Отец говорит, что создавать разум – это то же самое, что создавать двигатель: легче использовать уже готовые детали, чем начинать все с нуля. Поэтому он смоделировал репликантов по образу и подобию тех, кого знал. Скопировал частички людей, которых любил. Усадил нас в гладкие кресла в форме кокона, подсоединил электроды к нашим вискам и списал наши характеры. Наши индивидуальные особенности. А потом разобрал их на уравнения и закодировал в схемы, спрятанные за прекрасными глазами цвета полуночи и когда-то голубого неба.

Наша мама стала моделью для Грейс. Наша старшая сестра Оливия – для Рафаэля. Мари была прообразом Хоуп, наш отец – Габриэля, ну а Фэйт определенно была создана по моему подобию.

Мы с ней стали лучшими подругами, как она и обещала. Часами можем болтать о всяких пустяках. Я люблю брата и сестер, свою семью, но нас словно прячут за стенами Вавилонской башни. Родители изолировали нас от мира, в котором живут все остальные. Мне пятнадцать лет, и я понимаю, что у меня никогда не было настоящего друга.

До сегодняшнего дня.

Кто-то из репликантов выполняет поручения моего отца, помогает ему с компанией, которой он потихоньку начинает управлять единолично. Папа – гений. В «Гнозис Лабораториз» все так говорят. Грейс прекрасной тенью следует за ним по пятам, сопровождает его на всех встречах совета правления и записывает каждое его слово, каждую его мысль. Габриэль и Иезекииль тренируются вместе с командами службы безопасности на нижних этажах башни. Похоже, их предназначение в том, чтобы защищать нас. Но, видимо, некоторые из репликантов существуют лишь для того, чтобы учиться. Фэйт как раз из таких – наблюдает своими чудесными серыми глазами, как мы с Мари болтаем, спорим или смеемся. И мне кажется, что никто другой не знает меня лучше Фэйт. Ее вопросы всегда попадают в яблочко.

– Ана, ты когда-нибудь влюблялась? – однажды спрашивает она меня.

Мы, держась за руки, лежим на полу в моей комнате и смотрим в потолок. Все утро мы провели за игрой, передвигая цифровые фигурки по цифровым доскам. Еще каких-то пару недель назад Фэйт едва поспевала за нами, а сейчас все время выигрывает.

Скоро ей предстоит посетить докторов. Они обследуют ее. Снимут показатели ее роста. Фэйт как-то рассказала мне, что ей не нравится, как там с ней разговаривают. Словно с ребенком. И она заставила меня пообещать, что это останется нашей тайной.

– Нет, – отвечаю я. – Я еще ни разу не влюблялась. А ты?

– Не знаю, – хмурится Фэйт. – Может быть.

– По-моему, ты сразу это поймешь. – Я представляю Иезекииля. Его идеальной формы губы и глаза, в которых мне хочется утонуть. Но он не такой, как я. Он не человек, и я понимаю, что хотеть быть с ним – это неправильно. Однако, все же, кажется, хочу. – Говорят, это волшебное чувство.

– М-м-м.

Я приподнимаюсь на локте, длинные светлые волосы спадают на мое плечо. Смотрю в глаза Фэйт, но в своей голове говорю с кем-то другим.

– Неужели отец создал репликантов способными любить?

– О, конечно! – отвечает Фэйт. – Он создал нас такими, что мы можем практически все.

Она хмурится и переходит на шепот:

– Мне кажется, Грейс влюблена в Габриэля.

– Правда? – Я сжимаю ее пальцы, обрадованная этой новостью. – Они целовались?

– Она не стала бы мне рассказывать. Никому не стала бы. – Фэйт задумчиво закусывает губу. – По-моему, докторам это совсем не понравится, если они узнают.

– Но отец и остальные ученые создали вас похожими на нас, – говорю я. – Почему ты думаешь, что они не обрадуются, если вы будете в точности как мы?

– Потому что мы не совсем как вы. – Задумчивое выражение на лице Фэйт сменяется угрюмым. – Пусть мы и выглядим, как люди, но по-прежнему подчиняемся Трем законам. Можешь размозжить мне череп, и я никак не смогу остановить тебя, если ты прикажешь. Можешь приказать мне спрыгнуть с балкона, и я вынуждена буду подчиниться.

– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? – Я сжимаю ее руку. – Ты моя самая лучшая подруга. Я никогда не поступлю так с тобой. Никогда!

– Я знаю. – Фэйт вздыхает. Она поднимает на меня глаза, и они блестят, как будто в них стоят слезы. – Рафаэль какой-то грустный.

Я моргаю. Рафаэль один из моих любимчиков. У него бездонные глаза и заразительный смех. Мы – он, Мари и я – организовали что-то типа книжного клуба. Каждую ночь мы читаем книги из огромной библиотеки с нижних этажей, а утром встречаемся и делимся своими мыслями.

– Раф чем-то опечален? – спрашиваю я.

– Он ничего не говорит, – отвечает Фэйт. – Но я вижу это по его глазам.

Она качает головой, словно пытаясь отогнать от себя мрачные мысли. Но стоит мне подумать о том, что еще может ее заботить, как вдруг гаснет свет. Фэйт быстро встает. Ее движения плавные, как вода, и кристально-белое платье обвивается вокруг ее длинных ног.

– Я опаздываю на осмотр. Пойдешь со мной?

– …Конечно.

Фэйт берет меня за руку и с легкостью поднимает. Она намного сильнее меня. Все они такие: сильнее. Быстрее. Умнее.

Лучше?

Иногда я спрашиваю себя, что они думают о нас в действительности.

Иногда я задумываюсь, что же на самом деле создал мой отец.

Фэйт наклоняется и нежно целует меня в губы.

– Я люблю тебя, Ана, – говорит она.

…Но меня зовут Ив.

– Хватит…

Ив стояла на четвереньках, опустив голову. Длинная челка свисала прямо на глаза, кожа измазана в гадкой слизи.

– Остановите это кто-нибудь… – прошептала она.

– Ив, что с тобой? – жалобно спросил Крикет. – Я не смогу помочь тебе, если ты мне не расскажешь!

Ей нужно взять себя в руки.

Нужно постараться разобраться хоть в чем-то…

– Репликант… она ударила меня по голове, – удалось произнести Ив. – Дай мне минутку.

Отсек задрожал, глухой булькающий звук эхом прокатился по влажным пульсирующим стенам. Ив подняла глаза и поморщилась, когда потолок снова разверзся. Только в этот раз он выплюнул насквозь промокшего и размахивающего руками Иезекииля. Репликант, перекувыркнувшись в воздухе, упал прямо в слизь. Он быстро вынырнул, хватая ртом воздух и стал разгребать жижу рукой.

Ив села на корточки, все еще пытаясь отдышаться.

– Нет уж, я не стану прыгать в это дерьмо в третий раз! – объявила она.

– Даже не смотри на меня, – ответил Крикет. – Первый закон гласит, что я обязан защищать только людей. Так что кровожадные боты-убийцы как-нибудь сами по себе.

Похоже, Иезекиилю было непросто плыть лишь с одной рукой, так что Ив в конце концов вздохнула и, пошатнувшись, встала. Голова по-прежнему трещала, кость вокруг накопителя памяти болела, словно ей в том месте раскроили череп.

– Иви, серьезно, с тобой все в порядке? – спросил Крикет.

Ив отмахнулась от него, порылась в обломках вокруг них. Ее переполнял ужас. Те картинки, которые она видела… их можно было объяснить только одним способом. Но это объяснение пока не укладывалось у нее в голове и пугало. Это было слишком, особенно если учесть то, что с ними сейчас происходило, что Лемон и Кайзер пропали, а головная боль становилась лишь сильнее.

Но по крайней мере теперь она знала, что Иезекииль каким-то образом был связан с тем, что с ней происходило. Позволить ему утонуть (если репликанты вообще могли утонуть) в озере слизи было бы не самым умным решением. Ив нашла моток веревки, спутанный со сгнившими водорослями. Поморщившись от исходящего от них зловония, девушка бросила веревку репликанту, и когда он схватился за нее, изо всех потянула, подтаскивая андроида к своему металлическому берегу. Иезекиилю удалось выбраться из жижи, и он принялся откашливаться и стирать с лица вязкую гадость.

– Спасибо, – поблагодарил репликант.

Она дернула плечом. Иезекииль перевел взгляд на Крикета, который вяло похлопал в ладоши.

– Как мило с твоей стороны, что помог, – сказал репликант.

