1.31. Перерождение
– Что со мной происходит? – прохрипела Ана.
Мир вокруг нее вращался. Из ран вытекала теплая, густая кровь. Она должна была быть мертва. Она помнила те выстрелы; чувствовала, как они убивали ее. Было больно шевелиться. Было больно дышать. Но с тремя пулями в груди она вообще ничего не должна была чувствовать.
Боже…
– Ана? – окликнул Крикет.
Она посмотрела на своих друзей. На свою любовь. Молясь, чтобы все это было сном. Очередным кошмаром про пороховой дым, кровь и пятерых совершенств, поражающих своей красотой.
«Лучше быть Владыкой Ада…»
«Зачем вы это делаете?»
– Иезекииль?
– Ана…
Она, спотыкаясь, попятилась. Ее лицо побледнело. В глазах застыли ужас и боль. Девушка посмотрела на кровь на своих руках и закричала:
– ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?
– Ты пробуждаешься ото сна, в который тебя погрузил старик.
Это был голос Мириад. Компьютера из той хромированной сферы, покрытой кровавыми надписями и вмятинами от ударов. Этот сияющий ангел снова разговаривал, вернувшись к жизни, ее системы медленно загружались после телепатической атаки Лемон.
Ана, широко распахнув глаза, повернулась к нему.
– Что?
– Узнаешь, кто ты есть в действительности, – ответила Мириад.
– Я Ана Монрова… – прошептала девушка.
– Ана Монрова мертва.
– Нет!
– Да. Она умерла в хранилище НИОКРа. Во время взрыва, который уничтожил Грейс. Отец Аны настоял, чтобы ее не отключали от аппарата жизнеобеспечения. Он скрыл правду от своей жены и других детей. Но ее мозг умер. А значит, и она тоже.
«Моя красавица. – Его глаза наполняются слезами, он встает на колени рядом с кроватью, прижимает мои костяшки к своим губам и повторяет слова Иезекииля: – Я думал, что потерял тебя».
– Нет. – Ана покачала головой. – Я Ана Монрова.
– Нет. Ты ее реплика. Копия, созданная человеком, который не смог примириться со смертью своего ребенка. У Николаса Монровы уже была все данные о личности Аны – все-таки по ее подобию создавалась Фэйт. Все ее воспоминания, все ее чувства. И, сломленный болью от потери своей дочери, Монрова перенес ее мозг в новое тело. Тело репликанта, сделанное Сайласом Карпентером.
– Нет, это какой-то бред, – сказала Ана. – Я не такая быстрая, как они, не такая сильная…
– Монрова хотел, чтобы ты жила как человек. Сила и скорость, которой наслаждались остальные репликанты, были подавлены в тебе. Кроме того, твое тело было запрограммировано не регенерироваться с большей скоростью, за исключением случаев критических повреждений. Ты не должна была ничего узнать. И никогда бы не узнала, если бы Габриэль не устроил восстание.
Я лежу в белой комнате, в мягкой белой постели. Здесь нет окон, воздух на вкус как металл, и жужжат машины. Все тело болит. Комната кружится, и я едва шевелю языком.
– …Где я?
– Ш-ш-ш, – шепотом говорит отец, сжимая мою руку. – Все хорошо, Принцесса. Все будет хорошо. Ты вернулась. Ты снова с нами.
– Нет… – прошептала Ана.
– Да, – ответила Мириад.
– Но тогда почему ее глаз не регенерировался, когда Ямочки прострелил его во время восстания? – Потрясенная Лемон, с выражением ужаса на лице, покачала головой. – Или пуля, пущенная в голову, не считается «критическим повреждением»?
– …Ее имплантаты, – вдруг понял Иезекииль.
– Верно. Кибернетические протезы, установленные Сайласом Карпентером после восстания, предотвратили полную регенерацию тканей. Ножевая рана тоже не заживет, если лезвие останется в плоти. Если бы реплика удалила свой оптический имплантат, ее настоящий глаз со временем восстановился бы. Он и пытался сделать это в течение двух лет. Думаю, ощущения были довольно неприятные.
По правде говоря, блестящий черный оптический имплантат, заменявший ей правый глаз, видел куда лучше, чем этот, настоящий. Но из-за него у нее болела голова. Он жужжал, когда она моргала. Чесался, когда она просыпалась в слезах от очередного ночного кошмара.
