Глава 33. Пропавший
– Эй, приятель, – сказал Одноглазый, тыкая пальцем в грудь Кожуху. Тот отступил. – Да-да, это твои старые друзья.
Следопыт за моей спиной пялился во двор. Штаб рухнул совершенно, под развалинами бился и трещал огонь. Из-за угла выхромал пес Жабодав.
– Ты только посмотри. – Я ткнул Гоблина в плечо. – Да он бежит. – Я повернулся к Кожуху: – Веди нас к своему приятелю, Граю.
Очень ему не хотелось подчиняться.
– Спорить не надо. Не в настроении мы. Шевелись, или мы пройдем по твоим костям.
Двор заполняли орущие солдаты. Нас никто не замечал. Приковылял пес Жабодав, обнюхал Следопытовы лодыжки, басисто рыкнул. Следопыт просиял.
Мы протолкались мимо Кожуха в дом.
– К Граю, – напомнил я ему.
Солдатик провел нас в комнату, где единственная масляная лампа освещала лицо лежащего на аккуратно застеленной кровати. Кожух подкрутил лампу.
– Ох, срань господня! – пробормотал я и плюхнулся на край кровати. – Это невозможно. Одноглазый? – Но Одноглазый впал в транс. Он так и стоял, раззявив рот. Как и Гоблин.
– Но он же мертв! – пискнул наконец Гоблин. – Он умер шесть лет назад.
Грай оказался Вороном. Тем самым, что сыграл такую роль в прошлом Отряда. Тем Вороном, что направил Душечку нынешним путем.
Даже я был убежден, что Ворон мертв, а я изначально относился к нему с подозрением. Он уже выделывал подобные номера.
– Девять жизней, – заметил Одноглазый.
– Нам следовало заподозрить, как только мы услышали прозвание «Грай», – сказал я.
– Почему?
– Шуточка в его духе. Вороны что делают? Каркают, сиречь грают. Он нам под нос разгадку подсунул.
Увидев его, я раскрыл тайну, мучившую меня все эти годы. Теперь я знал, почему спасенные мной бумаги не складывались. Самые важные Ворон перед своей мнимой смертью изъял.
– В этот раз не знала даже Душечка, – пробормотал я.
Потрясение несколько схлынуло. Я припомнил, что, когда начали поступать письма, мне уже несколько раз приходило в голову, что Ворон жив. Тут же начали появляться вопросы. Душечка не знала. Почему? На Ворона не похоже. И больше того – зачем оставлять ее на наше попечение, когда прежде он так долго старался охранить ее от нас?
Что-то тут нечисто. Не может быть, что Ворон просто сбежал, чтобы покопаться в тайнах Курганья. К сожалению, ни одного из своих свидетелей допросить я не мог.
– Давно он так? – осведомился Одноглазый у Кожуха.
Глаза у солдата были как блюдца. Он уже понял, кто мы. Может, мое самолюбие и не нуждается в усекновении.
– Несколько месяцев.
– Было письмо. Бумаги, – произнес я. – Где они?
– У полковника.
– И что с ними сделал полковник? Сообщил Взятым? Или самой Госпоже?
Солдату захотелось поупрямиться.
– Малыш, у тебя большие неприятности. Мы не хотим причинять тебе вреда. Ты был добр к нашему другу. Говори.
– Полковник никому не сообщал, это точно. Он не мог их прочесть. Ждал, пока Грай, очнется.
– Долго б ему пришлось ждать, – проговорил Одноглазый. – Подвинься, Костоправ. Первым делом надо найти Ворона.
– Есть в здании кто-нибудь в такой час? – спросил я Кожуха.
– Разве что пекари за мукой приехали. Но мука хранится в подвалах с другой стороны. Сюда не заглянут.
– Хорошо. – Интересно, насколько можно доверять его словам? – Следопыт – вы с псом Жабодавом стойте на страже.
– Одна проблема, – встрял Одноглазый. – Чтобы начать, нам нужна карта Боманца.
– О черт.
Я вышел в коридор, выглянул за дверь. Штаб горел, неохотно полыхая под дождем. Большая часть стражников сражалась с огнем. Я вздрогнул. Бумаги наши находились там. Если Госпоже повезет, там они и сгорят. Я вернулся в комнату:
– У тебя есть более срочное задание, Одноглазый. Мои бумаги. Отправляйся за ними. А я доставлю карту. Следопыт – смотри за дверью. Мальчишку не выпускай, никого не впускай. Ясно?
