1.8. Вдох-выдох
Это не моя жизнь.
Это не мой дом.
Это не я.
Мои брат и сестры сидят рядом со мной, растянувшись на белых диванах, обитых неизвестной мне тканью. Комната большая, в форме сердца, на стенах в голографических рамах висят картины, написанные еще до Армагеддона. Безоблачное небо за окном с подкрашенными стеклами кажется почти голубым.
Я никогда не бывала здесь раньше.
Я прожила в этом месте всю жизнь.
Мой младший брат Алекс играет в шахматы с самой старшей из моих сестер, Оливией, и, похоже, выигрывает. Таня уткнулась в свой карманный планшет – гаджет из гибкого стекла. Мари сидит позади меня и бережно заплетает мои длинные светлые волосы в косу. Мои ресницы дрожат, словно крылья бабочек.
Но бабочек больше не существует.
Из стен играет музыка, ноты мурашками пробегают по моей коже. Но соната медленно затихает, и ее сменяет голос, который, кажется, звучит одновременно со всех сторон. На пустом постаменте вдруг возникает фигура, полупрозрачная, словно вырезанная из света. Это женщина, похожая на прекрасного ангела, за ее спиной развеваются длинные крылья.
– Дети, сюда идет ваш отец. Он хочет поговорить с вами.
Это объявление сразу же вносит суету, мы все встаем и разглаживаем свои чистые белые одежды. Я улыбаюсь Алексу и получаю от него лучезарную улыбку в ответ. Оливия кладет мне руку на плечо, а я сжимаю ладонь Марии. Такое ощущение, что мы не видели отца уже целую вечность. Я помню, что он был очень занят Работой. И что я ужасно по нему соскучилась.
Воспоминания Ив проносились, как кадры поврежденной пленки на сломанном экране, и она увидела своих брата и сестер такими, какими помнила. Их одежда была ни новой, ни чистой. Они не жили в прекрасной комнате, полной прекрасных вещиц. А вместо музыки откуда-то издалека раздавались крики. Крики девочки.
Она плакала и кричала.
Картинка меняется вновь, и я опять возвращаюсь в то несуществующее место. В не-свою жизнь. В не-свой дом. Мой отец стоит перед нами и одет не так, как я помню. Но он протягивает к нам руки, и мы бросаемся в его объятия. Мать стоит рядом с ним, бок о бок, и пусть это незнакомое место, на мне непонятная одежда и жизнь какая-то чужая, но именно так я нас и помню. Всех вместе. Семьей. Навечно.
Этого ничто не изменит.
– Дети, – говорит отец. – Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Этого ничто не изменит.
_______
Вдох-выдох.
Повсюду была вода. Черная, соленая и какая-то слишком теплая. Острые лучи, пробивавшиеся сверху. Миллионы танцующих пузырьков, жалобный стон металла, головокружение, от которого ее затошнило, когда тусклый свет стал гаснуть.
Они тонули.
Не дышать!
Ив крепко зажмурилась и переключила оптический имплантат в режим недостаточной видимости. Когда она снова открыла глаза, мир вокруг стал черно-зеленым, все звуки под водой казались далекими и приглушенными. Грузовой корабль шел на дно, погружаясь в маслянистые, грязные воды Зоны-Бэй. Ив по-прежнему была пристегнута к креслу пилота. Лемон лежала сверху, без сознания, ее растрепанные кроваво-красные волосы напоминали сносимые течением водоросли, из рассеченной брови струилась настоящая кровь.
Ив вспомнила, где они находятся. Вспомнила битву с Фэйт, которой удалось похитить дедушку. Ее легкие горели, голова трещала. Но ярче всей этой боли была одна-единственная мысль, пульсирующая в ее сознании. И чем глубже они уходили вниз, тем громче она становилась.
Дыши!
Крикет появился рядом с ее талией и начал разрывать стягивающий ее ремень безопасности. Его испуганные глаза светились в темноте. Пальцы Ив нащупали застежку, ей удалось вытащить ее, и они с Лем вывалились из кресла. Кабина была полна пузырьков, спирали из миллионов прозрачных шариков поднимались вверх. Кайзера нигде не было. Как и Иезекииля. Ив едва могла различить поверхность океана – теперь уже далекую и размытую. С каждой секундой корабль погружался все глубже. Нужно было выбираться оттуда – умирать совершенно не хотелось. Ей не понравилось еще в тот, первый раз.
