Ма дала ему имя Квинси, но все называли его Велосипатор.

Он был волшебником. Этот человек не носил мантии, у него не было бороды и метлы, но он творил магию, это точно. В мире, где больше ничего толком не работало, власть имущие нуждались в хорошем механике не меньше, чем в армии и оружии. И хотя Велосипатор не был одним из самых гениальных жителей Армады, но все-таки он оставался одним из самых важных. Он занимался всеми городскими электросистемами. Поддерживал в рабочем состоянии метро. Но самое главное, только ему доверяла свой транспорт Адмирал.

Прямо сейчас он работал над ее гордостью и отрадой – Сандерсаурус. Это была не машина, а настоящий зверь – старый «Мустанг» – купе на огромных тракторных колесах, поднимавших его над землей на несколько метров. Адмирал питала страсть к кораблям, поэтому Велосипатор заострил перед «Мустанга», чтобы он напоминал нос скоростного катера. Краска автомобиля облупилась от ржавчины, воздухозаборник возвышался над капотом, как маленькая гора из хрома. Но двигалась машина подобно своему имени – сотрясая землю, словно раскаты грома.

Велосипатор взял отвертку, которую только что держал в зубах, и заорал, перекрикивая басы из старого радиоприемника:

– Эй, Слимм, не принесешь мне те фильтры, которые достал нам Пандо? Хочу посмотреть, подойдут ли они сюда.

В ответ Велосипатор услышал лишь глухой стук, за которым последовал тихий шлепок.

Он мог поклясться, что учуял запах горелых волос.

– …Слимм?

Тихо ругаясь, главный механик Армады вылез из-под Сандерсаурус.

– Чертов бездельник, если ты опять куришь, я…

Мужчина умолк, увидев прямо перед собой пряжку от ремня. Она была стальной, немного потускневшей, и была застегнута на грязных брюках-карго, облегающих ноги худющей девицы со светлыми волосами, зачесанными назад в форме ирокеза. Вместо одного глаза у нее был крутейший оптический имплантат, за ухом в голову был встроен накопитель памяти. На лоб были надвинуты сварочные очки. В руках она держала бейсбольную биту, модифицированную чем-то вроде шокера.

– Привет, – сказала она.

Механик моргнул.

– Ты потерялась, лапушка?

– У вас тут случайно не найдется защитных костюмов?

– …Да, есть, а тебе зачем?

– Мы собираемся на пикник. – Девица улыбнулась.

Велосипатор нахмурился. Как эта тощая вообще здесь оказалась? Днем и ночью Гараж охраняли как минимум полдюжины Флибустьеров, а иногда и больше, но никто ему про нее не докладывал. Оглянувшись, он не увидел ни Слимма, ни Джобса, ни Ролли, ни даже Снаффса. А значит, исключено, что она пришла сюда с кем-то из них.

– Крутая тачка. – Худышка кивнула на зверя за его спиной.

– Да, Сандерсаурус. Она настоящая красотка.

– Могу я одолжить ключи от нее?

– …Зачем?

– Ну, с ключами ее будет проще украсть.

Велосипатор нахмурился еще сильнее. Тут из-за бочек с топливом показался какой-то красавчик со старым протезом MfH-VI вместо одной руки. Он потирал костяшки, а за плечом у него висела автоматическая винтовка, подозрительно напоминавшая винтовку Ролли. Но обрезанная двустволка, засунутая за пояс его джинсов, точно принадлежала Слимму – на прикладе виднелись его инициалы.

За красавчиком шли миниатюрная девчушка с растрепанными вишнево-красными волосами, подстриженными под боб, и старый блитцхунд двенадцатой серии класса «Цербер», на задней части которого не было шерсти. Пес зарычал на него, низко и настороженно.

Велосипатор оглядел блондинку с ног до головы. И понял, что девица не шутит – она действительно намерилась угнать Сандерсаурус.

– Лапушка, ты хоть знаешь, кому она принадлежит?

– Да.

Она вытянула руку за ключами.

– Мне.

Оказалось, Зик умеет водить машину.

Когда они с ревом вылетели из Гаража, Ана искренне беспокоилась о том, смогут ли они выбраться из города живыми. С охранявшими ангар Флибустьерами они справились без лишнего мордобоя – если честно, она сомневалась, что в Армаде нашлись бы идиоты, попытавшиеся украсть тачку их леди-босса, поэтому охранники и не ожидали, что к ним кто-то ввалится. Тревога поднялась лишь тогда, когда они загрузили Сандерсаурус запасными канистрами с топливом и прочими запасами, которые только смогли найти.

