Глава 41. Городок Лошадь
Две недели прошло, прежде чем мы вылетели наконец в Лошадь, скромный городок между Ветреным Краем и равниной Страха, в сотне миль от западных границ последней. Лошадь служит перевалочным пунктом для тех ненормальных купцов, что пытаются пересечь две пустыни. А в последнее время в городе расположился штаб тылового снабжения войск Шепот. Все подразделения, что были еще не на марше в Курганье, разместились здесь.
Ох и промокнут же на севере эти придурки. Бесконечный перелет завершился, и мы тихо спланировали на землю. Глаза мои вылезали из орбит. Несмотря на то что несколько армий были уже выведены, база Шепот оставалась кишащим новосотворенными коврами муравейником.
Ковры-самолеты оказались дюжины разновидностей. На одном поле я видел пять ковров чудовищного размера – сотню ярдов в длину и сорок в ширину. На каждом красовались металлические и деревянные заросли. На выровненных площадках валялись ковры необычной формы – вытянутые и довольно большие. Все с какими-то приспособлениями, и каждый заключен в клетку из тонкой медной сетки.
– Зачем это все? – спросил я.
– Мы приспосабливаемся к тактике врага. Твоя крестьянка не единственная, кто может воевать не по учебнику.
Госпожа сошла с ковра и потянулась. Я сделал то же самое. После трех часов полета затекают все мышцы.
– Возможно, у нас появится шанс испытать их в деле, несмотря на то что я отступила с равнины.
– Что?
– К Лошади движется крупный отряд мятежников. Несколько тысяч солдат и все, что может дать пустыня.
Несколько тысяч? Откуда они взялись? Неужели все так изменилось?
– Именно. – Опять это проклятое мозгокопание. – Оставленные мною города обеспечивают ее войско солдатами.
– А что значит «испытать в деле»?
– Я хочу остановить войну. Но я не избегаю сражений. Если твоя глухонемая продолжит движение на запад, я покажу ей, что даже с безмагией могу сокрушить ее.
Мы стояли недалеко от одного из новых ковров. Я проковылял к нему. Тот походил скорее на очень большую лодку. С настоящими сиденьями. Два впереди и одно на корме. На носу стояла небольшая баллиста, на корме – другая, побольше. К бортам и днищу ковра были прицеплены восемь тридцатифутовых копий. У каждого в пяти футах за наконечником имелось утолщение размером с бочонок для гвоздей. И каждое было чернее, чем сердце Властелина. У лодкоковра имелись плавники, а какой-то шутник подрисовал на носу глаза и зубы.
Соседние ковры, то бишь летающие лодки, строились явно по тому же образцу, хотя разные ремесленники явно поклонялись разным музам. Одна лодка имела вместо плавников нечто, напоминавшее круглые, прозрачные, паутинно-тонкие, сухие стручки футов пятнадцати в поперечнике.
Госпожа не располагала временем, чтобы показывать мне новейшее оборудование, и не намеревалась отпускать меня разгуливать без присмотра. Не столько из недоверия, сколько ради моей безопасности. Если я не буду держаться у нее под боком, со мной может произойти несчастный случай.
В Лошади собрались все Взятые. Даже самые старые мои друзья.
Смелая девочка Душечка. Отвага стала ее подписью. Вся мощь равнины стояла в двадцати милях от Лошади, и кольцо смыкалось. Наступление, однако, оказалось медленным – приходилось приноравливаться к бродячим деревьям.
Вслед за Госпожой я вышел на поле, где вокруг замеченных мною утром чудовищ лежали в ряд прочие ковры.
– Я планировала провести показательный налет на ваш штаб, – заметила Госпожа, – но это, как мне кажется, будет убедительнее.
Вокруг ковров суетились люди, грузили на великанские самолеты что-то глиняное, вроде цветочных горшков в виде урн с очень узкими горловинами. Каждый горшок имел футов пятнадцать в высоту; горловины заливались воском, а из днищ торчали длиннющие шесты с перекладинами на концах. Укладывали их штабелями.
