.
Я стала сопротивляться, ярость полыхнула в моем свете, но Ревик крепче сжал хватку, навалившись своим весом на мои ноги. Долгое время мы лишь смотрели друг на друга.
Его подбородок напрягся, затем он встряхнул меня, и его свет заискрил.
— Зачем ты здесь? — прорычал он. — Зачем ты сюда пришла, Элли?
Посмотрев на него, я не могла ответить.
Я поймала себя на том, что вспоминаю, как оправдала для себя ситуацию с Балидором. Я говорила себе, что это на самом деле не Ревик. Я говорила себе, что он уже сам не свой. Он не тот мужчина, которого я полюбила. Он не тот мужчина, за которого я вышла замуж.
Но, должно быть, какая-то часть меня знала, что это тоже чушь собачья.
В любом случае, он всё ещё был самим собой, когда переспал с Кэт. Когда он поступил так со мной в Вашингтоне, когда он продал себя той женщине на корабле — он всё ещё был прежним Ревиком.
Он был мужчиной, в которого я влюбилась, за которого вышла замуж.
Тот Ревик причинил мне боль. Не этот.
— Так вот в чём настоящая причина? — в его голосе зазвучала открытая горечь. — Вот почему ты пришла? Чтобы убедить меня позволить Вэшу опять раскроить меня, вырезать те части меня, которые тебе не нравятся? Вот чего ты на самом деле хочешь, жена?
Услышав его слова, я долгое время не могла пошевелиться.
Уставившись в потолок мимо его головы, я заставила себя подумать над его вопросом, ответить честно. Что бы я ни говорила себе, когда шла на это, теперь я должна быть честной. Должна. Мысль о том, чтобы соврать ему сейчас, вызывала у меня физическую тошноту.
Я вспомнила Дели, и мои пальцы сжались в кулаки там, где он меня удерживал.
— Нет, — я покачала головой. — Нет. Не в этом дело. Уже нет.
Он встретился со мной взглядом.
Я вновь увидела там недоверие и боль, на которую я едва могла смотреть. И всё же мои челюсти сжались, когда я посмотрела в потолок, вспоминая.
— Я лгала, Ревик, — сказала я. — Думаю, это была месть… по крайней мере, частично, — подавляя холодную злость, которая так и хотела нахлынуть, я продолжала смотреть мимо него. — Я хотела знать, каково это. Я хотела, чтобы мы в кои-то веки хоть раз поменялись местами. Хоть раз я сама хотела быть той, кто посмотрела на кого-то другого в этом отношении, — я закусила щеку изнутри и посмотрела ему в глаза. — Когда я вошла, там, в Вашингтоне… ты не думал обо мне. Не думал, Ревик.
На мгновение я увидела в его глазах боль.
— Нет, — ответил он после небольшой паузы. — Нет, к тому времени я не думал о тебе. Я просто трахался, Элли.
Я кивнула, чувствуя ком в горле.
— Ну, вот тебе и ответ.
Он посмотрел на меня так, словно хотел сказать что-то ещё.
— Мне жаль, что это была Кэт, — сказал он наконец.
Когда я подняла взгляд, он поколебался, всё ещё всматриваясь в мои глаза.
— Я не хотел, чтобы было так, — сказал он. — Те трое были единственными разведчиками в моём распоряжении, которые могли сойти за недобровольных. Она и Уллиса были единственными настоящими профессионалками в моём распоряжении. Чтобы найти и обучить других, ушли бы недели. Я не хотел ждать, — он поколебался, всё ещё всматриваясь в моё лицо. — Это было исключительно тактическое решение, Элли. Я выбрал её не потому, что хотел её. Клянусь богами, я её не хотел. Я бы взял кого угодно, только не её. Кого угодно. Спроси Джона.
Я кивнула, чувствуя, как крепче стискиваю зубы.
