В нерешительности, с тяжелой неудобной ношей на руках, Хома стоял перед широким входом в пещеру, перебирая ногами песок с илом. Буквально через пару десятков шагов вход сужался, уходя вниз и теряясь во мраке. Угадать, что там внутри, определить размеры пещеры парень никак не мог, но она была довольно мрачной и казалась глубокой. Неровную арку входа обрамляли засохшие водоросли и речные камни. Изнутри доносился прелый запах, какой бывает, если надолго оставить рыбу на солнце. Тьма, сырость и неизвестность.

Хома поежился, перехватив тяжелое скользкое тело существа, которое лежало у него на руках почти неподвижно, закатив глаза, только его рыхлые бока медленно вздымались.

– Ну как туда войти?! – вглядываясь в пещеру, Хома издал протяжный стон.– Еще и сабля осталась у Братислава… Неизвестно, конечно, помогла бы она мне,– кряхтя от тяжести, пробормотал бурсак.– Но все же было бы как-то поспокойнее!

Выплюнув кровавые слюни ему на рубаху, которая и без того была уже вся перепачкана чешуей и слизью, детеныш приоткрыл свои огромные глаза. Он был ужасно противным, пах очень скверно, и Хоме было невероятно трудно удерживать его. Его одежда была мокрой от крови и воды, вытекающих из существа, и неприятно прилипала к телу. Тем не менее бурсак держал его так крепко, как только мог: падения даже с высоты его роста существо бы не пережило. Оно выглядело уже очень слабым, но парень никак не мог решиться сделать шаг в пещеру.

«Может, оставить его у входа? – колебался Хома.– Я сделал все, что мог. Какой прок мне тоже умирать или подвергаться опасности? Но, если я вернусь к атаману, не рассказав, что в пещере, он запросто может сам убить меня. Или же отправить сюда снова… – бурсак пристально вгляделся в беззащитное существо и горько вздохнул.– Э-эх! Все равно мне конец, а детенышу нужно туда, или он умрет… – Стоял он в нерешительности перед входом, неуклюже согнувшись под тяжелым весом.– Если даже он не умрет здесь, возле пещеры, атаман и чумаки прирежут его, чтобы пополнить свою коллекцию. Нет, этого я не допущу!

Зачем-то зажмурившись, Хома шагнул вперед. Земля под ногами была холодной и илистой. С неровного бурого потолка капала ледяная вода, со звоном отскакивая от камней. Потолок становился все ниже и ниже, проход все уже и уже. С существом на руках было тесно спускаться вниз, и ему пришлось сбавить темп. Только звуки падающей воды, раздающиеся где-то поблизости, нарушали пугающую тишину, действуя на нервы еще сильнее.

Тяжело дыша, Хома медленно шел, стараясь не поскользнуться и не упасть лицом на стену, чувствуя через подошву сапог острый и скользкий пол пещеры. С каждым новым шагом становилось все холоднее и темнее. Видны были лишь неясные очертания прохода, где за каждым выступом, казалось, притаилась опасность.

Пройдя узкий коридор, Хома вышел в громадный пещерный грот. Существо на его руках зашевелилось и задышало чаще. Его обтянутые толстой чешуей бока стали вздыматься сильнее, словно оно почувствовало облегчение.

Вдруг пещера озарилась голубым ярким светом. Зажмурившись, парень с ужасом осознал, что свет льется из-под рубахи – он исходит от его амулета.

Резко обернувшись, Хома едва не вскрикнул, но ничего особенного не заметил. Во мраке было видно, что стены и потолок обвивали толстые кривые корни, которые, казалось, были такими древними, что росли здесь много веков.

Разглядывая хитросплетение корней на высоком потолке, бурсак даже открыл рот, совершенно позабыв, зачем он пришел сюда. Место выглядело волшебным, но пугающим. Хома никак не мог отделаться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает и что ему совершенно не следует здесь находиться. Казалось, что он вторгся в чей-то тайный мир и вот уже слышит гневный ропот, медленно к нему подбирающийся и сотрясающий стены, чувствует, как в пещере поднимается злость, заполняя собою все пространство. Его то и дело обдавало легким ветерком, но он был таким душным, словно это был вовсе не ветер, а чье-то прерывистое тяжелое дыхание, наполненное смрадом и жгучей ненавистью.