Следопыт кивнул. Когда пес Жабодав находился рядом, уговаривать его не требовалось.
Я выскользнул наружу, в суматоху. Никто не обратил внимания. Быть может, стоит, пользуясь случаем, вынести Ворона? Из казарм я вышел беспрепятственно, кинулся по слякоти в «Синелох». Хозяин, кажется, был очень удивлен моим появлением. Я не стал задерживаться, чтобы сообщить ему, что думаю о его гостеприимстве, а сразу взобрался наверх, пошарил в скрывающем заклятии, пока не нащупал полое копье. И обратно. Один убийственный взгляд хозяину, и снова в дождь.
Когда я вернулся, пожар уже угас. Солдаты начали разбирать завалы. Меня все еще никто не останавливал. Я проскользнул в дом, где лежал Ворон, передал Одноглазому копье.
– С бумагами сделал что-нибудь?
– Еще нет.
– Чтоб тебя…
– Они в коробке, в кабинете полковника. Какого еще беса тебе надо. Костоправ?
– Тьфу. Следопыт, выведи парня в коридор. Вы двое – мне нужно такое заклятие, чтобы он делал что прикажут, нравится ему это или нет.
– Что-что? – переспросил Одноглазый.
– Я хочу послать его за этими бумагами. Можете сделать так, чтобы он после этого еще и вернулся?
Кожух стоял в дверях и тупо слушал.
– Без проблем.
– Приступайте. Понял, сынок? Одноглазый наложит на тебя чары. Будешь расчищать там завалы, пока не наткнешься на коробку. Принеси ее сюда, и мы снимем чары.
Ему снова захотелось поупрямиться.
– У тебя, конечно, есть выбор. Ты еще можешь умереть крайне мучительной смертью.
– По-моему, он тебе не верит, Костоправ. Показать ему?
Выражение лица Кожуха подсказало мне, что он верит каждому слову. Чем больше он думал о том, кто мы, тем сильнее пугался.
Неужели мы заработали такую жуткую репутацию? Наверное, истории в пересказе обрастают подробностями.
– Мне кажется, он будет сотрудничать. Правильно, сынок?
Упрямство сдохло, и Кожух кивнул. Хороший парень. Жаль, что он верен нашим противникам.
– Начинай, Одноглазый. Чем быстрее, тем лучше.
– Что будем делать, когда закончим с этим? – спросил Гоблин, пока Одноглазый трудился.
– Черт, не знаю. Будем играть на слух. О конях пока волноваться не станем, главное – Фургон загрузить. Шаг за шагом.
– Готово, – объявил Одноглазый.
Я поманил юношу, отворил входную дверь.
– Иди и принеси эту штуку, малыш. – Я шлепнул его по ягодице. Кожух отбыл, бросив на меня смертоубийственный взор.
– Он тобой недоволен. Костоправ.
– К бесу его. Иди к Ворону и займись своим делом. Не трать время. После рассвета тут станет более оживленно.
Я следил за Кожухом. Следопыт караулил дверь в комнату. Никто нам не мешал. Кожух нашел наконец то, что от него требовалось, ускользнул от очередного задания.
– Молодец, малыш, – сказал я ему, принимая коробку. – А теперь марш к своему другу в комнату.
Мы появились за несколько секунд до того, как Одноглазый вышел из транса.
– Ну? – спросил я.
Колдун сориентировался не сразу.
– Будет сложнее, чем я ожидал. Но, думаю, вытащим. – Он показал на разложенную Гоблином на груди Ворона карту. – Он вот тут, застрял у самого внутреннего круга. – Колдун покачал головой. – Он никогда не говорил, что у него есть опыт?
– Нет. Но мне так иногда казалось. Вроде того случай в Розах, когда он выследил Загребущего в снежный буран.
– Он где-то чему-то научился. То, что он сделал, – не базарные трюки. Но сил не хватило. – На мгновение колдун задумался. – Странно там, Костоправ. Действительно жутко. Он ведь не один там. В деталях рассказывать не стану, пока сами там не побывали, но…
– Что? Стой! Что значит – пока сами не побывали?
