Глава 9
Ловушка для невесты

Я проснулась абсолютно здоровой и выспавшейся. Нашарила под подушкой очки, нацепила на нос и моментально обнаружила два любопытных обстоятельства. На стене висели кровожадно скрещенные сабли с зазубринами на кромках, а над ними недобро таращила стеклянные глаза голова оленя с единственным ветвистым рогом, затянутым паутиной. Наличие второго обстоятельства вызывало искреннее недоумение – прабабкины панталоны в сердечко, натянутые на меня до подмышек и подвязанные морским узлом.

– Как? – пробормотала я, не веря собственным глазам.

Так и знала, что нужно было закопать их в огороде сразу после летаргического сна. Проклятущие портки-преследователи! Подозреваю, что в конечном итоге я в них же окажусь похороненной. Ни за что не стану спокойно лежать в этом уродстве, начну вставать по ночам и мстить родственникам!

Огляделась в поисках одежды. Комната была небольшой, неубранной, но обставленной дорогой мебелью и с камином. Складывалось ощущение, что домик долгое время оставался запертым, и открыли его только ради того, чтобы спрятать черную ведьму. В блюде на столе лежала какая-то снедь, прикрытая льняной салфеткой, и из-под края высовывались перья зеленого лука. На спинке стула висело черное платье.

Только я спустила ноги на пол, как открылась дверь и в домик вошел обнаженный по пояс Уильям. В руках мужчина держал полотенце, мокрые волосы топорщились, а на животе влажно поблескивали кубики пресса.

– Проснулась? – спросил он (не живот, само собой, а Уильям).

– Сколько я проспала? – уточнила я, не сводя жадного взгляда с мужского пресса. Конечно, не стоило так откровенно таращиться на красивое подтянутое тело, но я всерьез раздумывала, как бы его лизнуть.

– Сутки. Магия восстановилась?

Я машинально щелкнула пальцами, проверяя силы, но вспышка блеснула очень слабенькая, почти прозрачная.

– Скорее всего, к завтрашнему дню приду в норму. Как вы объяснили мое исчезновение?

– Сказали, что Барнс уехал, а ты расстроилась и решила сбежать перед свадьбой. Официально сейчас мы с Картером тебя разыскиваем.

Вдруг тело, в смысле, Уильям стал ко мне приближаться. Я наблюдала как завороженная. Вот все шесть кубиков оказались в опасной близости к моим губам, можно было разглядеть каждую капельку воды, и даже мурашки, побежавшие от моего дыхания. Только я собралась высунуть язык, чтобы лизнуть гладкую кожу, как Уильям опустился на корточки. Вместо пресса передо мной появилось небритое лицо с пронзительно-синими глазами.

– Не знаю, как у ведьм, а у людей принято смотреть собеседнику в глаза, а не на пупок.

– Вообще, я смотрела на кубики. Шесть крепких кубиков. Твой пресс будит во мне черную ведьму. Уверена, что колдовская сила вернется быстрее, если ты не станешь одеваться.

Губы мужчины дернулись в ироничной улыбке. Вдруг мне на лоб без особого пиетета плюхнулась большая ладонь, закрывшая глаза.

– Лихорадка ушла, – резюмировал Уильям, убирая руку.

Он поднялся и схватил со стула рубашку. У мужчины были широкие плечи, узкая талия, а штаны почти неприлично низко болтались на бедрах. Я поймала себя на том, что плотоядно облизнулась. Да и жар, кажется, начинал возвращаться.

– По-моему, мне следует охладиться… – сказала я хрипловато, с придыханием, как истинная блудница. Впрочем, как ни больно это было признавать, в очках с тяжелой оправой и в натянутых до подмышек старушечьих панталонах в сердечко я представляла собой пародию на блудницу.

– Проводить тебя к реке? – оглянулся через плечо Уильям.

– К слову, а где мы?

– В Кросфильде, в охотничьем домике. Картер завез вещи и остановился в городе.

– И у меня еще один вопрос.

– Какой?

– Почему, темная Богиня дери мою прабабку, ты все время наряжаешь меня в эти чудовищные панталоны?

У Брента озадаченно изогнулись брови.

– А разве это не спальный… кхм… мешок?

– Нет! По мнению моей прабабки, это сексуальное нижнее белье! – рявкнула я.

– У твоей прабабки странное чувство юмора.

Я посчитала излишним говорить о том, что моя прабабка Нортон была натуральной ведьмой, напрочь испортившей личную жизнь своей старшей правнучке! Рассердившись и на Уильяма, и на прабабку, я попыталась резко встать, но тут же завалилась обратно на кровать, неуклюже задрав ноги в проклятущих портках.

– Кто же вскакивает с кровати, проспав целые сутки? – пожурил меня Уильям, помогая вернуть вертикальное положение.

Кроме мужской одежды, растоптанных домашних туфель Уильяма и панталон в сердечко, других вещей Картер, заглядывавший утром, не привез. Могу поклясться, что он понятия не имел о том, что прихватил «сексуальный» подарочек прабабки Нортон, преследовавший меня, как не преследовал жертву иной маньяк. Одного не понимала, если уж он пытался втихомолку взять смену белья и для меня, почему не прихватил сорочку?!

Натягивать черное плотное платье было невмоготу, оделась в мужскую рубашку, из-под которой высовывались игривые воланы. С нелепым нарядом туфли на каблуках выглядели совсем смехотворно, поэтому обула домашние туфли, больше походившие на ласты. Стоило отдать должное Уильяму, он даже бровью не повел, когда я, в прямом смысле теряя тапки, вышла из домика.

Черная ведьма без черной магии лесных жителей совершенно не пугала. Вокруг жужжало, шелестело и звенело от птичьей разноголосицы. И только сверху недобро таращилась большая ворона, перелетавшая с дерева на дерево. Казалось, что за нами наблюдала бабка Примроуз, и, от греха подальше, о встрече с Барнсом я рассказывала почти шепотом, будто у меня неожиданно исчез голос. Услышав о яде, Уильям вдруг пришел в ярость:

– Как ты вообще додумалась поехать одна?!

– Но я же черная ведьма… – опешила я.