Стоило им покинуть Гараж, как с близлежащих кораблей по ним открыли огонь не меньше полдюжины Флибустьеров. Только мастерство Иезекииля не превратило их поездку до Вавилона в самое короткое путешествие в истории.

Когда здоровяки принялись стрелять по колесам, пули застучали по расширенным защитным дискам и разбили боковое зеркало, отскакивая от обшивки. Сандерсаурус с грохотом промчалась по грузовому трапу и с визгом обогнула острый угол. Они снесли несколько лотков с утилем, и Лемон прокричала из окна извинения разбегающимся торговцам. Пули падали дождем, но, наконец, они, с ужасающим грохотом, спустились по еще одному погрузочному трапу и оказались на самом нижнем уровне.

Двигатель Сандерсаурус заревел в знак протеста, когда они пробили тяжелые железные ворота и выехали на треснувший бетон старого города. Уличный сброд бросался в разные стороны, осыпая их проклятьями, пыль взметалась столбом, а стрельба прекратилась. Иезекииль нажал на педаль газа, машина зарычала, и Ана откинулась на спинку сиденья. Кайзер выставил голову в открытое окно, высунув язык-теплоотвод. Они понеслись по трущобам Армады, мимо ржавых корпусов и вывесок входа в метро и, наконец, выехали на открытую дорогу.

– Притормози! – заверещал Крикет.

– Давай быстрее! – радостно завопила Лемон.

В открытое окно залетали гравий и грязь, и Ана надвинула на глаза свои защитные очки. Двигатель ревел и грохотал так мощно, что ее трясло на сиденье. Город и их преследователи затерялись где-то в пыли, которую поднимала за собой Сандерсаурус. Девушка посмотрела в заднее окно. Причудливые очертания Армады исчезали в дымке заходящего солнца. За ними никто не гнался. В зеркалах никого. Она издала ликующий вопль, стуча ладонью по крыше машины, и ухмыльнулась.

Иезекииль свернул на разбитое шоссе, ведущее на север, к Стеклянной пустыне. Дорога была изрыта ямами и выбоинами, но шины Сандерсаурус были почти одного размера с Аной: им не страшны были никакие неровности, кроме, пожалуй, самых широких трещин. Девушка, продолжая улыбаться, повернулась к заднему сиденью.

– Ну что, все целы?

– Едва ли. – Крикет сердито хмурился. – Эй, ты, псих, притормози – за нами никто не гонится!

Лемон показала ей два больших пальца, а Иезекииль немного сбросил скорость. Кайзер по-прежнему сидел, высунув голову в окно, и стучал хвостом по сиденью. Пока их машина проглатывала километр за километром, Ана повернулась назад и стала проверять запасы.

У них были две винтовки и обрезанное двуствольное ружье, позаимствованные у Флибустьеров, с которыми они расправились в Гараже, а также граната, которую Ана сделала из термекса Кайзера. Девушка взяла дробовик и пристегнула его к ноге. Она была не самым лучшим стрелком и к тому же испытывала стойкий страх перед любым оружием, так что на нее нельзя было положиться даже в кризисной ситуации. Но этот обрез с мощными пулями вполне компенсировал ее неумение стрелять. Хотя она сомневалась, что он сработает против Проповедника. Но все же это было лучше, чем ходить с одной лишь улыбкой на лице.

Еще им удалось прихватить с собой две бочки топлива и немного почти чистой воды. А вот с едой были проблемы, но это всегда могло подождать. Самое главное, они разжились двумя противорадиационными костюмами из шкафчиков с припасами в Гараже – оказалось, что жители Армады регулярно проводили вылазки в Стеклянную пустыню и у них имелось все необходимое снаряжение. Пустыня по-прежнему была радиоактивна – в первую очередь из-за выплавивших ее взрывов, и любой, кто направлялся туда без надлежащей защиты, покупал билет в один конец: быстрая смерть от рака была неизбежной.

Ана высунулась в люк на крыше, волосы захлестали по ее очкам. Она, прищурившись, посмотрела на топливные бочки, загруженные в открытый багажник. В одной из тех, что стояли слева, виднелось пулевое отверстие.

– Одну из бочек прострелили, – доложила девушка, спустившись на сиденье и захлопнув люк. – Теперь у нас на четверть меньше топлива.