– Я думал, ты сообразишь. Нам с Гоблином придется туда лезть. Чтобы его вытащить.
– Почему обоим?
– Чтобы один мог прикрыть второго, если тот попадет в передрягу.
Гоблин кивнул. Настроение у них было деловое – это значит, что перепугались они до смерти.
– И много времени это займет?
– Понятия не имею. Немало. Сначала надо отсюда выбраться. Уйти в лес.
Мне хотелось спорить, но я не стал. Вместо того я вышел и посмотрел во двор.
Из завалов начали вытаскивать тела. Я поглазел немного, потом у меня появилась мысль. Через пять минут мы с Кожухом вышли из дома с носилками. Одеяло скрывало нечто, похожее на изуродованное тело великана. С одной стороны высовывалась голова Гоблина, старательно изображавшего труп, с другой – ноги Одноглазого. Следопыт нес Ворона.
Бумаги лежали под одеялом вместе с колдунами.
Я и не ожидал, что мы сумеем проскользнуть. Но мрачная кутерьма вокруг развалин слишком занимала Стражу. Они как раз добрались до подвала.
Остановили нас только у ворот казармы, но Гоблин применил свое сонное заклятие. Сомневаюсь, что нас запомнили. Гражданские сновали взад и вперед, то помогая, то мешая спасателям.
Были и плохие новости. В подвале оставались живые.
– Гоблин, вы с Одноглазым заберите наши вещи. И парня возьмите. Мы со Следопытом подгоним фургон.
Все шло хорошо. Даже слишком, подумал я, будучи пессимистом от рождения. Мы погрузили Ворона в фургон и направились на юг. – Ну вот мы и выбрались, – произнес Одноглазый, как только мы въехали в лес.
– Так что с Вороном будем делать?
- Понятия не имею.
– Ты и скажи. Далеко вы должны находиться от курганов?
– Очень близко. – Он понял – я думаю, как бы нам вначале выбраться из здешних краев.
- Душечка?
Не стоило ему об этом напоминать. Не скажу, что Ворон был центром ее мира. Она не говорит о нем иначе как вскользь. Но бывают ночи, когда она плачет во сне от каких-то воспоминаний. Если из-за гибели Ворона, то мы не можем привезти его домой в таком виде. Это разобьет ее сердце.
В любом случае он нам нужен немедленно. Он лучше нас разбирался в происходящем.
Я обратился за помощью к Следопыту – никаких предложений. Его вообще не устраивал наш план действий. Точно он опасался соперничества со стороны Ворона.
– У нас есть он. – Одноглазый указал на Кожуха, которого мы взяли с собой, чтобы не оставлять на смерть. – Его и используем.
Хорошая мысль.
За двадцать минут мы оттащили фургон с дороги на каменистую осыпь, чтобы он не утонул в грязи. Колдуны сплели вокруг скрывающее заклятие и закидали фургон ветками. Вещи мы рассовали по рюкзакам. Ворона уложили на носилки, которые тащили мы с Кожухом. Следопыт и пес Жабодав вели нас через лес.
Идти нам было не больше трех миль, но к концу пути у меня болело все, что может болеть. Слишком я стар. И вышел из формы. Да и погода высшей степени мерзопакостности. Я на всю жизнь напился дождя.
Следопыт провел нас к самой восточной окраине Курганья. Сто ярдов вниз по склону, и я оказался бы на его остатках. Сто ярдов в другую сторону, и я очутился бы в виду Великой Скорбной. От Курганья ее отделяла только узкая полоска земли.
Мы поставили палатки и накидали внутрь веток, чтобы не сидеть на сырой земле. В меньшей палатке корпели Гоблин с Одноглазым, мы все залезли во вторую. Поскольку дождь на меня не капал, я решил просмотреть спасенные документы. Первым, на что я наткнулся, был пакет в промасленной коже.
– Кожух, это письмо просил тебя доставить Ворон?
Парень мрачно кивнул. С нами он не разговаривал.
Бедняга. Он убежден, что совершает предательство. Надеюсь, что приступ героизма его минует.
Что ж, пока колдуны занимаются своим делом, я займусь своим. Начнем с самого простого.