– Это не отменяет того, что ты молоденькая, хорошенькая девушка!

– Ну, про хорошенькую ты, конечно, загнул. Да и молоденькой меня назовет только подслеповатый старик.

– В отличие от тебя, я плохим зрением не страдаю, – проворчал Уильям.

– Я всегда могу за себя постоять.

– Не заметил!

– Ну, почти всегда могу за себя постоять…

Выразительный взгляд мужчины заставил меня примолкнуть. Сверху громко прокаркала ворона, как будто издеваясь над тем, что меня переспорили.

Речушка оказалась узкой, с каменистым берегом. Поперек поток пересекала запруда из гладких больших валунов, замедляющая стремительное течение. Вода блестела в лучах заходящего солнца.

– Перейдем к пляжу, – не то предложил, не то объявил Уильям, указывая на узкую песчаную полоску на другой стороне.

Прижимая к груди домашние туфли, я осторожно перепрыгивала с камня на камень, как легкая лань. Могла поспорить, что Брит захлебнулась бы завистью из-за моей грации! Уильям, закатавший по колено штаны, тоже вышагивал с видом заправского любителя пикников (или как там назывался шабаш на свежем воздухе). Не знаю, чего уж ему, атлету на выгуле, попало под голую пятку, но он вдруг остановился, а я все той же грациозной ланью впечаталась в его спину.

– Проклятье! – рявкнул он.

– Ой! – согласилась я, пытаясь подхватить скособоченные очки, но к оправе точно приделали крылья.

Очки выскользнули из рук, булькнули в воду и медленно пошли ко дну. Мир у меня перед глазами превратился в туманную размазню.

– Мои очки! Уильям, я потеряла свои очки! – испуганно залепетала я и, стараясь сохранить равновесие, схватилась за то, что расплывалось перед глазами темным пятном. – За что я держусь?

Он молчал, как шпион на допросе. Вдруг стало ясно, что мужчина согнулся пополам и упирался ладонями в лежащий впереди камень, а я тискала выступающую часть его тела, вполне себе крепкую. И это была не голова.

– Извини! – Резко убрала руки, поскользнулась и с визгом кувырнулась следом за очками.

Казалось, что у переправы было мелководье, но я ушла под воду с головой и, не почувствовав дна, в панике забарахталась. К слову, плавала я как топор, едва попадала на глубину, как неизбежно тонула. Тут меня обхватили сильные руки и вытащили на поверхность. Не видя ничего вокруг, я жадно глотала воздух, цеплялась за шею Уильяма, а потом, как испуганный котенок, вскарабкалась по его телу к камням.

– Ты меня потопишь! – булькал он.

Тяжело дыша, я перекатилась на валун, не осознавая, что оттолкнулась пяткой от головы спасателя, похоже, теперь ушедшего на дно.

– Уильям! – щурясь, сквозь туманную пелену пыталась разглядеть я реку. – Уильям, ты выплыл?

Вдруг он вынырнул, схватил меня за руки и снова окунул в воду.

– Обалдел?! – проорала я ему в лицо, а в следующее мгновение мужчина накрыл мой рот холодными от воды губами.

– Скажи, что целоваться в воде сплошное удовольствие? – промурлыкал он, прерывая поцелуй. – Твои клыки меня сводят с ума…

Уильям был прав, если любовные игры были сравнимы с едой, то поцелуи в холодной воде посреди жаркого дня были поистине изысканным деликатесом. Правда, потом я полчаса грелась на солнышке и сушила прабабкины панталоны, а повар этого самого деликатеса нырял в реке, пытаясь отыскать очки. Стоило отдать должное мужской самоотверженности, он замерз как цуцик, устал как собака, но даму слепой курицей не оставил.

Однажды Брит мне сказала, что это путь к сердцу колдуна лежал через интеллект, а к сердцу обычного мужчины – через желудок. Другими словами, осоловелый от сытости человеческий мужчина проще поддавался возбуждающим настойкам. Коль прабабкины панталоны находились при мне и даже на мне, а использовать рецепт приворотного зелья без магического дара возможности не было, чтобы соблазнить Уильяма, оставалось действовать без колдовского изящества, просто подлив настойку красавки. К слову, я всегда носила крошечный пузыречек незаменимого снадобья в тайном кармашке платья. Ни разу по прямому назначению не пользовалась (рецепт пудинга не в счет, тут Брит напортачила), но, как говорится, мало ли как вечер повернется?

– В благодарность за спасение я должна приготовить тебе что-нибудь вкусненькое, – заявила я, когда мы возвращались в охотничий домик. Словно вычислив коварный план, с ветки ехидно и пронзительно прокаркала ворона. Достала, честное слово!

– Вкусненькое? – немедленно насторожился Уильям. Совершенно точно он припомнил, как после моей стряпни в воздух летела мука, а девицы танцевали по кухне польку, представляя себя ведьмами. Видимо, опасался вместо неудержимого прелюбодеяния запрыгнуть на метлу и ускакать в Кросфильд.

– Обещаю, что язык проглотишь от удовольствия.

– Этого-то я боюсь, – пробормотал он. – Может, не надо?

– Надо, дорогой Уильям, – похлопала я его по плечу. – Надо…

Похоже, на ужин, приготовленный моими руками, он согласился только из-за того, что я не могла колдовать. Стряпала я всегда без особого энтузиазма, а если выходила несъедобная гадость, то просто заговаривала варево. Магия, как особая приправа, добавляла блюду вкус, цвет и запах.

Варить решили в котелке на огне. Очага в охотничьем домике не имелось, только камин. Пока я кромсала вымытую в ледяной воде морковку, обнаженный по пояс Уильям рубил дрова во дворе. Смотреть на широкую спину, сильные напряженные руки и перекатывающиеся под кожей мышцы было сплошным удовольствием. Да и выходило у него ловко, как у заправского лесоруба, только щепки летели. Словно он всю жизнь занимался черной работой, а не сидел в конторе в окружении стряпчих. Поэтому я все больше просто стучала ножом по доске, забыв про морковь, и опомнилась, когда он собрал поленья.