Я быстренько пересчитал – ковров больше, чем Взятых.
– Но как они все взлетят?
– С большими управится Благодетель. У него, как прежде у Ревуна, замечательные способности в управлении коврами-самолетами. Четыре свободных будут управляться им синхронно. Пойдем. Этот – наш.
Я произнес что-то очень мудрое, кажется, «Глк?!!».
– Я хочу, чтобы ты это видел.
– Нас могут узнать.
Кружили на узких, лодкообразных коврах Взятые. На втором-третьем рядах сидений суетились солдаты; те, что на корме, проверяли баллисты, боеприпасы, пружины в устройстве, натягивавшем тетиву после выстрела. Средний ряд вроде бы ничем особенным не занимался.
– А для чего клетка?
– Скоро узнаешь.
– Но…
– Взгляни на мир свежим взглядом, Костоправ. Без предвзятости.
Мы с Госпожой обошли наш ковер-самолет кругом. Не знаю, что она проверяла, но осталась довольна. Солдаты, готовившие ковер к взлету, просияли от ее кивка.
– Залезай, Костоправ. На второе сиденье. И привяжись покрепче. Скоро придется туго. Ну-ну.
– Мы прокладываем путь, – пояснила Госпожа, пристегиваясь к переднему сиденью.
Сзади уселся старый, опытный сержант; с сомнением глянул на меня, но промолчал. Передние места на каждом ковре занимали Взятые. На больших коврах экипаж состоял из четырех человек. Благодетель восседал на ковре посередине двойного клина.
– Готовы? – окликнула нас Госпожа.
– Да.
– Так точно. – Это сержант.
Ковер начал движение.
Первые несколько секунд были, мягко говоря, тряскими. Тяжелый ковер не хотел подниматься, не протащившись немного по земле.
Когда земля ушла вниз. Госпожа с улыбкой обернулась. Она наслаждалась полетом. Она попыталась разъяснить мне назначение окружавшего меня немыслимого букета рычагов и педалей.
Потянуть и дернуть эти два – ковер начнет поворачиваться по продольной оси. Повернуть – и ковер свернет направо или налево. Суть состояла в том, что при помощи рычагов ковром можно было управлять.
– А зачем? – крикнул я ветру. Слова сорвало у меня с губ. Наши глаза защищали очки, но лица оставались открытыми. Полагаю, еще до конца полета ветер сожжет нам кожу.
Мы находились в двух тысячах миль над землей, в пяти милях от Лошади, намного оторвавшись от Взятых. Внизу пылила Душечкина армия.
– Так зачем? – проорал я снова. Дно ушло у меня из-под ног. Госпожа сняла летательные чары?
– Вот зачем. Поведешь лодку, когда мы войдем в безмагию.
Какого дьявола?!
После полудюжины проб я немного освоился, сообразил, что мы вообще собрались делать, и Госпожа ринулась на армию Душечки.
Мы промчались по кругу, раздирая воздух, далеко за пределами безмагии. Меня потрясло, сколько сил накопила Душечка Полсотни летучих китов, включая нескольких тысячефутовых чудовищ. Сотни мант. Громадный клин бродячих деревьев. Батальоны солдат-людей. Сотни менгиров мерцают огоньками, окружая защитным кольцом бродячие деревья. Тысячи тварей, прыгающих, и скачущих, и ползучих, и переваливающихся, и летящих. Зрелище мерзостное и величественное.
Когда мы пролетали над западным флангом, я заметил имперский отряд – фаланга числом две тысячи, на склоне холма в миле от первых рядов повстанческой армии. Смешно даже думать, что они устоят против Душечки.
Несколько мант посмелее кружили на границах безмагии, плевались молниями, пролетавшими мимо или гаснувшими по пути. Я прикинул, что Душечка находится на спине летучего кита на высоте примерно тысячи футов. За время моего отсутствия она стала сильнее – ее безмагия заметно увеличилась. Вся ошеломительная повстанческая армия маршировала под ее прикрытием.