Ив схватила Лемон за куртку и стала усиленно перебирать ногами, чтобы выплыть через разбитое лобовое стекло. Крикет уцепился за ее ремень. Вода была с привкусом нефти и смерти, затекала в ботинки и карманы девушки, которая поднималась вверх, к далекому свету. Далекому, как небо.
Корабль, который на протяжении двух лет служил Ив домом, шел ко дну, стремясь утащить ее с собой в могилу. Она покачала головой, продолжая яростно отталкиваться ногами и обнажив зубы. Только не погружаться во тьму! Только не уснуть вечным сном! Плыть вверх! Девушка сжимала в кулаке воротник куртки своей лучшей подруги, руки и ноги Лем покорно плыли за течением. Их окружала вода. Вода была повсюду.
Не дышать!
Лем была очень тяжелой. Даже собственные ботинки казались Ив свинцовыми. Одежда тянула ее назад. Крикет тоже пытался плыть, но он был металлическим. Во время падения ему каким-то чудом удалось схватить Экскалибур, который лишь добавлял им веса, тянувшего ко дну. Во время драки Фэйт ударила Ив по голове, отчего теперь стучало в виске, а кость вокруг накопителя памяти гудела от боли. Неужели накопитель был повреж…
Ее голову словно взорвала вспышка света. Перед глазами появилась картинка: белые стены, белые полы и потолки. Зазвучал чей-то голос, больше похожий на музыку. Она была в саду, которого прежде никогда не видела, защищенном от ночи стеклянным куполом. Улыбка. Нежная и прекрасная, еще чуть-чуть и совершенная.
Я был создан для тебя.
Весь целиком.
Все, что я делаю,
Я делаю ради тебя.
Скрип металла. Невыносимое давление. Иви моргала, качала головой, пытаясь выбраться из этих тисков. Подняться к невообразимо далекому свету.
Дыши!
Очень далеко.
Не дыши!
Слишком далеко.
Кто-нибудь, помогите мне!
Дедушка?
Иезекииль?
Пожалуйста?
Она услышала это прежде, чем увидела. Ощутила за спиной дрожь воды. Черные пятна перед глазами мешали видеть, легкие были словно охвачены огнем, но Ив повернулась, а оно уже поднималось из темноты. Огромное и невероятное, оно плыло из мрака прямо к ней.
Ив закричала. Израсходовав оставшийся кислород. Как глупо! Как по-детски! Но то, что было перед ней, словно появилось из сказки. Неведомое гигантское чудище, такое большое, что даже не видно было, где оно заканчивается, – казалось, этот монстр растянулся на тысячи морских саженей. Его необъятный панцирь был усеян многочисленными наростами и шрамами. Вокруг колыхались длинные, похожие на небоскребы конечности. На жутких мордах зияли бездонные черные дыры.
Открылись три огромных рта.
Не дыши!
Небывалой силы водоворот начал засасывать ее внутрь.
Дыши!
И вот тьма поглотила Ив целиком.
_______
Они прекрасны.
Это первая мысль, которая приходит в голову, когда я смотрю на них. На людей и в то же время нет. Живых и в то же время нет. Их кожа разных оттенков, от темно-коричневого до бледно-белого. Глаза тоже у всех разные – от цвета когда-то голубого неба до черного, словно ночь. Но все они, как один, удивительно, невообразимо прекрасны. Словно поэзия. Прекрасно в них все – то, как они двигаются. То, как улыбаются.
Само совершенство.
– Дети, – говорит наш отец. – Познакомьтесь с моими детьми.
Глядя на эти прекрасные создания, я не могу понять собственных чувств. Мари сжимает мои пальцы, ощущая ту же неуверенность, что и я. Но, как всегда, единственный, кто ничего не боится, это мой младший брат. Он подходит к ближайшему из них, протягивает руку и с улыбкой произносит:
– Меня зовут Алекс Монрова.
Но наша фамилия Карпентер…
Тот, к кому он обращается (я даже не могу назвать его парнем, потому что, каким бы невероятным он ни был, это не человек), протягивает руку в ответ. Он намного выше Алекса. С густыми светлыми волосами, растрепанными в идеальном беспорядке над скульптурным лбом. Он так красив, что у меня перехватывает дыхание. У него мраморная кожа, а блестящие глаза похожи на зеленое стекло.
– Я очень рад познакомиться с тобой, Алекс, – улыбается он. – Меня зовут Габриэль.
Алекс широко улыбается этому почти-человеку. Вокруг нас собрались ученые, говорят тосты и поднимают бокалы, наполненные шипучим этанолом. С постамента за нами наблюдает сотканный из света ангел, ее прекрасное лицо ничего не выражает. Никогда не видела, чтобы она улыбалась.