Войдя в дом, Уильям бросил в мою сторону подозрительный взгляд, а потом заметил:

– Я думал, что морковь надо чистить.

– Рагу должно кипеть, а в кипятке червячки не выживают, – выдвинула я любимую теорию бывшего бабкиного повара, пару лет назад выставленного из замка Нортон за отравление несвежей рыбой всего высокоуважаемого ведьмовского семейства (дядьку Аскольда в том числе, а у него желудок железные гвозди переварить в состоянии).

Ужин был готов лишь к сумеркам. В бледном сероватом небе зажглась первая, самая ранняя звезда. Между деревьев начинала сгущаться темнота, и в траве громко затрещали сверчки. Мы зажгли свечи, накрыли на стол, и пока Уильям откупоривал бутылку вина, привезенную Картером вместе со снедью, я быстро оросила одну порцию жаркого белладонной. Потом подумала и добавила пару капель себе, чтобы точно добиться сногсшибательного эффекта.

– Приятного аппетита, – улыбнулась я Уильяму, взявшись за вилку. Пробовал он с опаской. Не знаю, может, еда действительно получилась приличная, был ли сотрапезник слишком голодным или же на аппетит подействовала настойка, но он зажмурился от удовольствия и промычал:

– Божественно!

В любом случае видеть, как мужчина, который мне нравился во всех смыслах, с удовольствием ел приготовленную мной стряпню, оказалось ничуть не хуже поцелуев в воде.

– Спасибо, – польщенно улыбнулась я и пригубила вина. – Ваша с Картером матушка действительно была ведьмой?

– Нет, конечно, – улыбнулся Уильям. – Наша мать была известной певицей. Ну или мнила себя таковой. Отец умер сразу после рождения Картера. Она решила, что не готова вести жизнь безутешной вдовы с двумя детьми и оставила нас на пару месяцев в Кросфильде, а вернулась лет через шесть. Флинт, само собой, отказался пустить ее на порог. Случился страшный скандал. Матушка осыпала поместье со всеми Брентами проклятьями, и в доме действительно стали происходит странные вещи. Скорее всего, среди слуг жила ведьма, но все подумали на мать. Дядька опечатал особняк, расставил ловушки, и все прекратилось.

– Пока не появилась я?

– Точно. – Откинувшись на спинку стула, он смотрел на меня из-под полуопущенных ресниц, и воздух между нами словно бы напитывался магическим током, становился плотнее и тяжелее. – Теперь твоя очередь, госпожа ведьма.

– Очередь на что?

– Рассказывать грустные истории из жизни. – Уильям пригубил вино.

– Ненавижу грустные истории, – прошептала я.

– И я…

Он поставил на стол бокал, отбросил льняную салфетку. Не разрывая зрительного контакта, встал из-за стола и подошел ко мне. На губах играла искусительная полуулыбка, глаза потемнели от желания.

– Думаю, что мы можем придумать занятие куда как интереснее…

Уильям взял меня за руку, заставил подняться, и я затрепетала. В следующий момент мы уже целовались, страстно и неистово, будто оба до смерти изголодались по плотским утехам. Вернее, изголодалась я, а в Уильяме говорила белладонна, но мне было плевать с высокой колокольни. Не до высокомерия, когда прабабка подпортила соблазнение исподним в сердечко, похожим на спальный мешок.

С размаху мы рухнули на кровать, и деревянные ножки подозрительно хрустнули, хорошо не сложились. В панталонах был только один плюс, они снимались легким движением руки. И обязательно упали бы на пол, но заклятье прабабки подействовало совершенно неожиданным образом: завязки затянулись в крепкий узел. Уильям тер его между пальцев, подхватывал ногтями и даже рвал зубами, но все усилия оказались тщетны. Портки, заговоренные на соблазнение, вдруг превратились в пояс непорочности и принялись охранять то, чего давно уже не было и в помине!

– Режь! – тяжело дыша, предложила я.

Вооружившись ножом, Уильям решительно поднес заточенное лезвие к завязке, но тут, как по взмаху волшебной палочки, открылась дверь, и на пороге появился Картер с кошкой на руках. Застав нас за недвусмысленным занятиям, в смысле, срезанием лент, он испуганно выкрикнул, выронив обиженно взвывшую Дороти:

– Брат, опусти нож! Она не виновата в том, что черная ведьма! Вини природу!

Потеряв всякую надежду на жаркую ночь, Уильям уткнулся лбом мне в обнаженное плечо и прошептал:

– Как жаль, что ты не можешь его проклясть…

– Какой демон тебя принес? – грубо громыхнула я, натягивая мужскую рубаху поверх панталон.

Вдруг в голову пришла странная мысль, что они удачно завязались, иначе бы нежданный гость увидел меня во всей естественной красе. Конечно, никто бы не испугался женской наготы, даже Дороти, ведь, будучи кошкой, она вообще высказала редкостную наглость, давшую фору даже нахальству жениха, но все равно получилось бы неловко.

– Я ужасно соскучился в опостылевшем постоялом дворе, мои дорогие, – соврал Картер с фальшивой улыбкой и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся за стол на место Уильяма. – Ну и есть очень сильно хотелось. Вы даже не представляете, как дорого столоваться на постоялом дворе…

– Проиграл все деньги в карты? – хмуро уточнил Уильям.

– Не без этого. – Со счастливым видом Картер схватился за вилку и принюхался к жаркому, приправленному белладонной. – Пища светлой Богини!

– Картер, не надо… – заикнулась было я, когда он сунул в рот кусок картошки.

– Ты что-то сказала? – не понял он.

– Поздно, – вздохнула я.

Уильям с хмурым видом уселся напротив Картера и принялся прихлебывать вино. Он по-прежнему хотел резать ленты на женских панталонах и совершенно не хотел вести беседы. Судя по ходящим на лице желвакам, разговоры ему сейчас вообще стояли поперек горла.

– Что-то здесь жарковато, – пробормотал гость и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке.

Сверля младшего брата злобным взглядом, Уильям выразительно покашлял. Явно мысленно желал, чтобы тот подавился картошкой. Тут у Картера сделалось очень странное лицо. Он осторожно отложил вилку, прихлебнул вина и вымолвил:

– Тут ведь недалеко неплохой пляж? Я бы, наверное, искупался.