– Это ужасный план, – высказался Крикет. – Должно быть, мы все сошли с ума.

– Ваше мнение принято к сведению, мистер Крикет.

– Иви, я…

– Я уже говорила тебе, Крик, меня зовут Ана.

– Ладно, Ана. – Крикет замахал руками, словно отгоняя от себя мух. Он по-прежнему обижался из-за их ссоры в мастерской. – Это безумие. Если Хоуп сказала тебе правду, Вавилонская башня уже почти два года охраняется батальонами «Дедал Текнолоджис». Поэтому, даже если нам удастся добраться туда на этой ржавой посудине…

– Ржавой посудине? – Ана погладила свое сиденье. – Тише, не обижай мою малышку!

– Как мы справимся с целой армией осадных ботов, пилотируемых лучшими бойцами «Дедала»? – сердито спросил Крикет. – Мы уже провели несанкционированную операцию желудка кракена, принадлежащего «БиоМаас». А теперь у нас появится новый враг в лице «Дедал Тек»?

– Только «Дедал» уже объявил охоту на Ану, – вмешался Иезекииль. – Так сказал Проповедник, нагрянув в приют. Так что она уже их враг.

– Мы знали, что тебя ищет кто-то очень влиятельный, Крутышка, – пробормотала Лемон, – но чтобы настолько… Черт, да что такого ты сделала, раз «Дедал Текнолоджис» хотят заполучить тебя?

– Сама подумай, – сказал Иезекииль. – Ана справилась с Голиафом, просто закричав на него. Она может сжигать блитцхундов одним лишь словом. Все оружие «Дедал Текнолоджис» работает на электронике. Все их машины. Весь их транспорт. «БиоМаас» и «Дедал» копают друг под друга с тех пор, как рухнул «Гнозис». Рано или поздно одна из этих корпораций попытается захватить всю власть. На что будет способна армия «БиоМаас», если у нее будет оружие, способное поджарить любую технику «Дедала» одним взмахом своей руки?

Ана посмотрела на свою открытую ладонь.

– Они выиграют войну, – пробормотала девушка.

– Но она даже не знает, как контролировать эту силу… – возразила Лемон.

– Ну, «Дедал Тек» это, похоже, до лампочки. – Иезекииль пожал плечами. – Они хотят поймать Ану или убить, лишь бы «БиоМаас» не опередили их и не использовали в своих целях.

– Может, вот и оно, – сказала Ана.

– …Что оно? – спросил Крикет.

– Решение. – Ана сжала пальцы и подняла кулак. – Если я смогу справиться с техникой «Дедала» лишь одной силой мысли, то мы сами нападем на машины, охраняющие Вавилонскую башню, и используем мои способности, чтобы пробиться внутрь.

– Иви…

– Сколько раз повторять, Крикет? Я Ана.

– Называй себя как хочешь, это все равно чертовски глупая идея!

Не обращая внимания на возмущение бота, Ана откинулась на спинку сиденья. Гул двигателя действовал почти гипнотически, мир за окном пролетал слишком быстро, чтобы успеть что-то рассмотреть. Из стереосистемы лились замечательные мелодии. Вокруг были надежные друзья. Она посмотрела на Иезекииля, его оливковая кожа в свете заходящего солнца стала почти золотистой. А эти его слишком голубые глаза, устремленные на дорогу… Неужели прошло всего каких-то пару дней с тех пор, как она нашла его на Барахолке? Казалось, с того момента она прожила две жизни…

Они неслись через пустоши, окружавшие Армаду. Восстановленные дома выжженного пригорода медленно уступали место широким и открытым дорогам, каменистым бесплодным землям и бесконечным пустыням. Эта страна была почти прекрасна в своем убожестве, и лишь несколько крошечных пятнышек цивилизации гудели среди заброшенности и тлена. Минуты таяли в часах, метры в километрах. Под шум двигателя Ана погрузилась в свои мысли. С каждой минутой они приближались к Вавилонской башне. Каждое мгновение приближало ее к тем, кто убил ее семью, разрушил весь ее мир. К Фэйт. К Габриэлю. К их братьям и сестрам.

Что она скажет им?

С чего вообще начать?

Лемон барабанила пальцами по потрескавшейся обивке из искусственной кожи и время от времени отбивала ногой ритм. Что-то беспокоило ее, Ана это видела. Вот уже несколько дней что-то не давало ей покоя, и казалось, вот-вот сорвется с языка. Но подруга продолжала молчать.

– Ты в порядке, Лем? – спросила Ана.