Не в силах больше держать существо, Хома осторожно опустил его на землю и только тогда заметил, что среди корней лежали сотни звериных скелетов, которые он принимал в темноте за острые камни. Ледяная волна паники прокатилась по его спине. Резко обернувшись, он снова оглядел зловещее место.

«Пора убираться отсюда»,– постукивая зубами, в отчаянии подумал бурсак и бросил последний взгляд на детеныша. Бока существа теперь вздымались медленно и слабо, тело его побелело и, сморщившись, стало сухим. Морда как будто бы старела или даже разлагалась на глазах. Лежа среди костей и черепов, оно уже не казалось таким милым.

Испуганно попятившись, Хома рванул к выходу.

Вдруг от стены с громким треском оторвался длинный корень-щупалец и, просвистев в воздухе, с силой обхватил парня за горло, сдавив его и толкнув на колени.

Вцепившись руками в колючие корни, Хома вытаращил глаза и попытался ослабить хватку щупалец. Каким-то жутким образом пещера словно ожила и пришла в движение. Заблестели белками сотни глаз, потолок и стены стали изменяться, деформироваться.

Еще один отросток стремительно пролетел мимо Хомы и крепко схватил его за запястье.Третий дернул за вторую руку. Откуда ни возьмись возникли еще два, обхватив ноги бурсака. Подняв Хому в воздух, ужасные корни-щупальца стали тянуть его в разные стороны, пытаясь разорвать на части.

Хома хотел кричать, но ему не хватало дыхания, кошмарная пещера плыла перед глазами. Извиваясь, как муха в паутине, он смотрел и не мог поверить своим глазам. Со всех сторон на него осуждающе и сердито взирали странные громадные существа с вытянутыми мордами, раскосыми глазами и покрытыми мхом расширяющимися кверху головами. Истончаясь книзу, морды заканчивались длиной бесконечной бородой, напоминающей то ли осоку, то ли тонкие ветви деревьев. У существ была косматая грива из водорослей, их крючковатые тела вросли в стены и потолок пещеры, вместо рук и ног торчали кривые щупальца корней. Казалось, им была не одна сотня лет, и они давно уже стали частью этой пещеры, а может, она появилась вместе с ними, может быть, это они ее и создали.

От нехватки кислорода Хома почувствовал, что теряет сознание. Амулет на шее вспыхнул тревожным красным светом и запульсировал, окатив его жаром. Он ощутил, что стоит на грани между этим миром и бесконечным серым нечто. Грань была тонка. Сквозь боль и страх он никак не мог решить, где ему стоит оставаться, где безопаснее. И наконец сломался. Поддался бесконечному нечто, намереваясь нырнуть в него, чтобы избежать реальности и леденящего ужаса предстоящей смерти. Стены и потолок пещеры стали сереть и постепенно расплываться перед ним.

Вдруг его слух разрезал чудовищный скрип, на полпути вырывая его сознание из небытия. Распахнув залитые кровью глаза, он вновь вгляделся во мрак пещеры.

Совсем белое, высохшее существо, которое принес Хома, пронзительно кричало. Вид у него был пугающий: побелевшая кожа-чешуя стала совсем рыхлой, отваливаясь толстыми слоями. Детеныш с усталой старой мордой словно лежал в коконе из собственных останков, ранимый и беззащитный.

Сжимавшие Хому корни неожиданно ослабли, и он глубоко вдохнул воздух. Разъяренные морды пещерных тварей, вросших в стену, больше не глядели на бурсака. Их взоры были устремлены на детеныша.

Откуда-то из-под корней вынырнули похожие на него существа. Их было очень много, и они были повсюду. Ловко перебирая перепончатыми передними лапами, они скользили тяжелыми тушками по костям, подбираясь к раненому, издавая схожие скрипучие звуки, но в этих звуках не было такой боли и отчаяния.