– Вода сейчас ледяная, – вздохнула я.

– Именно, – отозвался он и уточнил: – Уильям, как ты смотришь на ночные купания?

Старший брат, лишенный плотских утех из-за вторжения родственника, на омовения в ледяной воде смотрел исключительно положительно. Никогда не видела, чтобы мужчины драпали из дома с такой проворностью.

– Не утоните! – с тоской прикрикнула я растворявшимся в темноте фигурам и тут же оговорилась: – Не дай, темная Богиня, сглазить.

В ночной тишине с крыши домика издевательски прокаркала ворона. Носатая насмешница точно напрашивалась на тумаки!

– Вороны по ночам спят! – рявкнула я, пытаясь разглядеть мерзавку. – Засни, скотина! Вечным сном!

– Кар! – последовало в ответ то ли карканье, то ли старческий кашель, будто бабка Примроуз лично забралась на верхотуру.

Не придумав ничего ловчее, я схватила камень, подпиравший днем дверь, и швырнула в темноту. Сверху что-то посыпалось мне в раззявленный рот. Ворона снова насмешливо каркнула и затаилась за каминной трубой – просто так не выкуришь и речным голышом не попадешь.

– Прокляну! – злобно указала пальцем в сторону скрытой темнотой птицы, но тут же добавила: – Когда смогу…

С гордым видом я удалилась в домик, бабахнув на весь лес дверью. В комнате передомной предстала чудная картина: Дороти сидела посреди стола и совершенно не по-королевски с большим аппетитом поедала вегетарианское жаркое, сдобренное возбуждающим снадобьем.

– Пошла вон! – Стянув с ноги домашнюю туфлю, я запустила ею в кошку. Не попала, перевернула вино, разметала посуду. С меткостью у меня, как у пропащего очкарика, определенно имелась проблема, но лысую нахалку с золотым кольцом на лапе под кровать все равно загнала.

Я понимала, что ночь предстояла жаркая, но не догадывалась, насколько она окажется шумной! Братья улеглись на полу, уступив мне кровать. Выспавшись за сутки, я вертелась, переворачивала твердую подушку, уже подумывала налакаться вина для сна, но тут завопила Дороти, пронзительно и громко.

– Заткнись! – рявкнула я и закинула в ту сторону, откуда несся мерзостный клич, туфлю на шпильке.

– Да чтоб тебя! – подскочил в темноте Картер, когда обувка прилетела в него. – Я требую уважения к своей невесте!

– Она сейчас кошка, – прошипела я.

– Это не дает тебе права швырять в нее туфли!

Догадавшись, что цель достигнута и зрительный зал готов ко второй части оперы, Дороти вывела такую руладу, что я, не задумываясь, швырнула вторую туфлю. Кошка испуганно взвизгнула и куда-то забилась.

– Такое ощущение, что она объелась белладонны… – пробормотал Уильям.

Последовала долгая задумчивая пауза. Вероятно, до мужчин стала доходить причина неожиданного желания выкупаться в ледяной речушке.

– Эльза? – вкрадчиво и многозначительно вымолвил Брент-старший, вкладывая в одно мое имя столько вопросов, что было проще притвориться спящей. Недолго думая, я изобразила позорный плебейский храп.

К сожалению, утро нам пришлось встретить неприлично рано. Окно еще застилал молочно-белый туман, братья спали. Картер похрапывал, пристроив голову на плече старшего брата. Кошка сладко сопела у меня на соседней подушке, свернувшись тесным клубком. И тут в мирной тишине завопила Брит:

– Немедленно поднимайся, темная Богиня тебя дери!

– Проклятье, что это?! – дернулся Картер.

Магия за ночь восстановилась, амулет Дороти снова заработал, и теперь я могла обходиться без очков. Оглядела комнату, пытаясь понять, не приснился ли мне голос кузины. Мужчины тоже проснулись. Некоторое время они осознавали, отчего тесно прижимаются, лежа на полу. Секундная заминка, и братья отпрянули друг от друга, словно облитые кипятком коты. Уильям резко сел и, сморщившись, потер лоб:

– Почему голова трещит так, как будто мы вчера выдули галлон виски?

– Эльза, где ты?! – снова требовательно заголосила Брит. – Исчадие ада нашелся!

Я не просто соскочила с кровати, а слетела, точно подо мной распрямилась тугая пружина, и заорала, надеясь, что кузина меня услышит:

– Держи исчадие ада за горло, чтобы заново не сбежал! Лучше свяжи его! Приставь к горлу нож! Обездвижь! Точно! Обездвижь! Ты же черная ведьма!

– Что происходит? – сдержанно уточнил Уильям.

– Бренты, где здесь зеркало?! – выпалила я, широко открывая дверь в продуктовый чулан. Холода в нем давно не было, полки для снеди пустовали, зато стояло накрытое простыней зеркало в полный рост.

Я резко сдернула покров, подняв в воздух облако пыли. Угол у зеркала оказался отколот, а само оно было кривым. Брит и Томми в отражении походили на яйцеголовых лилипутов с выпученными глазами.

– Темная Богиня, на тебе ведь не надеты те самые панталоны? – испугалась Брит. – Я точно хочу развидеть это обратно!

Однако я ее не слушала. Уперев руки в бока, таращилась на приунывшего кузена.

– Ты труп! – рявкнула я, указав в него пальцем. Зеленый луч, вырвавшийся в сторону исчадия ада, отразился от зеркала и исчез.

– Только не проклинай меня! – взмолился недоученный колдун. – Эльза, умоляю! Ты же черная ведьма в тринадцатом поколении, можно сказать, юбилейная! Ты обязана быть милосердной! Брит мне все рассказала про жабу!

– Из чего ты, самоубийца, сварил приворот?! – рявкнула я, сверля Томми злобным взглядом. – Ты хотя бы представляешь, через что мне приходится проходить! Я… я бесплатно колдовала две недели!

– Клянусь именем нашей мамы, я не варил приворота! – принялся божиться кузен. – Просто переклеил этикетки на твоих флаконах и продал!