— Для тебя это было то же самое? — спросил он. — С Балидором? Он был просто удобной кандидатурой, Элли?
Его голос звучал настороженно, словно он почти не хотел слышать ответ.
Посмотрев на него, я едва не поддакнула ему. Затем я вздохнула, осознав, что мы уже зашли слишком далеко. И я не стану врать ему, бл*дь. Не в этом отношении.
— Нет, — мои челюсти сжались. — Я хотела его. Ещё до этого, Ревик.
Он моргнул, уставившись на меня.
Затем его свет полыхнул. Его боль врезалась в меня так сильно, что я закрыла глаза. Мне пришлось приложить усилия, чтобы вновь дышать, моя тошнота усилилась, сделалась невыносимой, когда я увидела, как исказилось его лицо. Затем он издал надрывный хрип, и его боль окружила меня густым облаком. Я смотрела, как он плачет, и не могла сделать ничего, кроме как лежать под ним, придавленная его телом. Его свет вновь заискрил, когда он попытался обратить всё в злость, но, похоже, это ему тоже не удавалось.
В данный момент мне это тоже не удавалось.
Мой разум на мгновение растерялся, вспомнив Вашингтон.
Я вспомнила, как чувствовала себя. Я вспомнила, что я чувствовала после, что крутилось у меня в голове днями, неделями — месяцами — после того, как мы вернулись в Памир. Я помнила, как лежала в постели и не могла спать, плакала, пока не отключалась от утомления, съёжившись телом и светом, чувствуя себя так, будто меня разрубили на две части. Было такое ощущение, будто он вырвал моё сердце из груди. Он вырвал его, а потом оставил меня. Он оставил меня одну со всем этим.
А теперь, глядя на него, я видела эту боль в нём.
Я получила возможность нанести ответный удар, и я ей воспользовалась.
Я ранила его так, как никогда не думала ранить никого на свете, особенно после того, что сделал со мной Джейден. Я ранила его сильнее, чем мне казалось возможным ранить другого человека, даже его. И это ничего не отменяло. Это не облегчило того, что случилось со мной.
На мои глаза навернулись слезы.
В этот раз я не пыталась их сдержать. Я даже не пыталась осознать это до конца. Я лежала под ним, и какая-то часть меня просто сдалась. Я перестала притворяться, что со мной всё в порядке, что я могу логично оправдать это, как месяцами делала это со всеми. Я перестала притворяться, что могу с этим справиться, или даже что я хочу с этим справиться. Я открыла свой свет, чувствуя себя так, будто я сейчас сдохну, бл*дь. Я плакала, чувствуя себя так, как чувствовала себя после смерти отца — потерянной, словно никого больше не осталось.
Поначалу я не думала о нём во всём этом.
Я не думала о том, что он смотрит на меня и чувствует то, что я чувствую.
Когда он отпустил мои запястья, я не подняла голову. Я не пыталась его ударить. Я даже не пыталась пошевелиться. Он опустился на меня всем весом, и я зарыдала ещё сильнее, вспомнив хижину, вспомнив, как он обещал, что никогда больше не поступит так со мной, что никогда больше не ранит меня так. Я вспомнила, как я ему доверяла, как я верила всему, что он мне говорил, и я опять всхлипнула, прижимая ладонь к сердцу.
— Элли.
Его пальцы стиснули мои волосы.
— Элли.
Я покачала головой, не глядя на него.
Он опустил лицо.
Его язык и губы нашли мои и шокировали меня — мой свет, моё тело. Я ощущала в этом Ревика, так много от него, что я издала какой-то звук — должно быть, очередной стон, может, даже всхлип. Боль попыталась сокрушить мою грудь, когда он навалился весом, крепче целуя меня. На несколько долгих мгновений я затерялась там, ощущая его так сильно, что я не могла дышать. Его свет свернулся в моём, душа меня, но его губы были тёплыми, даже нежными. Он целовал меня, вжимался в меня, пока я не всхлипнула, хватая ртом воздух.