– О, я бы помог, если мог, красавчик, – ответил маленький логик. – Помог бы утопить тебя в этих помоях, где тебе самое место!

Иезекииль проигнорировал этот выпад и снова посмотрел на Ив.

– Где госпожа Лемон?

Ив часто моргала, стараясь сосредоточиться, несмотря на острую боль, от которой раскалывалась голова. Она показала на лежавшую в стороне куртку Лем, борясь с охватившей ее паникой.

– Она была с-со мной… но я потеряла ее. И где Кайзер, я тоже не знаю.

– Я успел схватить его, – ответил Иезекииль. – Но упустил, когда это существо проглотило меня. Не волнуйтесь, мы найдем их. Скорее всего, они в одном из других желудков.

– Желудков? – Ив плюхнулась на задницу, попытавшись оттереть слизь со своих рук. – Слушай… так где мы оказались, черт подери? Что это за место?

– Мы внутри кракена, – ответил Иезекииль.

Ив изумленно покачала головой.

– И что это значит, Контуженый?

Иезекииль вздохнул.

– Я бы хотел, чтобы вы перестали так меня называть.

– Мне лично больше нравится Культяпка. – Крикет показал на отрубленную руку репликанта. – Это просто предложение.

– Меня зовут Иезекииль.

– А меня Ив. – Девушка склонила голову набок. – Хотя погодите, а может, Ана?

Иезекииль снова вздохнул.

– Я уже объяснил, что был не в себе, когда назвал вас этим именем, потому что сильно повредил голову во время крушения.

– Значит, пусть все-таки будет Контуженый.

– Госпожа Ив, я ду…

Ив зашипела, когда перед глазами снова взорвалась белая вспышка, а потом замелькали новые кадры. Она и ее семья, все собрались за длинным обеденным столом и улыбаются друг другу. Башня, возвышающаяся над царством обгорелого стекла. Снова ее семья, их мертвые, остывшие тела на полу. Четыре фигуры. С пустыми глазами и лицами ангелов.

И вот девушка снова стояла на четвереньках, опустив голову, а Крикет суетился рядом.

– Иви, ты слышишь меня?

– Госпожа Ив, вы…

– Отстань от нее, ублюдок, – зарычал Крикет. – Ей нужен воздух.

– Я прошел курс человеческой анатомии и медицинской…

– А, это для того, чтобы проще было их убивать, да?

– На случай если ты что-то пропустил, малыш, я спас ей жизнь!

– Нам не нужная твоя помощь, Культяпка! – пронзительно закричал Крикет, впадая в ярость. – И если еще раз назовешь меня маленьким, я оторву тебе вторую руку и засуну ее тебе в…

– Может, вы двое заткнетесь? Пожалуйста? – простонала Ив.

Крикет тут же закрыл рот и принялся топтаться вокруг нее, как курица-наседка, только металлическая. Ив зажмурилась, со свистом втянув воздух. Когда боль чуть утихла, ей сразу стало легче дышать. Но кровь в висках стучала в такт пульсации окружавших их стен. Бой барабанов войны, весьма подходящий той войне, что продолжалась внутри ее черепа.

Иезекииль опустился на колени рядом с ней. Не говоря ни слова. Но когда она посмотрела на него, то увидела в его слишком голубых глазах неподдельный страх.

– Я думал, что потерял тебя, – шепчет он.

Ив нахмурилась, в висках стучало.

– …Что?

Репликант моргнул.

– Я ничего не говорил, госпожа Ив.

Мир вокруг снова погрузился во тьму. По отсеку глухо бухал пульс, отдаваясь в основании ее черепа. Ив прижала пальцы к глазам, чтобы остановить боль.

– Иви, ты как? – спросил Крикет.

Она покачала головой.

– По-моему, мой накопитель памяти серьезно поврежден.

Маленький логик осмотрел имплантат и склонил голову набок.

– Похоже, бот-убийца проломила чип, когда ударила тебя. Это плохо.

– Какой именно чип?

– Третий с конца. Красный.

Ее воспоминания. Фрагменты из ее детства, сдерживаемые вместе плевком и изолентой. Собранные для нее дедушкой.

«…Дедушка? – Идеальные губы изогнулись в оскале. – Ох, бедняжка! Что он наговорил тебе?»

Ив закрыла глаза, сморщившись от боли.