– Постой… – растерялась я. – Ты продал витаминный эликсир?

– Ага, – страстно закивал он.

– И никакого приворота?

– Ни капелюшечки! – Он выразительно сложил пальцы щепоткой, демонстрируя размер капли. В предчувствии расправы сначала от меня, потом от бабки Примроуз кузен был готов поддакивать, подшмыгивать и шаркать ногой, лишь бы не провести следующие десять лет в шкуре парнокопытного.

– Тогда как Картер обратился в жабу? – озадачилась я.

– Я не знаю, – с жалким видом развел кузен руками.

На меня вдруг нахлынуло осознание, что из-за хитрости Дороти, подложившей жабу недалекому жениху, меня заставили выбраться из ведьмовского логова, жить в чужой семье и две недели творить добрые дела. Совершенно бесплатно! Будто я не черная ведьма в тринадцатом поколении, а фея-крестная!

– Эльза, у тебя отвратительное зеркало, и тебя плохо видно! – заявила Брит. – Ты еще там?

– Там… в смысле, здесь.

– Мне отдавать его бабке или припрятать в подземелье, и сама расправишься? – потребовала она дальнейших указаний.

– Только не в подземелье… – заканючил не лучше малого ребенка Томми. Посмотришь – не поверишь, что в Сельгросе, как заправский ловелас, перепортил треть прядильной мануфактуры.

– Подставил преемницу Нортон, теперь молчи уж! – замахнулась на него Брит, и братец вжал голову в плечи.

– Пусть живет, – отказалась я от кровавой мести. – Если бабка превратит в козла, свяжись со мной. Расколдую.

Щелкнув пальцами, я загасила зеркало и вышла из чулана.

– Ты выяснила, как превратить Дороти в девицу? – с нетерпением уточнил Картер. Он держал лысое пучеглазое чудо ведьмовской мысли на руках, чесал за розоватым большим ухом и даже позволял ласково прикусывать палец.

– Кому расскажешь – не поверят, – пробормотала я.

Видимо, потрясение тем фактом, что я единственная оказалась в дураках, очень живо отразилось на лице, и Уильям осторожно уточнил:

– Плохие новости?

– Ну как плохие… Наша кошка никогда не превратится в человека, потому что она жаба.

– Тоже мне, открыла новый закон ведьмовства, – фыркнул Брент-младший.

– Картер, говоря «жаба», я имею в виду, что ты принес ко мне в лавку самую обычную болотную жабу…

Уильям кашлянул в кулак, пытаясь подавить издевательский смешок, и заметил:

– Какое счастье, что ее эволюция закончилась! Страшно представить, какая бы девушка из нее получилась.

– Проклятье, я гениальна! – прошептала я. – Как темная Богиня, мать всех колдовских тварей.

Картер несколько сошел с лица, осторожно пересадил лысую кошку с колен на кровать и вымолвил:

– Слушай, темная Богиня, мать колдовских тварей… Ты хочешь сказать, что на самом деле Дороти пропала?

Я кивнула и уточнила:

– Или сбежала из-за того, что ты не умеешь держать штаны завязанными.

– Ты же сможешь ее отыскать? – быстро спросил Уильям.

– Могу.

– Что для этого надо?

– Карту королевства и десять золотых.

– Ты собираешься с нас снять деньги в такой трагичный момент? – возмутился Картер. – Я думал, что мы друзья.

– Мы, безусловно, друзья, но не пытайся, мой закадычный друг, давить на жалость, – покачала я головой. – Скажи спасибо, что я не требую компенсацию за уже сотворенное добро…

– Договорились, – спокойно перебил меня Уильям. – Десять золотых.

Он стоял, привалившись плечом к пустой посудной горке, отселенной за ненадобностью в охотничий домик из особняка.

– Хорошо, – вдруг почувствовав себя скупердяйкой, кивнула я.

Мы пожали руки. Не сводя с меня взгляда, Уильям бросил своему младшему брату:

– Деньги заплачу из твоего ежемесячного содержания…

В охотничьем домике нашлось целых три карты королевства. У одной не хватало восточных провинций, у другой – прибрежных районов. У последней карты посередке зияла дыра, а на горной гряде, красовался кофейный кружок, словно отметивший место, где находился замок Нортон. Кое-как совместив три приличных куска, только немного обезображенных заломами, я вытянула подвеску, принадлежавшую Дороти, и принялась следить за тем, как кулон, словно обретя жизнь, начал кружиться над королевством.

– Проклятье, – вдруг запричитал Картер, – я сломал ногу, когда пытался отбить непорочность обычной лысой кошки! Вот этого жуткого, как страшный грех, злобного беса! Я должен был знать, что Дороти не стала бы гадить мне в ботинки и воровать из кухни колбаски, она слишком хорошо воспитана…

Он отвлек меня, и кулон, едва набравший магический вес, обвис. Мы с Уильямом недовольно переглянулись.

– Что? – огрызнулся страдалец.

– Ты можешь его лишить голоса? – буркнул Брент-старший.

– Дорого обойдется, – отсоветовала я. – Проще кляп засунуть.

– Ведьма! – обиделся брошенный жених и добавил в сторону брата: – С приспешником!

Пришлось начинать заново. Медальон раскрутился, а потом, словно его вела невидимая рука, резко отлетел влево, натягивая цепочку, и замер над крошечной точкой в соседней провинции. Даже Картер позабыл про страдания и склонился над картой.

– Я слышал про этот городишко, – вдруг объявил он. – Дотти как-то упоминала, что там живет ее тетушка. Мол, старушка осталась старой девой, а сейчас совсем умом тронулась. Если нанять кеб, то к завтрашнему утру можно добраться.

Уильям потер небритый подбородок и принял решение:

– Тогда едем.

Они решительно начали собирать карты, демонстрируя горячее желание броситься на поиски сбежавшей невесты.