Когда он поднял голову, я увидела в его глазах слёзы.
— Прости, — сказал он хрипло.
Мои пальцы крепче сжали его, и я осознала, что стискиваю его руки. Моя другая ладонь поднялась и стиснула его волосы. Я крепче впилась в них пальцами так, что он вздрогнул. Моя боль усилилась, когда я увидела, как напряглось его лицо. Я наблюдала за ним, наблюдала, как изменяется его лицо, когда я ощущала его свет. В его свете сейчас было столько всего. Крепче вцепившись в него, я подавила очередной порыв сделать ему больно. Я как будто не могла заставить себя перестать, но всё же не сделала этого.
Я просто лежала там, сжимая его волосы в кулаке и кусая язык до крови.
Он не оттолкнул меня. Он открылся ещё сильнее.
— Ты можешь делать мне больно, Элли, — сказал он. — Ты можешь делать что угодно. Просто скажи мне, что ты хочешь меня. Скажи мне, что ты хочешь меня таким… не разделённым и сломленным, как раньше.
Я крепче стиснула его, прикусив губу.
— Я хочу тебя таким, — я слышала в своём голосе злость, боль — я почти не узнавала свой голос. Но это казалось правдой. — Я хочу тебя таким, — пальцы моей другой руки обхватили его шею, притягивая его светом. — Я не хочу половину тебя. Я не хочу бл*дскую половину тебя, Ревик.
Его пальцы запутались в моих волосах, как мои — в его. Он крепче стиснул меня, и я ощутила в нём боль, злость, горе, и желание в нём усилилось.
Когда я потянула его к себе, он позволил.
Я поцеловала его, и он ответил на поцелуй — поначалу крепко, с жестокостью стискивая мои волосы. Через несколько секунд он замедлился, и его свет сделался более жарким, более требовательным; Ревик притягивал меня, уговаривая раскрыть губы. Когда я открыла свой свет, он издал хриплый стон, не поднимая головы. Я услышала и так сильно прочувствовала этот стон, что мне вновь пришлось подавить желание ударить его. От собственничества у меня буквально помутилось в голове. Я вспомнила, что увидела в Вашингтоне, и издала низкий крик, ударив его в грудь.
Ревик поймал меня за запястье. Его поцелуи стали глубже, он принялся ласкать моё лицо ладонью, опустил губы, целуя меня в шею и притягивая своим светом.
Мы начали раздевать друг друга.
Его рубашка всё ещё свисала с плеч, когда я обхватила его рукой. Я принялась поглаживать его, обхватив за талию ногами, и Ревик застонал. Я увидела боль на его лице и едва не утратила контроль, когда его сознание скользнуло в меня. Затем мы читали друг друга… и его эмоции простёрлись, парализуя меня. Я вспомнила, что он почувствует это. Он почувствует меня с 'Дори.
Он почувствует всё — совсем как я почувствовала Кэт и ту женщину на корабле.
Боль затмила мой разум, но я не попыталась оттолкнуть его, когда он вдавил меня в диван. Он обхватил пальцами мои бёдра и дёрнул на себя, а затем взял свой член и расположился между моих ног. Когда он вошёл в меня, я издала протяжный крик. Я крепче обхватила его ногами, ёрзая под ним, и Ревик застонал, грубее вколачиваясь в меня.
К тому времени, когда он наткнулся на отпечатки в моём свете, мы оба уже вновь плакали.
Я видела, как ожесточилось его лицо и закрылись глаза.
Он не вышел и даже не закрыл свой свет. Он не смотрел мне в лицо, когда вновь толкнулся в меня, но я чувствовала всё, что чувствовал он.