– Все круто. Круче не бывает.

– Уверена? Ты как будто чем-то озабочена.

Лемон прикусила нижнюю губу, продолжая стучать ногой под музыку. Как-то дергано, как будто была вся на нервах.

– Слушай, я знаю, что Крик запрограммирован волноваться о тебе, – наконец сказала она, – но, может быть, он в чем-то прав.

– Человек сказал что-то разумное? – простонал Крикет. – Ущипните меня кто-нибудь, должно быть, я сплю.

Лемон прижала ладонь к голосовому модулю маленького логика, чтобы заглушить его.

– Да, тебе удалось спалить и Голиафа, и тех двух Спартанцев, – сказала она Ане. – Но как ты собираешься расправиться с целой армией таких машин? Они собьют нас прямо на дороге! Мы даже не успеем подъехать к ним!

– Иезекииль везет нас на офигенной тачке. И, Лем, у меня получается все лучше и лучше. Я смогла поджарить того блитцхунда быстрее, чем Спартанцев. Похоже, я начинаю разбираться, что к чему.

– А может, тебе просто повезло? Может, с маленькими проще справляться?

– Может, мы узнаем, когда я хотя бы попытаюсь? Или у тебя есть план получше?

– Это сумасшествие, Крутышка! Конечно, здорово, что ты хочешь вернуть мистера Си, но…

– Дерьмо, – сказала Ана.

– Э-э-э… – Лемон моргнула. – Немного грубо, но ладно…

– Нет. – Ана показывала куда-то за голову Лемон, глядя в заднее окно. – Дерьмо.

Они провели весь день в дороге, и на западе уже почти село солнце. Небо превратилось из угрюмо-серого в ярко-красное, край мира был словно объят огнем. Крошечный силуэт Армады алел в закатном пламени. Но сквозь дорожную пыль Ана увидела крошечное темное пятнышко, двигающееся прямо за ними. Она включила режим телескопического зрения, сузила фокус и разглядела в этом грязном облаке фигуру, склонившуюся над рулем низкого мотоцикла. Черный плащ развевался за ним на пыльном ветру. Его голубые глаза смотрели прямо на нее.

Лемон вытащила из-под сиденья бинокль и посмотрела через грязное стекло. Крикет вскарабкался рядом с ней, и оба одновременно воскликнули:

– Дерьмо-о-о-о!

– Проповедник, – выдохнула Ана.

Иезекииль посмотрел в зеркало заднего вида, сощурившись от яркого света.

– Уверена?

– Это он. – Ана кивнула. – Точно он.

Иезекииль побледнел, его пальцы с такой силой обхватили руль, что побелели костяшки. Заскрипел металл. Его глаза расширились.

– Хоуп… – прошептал он.

Ана не знала, что и думать. Хоуп предала ее отца. Помогла убить ее семью. Ей не было прощения. Но она старалась загладить свою вину, основав приют. Пыталась искупить своих грехи. Она дала им убежище. Помогла, когда весь мир, казалось, восстал против них.

Но разве она заслужила смерть?

Заслужила быть убитой психопатом в битве, которая ее даже не касалась?

У Аны не было времени искать ответы. Прищурившись, вглядываясь в облако пыли, она увидела, что Проповедник не единственная их проблема. За ним ехали дюжины мотоциклов. А еще тяжеловозы, модифицированные для езды по бездорожью гоночные машины и мощные джипы. На антеннах развевались флаги с черепами и костями, эта же эмблема была грубо нарисована на капотах. Отряд Флибустьеров Армады, одержимых вернуть украденный автомобиль их лидера.

Не думала, что она примет это так близко к сердцу…

Иезекииль показал на ветровое стекло.

– Ана…

Она посмотрела туда, куда показывал Зик. Закат на западе был впечатляющим, но от зрелища, открывшегося перед ними, захватывало дух. Благодаря телескопическому увеличению Ана увидела черные облака на горизонте, надвигающуюся с севера темную стену, которая простиралась от земли до самых небес. Сверкнула молния, вспыхнув странным, неоново-оранжевым светом. Стена была еще далеко, но, казалось, прямо у них на пути. Девушка похолодела от ужаса.

– Никак испугался маленькой грозы, Культяпка? – пробурчал Крикет.

– Это не дождевые тучи, – ответил Иезекииль.

– Это стеклянная буря, – выдохнула Ана.

Лемон непонимающе заморгала.

– Бури теперь из стекла?