– Эй, Бренты! – помахала я рукой. – Понятно вы, но почему должна ехать я? Мы только что выяснили, что ко мне у вас не может быть никаких претензий. Пожалуй, я сейчас в камин и домой. В особняке остались кое-какие вещи. При случае, Картер, в лавку закинешь? Или я сама за ними как-нибудь наведаюсь. Главное, не забудьте привезти фолиант про земноводных, Брит стащила его из бабкиной библиотеки…

– Пять золотых, и ты с нами, – перебил меня Уильям.

– Договорились, – тут же согласилась я на поездку в соседнюю провинцию. – Господин Брент, вы знаете, как уломать черную ведьму.

– Конечно, – улыбнулся он. – Все равно ведь платит Картер.

Когда ночью наш кеб пересекал границу соседней провинции, началась первая за лето гроза. Сильный дождь хлестал в окна кареты, стучал по крыше. Мы слышали, как ругался недовольный возница, подгонявший лошадь. Кошка льнула к Картеру, от страха пытаясь забраться за шиворот, и успокоилась лишь тогда, когда он покрепче прижал хрупкое тельце, пробормотав:

– Да не трясись уже.

Сквозь темноту я покосилась на Уильяма. Неожиданно он потянул меня за руку, заставив проехать по гладкой скамье, и прижал к горячему боку. Некоторое время мы ехали, не шелохнувшись и следя за клевавшим носом Картером напротив.

– Я подлила тебе в еду белладонну, – прошептала я.

– Знаю.

– И заставила тебя заплатить за поиски Дороти.

– Все так.

– Не злишься?

– Нет.

– Я совсем не похожа на твоих женщин, особенно на рыжеволосого питомца. Со мной просто не будет, это я тебе как черная ведьма в тринадцатом поколении говорю.

– Непросто? – тихо хмыкнул Уильям. – Какое счастье, что мне нравится преодолевать трудности.

Больше мы не произнесли ни слова. За ночь я не сомкнула глаз. Слышала, как закончился дождь, наверняка размывший дороги. Следила за наступлением рассвета и за тем, как карета утопала в молочно-белом тумане, поднявшемся от земли после ливня. Наконец выкатилось солнце, и умытая, освобожденная от пыли природа взорвалась сочными летними красками.

К завтраку мы въехали в городские ворота. Возница остановился напротив трактира. Видимо, для местных жителей мы представляли собой весьма колоритную троицу; стоило нам войти в заведение, как немногочисленные клиенты перестали жевать. И мы бы сами неплохо позавтракали, но тут случилась неприятность. Пока Картер за обе щеки уплетал кашу, не гнушаясь ни салом, ни плохо вымытой посудой, Дороти подралась с хозяйским котом, разодрала ему ухо и бросилась под ноги подавальщику с высокой пирамидой разноцветных тарелок в руках. Бедняга шарахнулся в сторону, а посуда с оглушительным звоном разлетелась по полу.

– Заберите свое чудовище! – потребовал трактирщик.

Доедать булочку с маслом пришлось на ходу, держа лысую тигрицу под мышкой, потому как Картер наотрез отказывался прощать магического питомца, лишившего его радости сытного завтрака.

– Куда нам идти? – Уильям остановился и, уперев руки в бока, начал оглядываться.

– Туда! – указала я направление, выбранное интуитивно.

– Почему туда? – усомнился он.

– Мне интуиция подсказывает.

Видимо, ему припомнилось, как мы бродили по болотам, а моя интуиция на пару с магией неизменно приводила нас в топь, и, не произнеся ни слова, развернулся точно в обратном направлении.

– Какой смысл ловить зайца в поле? – предложила я. – Давай, я ее хотя бы позову?

– Хочешь довести бедняжку до разрыва сердца? – отозвался Уильям.

– Послушай, она же ведьма, – возмутился Картер, полагая, что по всем параметрам я была обязана хорошо разбираться в направлениях.

– Ты с ней по лесу не бродил, – хмуро отозвался старший брат.

– Все плохо? – догоняя его, уточнил младший.

– Ты себе даже представить не можешь, как это чадо природы водило нас по болотам…

– Эй, вы, двое! – возмутилась я, покрепче сжимая решившую сбежать кошку. – Между прочим, я вас слышу.

Гуськом мы вошли в узкий проулок между двумя домами. Над головой на веревках, тянувшихся от стены до стены, сушилось белье.

– Еще она превратила чулки в яичную скорлупу, – продолжали сплетничать братья, как заправские кумушки.

– На тебе было кольцо, путающее заклинания! – огрызнулась я, шагая за ними следом.

– Ты заметил, она всегда находит оправдания, когда терпит крах в колдовстве, – вымолвил Картер.

– А знаешь что, Картер? Забери свою кошку! – разозлилась я.

– Ты ее наколдовала, тебе и носить, – не оглядываясь, отбрыкнулся подельник от питомца.

– Прокляну!

На том мы вышли из проулка к шумной торговой площади, как раз напротив прилавков с овощами. На нас нахлынул рыночный гвалт и океан запахов. Дороти взвыла, и пришлось ее усыпить.

– Надо поспрашивать, где живут Слотеры, – предложил Уильям.

– Эй, господин, – не откладывая дело в долгий ящик, позвал Картер торговца и указал на меня: – Вы эту девушку знаете?

– Цветочница Дороти? – неожиданно признал он меня, и мы трое переглянулись.

– А где она живет? – набросился жених. На лице лавочника появилось странное выражение. Решив, что над ними потешаются приезжие шутники, он поджал губы и буркнул:

– Идите отсюда по-хорошему, господа. И демона своего лысого уносите, – указал он на дремавшую в моих руках кошку. – А то всех клиентов распугаете.

Уильям и Картер скрылись в толпе, а потому не слышали, как вынырнувшая из-под прилавка женушка торговца спросила:

– Чего хотели-то?

– Да бес их знает. Поди, опять из богадельни чокнутые сбежали.

– Онемейте, приспешники светлой Богини! – возмутилась я, порядком ошарашив супругов. Некоторое время они разглядывали меня с затаенной жалостью, а потом женщина вздохнула:

– Хорошенькая, а все туда же – сумасшедшая. Несладко тебе, девонька, в богадельне-то? Хочешь, яблочко моченое дам?

– Прокляну, – предупредила я.

– Говорю же, – отмахнулся торговец, – вечно у них кто-нибудь сбегает.