– Иви…

– Я в порядке. Через секунду приду в себя. – Ив выругалась, села на корточки. Потом подняла глаза на Иезекииля, стараясь прогнать скачущие перед глазами картинки. – Что ты там рассказывал, Контуженый? Про желудки? Кракена?

Иезекииль бросил взгляд на Крикета, на его лице проступило явное беспокойство.

– Давай, выкладывай, черт тебя подери! – рявкнула девушка.

– Вы слышали о «БиоМаас Инкорпорейтед»? – наконец спросил репликант.

– Мой накопитель памяти поврежден, но не выведен из строя. – Ив сердито нахмурилась. – Это одна из двух огромнейших корпораций на материке. Они занимаются сращиванием генов и модификациями ДНК.

– Их девиз: «Стабильность и рост». – Иезекииль кивнул. – И они воспринимают его буквально. Их технологии больше не создаются, а растут. Дело в том, что «БиоМаас» не нравится применять материалы, уже использованные «мертвым миром». Они считают их загрязненными. Нечистыми.

– Мы в курсе, Культяпка, – огрызнулся Крикет. – Половина хлама на Свалке выброшена туда «БиоМаас». Они лучше выкинут его, чем переработают.

– Но им по-прежнему нужно где-то брать сырье, – продолжал Иезекииль. – Поэтому они создали кракенов. По сути, это живые пылесосы огромных размеров, которые прочесывают океаны, собирая элементарные элементы.

– Металлы и все такое? – спросила Ив.

Репликант кивнул.

– Железо. Свинец. Медь. В океане около двадцати миллионов тонн золота. Но его невозможно было собрать полностью, пока «БиоМаас» не разработали проект «Кракен». Теперь по морям плавает где-то дюжина кракенов, отфильтровывая чистое сырье от воды. Но океан настолько загрязнен, что кракенам приходится подбирать и весь мусор. Он собирается в специализированных отсеках типа этого – желудках – а потом, когда места не остается, сваливается в определенные места сброса отходов.

Крикет сложил руки на груди.

– То есть ты хочешь сказать, что эта штуковина так и будет плавать с нами в желудке до тех пор, пока…

– Не выбросит нас, – кивнул Иезекииль. – В прямом смысле этого слова. И скорее всего, в глубокую-глубокую яму.

– Просто… ОТВРАТИТЕЛЬНО, – пробормотала Ив.

– Вообще-то, технология сама по себе потрясающая, но…

– Так значит, они тупо плавают и пожирают все, что попадется?

– Знаете, кракены очень умные, – ответил Иезекииль. – А внутри них живет экипаж. Биомодифицированный. Для того, чтобы лучше исполнять свои обязанности, но тем не менее человеческий.

Боль в голове Ив начала утихать. Она медленно поднялась, пальцами зачесала назад длинную челку, чтобы снова получился ирокез.

– И где нам искать Лемон и Кайзера?

Иезекииль пожал плечами.

– Наверное, в другом желудке. У кракена их много. Эти штуки огромные. Самые большие существа из всех, когда-либо населявших планету.

– Что ж, нам нужно отыскать их и убираться отсюда, – сказала Ив. – Тот репликант похитил дедушку. Ты знаешь, куда она могла забрать его?

Иезекииль отвел глаза, избегая встречаться взглядом с Ив.

– Да.

– Она называла тебя «братик».

– Да.

– Вы все сотой серии, верно? – не уступала Ив. – Репликанты, восставшие против Николаса Монровы. Уничтожившие «ГнозисЛабс».

Тут Иезекииль посмотрел прямо на нее. Его глаза были полны печали.

– И ты знаешь что-то, о чем не хочешь мне рассказывать…

– Я…

Ив вдруг зашипела, сжала виски рукой и согнулась пополам от внезапно вспыхнувшей острой боли.

– Иви? – спросил Крикет.

Девушка повалилась вперед, продолжая прижимать пальцы к вискам, и закричала, когда боль пронзила ее снова. Стены вокруг нее клокотали и качались, готовые треснуть, словно стекло. А за ними поджидала догадка. Слишком невероятная и страшная, чтобы принять ее. Те хаотично сменяющие друг друга кадры, тот калейдоскоп, тот слепящий поток – наконец она осознала, что это были…

– Иви!

А воспоминания.