– Я помню их с детства, – начала объяснять Ана. – Иногда они доходили прямо до Вавилонской башни. Стеклянная пустыня – это же по сути огромная часть той пустыни, что была выжжена бомбами во время войны. Так вот, когда ветер становится особенно сильным, то поднимает в воздух не только песок и пыль, а еще и стекло. Стеклянные бури могут простираться на сотни километров. Могут длиться несколько дней. А иногда и недель.

– Что ж, звучит как-то совсем безрадостно, – сказала Лемон.

– Смотря что порадует тебя больше – быть растерзанной миллионами стеклянных осколков или погибнуть от радиоактивного песка.

– Разрешите вмешаться, – сказал Крикет, забарабанив костяшками по сиденью. – Не могу не заметить, что мы несемся прямо навстречу этому совсем безрадостному явлению, причем на всех парах. Не лучше ли будет сваливать от него ко всем чертям?

Ана посмотрела на Иезекииля.

– Мой умудренный опытом коллега высказал весьма разумную мысль, Зик.

– До Вавилона отсюда еще около тысячи километров, даже если ехать через Стеклянную пустыню, – ответил репликант. – И это расстояние увеличится вдвое, если мы объедем бурю. Но какая-то шальная пуля лишила нас четверти запасов топлива, и я не уверен, что оставшегося нам хватит, чтобы решиться на такое длинное путешествие. Это очень быстрая машина, но и ест она немало.

– Погоди-ка, – пришел в негодование Крикет. – Значит, ты хочешь, чтобы мы проехали прямо через эту бурю? Если ты так сильно хочешь убить нас, существуют и менее очевидные способы, Культяпка.

– Обернись, – отозвался Иезекииль. – У нас на хвосте целая банда убийц. Если мы поедем через Стеклянную пустыню, Флибустьеры без защитных костюмов вынуждены будут повернуть назад, если не рискнут получить радиационное заражение.

– Мы украли из Гаража защитные костюмы, – напомнил Крикет. – Конечно, они поняли, куда мы направляемся. И наверняка тоже подготовились.

– Даже если и так, половина из них едет на мотоциклах. Если они последуют за нами в стеклянную бурю, их просто разорвет на части. Но сократить количество вооруженных до зубов злодеев – неплохой способ остаться в живых, что скажете?

Ана посмотрела на темную стену, чернеющую в грязном ветровом стекле. Она была похожа на плывущее облако дыма высотой в несколько километров. Ане вспомнилась одна из самых страшных бурь, которую она видела, когда была еще маленькой девочкой. Она, Мари и Алекс жались друг к другу, спрятавшись в кровати, успокаивающий голос Мириад заглушал завывания миллионов острых как бритва осколков, царапающих окно ее спальни. А потом стало так страшно, что она, ее сестры и брат прибежали в постель к родителям и съежились под шелковыми простынями. И Вавилонскую башню обычно накрывало лишь краем бури. Она даже представить боялась, что значит попасть в самый эпицентр.

Но если у них не было топлива, чтобы объехать ее…

– Похоже, у нас нет выбора, – объявила девушка. – Номер один, что думаешь?

Лем опустила на глаза свои очки и подняла вверх два больших пальца.

– Я за то, чтобы мы остались в живых.

– Как видите, большинство за, мистер Крикет, – пожала плечом Ана.

Маленький логик заворчал, качая головой:

– Знаете, демократия – это очень хорошо, но только если бы мы все находились в равных условиях.

Иезекииль нажал на педаль газа и направил Сандерсаурус прямо в бурю. Ана и Лемон вытащили защитные костюмы, украденные из Гаража, – два объемных пластиковых комбинезона, шлемы которых были похожи на противогазы. Один был мерзкого зеленого цвета, второй – ядовито-розового.

– Чур, этот мой! – закричала Лемон, хватая последний.

– А мне достается этот, цвета соплей? – простонала Ана. – Как мило.

Лемон поднесла розовый пластик к своей голове.

– Сочетается с моими волосами, видишь!

Ана и Лем даже не стали снимать ботинки, натянув комбинезоны прямо поверх одежды – они и так были размера на два больше, чем нужно. Пластик был тяжелым, мягким, плотным. Но они, судя по этикеткам, принадлежали к первому классу, а значит, в них было безопасно даже в самых опасных зонах Стеклянной пустыни. Мозги и позвоночник блитцхунда, естественно, тоже имели радиационную защиту, и Кайзеру ничего не грозило. В Крикете вообще не было ничего органического.