Потеряв ко мне всякий интерес, они отвернулись. Если бы не заметила прилавок с подвесками, идеально подходящими по форме для маскирующих амулетов, точно бы прокляла.

Украшения манили. Ничего не могла с собой поделать, любила блестящие побрякушки, как ворона. Разноцветные стекляшки сверкали на солнце, как драгоценные камни, а медь блестела не хуже благородного золота.

– Берите! Блестит, как золото! Сверкает, как рубины! – принялся прицокивать языком ювелир в жилете с вышивкой.

– Оттого, что вы нахваливаете медь, золотом она не станет, – сухо отозвалась я.

– Если не нравится…

– Вот этот, – указала я на медальон, похожий на каплю.

– Сорок пенсов.

– Подарить и не заворачивать, так в карман засуну.

– А?!

Мы встретились глазами, и торговец проглотил слова. У ведьм особенный взгляд, говорят, от него оторопь берет, но круглое зеркало в деревянной оправе, стоявшее тут же на прилавке, подсказывало, что причина банальнее. В маскирующем амулете снова истончилась магия, и мои зрачки вернули вертикальную форму.

– Держите, госпожа ведьма, – протянул торговец побрякушку.

– Благодарю. – Я дернула уголками губ в едва заметной улыбке и забрала подарок.

– Грабишь честных торговцев? – сжав мой локоть, усмехнулся Уильям. Я не подозревала, что он за мной наблюдал.

– Госпожа ведьма, а как же благословение на хорошую работу? – развел руками ювелир, требуя дополнительно сервиса.

Я изогнула бровь.

– Уверены, что хотите моего благословения?

– Спрашиваешь! – перешел он на панибратское «ты», но под моим острым взглядом исправился: – Не обидьте, госпожа.

Честное слово, благословение черной ведьмы – хуже проклятья. Когда темная колдунья проклинает, то хотя бы ясно, отчего в жизни все перевернулось с ног на голову. Благословение страшнее.

– Желаю вам отличной торговли, – взмахнула я рукой.

– И прибыли!

– И хорошей выручки, – пристально глядя в водянистые глаза прохвоста, согласилась я. Мне щедрот не жалко, лишь бы не захлебнулся, как восточный правитель из легенды об антилопе, выбивавшей копытом золотые монеты.

– Спасибо, госпожа ведьма! Спасибо! – принялся раскланиваться он.

Едва мы отошли от прилавка, к дешевым побрякушкам бросились женщины. Уильям вымолвил:

– В следующий раз, когда захочешь кого-нибудь приструнить, лучше пригрози благословением, а не проклятьем. Жутковатое зрелище.

– Точно, – усмехнулась я, бросив взгляд в его нахмуренное лицо. – Благословение черной ведьмы часто доводит до могилы. А знаешь почему? Люди утверждают, что хотят простого счастья, но под «счастьем» они всегда подразумевают деньги. К сожаленью, даже добрейшей души человек не выдерживает испытания богатством.

– Зато твои проклятья вызывают улыбку.

– Считаешь мои проклятья шуточными? Как-то я прокляла тебя честностью.

– Да уж, – без преувеличений, Уильяма передернуло, – совершенно сумасшедший вечер тогда получился, но я оценил чувство юмора.

– Господин, купите для своей дамы розы, – обратились к нам. – Всего три пенса за штуку.

Мы с Уильямом повернули головы и, сами того не ожидая, нос к носу столкнулись с Дороти Слотер. Признать в рыночной цветочнице выпускницу пансиона благородных девиц, умеющую играть на рояле, готовить рисовые пудинги и обожающую скакать с сачком за бабочками, было сложно. Ее прятало глухо застегнутое платье с передником и пуританский чепец на голове.

При виде двойника девушка побледнела в цвет кипенной простыни и уронила под ноги висевшую на локте плоскую корзину со срезанными розами.

– Кто ты?

– Эльза Нортон, – спокойно представилась я.

– Нортон? – повторила она эхом.

– Ведьма из Сельгроса.

Парализованная страхом девушка таращилась в мое лицо и, наверное, по давней привычке мечтала грохнуться в обморок, но, расталкивая локтями народ, из шумной толпы выбрался Картер. Не обращая внимания на оцепенение невесты, любопытство торговцев и недовольство домохозяек, он сжал Дороти в крепких объятиях и выдохнул:

– Как же ты могла меня покинуть?..

Дороти жила с теткой в крошечном, словно кукольном домике. Комнаты были маленькие, чистые и светлые. Тетка совершенно не походила на безумную старуху, какой ее отрекомендовал Картер. Наоборот, оказалась крепкой, стремительной женщиной, превратившей клочок земли за домом в цветущий розовый сад.

Мне пришлось избавиться от защитного амулета и нацепить на нос очки, но женщина даже глазом не моргнула, пригласив в дом черную ведьму. Пока жених с невестой выясняли отношения в беседке, в гробовом молчании мы угощались крепким чаем в гостиной, украшенной оборочками и фарфоровыми куклами.

– Какое необычное создание, – проворковала госпожа Слотер, почесывая сонного беса за ушком. Кошка еще толком не отошла от колдовства и только предупредительно похлопывала хвостом по дивану, намекая, что, едва к ней вернется подвижность, она оттяпает приставучей тетке полпальца.

– Я сотворила ее из жабы, – ответила я. – Хотите, подарю? Правда, она может обратиться крысой.

Ласкающая рука тут же легла на колено. Похоже, осознание феноменальности колдовства, приравнявшего меня к создательнице всех демонических существ, просто не вмещалось в голове обычного человека.

– Видимо, кошку вы не хотите, – едва слышно отозвалась я, присматриваясь к камину. Он оказался хорошо вычищен и при желании, если свернуться плотным бубликом, через него можно было переместиться в лавку.

Вообще, учитывая, с какой катастрофической стремительностью камины в людских домах уменьшались в размерах, нам, ведьмам, похоже, предстояло вернуться к старым добрым метлам. Летать на них было жутко неудобно, а у некоторых еще и не особенно получалось (у меня), так что стоило подумать о том, чтобы научиться управлять повозкой.