Он занимался со мной любовью, ощущая во мне другого видящего опять… и опять…
Ближе к концу он стискивал мою спину и волосы, прижимаясь ко мне мокрым от слёз лицом и кончая, наполовину придавив меня своим весом. Его свет вплетался в меня, когда он отпустил контроль, и мой разум опустел. Я чувствовала в нём нерешительность, не похожую на любые его эмоции до сих пор, и он вновь вошёл до упора. Та его часть как видящего, отличавшая его от любого человека, с которым я спала, вошла в меня так глубоко, что я застонала и тут же тоже кончила, впившись пальцами в его спину.
Как только это случилось, Ревик наткнулся на ещё один отпечаток и вскрикнул.
В этот раз он застал его врасплох.
Его злость врезалась в меня вместе с другой реакцией, более близкой к жестокости, чем всё, что он позволял мне ощутить. Всё его тело сжалось, а затем волна горя врезалась в меня из его света. Он замер совершенно неподвижно, всё ещё реагируя на то, что другой видящий был так глубоко во мне.
Чувствуя, как он старается контролировать себя, я всматривалась в его лицо.
Я помнила, как ударила его в том номере отеля. Я задавалась вопросом, ударит ли он меня.
На его глаза навернулись слёзы, но Ревик всё ещё не смотрел на меня. Я принялась ласкать его лицо. Видя, как он реагирует на мои прикосновения, я крепче стиснула зубы.
— Я люблю тебя, — сказала я.
Боль в его глазах усилилась.
На мгновение он не мог ответить мне. Затем он тоже стиснул зубы.
— Ты любишь меня таким? — спросил он. — Ты хочешь меня таким?
Я уставилась на него, и на мои глаза навернулись слёзы.
— Да.
— Ты всё ещё хочешь быть замужем за мной, Элли?
— Да, — мои пальцы впились в его кожу. Я осознала, что это тоже правда, и в моём свете вспыхнула почти жестокость. — Я замужем за тобой, — я сморгнула слёзы. — Ты женат на мне.
— Я хочу убить его, Элли.
Его голос звучал глухо, тише шёпота.
— Я знаю, — пробормотала я, вновь подавляя слёзы.
— Я очень хочу его убить.
— Я знаю, — вспомнив, как я чувствовала себя на газоне перед Белым Домом, я осознала, что действительно знаю. — Я тоже хотела её убить. Всё ещё хочу.
Он вздрогнул. Его бледные глаза посмотрели в мои.
— Он любит тебя. Он влюблён в тебя, Элли.
Я покачала головой.
— Мне нет до этого никакого дела, Ревик.
— Он хотел убить меня. Он хотел моей смерти, — его горе вспыхнуло. — Я почувствовал это в нём, и я всё равно не мог его убить. Если бы ты любила его… — его боль усилилась. — Боги, Элли. Я не хотел убивать его, если ты его любишь. Я знал, что ты бы возненавидела меня за это. Бл*дь, я знал, что ты бы возненавидела меня за это.
Я видела, что он хочет вновь спросить меня, но он не сделал этого и отвернулся.
Вместо этого он опустил голову, и его свет скользнул глубже в меня, ощущая моё сердце. Он вошёл в меня, читая меня и вдалбливаясь ещё глубже. Когда там обнаружился ещё один отпечаток, он стиснул мои волосы, резче входя в меня и гневно вскрикивая.
Он прижался лицом к моей шее, и я обнимала его, ощущая в нем уязвимость, и боль всё ещё струилась из моего света. Прежде чем я смогла взять эмоции под контроль, он опять начал целовать моё лицо и шею, мягко прося меня. Он вновь целовал меня, желая ощутить на себе мой рот, желая, чтобы я сделала все, что делала с Балидором, чтобы он сумел справиться со всем за раз.
Когда я услышала его тихие слова, что-то во мне надломилось.
Реальность ударила по мне, сокрушая мой свет и едва не душа меня.
Много месяцев назад, в Памире, Вэш был неправ. Он ошибался.
Ревик не мёртв.
Он никогда и не погибал.