Остается только…

– Ты как, справишься? – спросила Ана у Иезекииля, застегивая молнию костюма.

– Конечно, – кивнул репликант. – Наши клетки не подвержены мутации, я не заболею раком. Радиация не причиняет нам вреда. Поэтому Габриэль и Фэйт устроили перегруз реактора Вавилонской башни.

Девушка закрыла глаза. Попыталась вернуться в тот день. В день восстания. Нейтронного взрыва. Но даже вырвав чип, хранящий ее ложное прошлое, Ана по-прежнему не могла вспомнить те последние часы. Она словно пыталась сжать в руках пригоршню песка – чем больше старалась, тем больше воспоминаний ускользало из ее пальцев. И снова она вспомнила голос Мириад, льющийся, словно музыка, и заглушающий вой сирены, панику убегающих горожан. Вспомнила, как ждала в камере вместе со своей семьей. Страх и неопределенность.

Габриэля.

Уриэля.

Хоуп.

Фэйт.

Она открыла глаза. В голове гудело. Оптический имплантат зажужжал.

За окнами пролетали пустоши, стеклянная буря зловеще нависала над дорогой. Лемон застегнула комбинезон, натянула на голову громоздкий шлем и спросила гулким глухим голосом: «Он потрясающе смотрится на мне или это я потрясающе смотрюсь в нем?»

Ана невольно улыбнулась. Боль тут же ушла. Даже если ситуация казалась совершенно безвыходной, если ее терзали мрачные мысли, у нее всегда была Лемон. Она была как скала. Всегда дерзкая и отважная. Это значило для Аны больше, чем ее лучшая подруга могла даже представить.

Крикета, как обычно, ее дурачество ничуть не впечатлило.

– Мне кажется, вы не понимаете, насколько это все серьезно, мисс Фреш, – проворчал он.

Лемон стянула шлем, посмотрела на свое отражение в защитном экране и поправила челку.

– Хочу вас заверить, мистер Крикет, я очень серьезно отношусь к своей несравненной красоте.

Маленький бот вздохнул, вскарабкался на спинку сиденья и посмотрел в заднее стекло. Кайзер сидел рядом с ним и тихо рычал.

– Этот Проповедник догоняет нас, – предупредил Крикет. – Остальные тоже. Мы даже можем не успеть заехать в бурю.

– Эта малышка может ехать еще быстрее? – спросила Ана.

Иезекииль втопил педаль газа в пол, Сандерсаурус рванула вперед, и Лемон радостно завопила. Чем ближе они подъезжали, тем хуже становилась дорога, выбоины глубже, трещины шире. Пустыня как будто медленно приближалась к побережью, намереваясь поглотить последние обломки человечества. Ана увидела развалины старых поселений – кто-то пытался построить свою жизнь вне влияния Армады, Мегополиса или Сити-Хайва «БиоМаас». Но от них остались лишь ржавые остовы автомобилей или каркасы домов, наполовину погребенные в песках. Интересно, размышляла она, что останется от человечества через сотню лет? Что произойдет, если Габриэль добьется своей цели и заселит мир репликантами?

Удастся ли им построить мир, который будет лучше, чем у их создателей?

Или они уничтожат его навсегда?

Километры казались бесконечными, от дороги уже оставались лишь разбитые куски асфальта, заваленные песком, а из трещин торчали хилые пучки мутировавшей травы. Ана оглянулась и увидела, что Проповедник совсем близко. Бойцы Армады не отставали – байкеры-Флибустьеры медленно, но верно набирали скорость, большие машины держались рядом. Похоже, это была стратегическая ошибка, да и вообще не самая лучшая ее идея – украсть самую роскошную в городе тачку…

Но зато она была самой крутой.

Стеклянная буря, поднимаясь от растерзанной земли, уже заполнила собой весь горизонт. Они были всего в нескольких километрах от ее края. Ана услышала низкий, угрожающий рев, заглушивший собой музыку. Разглядела острые как бритва осколки, отливающие красным в лучах заката. Молния цвета пламени разрывала небо ослепляющими дугами.

Девушка повернулась к Иезекиилю.

– Ты уверен?

Он посмотрел на нее. Улыбнулся своей почти идеальной улыбкой. Она хотела, чтобы ей улыбались так вечно. Протянув руку, Зик сжал ее ладонь.

– Доверься мне.

Ана сжала его пальцы в ответ и тоже улыбнулась.

– Хорошо.