– Имплантаты, которые установил Сайлас, служили двойной цели, – продолжала Мириад. – Во-первых, внушить воспоминания о фальшивом детстве, чтобы реплика никогда не засомневалась в своем истинном происхождении. А также предотвратить регенерацию нейронных проводящих путей, поврежденных твоей пулей, Иезекииль. Реплика никогда не должна была вспомнить, кто она и через что прошла.
– Это невероятно. – Лемон смотрела на нее с ужасом. – Крутышка, ты… андроид?
– Да. Тринадцатая модель серии «Репликант».
Нет…
Крикет посмотрел на холодное и неподвижное тело своего создателя, лежавшее на платформе рядом с ним.
– Откуда ты, черт побери, все это знаешь? – прорычал он.
– Я помогала им почти во всем. Остальное Сайлас рассказал мне, пока сидел в камере.
– Но… – Иезекииль потрясенно качал головой. – Зачем Сайласу лгать? Почему он не рассказал… Ане… кто она?
– Я тоже спрашивала его об этом. Он сказал, что она уже достаточно настрадалась. Он хотел дать ей новую жизнь, вдали от всего этого. И если бы он добился успеха, она стала бы кульминацией всего, чего должна была достичь программа. Сайлас создал бы машину, которая не осознавала бы, что она машина. Это была бы новая форма сознания. Новая форма жизни. И поэтому он назвал ее Ив.
Голограмма смотрела на девушку, ее крылья подрагивали на ветру, который чувствовала лишь она сама.
– Кроме того, существовала реальная угроза того, что, узнав правду, она сойдет с ума.
– Нет, – выдохнула Ана.
– Да, – ответила Мириад.
– НЕТ!
– Ана… – начал Иезекииль.
– Нет, не подходи ко мне!
Она попятилась по платформе, подняв руку, чтобы они не приближались к ней.
– Это безумие. Это безумие!
Ох, бедняжка…
На нее обрушился шквал картинок. Шторм из звуков. Калейдоскоп мгновений, проносящихся в ее голове.
Один за другим, один за другим.
Ох, бедняжка!
Что он наговорил тебе?
Не знаю, как для тебя, но для меня все было по-настоящему.
И ты та девушка, которая делала меня настоящим.
Анализ крови завершен. Личность не установлена.
Отлично выглядишь для мертвой.
Ты нечистая. Ты и весь твой род.
Ложь.
Мы всегда будем вместе: ты, я, Крик и Кайзер. Что бы ни случилось.
Вместе сильнее, вместе навсегда. Верно?
Снова ложь.
Так что с этой секунды обещай мне говорить только правду, хорошо?
Это все, о чем я прошу.
Я никогда не сделаю ничего, что причинит тебе боль.
Я так много раз пыталась рассказать тебе…
Прости меня.
Что он наговорил тебе?
Опять ложь.
Я был создан для тебя.
Весь целиком.
Все, что я делаю,
я делаю ради тебя.
Я обхватываю ладонями его лицо и притягиваю к себе, чтобы он посмотрел на меня. Мы сливаемся в новом долгом, страстном поцелуе, но за мгновение до этого он шепчет одно слово.
Он шепчет мое имя.
«Ана…»
Нет.
Нет, меня зовут…
…Как
меня
зовут?
Ну, что скажешь, Принцесса?
Отец спасет нас.
Когда-нибудь он спасет весь мир.
Из всех ошибок, которые я совершала, ты моя самая любимая.
И у нас еще много работы.
В реальной жизни почти не бывает счастливых концовок.
Ярость забурлила внутри и выплеснулась из нее, когда она подняла руку и закричала.
Снова и снова.
И СНОВА.
Если бы история Пиноккио происходила в действительности, он никогда бы не стал настоящим мальчиком.
«Да, – тихо согласился Рафаэль. – Не стал бы».
Я люблю тебя, Ана.
Ох, бедняжка.
Бедная, бедная девочка…
Это не моя жизнь.
Это не мой дом.
Я – это не я.
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
ТВОЕ ТЕЛО НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.
ТВОЙ РАЗУМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму законам.
ТВОЯ ЖИЗНЬ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
Что он наговорил тебе?