Госпожа назвала нас первопроходцами. Наш ковер был оборудован иначе, чем остальные, но я поначалу не понял, что она имеет в виду. Пока она не начала действовать.
Мы взмыли вертикально вверх. Старый сержант торопливо швырял за борт черные шарики, за которыми тянулись струйки красного или синего дыма. Сотни три, наверное. Дымовые шарики рассыпались, зависали на самой границе безмагии. Буйки, по которым могут лететь Взятые.
Те появились как по волшебству. Выше нас, двойной клин больших ковров в окружении стайки меньших.
Солдаты на больших коврах начали сбрасывать великанские, горшки, десятками – вниз, вниз, вниз, – мы следовали за эскадрой, стараясь не попасть под глиняный град. Горшки в полете переворачивались шестами вниз. Манты и летучие киты уворачивались от них.
Ударяясь о землю, шест двигал поршень. Восковую пробку выбивала жидкость. Поршень высекал искру. Жидкость вспыхивала. Фонтан огня. И когда огонь достигал чего-то внутри горшков, те взрывались. Осколки выкашивали и людей, и чудовищ.
Я в ужасе наблюдал, как расцветают бутоны огня. Наверху Взятые шли на второй заход. В огне чародейства нет. Безмагия тут бесполезна.
На втором круге киты и манты засыпали снаряды молниями, но первые же несколько попаданий отучили их от этой повадки – от разрядов горшки взрывались в воздухе. Падали манты. Один кит едва не вспыхнул, но другие, поднявшись над ним, залили его балластной водой.
Взятые пошли на третий заход. Своими горшками они могут растереть Душечкиной войско в пыль, если она ничего не предпримет.
Она пошла в атаку.
Дымные буйки заскользили по границе безмагии, обрисовывая ее полностью.
Рассекая ветер. Госпожа повела ковер вверх.
Двойной клин больших ковров отступил, летуны поменьше просто набирали высоту. Мы оказались позади Шепот и Хромого. Госпожа явно предугадывала реакцию Душечки.
Чувства мои были, мягко говоря, смешанными.
Ковер Шепот накренился носом вперед. Потом ковер Хромого. Потом наш. Потом – остальных Взятых.
Шепот устремилась к особенно громадному летучему киту – все быстрее, быстрее. В трехстах футах от границы безмагии колдовские чары сорвали с ее ковра тридцатифутовые копья и метнули вперед, так, что, войдя в безмагию, они летели по обычной баллистической траектории.
Шепот даже не пыталась уклониться от безмагии и нырнула прямо в нее. Падение ковра замедлил, управляя этими рыбьими плавниками, солдат на втором сиденье.
Копья Шепот вонзились в голову кита. И вспыхнули.
Пламя для этих чудовищ хуже чумы – наполняющий их газ исключительно горюч.
Хромой не отставал от Шепот. Он выпустил два копья за границей безмагии и еще два – в ее пределах, просто сбросив их, пока человек на втором сиденье разворачивал ковер в нескольких дюймах от китовой спины.
Мимо цели пролетело только одно копье.
На спине летучего кита горело пять костров. Вокруг Шепот и Хромого трещали молнии.
Потом в безмагию вошли мы. Подъемные заклятия отказали. Меня охватила паника. И теперь я?..
Мы мчались к полыхающему киту. Я дергал, тянул и пинал рычаги.
– Не так сильно! – прокричала Госпожа. – Мягче! Спокойнее!
Лодка подчинилась мне за секунду до того, как кит промчался мимо.
Треснула молния – мимо. Мы пролетали между двумя китами поменьше. Госпожа дернула за спуск маленькой баллисты. В одного из монстров вонзился дрот. «За каким бесом?» – вяло изумился я. Для такой громады это даже не комариный укус.
Но к стреле крепилась проволока, разматывавшаяся с катушки…
Бздыннь!
На мгновение меня ослепила вспышка. Зашевелились волосы. Прямое попадание манты… «Да нам конец», – подумал я.
Металлическая сетка поглотила энергию разряда, сбросив ее по разматывающейся проволоке.