Тут из кухни в крошечный холл выскочил Картер с перекошенным от ярости лицом. На мгновение остановился, бросив в сторону гостиной сердитый взгляд, и вылетел на улицу, гневно шибанув дверью.

– Похоже, не помирились, – вздохнула я и прихлебнула чай.

Некоторое время спустя появилась Дороти с виновато опущенной головой, все еще покрытой чепцом. Даже на мой непритязательный вкус, вещица была отвратительной и не имела права занимать место в гардеробе молоденькой девушки. Как, впрочем, и безразмерные панталоны в сердечко.

– Господин Брент. – Дороти почти шептала, вероятно, пытаясь сдержать слезы. – Вам лучше уехать. Я не готова простить Картера и вынуждена отказаться от свадьбы. И его поступок заменить меня черной ведьмой, лишь бы дядюшка… При всем моем уважении к госпоже Нортон…

– Это из-за Барнса? – перебил невнятный лепет Уильям. Тетка Слотер подавилась чаем, а невеста испуганно вскинулась. Глаза у нее покраснели от слез.

– Ты решила разорвать брачный контракт из-за старшего брата? – напрямую спросил Брент, нарочито не замечая смущенного переглядывания женщин. – Он побывал в нашем поместье.

– Барнс приезжал в Кросфильд?! – нешуточно испугалась Дороти и принялась нервно теребить фартук.

– И оставил неизгладимое впечатление.

– Особенно на несгораемый шкаф дядюшки Флинта, – поддакнула я.

– Дороти, вы сбежали из-за него? Что он пытался заставить вас делать? – поднажал Уильям.

Она помолчала, а потом прошептала:

– Он хотел, чтобы я помогла ему вытянуть деньги из вашего дядюшки на какое-то мутное дело. Знаете, когда Барнс появляется, он всегда рушит все, что мне дорого… Он проклятье нашей семьи. Мое проклятье! Поэтому уезжайте.

Похоже, девица совершенно ничего не мыслила в проклятьях, а еще не понимала, с кем разговаривала. В отличие от младшего брата, на редкость непоследовательного типа, Уильям бывал исключительно убедительным и умел находить правильные слова:

– Дороти, вам не о чем беспокоиться, – мягко вымолвил он, – теперь вы будете под нашей защитой.

– Но это никак не отменяет того, что Картер мне изменял!

– Насколько я могу судить, изменить вам он так и не сумел. – В голосе Уильяма слышалась улыбка, так взрослый мужчина реагирует на страдания впервые влюбленной девчонки. – Дайте ему еще один шанс. Уверен, что из Картера выйдет превосходный муж и отец семейства.

– Даже если он будет возражать, – добавила я. – При случае вы знаете, где меня найти. Обещаю помочь недорого.

– Бесплатно, – поправил меня Уильям.

– Раз господин Брент за вас платит, – подмигнула я сконфуженной невесте.

Цветущий сад выслушал еще один бурный скандал от будущих молодоженов. Пока они заново выясняли отношения (а глядя на сдержанный чепец Дороти, и не догадаешься, как громко она умела кричать), я подсчитывала убытки за последние две недели, прикидывала, где заказать новые магические котелки, и еще думала о том, что лопну, если хозяйка еще предложит мне чаю.

– Господа, чаю? – словно прочитав мои мысли, улыбнулась тетушка.

– Нет! – в два голоса отказались мы с Уильямом и нервно переглянулись. Говорят, что у дураков и у гениев мысли сходились. Учитывая, что я сумела наколдовать себе реальную кошку, мы относились ко второй категории.

Тут через открытые окна гостиной к нам прилетел надрывный визг невесты:

– Она носила безвкусную соломенную шляпку! Ты ей подарил отвратительные розовые чулки! Какой стыд!

От откровенных признаний, оглашенных на все окрестные дома, у госпожи Слотер в чашку упала печенюшка.

– В наше время молодые люди себя так не вели, – заметила она глубокомысленным тоном.

– Дотти, чулки чулками, но люблю-то я тебя! – заорал Картер таким голосом, как будто после признания собирался озверевшую нареченную порешить.

Скандалисты в саду примолкли на некоторое время, а потом появились в гостиной. Щеки Дороти раскраснелись, чепец болтался на шее, а губы горели. Подозреваю, что, пока парочка мирилась, благоуханные розы краснели от их страстных поцелуев.

– Думаю, что теперь нам всем пора собираться домой. – Подхватив полусонную кошку под мышку, я поднялась с дивана и оправила длинное черное платье. – Госпожа Слотер, позволите воспользоваться вашим камином?

– Он плохо вычищен, – растерялась тетка.

– Вы не видали камин у меня в лавке, – успокоила я хозяйку и обратилась к Уильяму, вставшему следом за мной, как и положено воспитанному мужчине: – Прощайте, господин Брент. Знакомство с вами оказалось… приятным. Жаль, что непродолжительным.

Он сжал мою протянутую руку и произнес мягким голосом:

– Пятьдесят золотых за то, что вы, госпожа Нортон, отправитесь с нами в Кросфильд.

За его спиной подавился Картер. Подозреваю, что от жадности. Видимо, старший брат уже потратил на услуги черной ведьмы не один месяц его содержания.

– Вы всегда покупаете гостей? – подколола я.

– Я нанимаю вас на работу. В особняке истончилась защита от черных ведьм. Предлагаю вам ее подправить. Дело на два часа.

– Дело на два часа, а ехать целый световой день?

– Да.

– Тогда шестьдесят.

– Договорились.

– Ты хочешь, чтобы я от голода умер? – простонал Картер, явно недовольный растратами.

– В этот раз я оплачу лично, – улыбнулся Уильям. Он не выпускал мою руку.

– Главное, вперед, – ласково намекнула я, что пока увидела золотые исключительно на словах, хотя наколдовала им уже целый воз добра.

Час понадобился, чтобы я сотворила новый амулет, еще два часа мы искали по городу нашего исчезнувшего кучера. Лошадь стояла в общественной конюшне, там же скособочилась карета. Возница нашелся в трактире и, получив в лоб магическим уколом, моментально протрезвел.