Отец представляет нас остальным. Все они примерно моего возраста, может, чуть старше. Одна из них, темноволосая девушка по имени Фэйт, стискивает меня в объятиях и обещает, что мы с ней станем лучшими подругами. Другая девушка с длинными огненно-рыжими кудрями и сверкающими изумрудными глазами представляется как Хоуп. Я понимаю, что они не настоящие люди – это репликанты, так их называл мой отец. Но когда Хоуп целует меня в щеку, я ощущаю, какие теплые и мягкие у нее губы, и не могу не удивиться, насколько же мы с ними похожи. Конечно, раньше я уже видела андроидов – кукольных людей с синтетической кожей. Но эти совершенно другие.
– Ну, что скажешь, Принцесса? – спрашивает меня папа.
По правде говоря, я и не знаю, что сказать.
Меня представляют другим репликантам с именами ангелов и добродетелей. Уриэль. Пэйшенс. Верити. Высокого зовут Рафаэль, и он улыбается, словно знает никому не известную тайну. Девушку с длинными и золотистыми, как у меня, волосами зовут Грейс. Она стоит рядышком с парнем по имени Габриэль и улыбается, когда он что-нибудь говорит. Не помню, чтобы когда-нибудь видела кого-то настолько прекрасного.
Но потом я вижу его.
У него темные волнистые волосы и оливковая кожа. Глаза такие же голубые, как небо до Армагеддона на старых фотографиях, а ресницы черные и длинные. Тонкие губы идеальной формы, а улыбка слегка кривая, как будто что-то забавляет его лишь наполовину. Поймав на себе его взгляд, я чувствую, как пол ускользает из-под ног. А когда он улыбается мне, на его щеке появляется ямочка, и мир раскалывается на две половинки. Парень жмет мне руку, но я не чувствую собственных пальцев, совсем ничего не чувствую, кроме оглушительного стука своего сердца.
– Я Иезекииль, – говорит он голосом, похожим на теплый мед.
– Я Ана, – отвечаю я.
…Но меня зовут Ив.
_______
Вокруг была лишь темнота. Ни крупицы света. Ив по-прежнему сжимала в кулаке воротник Лемон, мертвой хваткой удерживая свою лучшую подругу. Она одинаково слышала и ощущала безостановочный ритм, пульсацию. Что-то глухо стучало, сдавливая ей грудь и глаза.
Тук-тук. Тук-тук.
Ив качало туда-сюда. Ничего не было видно. Только слышно было, как шумит вода, и со всех сторон чувствовалось что-то мягкое. Во рту был привкус соли. От соли же саднило в глазах. Переворачиваясь, неловко шаря руками, она цеплялась пальцами за скользкие и мокрые стены вокруг. Ее голова вынырнула на поверхность, и девушка судорожно вздохнула. И тут же хватанула ртом как можно больше воздуха, потому что ее снова засосало под воду.
Похоже на тоннель…
Пространство сужалось. Давило со всех сторон. Ив ощущала на себе пористые щупальца. Они шарили по ее коже, лезли в глаза и уши. Склизкие липкие стены сжимались, проталкивая ее дальше во тьму, дальше по, как до нее наконец дошло…
Нет, не по тоннелю.
Тук-тук. Тук-тук.
Это глотка…
Ив выплюнуло куда-то в более просторное место, и она с воплем покатилась кубарем, размахивая руками. Вжав голову в плечи, девушка упала в какую-то теплую слизь. Место за ухом, где был встроен накопитель памяти, пронзила вспышка острой боли. Перед глазами замелькала беспорядочная череда картинок.
Ее отец, поздно вернувшийся домой с работы, целует ее в лоб и поправляет одеяло.
Мама читает у окна и рассказывает ей про старый мир.
Ее брат, одетый во все белое. Сидит в полоске солнечного света. На кончиках его пальцев – механические бабочки, и он манит ее к себе.
«Ана, иди посмотри».
Вынырнув из слизи на поверхность, Ив убрала с глаз мокрые волосы. Теперь она могла видеть. Мрак сменился тусклым, пульсирующим фосфоресцирующим свечением, отбрасывающим причудливые сине-зеленые тени. Девушка вытащила из жижи кулак, который по-прежнему крепко сжимал воротник от куртки Лемон. И от осознания того, что Лемон в этой куртке нет, Ив вся похолодела. Где-то по дороге сюда она ее потеряла.
И теперь Ив была совсем одна.