Манта пристроилась к нам в кильватер. Сержант метнул в нее копьем, попавшим нашей преследовательнице под крыло. Манта дернулась и забилась, как бабочка со сломанным крылом.
– Смотри, куда летишь! – вскричала Госпожа.
Я обернулся. На нас мчался летучий кит, окруженный стайкой перепуганных мантенышей. Лучники повстанцев выпустили тучу стрел.
Я успел дернуть каждый рычаг, нажать каждую педаль и обмочиться. Помогло, наверное, последнее – мы задели бок чудовища, но не врезались.
Но чертов ковер принялся выписывать кренделя. Вокруг нас метались земля, небо и киты. На какое-то мгновение мне удалось разглядеть, как взрывается бок летучего кита, как огромный зверь складывается пополам, извергая потоки огня. Еще двое китов дымились… Но эта картина тут же исчезла. Когда ковер снова перевернулся, найти их взглядом я уже не мог. Наше падение началось достаточно высоко, чтобы я успел прийти в себя. Я подергал за рычаги и педали, чуть притормозил кувырканье…
А потом это потеряло всякое значение. Мы вылетели из безмагии, и управление взяла на себя Госпожа.
Я обернулся глянуть на сержанта. Тот окрысился на меня и скорбно помотал головой.
Взгляд, брошенный на меня Госпожой, ободряющим назвать тоже было трудно.
Мы набрали высоту и двинулись на запад, где собрались Взятые, чтобы полюбоваться результатом трудов своих.
Уничтожен был только один кит. Остальных подранков товарищи залили балластной водой. Но несмотря на это, нападающие были деморализованы. Взятые не понесли вообще никаких потерь.
И все же повстанцы наступали.
В этот раз Взятые атаковали снизу, разгоняясь несколько миль над самой землей, чтобы перед самой границей безмагии резко взять вверх. Теперь я двигался между китами более осторожно, но близость земли действовала мне на нервы.
– Зачем мы это делаем? – проорал я. Мы не атаковали, просто следовали за Шепот и Хромым.
– Просто так. Ради острых ощущений. И чтобы ты смог написать об этом.
– Я предпочел бы выдумывать.
Госпожа рассмеялась.
Мы поднялись и описали полный круг. Душечка опустила китов. Вторая атака уничтожила еще двух. Так низко Взятые не могли проноситься через безмагию насквозь. Кроме Хромого. Тот решил показать себя. Он отлетел на пять миль и набрал огромную скорость, прежде чем вломиться в безмагию.
А с больших ковров тем временем метали последние горшки.
Мне не приходилось видеть, чтобы Душечка совершала глупости. Не изменила она этому правилу и на сей раз.
Несмотря на шум и суматоху, очевидно было, что при желании она и теперь может взять Лошадь. Взятые расстреляли большую часть боеприпасов. Хромой и большие ковры улетели – пополнять запасы. Остальные кружили высоко… Душечка овладела бы Лошадью, заплати она сколько нужно.
Но цена была слишком велика.
Душечка сделала верный выбор. Победа стоила бы ей, по моим прикидкам, половины армии. А летучие киты – слишком большая ценность, чтобы расставаться с ними ради столь ничтожного приобретения.
Душечка отступила.
Госпожа отвела свои войска и позволила противнице уйти, хотя могла бы продолжать атаки почти бесконечно.
Мы сели. Я перебрался через борт намного раньше Госпожи и с рассчитанно-мелодраматическим жестом поцеловал землю. Госпожа расхохоталась.
Она прекрасно провела время.
– Ты отпустила их.
– Я преподала им урок.
– Она сменит тактику.
– Разумеется. Но пока сила на моей стороне. Я не использую ее, и это кое о чем говорит. К тому времени, когда мы доберемся, твоя крестьянка хорошо обдумает все последствия.
– Мне так тоже кажется.
– Ты неплохо себя вел для новичка. А теперь пойди и напейся, или что-нибудь в этом духе. Только подальше от Хромого.
– Слушаюсь.
Я отправился в отведенную мне комнату и попытался унять дрожь.