Поначалу все еще распластанный в воздухе бурсак решил, что сородичи хотят съесть ослабленного детеныша. Однако вместо этого, окружив его, они подняли детеныша и живо понесли к одной из стен пещеры. Бережно уложив его, под надзором своих старших сородичей, вросших в пещеру, существа стали кутать его в корни.

Щуря раскосые глаза, пещерники (как про себя назвал их Хома) раздвигались, как по волшебству освобождая пространство для детеныша, до тех пор пока не показалась голая каменная стена.

Пещера сотряслась от гула. Поднимаясь откуда-то из-под земли, этот гул заполнял собою все пространство. Стены, потолок и пол пещеры пришли в непрерывное движение, похожее на чарующий ритмичный танец. Пещерники пели. Пухлые детеныши пещерников весело подпрыгивали, издавая жизнерадостные звуки, словно танцуя. Прохладный ветерок обдувал лицо Хомы. На мгновение он даже позабыл, что все еще висит в воздухе, на высоте собственного роста, крепко удерживаемый корнями-щупальцами, так сильно его заворожил танец.

Ближайшие к детенышу взрослые пещерники стали извиваться и словно бережно поглаживать его бока корнями-щупальцами. Вдруг один отросток напрягся, сжался в пружину и с омерзительным хлюпающим звуком проткнул толстую чешуйчатую кожу существа. Детеныш издал пронзительный крик, но он уже не мог сопротивляться или убежать. Из его продырявленного тела полилась тонкая струйка воды и крови. Действуя решительно и беспощадно, один за другим корни-щупальца продолжали вспарывать его плоть.

Выглядело это ужасно. Набрав воздуха в грудь, Хома отчаянно закричал от жалости к существу, горюя о том, что принес его в пещеру на погибель.

Детеныш метался и визжал, мотая расплывшейся головою, пока наконец не замер, истекая водою и кровью, сплошь утыканный корнями.

Решив, что совершенно не хочет умереть такой ужасной смертью, и воспользовавшись тем, что все внимание было сосредоточено на детеныше, Хома отчаянно завертелся во все стороны. Изловчившись, он сумел ослабить кольца корней, сжимавших его шею и правую руку.

Освободившись, он задергал ногами и левой рукой. Корни шевельнулись, перестав сдерживать его, и он упал лицом вниз, разрезав лицо об острые камни и кости и чуть не потеряв половину зубов. Не обращая на это внимания, он сделал резкий рывок и быстро пополз по скелетам и черепам к выходу.

Чешуйчатые существа в страхе разбегались от него, отталкиваясь короткими хвостами, издавая протяжные жалобные звуки. Опомнившись, пещерники бросили извивающиеся корни вдогонку за Хомой, хватая за ноги, за одежду, затягивая его назад.

Отчаянно сопротивляясь и не желая сдаваться, бурсак продолжал упрямо ползти.

– Нет, я не умру в этой проклятой промозглой пещере,– бормотал он, когда уже победившие корни снова обвивали его тело.– Господи, помоги, Господи, помоги!

Однако за считанные минуты корни плотно обвили все его тело, крепко прижав руки и ноги к туловищу и не давая больше ползти. В отчаянии тараща глаза, Хома вдруг увидел, что израненное существо, которое он принес, больше не истекает кровью. Корни-щупальца, проткнувшие его, словно стали теперь частью его тела. Слившись с остальными обитателями пещеры, став одним из мучителей, существо глядело на Хому вытянувшимися, вмиг повзрослевшими недобрыми глазами.

По пещере пронесся шепот, он зазвучал громче, превратившись в молитвенную песнь. Заблестев от восторга, ликующие глаза других существ устремились к бывшему детенышу, принимая нового, уже взрослого брата.

В то же время корни так плотно опутали голову Хомы, что он стал задыхаться, перестал слышать и видеть, продолжая лишь бессмысленно дергаться, как наивная муха, крепко угодившая в паутину, но очень скоро он замер окончательно.