– Лемон?
Ее крик эхом отскочил от темных стен, в груди начал расти страх за подругу. Прищурившись, девушка поняла, что находится в просторном отсеке с блестящими, скользкими изогнутыми стенами. Стук так и не прошел, она по-прежнему слышала его, сверху и снизу. А потом Ив чуть не вывернуло наизнанку, когда она подумала, что эта слизь вокруг ужасно похожа на сопли.
– Лем!
Вытянув голову, она увидела впереди возвышающуюся беспорядочную груду разного хлама, образующего в этом склизком океане огромный остров. Там были ржавые обломки автомобилей и покореженные грузовые контейнеры. Огромные кучи из пластика и пенопласта, переплетенные сгнившими водорослями. Ржавые консервные банки и бочки. Вонь стояла такая, что могла сбить с ног, и Ив, ощутив, как к горлу подступает желчь, едва смогла удержаться от того, чтобы ее не стошнило.
– Кри-Крикет?
Ее крик отражался от стен огромного отсека, но ответом был лишь назойливый стук. Тук-тук. Тук-тук. Ив заработала руками и ногами, держа курс на остров из мусора, слизь вокруг чавкала и шипела. Ощутив под ногами твердую почву, она уже наполовину шла, наполовину плыла, а когда вылезла из жижи, то, запыхавшись, упала на гнутый лист ржавого железа. В животе снова забурлило, но в этот раз она не стала бороться, и ее вырвало остатками завтрака на металл. Ив облизала губы, сплюнула и посмотрела на печальную маленькую лужицу извергнутого «Нео-Мита™» перед собой.
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, – прохрипела девушка.
Перекатившись на спину, она вытерла глаза от жижи и прижала к груди куртку Лемон. В воздухе стоял тошнотворный смрад серы и гнили, продолжал вибрировать глухой стук. Ив была покрыта слизью с ног до головы. Всмотревшись повнимательнее сквозь фосфоресцирующее свечение, она поняла, что стены сделаны из… плоти, по-другому и не скажешь.
– Лемон! – снова завопила девушка. – Ты слышишь меня?
– Уа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Потолок над ней раздулся, разверзся и выплюнул в отсек несколько галлонов черной океанской воды. Вместе с ними выпал и маленький человечек, собранный из металлолома и запасных частей. Размахивая руками, но не выпуская Экскалибур, он рухнул в слизь.
– Крикет!
Ив отбросила курку Лемон в сторону и бросилась обратно в жижу. Морщась и борясь с рвотными позывами, она принялась шарить в отвратительном месиве. Не отыскав маленького бота, девушка сделала судорожный вдох и нырнула в слизь, разгребая ее руками. Наконец ее пальцы нащупали механизм на бите-шокере, и Ив стала всплывать. Маленький логик крепко цеплялся за рукоятку оружия. Ей не без труда удалось вернуться на остров, и, выбравшись, она упала на живот, а бот – рядом с ней.
Крикет тоже был весь в слизи. Он потряс своей большой головой, потом долго махал несовпадающими по размерам руками и ногами, чтобы избавиться от сгустков липкой дряни.
– Даже в моих лексических программах нет таких слов, чтобы описать, сколь сильное отвращение я сейчас испытываю!
– Догадайся, как я себя чувствую. – Ив откашлялась. – Мне пришлось снова нырять в эту гадость, чтобы спасти тебя.
– А что это, сопли?
Ив пожала плечами. В голове пульсировало в ритм с глухим стуком. Девушка положила руку на свой накопитель памяти и поморщилась от боли. Перед глазами вспыхнул белый свет. Беспорядочно стали всплывать картинки. Лица, которые она никогда не видела. Слова, которые она никогда не произносила.
– Где мы? – спросил Крикет.
Ив не могла ответить. Она лежала с закрытыми глазами и старалась просто дышать.
– …Иви, ты в порядке?
Вдох-выдох.
– …Иви?
Все повторялось. Ив чувствовала, что ее вот-вот снова смоет. Сметет очередным потоком из картинок, сломанных калейдоскопов и разбитых рамок от фотографий. Она изо всех сил зажмурилась, стараясь не поддаваться, и сжала кулаки, до боли впившись пальцами в ладони, как будто пытаясь спасти себя от того, чтобы не разлететься на части. Голос Крикета звучал словно откуда-то издалека. Звал ее по имени.
Вдох-выдох.
– Иви? – кричал бот, дергая ее за руку. – Ив!
Просто дыши.
– …Что со мной происходит?
